Читать книгу Там, где нас. Непутёвые-путевые очерки - Эдуард Леонидович Резник - Страница 9

К острову подходим ночью, а высаживаемся на него с рассветом. Жёлтый песок, зелёные холмы… Цепь кряжистых лавчонок и магазинчиков.

– Хотите морских аттракций? – потрясая зонтом, призывно выкрикивает наш гид.

– Почём? – ревёт возбуждённая группа.

Прибывшие желают иметь Ямайку даром.

Гид это знает и вопрос игнорирует.

– Тогда, может, водопады?

– Почём?!

– Ну так возьмите хотя бы тропический парк!

Но искатели экзотических приключений понуры и недоверчивы. Они шарят по торгашу подозрительными взорами.

– Вы ещё не видели моих расценок. Уверяю, дешевле вы тут не найдёте!

Но от него отмахиваются.

– «Донт вори, би хэппи!» – заверяет он в последней попытке. – Экскурсия по Бобу Марли!

Но и по Бобу никто идти не желает.

– Его опять будут бить, – говорю я жене.

– Несомненно, – соглашается со мной она.

В результате на остров отправляемся в компании поклонницы Джорджа Клуни и её мужа, зажиточного бизнесмена.

– За деньги можете не беспокоиться! – похлопывает бизнесмен себя по карману и, подмигнув своей половине, снисходительно дозволяет: – Дорогая, ну-ка, покажи им!

И «дорогая» немедленно являет нашему взору бриллиант размером с лесной орех, гарцующий на её пухленьком пальчике в платиновом седле.

– Сколько?! – задыхаясь, спрашивает моя драгоценная.

– Пять.

– Карат?!

– Миллионов.

– Бриллиант?!!

– Состояние… А это – так, безделушка.

На Ямайке каждый второй – Боб Марли. И каждый первый – таксист.

Певцы – все!

– Водопады – двадцать! Парк – двадцать! Пляж – двадцать!.. Американцам – тридцать! – надрываются их музыкальные глотки.

Островитяне в запале. Их розовые ладони хватки, белые оскалы жутки, косички трепещут. За нас чуть ли не дерутся.

Один немолодой, но бойкий, отвоевав добычу у соплеменников, оттаскивает нас в сторону и начинает пожирать.

– Американс?!

– Ноу.

Водитель разочарованно кривится.

– Двадцать, – сплёвывает он.

И я извлекаю кошелёк.

– Погоди! – отстраняет меня зажиточный бизнесмен.

И я отхожу в сторону – в конце концов, хозяин – барин.

Однако барин открывает аукцион с доллара.

Таксист ошарашен.

– Двадцать, туда и обратно! – рычит он.

– Нормально, – говорю я, вновь доставая банкноты.

– Погоди! – раздражается мой компаньон и выстреливает: – Два доллара – туда!

– Десять – туда! С каждого!

– А куда туда-то? – влезаю я с расспросами.

Но меня оттирают.

Таксист с бизнесменом сцепляются в яростном базарном торге, и вскоре я перестаю следить за происходящим. Из бурного потока выскакивают пуганые цифры, туманом восходит расплывчатое «туда».

– Да может, нам вовсе не туда? – кричу я в какой-то момент.

Но бизнесмен цыкает:

– Не мешай!

– Ох, он его сейчас уделает, – посмеивается хозяйка бриллиантового ореха. – Ох, он его уделает! Он у меня такой питбуль! Сейчас увидите…

– Пять – туда – с пары! – рычит бойцовский пёс.

– Пять – туда – с каждого! – щетинится таксист-дворняга.

– Да куда туда-то?! – одуреваю я.

– Не мешай, он почти мой. Семь – туда – с пары!

И снова рык, тявканье, оскалы. Цифры то взмывают, то обрушиваются.

– Два с половиной – туда – с каждого! – наконец взвизгивает затравленная дворняга и обмякает.

– Ну? Как я его, а? – подмигивает нам охрипший в схватке питбуль.

– Классика, – говорю. – Но куда едем-то?

– Да какая разница!

Парк, водопады и пляж оказываются в одной лохани.

«Донт вори, би хэппи!» – льётся из всех динамиков.

«Донт вори, би хэппи!» – гласят плакаты.

«Донт вори, би хэппи!» – советуют надписи на майках, бейсболках, трусах и шлёпанцах.

– Ну вот мы и на Ямайке, – говорю жене. – Куда теперь?

– Загорать. Только не каркай!

Широта и долгота варьируются, но суть всегда неизменна – вода мокрая, солнце жаркое, пиво без холодильника гадкое.

– Где тебя лучше рассеять? – спрашиваю я жену через полчаса жарки. – На родине или над Атлантикой?

– Ну чего тебе надо?

– Урной, думаю, можно пренебречь – просто смету в рюкзачок…

– Ты можешь уже оставить меня в покое?

– В приёмном? С удовольствием!

– Ладно, зануда, идём на водопады…

Цепочка взявшихся за руки растянулась вдоль пляжа петляющей лентой.

Зрелище, достойное кисти.

Стар и млад. Боссы, младшие менеджеры, домохозяйки, голые и беззащитные, понукаемые окриками местных пастушков, все как один бредут к водопадам, где наперекор движению воды, назло Ньютону и вопреки здравому смыслу происходит массовое «вскарабкивание» по скользким валунам.

– Хочу! – волеизъявляет моя жена и тянет меня за руку.

– Какого?! – вопрошаю я, но она не останавливается. – Я спрашиваю, какого тебе перелома не хватает? Открытого, закрытого или со смещением?!

– Хочу как все!

– Мне опросить пострадавших?!

– Тебе – получить удовольствие!

– Но какого? В смысле, чего тебе недостаёт?!

– Веселья! – хохочет она и вклинивается в гущу упрямо восходящих.

«И в ад без очереди», – думаю я и бросаюсь вверх по лестнице, чтобы следить.

На гладких камнях со скользкой зеленоватой плесенью сошлись две стихии: человеческая глупость и природное безразличие.

Кто победит – идиотизм или притяжение? Неясность завораживает.

Вглядываюсь в распластанные тела, натужные лица, прислушиваюсь к кислым хрипам, горькому мату, и сакраментальный вопрос «КАКОГО?!» не находит во мне ответа.

Вот сухонький старичок раскорячился на валуне. Отбивая зубами зажигательный ритм, он отплясывает туловищем отчаянный регги. Проводник, талдычащий над ним «Донт вори, би хэппи», уже бессилен, потому что, раздавив свои очки, старичок вдруг прозрел. Осознание озарило его мученическое лицо, и вопрос «Какого?» проступил на нём пугающе явственно.

А вот рыхлая дама в панаме, втягиваемая двумя и толкаемая тремя, похоже, счастлива. Чего не скажешь о её толкачах…

Хотя нет, вот она заваливается на бок, выскальзывает из суетных объятий и – плюх-бах-брык-шмяк!..

Близстоящие разлетаются кеглями, нижестоящие сминаются… Руки, ноги, головы… Мат и ругань в пенном потоке… Но теперь уже толкачи, похоже, счастливы.

«Так-так-так… А вот и жена!.. Хорошо идёт. Только – куда?»

– Куда? – ору ей. – Вернись на тропу!

Но она не слышит. Прёт мимо струи, в смысле – в обход, и диковатая улыбка распарывает её лицо от уха до уха.

«Убьётся же, дура!»

– Эй, черныш!.. Ну да, ты, ты!.. – машу я руками проводнику-помощнику. – Вишь вон ту?.. Ну справа!.. Да куда ж ты башкой вертишь?.. Вон же – гёрл, вумен, корова! Видишь?.. Останови её, убьётся же, дура! Это же суисайд! Стоп ит! Стоп!

«О! Вроде заметил… Кричит. Машет… Господи, в самую стремнину! Вот же ж…»

– Да куда же ты? – ору. – Куда-а-а?!!

«Нет, не слышит… Ну всё, отдохнули, чтоб меня… Чтоб её… Матерь божья!»

– Держись! – ору. – Жмись к валуну!.. Черныш, сволочь, миленький, ну помоги же, достань гадину невредимой, я её тут придушу!

«Молодец, умница, черныш…»

– Эй ты! За что хватаешь, гад?! Донт тач! Руки оборву! Стоп ит, немедленно! А ты куда смотришь? Садани его локтем!

«Молодец, жена! Знай наших!»

– Так, держись… Держись, говорю!.. Черныш, миленький, да хватай же её! Катч! Холд её! Хо-о-олд!!!

«Слава богу! Ещё б секунда…»

А с подветренного бока ко мне уже подлетает поклонница Джорджа Клуни и мнёт в воодушевлении свою немалую, надо сказать, грудь.

– Что я сейчас видела, что видела!

– Джорджа Клуни? – угадываю я.

– Нет, лучше. Перелом! На том пороге… – Она кивает куда-то вверх и в сторону. – Мужик – хрусть! Нога пополам. Кости, кровища! Такая жуть!!!

– Да, – говорю, высматривая супругу, примкнувшую наконец к рядам карабкающихся, – это трагедия…

– И не говори! – возбуждённо подхихикивает очевидица. – И главное, кровищи столько… А твоя-то как? Цела пока?

– Вроде да.

– Ну ты мне крикни, если что. А я побегу, пока место не заняли. Его же сейчас доставать будут…

И, причитая: «Какая трагедия!» – она взлетает вверх по ступенькам.

– Ну как? – допытываю супругу. – Теперь тебе весело?

– Ве-ве-весело, – отстукивают её зубы, и с носа срываются мутные капли.

Она сидит на скамье, обнимая плечи, и мелко вздрагивает.

– А до этого тебе было грустно?

– Ты-ты-ты… не-не-неисправим.

Возле лавчонки с ямайским ромом и гаванскими сигарами меня останавливает прелестная островитянка.

– Мистер, – шепчет она, стремительно сокращая дистанцию с пионерской до коммунистической. – У вас усталый вид, мистер.

«Ещё бы, – думаю, – такой день!» Но «мистер» мне приятен.

Коричневые глазки девицы чуть увлажнены, а её массивная грудь под марлевым сарафанчиком откровенно мне сочувствует.

– Ну-у, йес, такое дело… – слежу я за сочувственными колыханиями.

И прелестница томно вздыхает:

– Бедняжка…

– И такое дело, йес, – киваю, оглядываясь на магазинчик, где застряла моя благоверная.

– Тебе надо расслабиться, – продолжает источать милосердие добрая островитянка. – Хочешь, я помогу?

– А можешь? – снова оглядываюсь я.

– Ещё бы. Я ведь имею энергию, – берёт она мою ладонь в свою. – Волшебное прикосновение, знаешь? Маджик тач, ю ноу?

– Йес-йес, ноу-ноу… – путано отвечаю я.

И девушка изумляется:

– Ты не хочешь?

– Почему не хочу? Вай нот? Очень даже – йес! Бат…

– Никаких «бат», – прикладывает она свой пальчик к моим губам. – Ай кэн тач?

– Тач, – говорю, – я и сам могу. Ай кэн тач майселф… Ну, в смысле, энерджи. У меня ведь тоже имеется очень даже сильная энерджи…

– А ты милый, – улыбается мне девица.

– Йес, – киваю, – я такой. Кьют, да…

– Тогда пятьдесят долларов, фор ю.

– Фор ми? – уточняю я.

– Фор ю, фор ю.

– Пятьдесят баксов, мне?! – не верю своим ушам.

– Йес, – шепчет. – Фор ю – фифти бакс.

«Да это ж Эльдорадо! – думаю. – Пятьдесят долларов на ровном месте!»

– Окей, – соглашаюсь, – но я имею жену.

– Ты смешной… Ю фани… – озорно подмигивает мне клиентка. – С женой – сотня.

– Хандрит – фор ми?! – продолжаю недоумевать я.

– Фор ю энд ё вайф.

– Сто долларов – фор ми?! – повторяю я.

И девушка, улыбаясь, кивает.

«Во попёрло-то!»

Но тут звякнувший над дверью магазинчика колокольчик возвещает о возвращении супруги.

– Иди сюда, – машу я ей. – Только быстро!

И жена, метким взором простреливая прелестницу влёт, интересуется:

– Чего тут у тебя?

– Ты не поверишь, – скашивая рот, шепчу ей на ухо, – эта милая женщина обещает нам сто баксов за энергетический сеанс. Ну что-то вроде рэйки. Я наврал, что умею, и она поверила. Представляешь?

Жена, также уголком рта, шепчет:

– Это проститутка.

– Нет, ты не поняла. Проститутки тут мы!

– Идиот.

– Хочешь сказать, что я не понимаю английского?

– Хочу сказать, что ты идиот.

– Ван хандрит фор ми? – переспрашиваю девушку.

– Фор ю энд ё вайф.

– Видишь?! – победно взираю я на супругу.

– Дважды идиот!

– Окей. Джаст мани фёрст, – шуршу я пальцами перед потенциальной клиенткой. И та утвердительно кивает.

Но жену разве убедишь? Ухватив за локоть, она утягивает меня прочь.

– Стой, – отбиваюсь я. – Стой, она вот-вот раскошелится!..

Но жена неумолима.

– Я вернусь! – кричу я прелестнице. – Ай вил би бэк!..

И остров провожает нас тёплым тропическим дождём.