Читать книгу Пираты Балтийского моря. Золотой Орёл - Эдгар Крейс - Страница 6

Ближе к полдню, шхуна Стояна и его друзей была на пути в Куршский залив. На горизонте виднелась длинная песчаная коса, а за ней – должно находиться устье реки Дане, на берегу которой и стоит небольшой городок Мемель. В наши времена его называют Клайпеда. В те стародавние времена город формально принадлежал Ливонскому ордену, но власть в нём менялась со скоростью вращения детского калейдоскопа: то ливонцы, то жемайтяне (это одно из литовских племён). И так получалось, что: то одни – спалят город, то другие – его подожгут, в общем, не скучно жили в те времена в Мемеле. А что лучше всего вырастает на земле после пожара – конечно сорняки. Так и в этом городе, лучше всех здесь себя чувствовали – морские пираты. Город стал пристанищем пиратов всех мастей и был действительно именно их городом, если хотите, даже в некотором роде столицей пиратов Балтийского моря. Здесь они, как умели, отдыхали и развлекались, в паузах от своих ратных морских дел.

Рыцари и кнехты сидели в крепости и вылезали из неё крайне редко, только, если в город за едой, а их главными врагами были жемайтяне. Так что они пиратам весело жить особо не мешали, а больше даже договаривались о взаимных услугах. Были, конечно, у ордена иногда попытки очистить от пиратов Балтийское море, но они были слишком эпизодичными и большей частью – показательными рейдами в воспитательных целях, а, чтобы действительно очистить море от пиратов, нужна была система, плюс недюжинное прилежание и умение воевать с нерегулярными вооружёнными формированиями, которым общие правила войскового боя, – ну, прям, как козе баян. Ну, и, конечно, в немалой степени на эффективность борьбы с пиратами влияли деньги, а точнее их отсутствие. А вот их всегда и всем не хватало, и орден, в этом случае, не был исключением из общих правил.

Формально, в городе был даже свой бургомистр и городская власть, даже печать где-то имелась, но куда и зачем эту печать прикладывать – никто из городских властей не знал. Да и кому эта власть больше подчинялась: Ливонскому ордену, Жемайтии или всё-таки пиратам – это был большой вопрос. Скорее всего и тем, и другим, и третьим – в зависимости от сиюминутных обстоятельств и личной выгоды для самих властей города.

Шхуна «Мария», прозванная так Стояном в честь имени понравившейся ему городской девушки, которую ему довелось спасти от разбойников, плавно подходила к пристани города. Боцман деловито покрикивал, отдавая команды рулевому. Кораблей у причала было не так и много, если не сказать, что их можно было по пальцам одной руки сосчитать, поэтому, место для причаливания шхуны нашлось довольно легко и быстро.

С борта бросили швартовочные канаты, а на берегу их быстро и ловко поймали и намотали на причальные утки. Со шхуны спустили трап, и команда не спеша стала спускаться на землю. Стоян расплатился со сборщиком подати и поинтересовался у него: где в городе можно хорошенько поесть приличной компании. Тот усердно почесал затылок, и удивлённо посмотрел на него, как будто все должны знать, где в его городе можно поприличнее поесть, а затем высокомерно изрёк:

– Кроме как в таверне «Три бочки рома», то больше у нас в городе и негде достойно поесть, есть ещё, конечно, «Оловянная кружка», но там и щи пожиже, да и дым пониже, да и собираются там только те, кому Кувалда не по душе.

– А где эти «Три бочки рома» находятся?

– Да на центральной площади и находятся. У нас городок-то небольшой – чай найдёте – не заблудитесь, только…, – сборщик подати резко замолчал и отвернулся, намереваясь уже уйти, когда Стоян положил ему руку на плечо и резко повернул его обратно к себе.

– Что «только»? – поинтересовался он.

– Кувалда там сейчас гуляет со своими ребятами. Они отмечают свой удачный морской поход, потому што добра видимо-невидимо понаграбили в энтом походе – просто пропасть сколько, вот и веселятся ребятишки, а чужих Кувалда в нашем городе страсть как не любит, – безразлично пожал плечами сборщик подати, глядя при этом куда-то в сторону.

Закончив свой нехитрый рассказ он с ухмылкой посмотрел в глаза Стояна, потом на его руку на своём плече, небрежно стряхнул её, и вразвалочку ушёл по своим делам. Друзья недоумённо поглядели ему вслед.

– А кто такой Кувалда, и почему он в своём городе не любит гостей? Мы же городскую подать честно заплатили? – крикнул Всеволод вдогонку уходящему сборщику подати.

– Сами увидите, – не оборачиваясь, прокричал тот и свернул за угол.

– А что тут думать – в таверне и спросим у Кувалды: чего он такой нелюдимый и почему плохо относится к гостям своего города, – безразлично пожал плечами Герка.

– Ну, если ты так думаешь, то давай пойдём и спросим у него, – пробасил высоченный здоровяк Всеволод.

На борту шхуны осталась вторая половина команды, которую позже сменят, чтобы дать людям тоже немного отдохнуть на суше и поесть не корабельной пищи. Но основной целью захода в Мемель – было пополнение запасов воды и провизии, перед походом в Ганзу. Для Стояна, по уговору с Ратибором, в этом городе ещё нужно было встретиться с человеком из Московии. Ратибор говорил, что тот здесь для вида держит небольшую купеческую лавку и поэтому знает все новости города. Возможно у него уже была припасена весточка из Риги от Ратибора.

В Мемеле действительно невозможно было заблудиться – все дороги вели к центральной площади, где располагались и несколько небольших купеческих лавок, в одну из них и направился Стоян за подарком для Марии. Он долго присматривался к товарам, совершенно не интересуюсь их ценой. Наконец, нашёл то что искал – вереницу маленьких, жёлтых солнышек, нанизанных на шёлковую нить. Это было янтарное ожерелье из прозрачной, жёлтой смолы, застывшей за тысячелетия до твёрдости камня. Такие камушки иногда можно было найти на берегу Балтийского моря. Стоян посмотрел сквозь них на солнце, и они весело осветились изнутри, согревая сердце и наполняя его радостью света.

– Беру, – твёрдо сказал Стоян, – и мне бы их ещё в красивый небольшой короб, да серёжки бы к этой красоте, да так чтобы подходили, и чтоб глаз отвести нельзя было.

Купец обрадовался, что покупатель ценой совсем не интересуется, и быстренько подобрал ему нужный товар. Стоян ещё раз скрупулёзно оглядел каждый камушек, чтобы было всё по чести и без подвоха, без единой трещинки или скола, но в конце концов удовлетворился подарком для Марии и купил его. Теперь можно было и дальше идти – с друзьями город разглядывать. Не успели они сделать и шаг, как услышали возбуждённые крики у соседней лавки. Друзья переглянулись и хотели, но из лавки, где они только что побывали вышел купец и негромко произнёс:

– Не советую вам туда идти, уважаемые!

– Это почему ещё? – пробасил Всеволод.

– Там люди Кувалды оброк свой собирают, так что скоро очередь и до меня дойдёт.

– А с какой это стати Кувалда оброк с городских купцов собирает? Это же дело бургомистра городскую казну пополнять! – произнёс Герка, недоумённо поглядывая на лавку, из которой продолжали раздаваться крики.

– Бургомистр в дела Кувалды не вмешивается. У каждого из них свой оброк.

– Вот тебе и раз, – это же просто наглость! И что, городские купцы это всё терпят? – возмутился Герка.

– А что тут поделаешь? – грустно вздохнул купец.

– Как что? Надавать по шеям этому Кувалде и просто выгнать его из города! – пробасил Всеволод.

– Если бы всё было так просто как вы говорите. Ой, они уже идут! – испуганно взвизгнул купец и скрылся за дверью в своей лавке.

Всеволод её аккуратно прикрыл и, сложив свои ручищи на груди, загородил её своей широкой спиной так, что и захочешь – в неё не протиснешься. К нему подскочил вертлявый мужичонка и попытался протиснутся, но не получилось. Вслед за ним шёл другой вертлявый, ну прямо как братья близнецы. Он подошёл вплотную к Всеволоду и задрав голову, чтобы получше разглядеть его лицо, приказал:

– А ну, отошёл с дороги, увалень! Не видишь – люди работают!

– Что-то я здесь не наблюдаю не людей, ни работы, которую они работают! – ответил ему сверху здоровяк.

– Ты что это сказал перекормыш?! Ты что? На неприятности нарываешься?! Ты знаешь, в чьём городе вы сейчас находитесь?! – истерически завизжал близнец и вытащил из-за пояса здоровенный, совершенно не по его росту тесак.

Герка и Стоян стояли в стороне и тихонько посмеивались, глядя как этот вертлявый близнец скачет возле Всеволода, и раз за разом, пытаясь открыть дверь лавки за спиной здоровяка.

– Спрячь ножичек, дурашка, порежешься! – усмехнулся здоровяк.

– Да я тебя сейчас…

Начал вертлявый и не закончил, потому, что Всеволод взял его за шею и приподнял над землёй так, чтобы его голова оказалась на одном уровне с его лицом. Затем забрал у него меч, перевернул его вверх ногами и хорошенько встряхнул. На землю из-за пазухи посыпались мешочки с деньгами и отдельные монеты. Для верности ещё раз хорошенько встряхнув его и убедившись, что из вертлявого больше ничего не сыпется, поставил его на землю, развернул к себе задом и дал ногой хорошего пинка. Вертлявый улетел на несколько саженей вперёд и растянулся на земле. Затем встал на четвереньки, встряхнул головой, как застоявшаяся лошадь, вскочил и помчался, совершенно не оглядываясь, к стоящей не вдалеке таверне. Его брат близнец до смерти перепуганный манипуляциями здоровяка с визгом помчался за своим братом.

Из лавок стали осторожно выглядывать купцы. Всеволод отошёл от двери лавки, в которой они покупали подарок для Марии и, приоткрыв дверь, заглянул в неё.

– Можете смело выходить – больше они не вернуться за податью!

– Вы в этом уверены? – высунув голову и внимательно осмотревшись, спросил купец.

– По крайней мере сегодня уж точно! – рассмеялся Всеволод и, указав на рассыпавшиеся по земле деньги, продолжил. – Другим купцам скажите, чтобы забрали свои деньги.

– Спасибо! – крикнул он вдогонку уходящим друзьям.

На центральной площади находились не только купеческие лавки. Ещё там стояло здание магистрата, где иногда заседали бюргеры города, а ещё были церковь и таверна «Три бочки рому», куда друзья и держали свой путь. Единственная проблема – добираться нужно было по раскисшей от дождя дороге, обходя стороной глубокие, грязные лужи, чтобы постараться, как можно меньше испачкать свои сапоги. Но, наконец, они дошли до таверны, и остановились у её двери, чтобы счистить налипшую на подошвы сапог грязь, и они остановились как раз вовремя.

Широкая дверь таверны внезапно с грохотом распахнулась и из неё с руганью, задом наперёд вылетел мужичок в разорванной на груди рубахе и с большим лиловым синяком под глазом. Пролетев некоторое расстояние, он с шумом приземлился своим тощим задом в грязную лужу, до смерти напугав, доселе мирно дремавшую в ней огромную свинью. Та с визгом вскочила, и унеслась прочь, не разбирая дороги, умудрившись пробить своим пятаком хорошую дыру в ближайшем деревянном заборе, возле какого-то хозяйского дома.

Мужичок с руганью поднялся из лужи, слегка отряхнул от грязи подмокший зад и, не обращая никакого внимания на людей, которые стояли на пороге таверны и с нескрываемым любопытством на него смотрели, снова ломанулся в таверну, и, тут же, – пушечным ядром вновь вылетел из неё обратно, и снова на свою задницу в ту же самую грязную лужу.

– Скотина! – обиженно проревел мужичок, угрожая своим тщедушным кулачком кому-то невидимому в таверне, и продолжая сидеть в грязной луже.

При слове «скотина», из-под забора недовольно прохрюкала свинья, будто отвечая ему: «Сам такой!».

– Я тебе в позапрошлый раз свой долг вернул? Вернул! Ну и что, что последний долг пока ещё не отдал! Так что, за это сразу меня в морду, да?! Сволочь! – продолжил свою обиженную тираду мужичок и, наконец, смог кое-как сфокусировать свой взгляд на стоявших недалеко от него людей. Он обрадованно заулыбался, что наконец-то нашел себе новых благодатных слушателей, которым можно будет до конца излить своё горе.

– Вот вы, на вид честные люди, разве вы бы позволили хорошему человеку пропадать ни за что, ни про что, а? – произнес мужичок из лужи и для пущей убедительности стукнул себя кулачком в грудь.

Что-то звякнуло, и он с любопытством на лице полез за пазуху. Пошарил рукой, нашёл и вытащил. Это оказалась оловянная фляжка, но вся сморщившаяся от бесконечных ударов и падений своего хозяина. Мужичок задрал голову и попробовал к ней присосаться, но тщетно. Фляжка была пуста. Её хозяин снова выматюгался, вскочил и с флягой в руке, напрочь забыв про своих новых слушателей, снова ломанулся в таверну, но тут же, в третий раз вылетел обратно и с хорошим, звучным шлепком – снова угодил в ту же самую лужу. На этот раз мужичок, не глядя на дверь таверны, медленно, неуклюже поднялся и, не отряхивая свой запачканный налипшей грязью зад, опустил голову и молча, неуверенной походкой пошёл прочь. Стоян сопроводил взглядом неудачливого посетителя таверны и открыл дверь, но тут же из её глубин раздался басовитый рёв:

– Тебе что, непонятно объяснил, так я ещё раз повторю! Мне ведь не трудно!

В таверне оказалось достаточно сумрачно после яркого солнечного света и Стоян не сразу увидел подскочившего к нему здоровяка в засаленном фартуке. Тот уже замахнулся для удара, но тут, видимо, осознал, что перед ним не его «лучший» завсегдатай таверны, которого он только что самой короткой дорогой отправил на улицу. Здоровяк слегка смутился и опустил свои кулачища, но из глубины зала тут же раздался рыкающий, повелительный бас:

– Это кого же к нам в город занесло? Мы к себе никого не приглашали! Все свои – уже пришли, а чужаки нам сегодня без надобности будут, если они, конечно, не пришли оплатить отдых моих славных ребят?! Как, ребятки, надеюсь вы не против, если за вашу выпивку и жратву сегодня будут платить чужаки города?

Тут к нему резво подбежали уже хорошо знакомые друзьям близнецы и сразу с двух сторон стали ему что-то рассказывать без конца тыкая пальцами в сторону гостей.

– Не-е, мы завсегда только «за», если нам чужаки денюжку сами приносють! – раздался самодовольный писклявый голос из глубина зала.

Кто-то, пока ещё невидимый, громко расхохотался уверенным басом, а вместе с ним расхохотался и весь зал, да так, что на деревянных столах, сколоченных из грубо обработанных досок, даже запрыгали оловянные кружки и тарелки, а в укреплённых на бревенчатых стенах подсвечниках на свечах беспокойно заметалось пламя. В это время близнецы как раз закончили своё жизнеописание.

– Что?! – грозно прорычал главарь и бросил обжигающий взгляд на троицу друзей. – Это они помешали моим людям собирать законную подать?!

Близнецы разом закивали головами, разом ткнули указательными пальцами в сторону гостей, и в один голос прокричали:

– Они самые!

– Придётся их наказать! – прорычал главарь.

– А сборщик подати, однако, был прав – не любят в этом городе своих гостей, а ведь во вред себе! – задумчиво произнёс Герка, выйдя из-за спины Стояна и остановившись у первого от двери стола.

Зал затих после вопроса Герки, а суетливый мужичок за первым столом, которому будто шилья в одном месте не давали сидеть спокойно на лавке, ещё пуще завертелся и стал нетерпеливо оглядываться куда-то в глубину зала, где сумрак скрывал, стоящий у стены огромный стол и тех, кто за ним сидит. А потом он даже слегка приподнялся, чтобы получше разглядеть вопрошающего гостя.

– Только что без спроса заявились в мой город и сразу давай хамить? Вы, что, совсем страх потеряли? – зашипел главарь и ударил кулаком по столешнице, а затем добавил. – Всё в нашем городе уже давно уяснили себе мои порядки, а тут являются какие-то чужаки и, понимаешь ли, своевольничают! Может тебе ещё объяснить – кто хозяин в моём городе и что бывает с теми, кто меня ослушается?!!

– Желательно объяснить и поподробнее, пожалуйста! – усмехнулся Герка и оглядел присутствующих в зале.

В таверне наступила звенящая тишина. Никто из присутствующих в зале и помыслить не мог, что их предводителю кто-то будет дерзить. За спину Герки разом молча встали Стоян и Всеволод, а за ними – полкоманды шхуны. Все смотрели на тёмный силуэт, сидящего за столом Кувалды и ждали, что он скажет.

– Штопор, разберись с непонятливыми приезжими! Поучи их нашим городским понятиям, а то больно борзые они какие-то! – небрежно, через губу бросил хозяин города и отвернулся, будто вопрос уже решён. – Много на себя берут, как бы не надорвались, а нам их вонь в нашей таверне не нужна! Разберись и выкинь их из таверны, желательно мёртвыми!

Зал дружно хохотнул и одновременно повернул головы, чтобы посмотреть на вертлявого мужичка за первым столом. Он с нахальной улыбочкой заглянул в глаза Герке, и, не отрывая от него взгляда, небрежно переступил через лавку. Затем, словно тетерев на току, пританцовывая почти вплотную подошел к Герке и, вызывающе сплюнул ему под ноги. Отвернулся, посмотрел на Кувалду и почти без замаха, исподтишка попытался нанести Герке удар в живот, внезапно появившимся у него в руке узким ножом, но его удар не достиг цели. Живчика уже не было на том месте, где он только что стоял, а Штопор летел прочь в полусогнутом состоянии, словно его взяли и через колено надломили. Он сносил спиной лавку и стол, за которым до этого сидел, а вместе с ними и сидящих за ним людей. Вся компания стола оказалась на полу, а Штопор лежал, и с округлившимися глазами порывисто хватал воздух, беспомощно оглядываясь по сторонам. Никто в зале не понял, как это могло произойти: только что шестеро мужиков сидели за столом и вот они все уже беспомощно лежат на полу.

Из-за стола, за которым сидел главарь пиратов, встал высокий, но тощий детина и недобро посмотрел на гостей.

– Я разберусь с ними, Кувалда, – прошипел он, и вытащил из-за спины что-то длинное и узкое похожее на рапиру.

– Давай, Штырь, проучи этих наглецов, – одобрительно произнёс Кувалда таким голосом, как будто ничего серьёзного ещё и не произошло.

Штырь, подобно журавлю на длинных, как циркуль ногах, подошёл к Герке, но его в сторону своей лапищей отодвинул Всеволод. Тогда циркуль усмехнулся и выставил вперёд свою рапиру, тыча в грудь здоровяка.

– Дай, дружище и мне немного развлечься, а то все пряники себе заберёшь и мне ничего не останется! – добродушно пробасил Всеволод Герке и вытащил из-за спины свой боевой топорик.

В его здоровых ручищах от выглядел игрушкой, но это было очень обманчивое впечатление. Здоровяк лишь улыбнулся противнику и крутанул топорик так, что у циркуля зарябило в глазах, а его рапира со звоном улетела к потолку, куда и благополучно воткнулась. Она стала равномерно раскачиваться под потолком, а весь зал следил за её движениями. Посмотрел на неё и Штырь, а зря: он тут же получил по лбу кулачищем Всеволода и, как подкошенный, с грохотом рухнул на пол. Раздался такой звук, словно на пол бросили мешок с костями, и зал дружно, недовольно заревел. Все явно ожидали другого исхода событий, и они снова смотрели на Кувалду.

– Тихо, парни! Вижу, что в нашем городе шибко ловкие ребята появились, ничего не скажешь хитро дерётесь, ну, а что же ваш главарь-то молчит? Иль он за вашими спинами привык всё время прятаться или он и не мужик вовсе?! – с подначивающей ухмылочкой произнёс главарь пиратов и весь зал грохнул со смеху. – Может, он у вас, ребятишки, – трус, а вы за ним как цыплята за квочкой всё ходите, может вы ему и червячков в своих клювиках не носите, а?!

Кувалда, наконец-то, поднялся из-за стола, и гости поняли – почему у него такая кличка. Его руки были толщиной с ногу взрослого человека, а сам он был ростом нисколько не ниже Всеволода. Кувалда только повёл плечами, и чёрная, кожаная куртка на нём жалобно затрещала. Медленно покрутил головой, разминая свою бычью шею; сложил вместе ладони и стал с оглушительным треском разминать суставы пальцев, каждый из которых мог ввести в трепетное состояние чью-то слабую душу. При этом он не отрывал своего тяжёлого взгляда от Стояна. Он смотрел на него и изучал его бойцовские качества. Они ему показались не очень серьёзными, и он громко расхохотался:

– Ну, что молчишь, сосунок, или язык от страха засунул себе в одно…

Кувалда не смог до конца произнести все слова, а вдруг, неожиданно схватился руками за свою шею. Его лицо стало синеть – он начал задыхаться, а глаза округляться от страха. Он как завороженный смотрел на капитана чужаков, который вытянул по направлению к нему руку. Стоян повернул ладонь, и Кувалда обессиленной тушей рухнул на лавку. Он тяжело дышал – ни руки, ни ноги его не хотели слушаться. Таким беспомощным и испуганным его ещё никто и никогда в жизни не видел. Затем Стоян опустил руку и капитану пиратов полегчало. На его глазах выступили слёзы от бессилия и злобы. Немного очухавшийся, Штырь со страхом на лице отползал от нависающей над ним троицы. Его глаза отражали весь тот ужас, который поселился в его разуме. Не только он – все обитатели зала, за исключением команды шхуны, были закованы в кандалы липкого страха перед неведомыми гостями.

– Это колдун! – зашипел, осипшим от ужаса голосом Кувалда. – Хватайте его!

Но ни один человек в зале не посмел даже встать со скамейки. Команда шхуны напротив, деловито заняли свободные столы и принялись оживлённо обсуждать случившееся, с интересом и гордостью поглядывая на своего капитана, а Стоян, с безмятежной улыбкой, будто и ничего и не произошло, и они всей командой только что зашли в таверну, посмотрел на хозяина, и вежливо произнёс:

– Уважаемый, хорошенько накорми моих ребят, неси им всё, что у тебя есть, и самого вкусного – они этого вполне заслужили!