Читать книгу Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - Эдуард Филатьев - Страница 17

О том, кто послужил прообразом «репортёра Моментальникова», было понятно, надо полагать, всем, кто присутствовал на читках «Бани». Это Давид Лазаревич Тальников (Шпитальников), резко критиковавший творчество Маяковского. Вот кредо этого репортёра, звучащее в пьесе:

Этими рифмованными строчками Маяковский как бы снимал с Тальникова-Моментальникова всю ответственность за то, что выходило из-под его пера. Этот персонаж просто беспрекословно (и весьма услужливо) выполнял то, что приказывали ему высокопоставленные товарищи – ведь слово «эчеленца» («eccelema») в переводе с итальянского означает «ваше превосходительство».

Правда, несколько странно, что в последнем действии этот услужливый репортёр не появляется. Неужели полёт руководящих товарищей в коммунистическое грядущее ему неинтересен?

Скорее всего, Маяковский просто забыл об этом мелком персонаже, уже получившем всё, чего он заслуживал. Или Маяковский не смог придумать, как в столь необычной (предстартовой, как сказали бы в наши дни) обстановке должен себя вести товарищ Моментальников. Жаль, конечно. Образ шустрого, готового на всё репортёра засверкал бы ещё ярче. Но своему обидчику поэт отомстил уже тем, что включил его в состав отрицательных персонажей своей пьесы.

Теперь перейдём к излучающей свет Фосфорической женщине (сначала, как мы помним, Владимир Владимирович назвал её Фосфорической коммунисткой). Она чем-то очень похожа на Солнце из стихотворения «Необычайное приключение, бывшее с Владмиром Маяковским летом на даче». Но вряд ли кто-то из тех, кто присутствовал на «читках», понял, кто же был прототипом этой необыкновенной женщины.

Может возникнуть вопрос: почему отбирать «лучших для переброски в будущий век» была прислана женщина?

Обстановка, складывавшаяся вокруг Маяковского в момент написания «Бани», даёт основания предположить, что этот персонаж явился ответом всем тем, кто препятствовал воссоединению поэта с Татьяной Яковлевой. Маяковский не терял надежды привезти парижскую красавицу в Москву и начать вместе с нею сопровождать в светлое будущее всех, кто этого достоин.

Вполне возможно увидеть в этом образе и Веронику Полонскую, с которой Маяковский (в тот момент, когда сочинял пьесу) собирался создать семью.

Как бы там ни было, но поэту было с кого «срисовывать» этот «фосфорический» персонаж – ведь «фосфор» в переводе с греческого означает «несущий свет» или «несущая свет».

Теперь подведём итог. Если «Клоп» создавался для того, чтобы показать, что Осип Брик – «сволочь» и «мразь», то в «Бане» осуждалась не «командно-административная система» страны Советов, а отдельные её представители: «сволочная мразь», в образе которой автор вывел Бриков и их ближайшее окружение.

Стало быть, «Баней» свою пьесу Маяковский назвал совсем не потому, что слово это в ней не встречается. И не потому, что его пьеса должна была «мыть» и «стирать» бюрократов. А потому, что «подхалимствующего самородка» Олега Баяна (Осипа Брика) сменил главначпупс Победоносиков (Яков Агранов). Фамилия «Баян» из одной пьесы перекочевала в другую. Маяковский лишь переставил буквы, и «Баян» стал звучать как «Баня». Брики и Агранов стали главными отрицательными персонажами пьесы (буквы «б» и «а» стали в ней самыми главными).

Но в «Бане» это весьма старательно зашифровано, так как заявить о своём истинном отношении к семейству Бриков в открытую поэт опасался.

Пьеса, как известно, является литературным произведением или, образно выражаясь, «сказкой», «ложью». И в любой самой фантастической придумке обязательно скрыт какой-то намёк, который каждый «молодец» волен понимать по-своему и извлекать из него свои «уроки».

Но если так, то сразу же возникает ещё один вопрос: узнали ли Осип Максимович и Лили Юрьевна в персонажах «Бани» самих себя? Ведь в пьесе Маяковского говорится, что Победоносиков и Мезальясова, просмотрев два действия пьесы, себя не узнали.