Читать книгу Пираты Балтийского моря. Золотой Орёл - Эдгар Крейс - Страница 8

Везунчик, бывший рыцарь ливонского ордена, сбежавший от позорной процедуры официального лишения звания, стоял на верхней палубе корабля и завороженно вглядывался очертания приближающихся берегов, за которыми скрывался его родной город. Ещё немного, и они войдут в устье реки Траве. Ещё немного и перед его взором покажется городская стена города его юности – Любека, а за ней высокие шпили церквей, множества всевозможных башен и такие знакомые с детства здания города. Сердце Везунчика щемило от предвкушения, что он очень скоро ступит на родную землю, и, наконец, увидит своих престарелых родителей, но его лирически-ностальгическое настроение портило, стоящие рядом с ним ведро, полное забортной водой и швабра. Половина палубы уже было отдраено, но осталась ещё другая, нисколько не меньшая, половина, которую по указанию боцмана, нужно было отдраить до прихода корабля в Любек, а Везунчик – всё никак не мог оторвать взгляда от видневшегося на горизонте устья реки, за которым скрывался его родной город. Он был весь в напряжённом ожидании свидания с местами своего детства и юношества. Сколько он не был в Любеке? Кажется, уже лет десять прошло. Вроде бы и не так и давно, а сколько за это время событий с ним произошло? Как примут своего блудного сына родители, которые впустую растратили все свои накопления? Ведь они так надеялись на сына, что отдали на покупку его снаряжения, для похода в Ливонию, всё, что у них было, только для того чтобы он вернулся в родной дом с хорошей военной добычей и окупил все их расходы. Как поживают его бывшие подружки? Кто их без него теперь привечает в шумных и весёлых любекских борделях? Обо всём этом сейчас думал Везунчик, когда над его ухом вдруг, совершенно неожиданно, раздался грозный рёв рассерженного боцмана:

– Три якоря тебе в глотку! Пачто зенки свои бестолковые вытаращил? Работать-то вместо тебя хто будеть? Морской дух, что ль! Мать твою Прясвятую Богородицу, в Душу-Бога-Мать, твою мать и всех, кто был с ней в тот момент рядом! А ну, взял швабру в свои корявые ручёнки и. чтобы к приходу в Любек вся палуба у меня блестела, как у кота на празднике самое достойное место! Вперёд, сухопутное отродье! До прихода корабля в город осталось всего-то ничего, а у тебя только полпалубы отдраено! Вперёд, каталья, морской дух тебя забери, бестолковщину такую!

Везунчик вздрогнул от неожиданности и резко повернулся лицом к боцману. Его нога непроизвольно наступила на швабру, а её черенок со всей дури врезал его по лбу. Ойкнув, Везунчик схватился за лоб и взвыл от боли. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы, и он перестал вокруг себя что-либо различать. Ещё раз повернулся, полагая, что боцман находится немного правее его, но зацепил ногой, стоящее на палубе полное ведро с водой, и тут же услышал боцманский трёхэтажный мат.

Везунчик так перепугался, что его слёзы моментально высохли от страха. Он протёр глаза и посмотрел на стоящего перед ним боцмана. Штаны боцмана были мокрые до самых колен и даже намного выше, а лицо у него было такое красное от гнева, что казалось, что вот-вот боцман лопнет. Он безмолвно размахивал перед лицом Везунчика своим здоровенным кулаком и, как рыба на суше, бесшумно открывал и закрывал рот. Везунчик посмотрел немного левее: недалеко от них, небрежно опёршись локтем руки о борт, стоял Альфред, сын бургомистра Риги. Он тихо смеялся, глядя на разыгравшееся на его глазах представление. Везунчику стало стыдно, и он сам покраснел не меньше своего начальника. Наконец боцмана снова прорвало:

– Ты что же это делаешь, скотина ты безрукая, ты почто мои штаны водой-то облил? Из какого места твои глазёнки-то растут?! Ручёнки-то у тебя, где находятся, едрит твою корень?! А ноги у тебя, почто такие кривые, образина ты эдакая? Я же тебя в рижский крендель закатаю и без соли и сахара сожру! Ты ж у меня в Любеке – на сушу ногой не ступишь! Будешь до самой Риги теперь каждый день палубу драить, не разгибаясь, в три погибели!

Тут боцман увидел, что рядом с ними присутствуют посторонние, слегка сконфузился и прервал свою тираду. Затем набрал полную грудь воздуха, шумно его выдохнул и уже гораздо спокойнее продолжил:

– Когда отдраишь палубу, придёшь ко мне за моими штанами. Будешь их стирать так, чтобы сам Господь Бог позавидовал чистоте моих штанов! Понял? И не дай Бог, чтобы он мне не позавидовал! Ты меня понял, крендель любекский?! Через час жду тебя на камбузе и если опоздаешь к шестой склянке, то ночью будешь драить ещё и нижнюю палубу до самого второго пришествия!

Боцман умолк, видимо посчитал, что воспитательная работа с нерадивым моряком проведена в полном объёме, ещё раз погрозил ему кулачищем перед носом. Затем, слегка поклонившись сыну рижского бургомистра, независимой походкой, вразвалочку удалился прочь.

– Строгий у тебя боцман, – улыбаясь произнёс Альфред, глядя ему вслед.

– Я это не нарочно, – вздохнул Везунчик, поднимая с палубы швабру.

Взяв её в руку, он поглядел на катающееся по палубе с боку на бок ведро. Воды в нём уже совсем не осталось. Везунчик посмотрел на свои штаны – они были нисколько не лучше штанов боцмана. Он тяжело вздохнул и поднял с палубы ведро.

– Твои способности попадать в переплёт воистину уникальные. Я как-то думал взять тебя проводником по Любеку, а теперь – я тебя даже начал немного побаиваться. Наверное, возьму кого-нибудь другого, – с интересом глядя на действия Везунчика, задумчиво произнёс Альфред.

Он не отрывал взгляда от чудаковатого моряка, потому что ему уже казалось, что вот-вот и с этим неудачником, по какому-то недоразумению – прозванным Везунчиком, снова произойдёт какой-нибудь конфуз и ему никак не хотелось пропустить этот момент.

– Возьмите меня с собой, господин фон Зиберман, ведь Любек я знаю, как свои пять пальцев. Все ходы-выходы у меня, как родные, покажу самые интересные места города! – с надеждой в голосе произнёс Везунчик.

– Ты что, хорошо знаешь этот город? – с любопытством спросил Альфред и указал на виднеющийся на горизонте Любек.

– Я в нём родился! – гордо ответил Везунчик и с азартом продолжил. – Вы даже можете остановиться у моих родителей, так вам гораздо дешевле и удобнее выйдет! Пока судно грузится, поживёте с удобствами на суше. Чего вам в каюте томиться и качаться, как в люльке?

Произнеся эту фразу, он вдруг замолк и прикусил язык, подумав о том, что: кому это он предлагает экономить деньги на съёме жилья, но тут же, неожиданно для себя, услышал:

– Ну, тогда это меняет дело! Хорошо, будешь у меня проводником в городе и сможешь сам на этом немного заработать и твоим родителям что-то с этого перепадёт, – усмехнулся Альфред и повернулся, чтобы оставить Везунчика один на один со шваброй и палубой.

– Господин фон Зиберман!

– Что-то ещё? – недовольно произнёс сын рижского бургомистра и обернулся.

– После этого неприятного происшествия меня боцман на берег не пустит! – жалобно произнёс Везунчик и горестно опустил голову.

– Я поговорю с твоим капитаном, и думаю, что всё обойдётся! – безапелляционно произнёс Альфред.

Сын бургомистра сдержал своё слово и, по приходе корабля в Любек, Везунчика отпустили вместе с Альфредом в город, – даже не заставили разгружать корабль, чему Везунчик был безмерно рад. Ведь разгрузить стовосьмидесятитонник – это вам не мешок сахара отнести на пекарню. Ребятам придётся сегодня как следует попотеть. Капитан лично вышел их проводить в город и довёл до городской стены, где они и распрощались. Сам он пошёл договариваться насчёт временного склада для выгруженного товара, а Альфред с Везунчиком отправились в город. Сыну рижского бургомистра нужно было посетить родственника, богатого купца, который должен будет посодействовать ему в приобретении для ордена пушек, пороха и мушкетов. Отец говорил, что уже заранее отписал своему двоюродному брату свои потребности, а задача Альфреда – только оплатить и забрать готовый товар.

Если Альфред шёл по городу настороженно и, постоянно оглядываясь по сторонам, так как имел при себе достаточно много денег, а поэтому боялся попасть в неприятность, то Везунчик напротив – был весел и беззаботен. Он шёл по улицам родного города чуть ли не вприпрыжку, беззаботно насвистывал вслух какие-то мелодии и всё время показывал то на одно, то на другое здание, объясняя гостю города, кто в нём живёт.

– Ты бы лучше названия улиц повнимательнее смотрел! – Альфред нервно прервал музицирование своего сопровожатого. – Неровен час заблудимся ещё, тогда и до темна не выберемся.

– А мы сейчас сократим путь! – беззаботно ответил Везунчик. – Вот сюда повернём и вот этой улочкой выйдем – как раз к дому вашего родственника и получится! Так наш путь займёт гораздо меньше времени, чем, если нам идти по центральным улицам. Я родной город, как свои пять пальцев знаю!

Везунчик пошёл впереди и повёл гостя самой короткой дорогой. Они шли сначала по какой-то узенькой улочке, затем свернул за угол. Потом ещё несколько раз повернули, прошли всю поперечную улицу, потом прошли через маленький дворик, который выходил на другую узкую улицу. Затем вышли на перекрёсток и снова нырнули на узенькую улицу, почти всю её прошли.

– Теперь уже прямо рукой подать до вашего купца! – гордо крикнул Везунчик. – Всего каких-то пару минут, и мы будем уже на месте!

Он ещё некоторое время шёл по улице, беззаботно насвистывая весёлую мелодию, когда надумал Альфреду задать очередной вопрос. Он обернулся, но – вопрос задавать было уже некому, – сзади за ним никто больше не шёл. Улица была пуста. Везунчик побежал обратно, выбежал на другую узкую улицу. По ней лишь шёл одинокий нищий и совсем в противоположном направлении. Везунчик добежал до него, спросил: видел ли он высокого, голубоглазого, хорошо одетого мужчину, но получил отрицательный ответ. Дальше ринулся к противоположному концу улицы, выскочил на перекрёсток. Здесь, в отличии от закоулков, было полно разных людей, все они целеустремлённо шли по своим делам: ремесленники, торговцы, дети и их мамаши, но Альфреда среди них нигде не было видно. Везунчик побежал обратно по узкой улице. Он начал стучаться во все двери, спрашивал хозяев, но никто ему не мог ничего утешительного сказать, а некоторые даже грозились его побить, если он ещё раз к ним постучится. Сын рижского бургомистра бесследно исчез, будто испарился. Никто из опрошенных прохожих не видел человека, которого им описал Везунчик.

Наш неудачливый проводник запаниковал. Он ещё не успел даже побывать у себя дома, а уже снова попал в неприятную историю, причём в собственном городе. Ему доверили сопровождать богатого человека, а он его не доглядел. Хотя Везунчик с самого начала похода в город предлагал Альфреду сначала обустроиться в доме своих родителей, ведь неизвестно сколько дней придётся провести в городе. «Могли хотя бы поздороваться со стариками, оставить в надёжном месте самое ценное имущество, а потом уже проведать родственника, но нет же – всё наперекор, и вот результат. Где теперь искать Альфреда? Куда самому бежать: к капитану, который и так без конца к нему придирается или боцману, который на него зол, как сам чёрт или, всё-таки, бог с ними с деньгами, которые ему обещал капитан за работу. Пойду домой, к родителям и пусть тогда капитан со своим боцманом сами разыскивают Альфреда. Капитану за сына бургомистра, чтобы он доставил его обратно отцу живым и невредимым, деньги платят, – вот пусть он сам и разбирается с бургомистром Риги. Тем более, что капитан не знает моего настоящего имени и где в Любеке находится мой дом, а город у нас достаточно большой, так что меня он не найдёт! О, как предусмотрительно я назвал капитану только своё прозвище!», – обрадовался Везунчик, и стал с надеждой поглядывать на видневшуюся за перекрёстком улицу, которая вела к его дому. Он вспомнил покрасневшее от гнева лицо боцмана, и дорога домой для него стала ещё более приятна.