Читать книгу Письмо на берегу - Екатерина Каретникова - Страница 2

Нельзя было оставлять всё как есть. Да, в этом проклятом троллейбусе не срабатывал телефон, но Алина могла постучать водителю, чтобы открыл двери и выпустил её, а потом, проглотив бьющийся в горле страх, позвонить по всем известным с детства номерам. А если бы не ответили, закричать так, чтобы услышали прохожие и жильцы ближайшего дома. И те, у неё никак не поворачивался язык, чтобы их назвать. Они тоже должны были услышать и пусть не испугаться, но хотя бы понять, что тут не одни.

Но Алина ничего такого не сделала. Не встала, не постучала водителю и даже не вынула из кармана мобильник. Закусила губу, крепче сжала кулаки и всё.

Её будто парализовало, будто пришило намертво к троллейбусному креслу.

Троллейбус проехал ещё немного вдоль пустыря и повернул. Теперь через окно Алина видела серые дома в четыре этажа. Они казались неправильными, словно им отрезали верхушки.

Алина смотрела на дома, на аккуратно подстриженные яблони, на выщербленный асфальт и лужи, а видела его лицо – искажённое, бледное, но всё равно такое, от которого можно сойти с ума.

Наверное, она и сошла с ума, и не сейчас, а когда в первый раз увидела Тима. А может, когда узнала про Асю, или только что, когда сдала его с потрохами этим, назвать которых не поворачивался язык. Ведь сдала же, сдала. А потом струсила – непростительно и подло.

Алина встала и пошла к дверям. Она – не предательница. Сейчас она выйдет на остановке и придумает, как прекратить эту жуткую жуть.

Троллейбус рывком прибавил скорость. Алину качнуло, она взмахнула руками и в последний момент успела схватиться за поручень. Поручень оказался странный – тоньше обычного и пошатывался, – и всё-таки он не позволил ей упасть, а это было главное.

– Девушка, вам удобно?

Голос прозвучал из-за спины. Говоривший сидел так близко, что Алина почувствовала его дыхание у себя на шее. Она вздрогнула и обернулась.

Этого просто не могло быть!

Конечно, это был не Тим, а слегка похожий парень года на два старше, но всё равно у Алины вспотела макушка и по спине побежали мурашки.

– У-удобно! – заикаясь, ответила она.

– Тогда ладно, – кивнул парень. – Для красивой девушки чего не сделаешь.

Она непонимающе похлопала ресницами, но вдруг ещё раз посмотрела на свой поручень и поняла. Никакой это был не поручень, а вовсе даже странная конструкция из реек, упакованная в картон и полиэтилен. Конструкция стояла около парня, а он придерживал её рукой, не давая упасть, и при этом читал электронную книжку. Книжка была интересная, потому что, даже разговаривая с Алиной, парень косился на экран.

Когда Алина это рассмотрела, ей захотелось провалиться. Вот прямо тут, сквозь грязный троллейбусный пол. Но пол расступаться не собирался – шатался и подпрыгивал под ногами в такт движению и всё.

– П-простите! – пробормотала она.

– Никогда не проси прощения у парней, – прошептал он громко. – Мы этого не заслуживаем.

У Алины закружилась голова. Она подумала, что зря отпустила поручень, пусть и ненастоящий. Он бы ей сейчас пригодился, очень даже.

– Тогда не прощайте! – пробормотала она и отвернулась.

– Вы всегда слушаетесь первых встречных?

Вопрос был брошен ей в спину, вкрадчивый и насмешливый. Хочешь – поворачивайся и отвечай, не хочешь – стой бессловесной дурочкой.

Алина решила, что ей наплевать: дурочка и дурочка. Не до того!

Троллейбус остановился, как положено, но двери не открылись. Алина уже спустилась на нижнюю ступеньку и теперь лихорадочно дёргала железную ручку. Ручке было всё равно.

От злости Алина стукнула кулаком по створке и взвыла от боли.

– Передние двери не открываются. Выходите через задние, – запоздало объявил водитель.

– Спасибо! – прошипела Алина. – Спасибо, что предупредили!

И побежала к задним дверям.

Пока она бежала, водитель покашлял в микрофон, а потом включил равнодушно-бодрое: «Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка…»

И в самом деле двери закрыл.

– Вы что? – закричала она и стукнула теперь уже заднюю дверь. – Издеваетесь?

Водитель не ответил, задняя дверь – тоже.

Троллейбус дёрнулся и поехал, набирая скорость.

Пока Алина бегала туда-сюда и билась в двери, парень молчал, будто его и не было.

Когда она поняла, что всё равно пропустила остановку, то повертела головой, выискивая его, и, понятное дело, нашла. Он смотрел на неё очень внимательно, как будто ему нужно было разгадать ребус, нарисованный на её платье.

Наткнувшись на его взгляд, Алина смутилась и обрадовалась одновременно, но через секунду поняла, что радоваться нечему. Толку-то от взглядов, если человек сидит и молчит, а ей выходить на следующей остановке? Разве она успеет хоть что-то объяснить, чтобы он согласился помочь?

Внезапно стало так тоскливо, что захотелось сделать что-нибудь странное. Например, подойти к нему и снова схватиться за импровизированный поручень. Или спросить, как его зовут. Или…

Алина ничего не успела, он встал и подошёл к ней сам. А может, вовсе не к ней, а к задним дверям, около которых она стояла.

– Выходите, девушка?

Вопрос прозвучал насмешливо, и она решила обидеться, правда, опять не успела.

– Хотите, я вас провожу?

И что ей было делать? Помотать головой и гордо отвернуться? Наверное, это было бы правильно, но она не смогла. Слишком дорого пришлось бы заплатить за эту правильность.

– А вы хотите меня проводить? – спросила Алина.

Он улыбнулся:

– А вы как считаете?

Она подумала, что он слишком умничает, когда так говорит. Лучше бы просто ответил:»Да», и она бы согласилась. А так он вроде бы и предлагает, но в то же время насмехается. Или она слишком мнительная, и он ничего обидного не делает? Пока Алина соображала и никак не могла придумать, что ему сказать, он пришёл на помощь.

– У вас ещё есть время подумать. Мы переедем через мост и только потом остановимся.

– Как через мост? – похолодела она. – Через какой мост?

Сказать по правде, Алина никогда не ездила на этом троллейбусе дальше своей остановки и поэтому знать не знала, что впереди река. Или нет там никакой реки, а мост – обычная эстакада?

– Самый длинный мост через реку в нашем городе, – ответил он. – Один километр двести метров.

Это был удар в солнечное сплетенье, не лучше. Но Алина всё-таки ещё держалась.

– А там что – река? – спросила светским тоном.

Он усмехнулся. От этого его лицо стало старше, ей даже показалось, что он наверняка закончил школу.

– А вы этого не знаете?

Алина разозлилась:

– Я много чего не знаю. И что?

Усмешка превратилась в улыбку.

– Мне нравится, что вы в этом признаётесь. Но я не думал, что можно дожить до семнадцати лет и не знать, что в твоём городе есть река.

– До семнадцати, может, и нельзя, – через силу поморщилась она. – Но мне-то шестнадцать.

– А вот скажите, – его голос стал задумчивым, а взгляд неожиданно изменился, – неужели за все шестнадцать лет вы ни разу не гуляли по набережной? Не катались на катере?

Кажется, её возраст его не отпугнул. На мгновенье у Алины появилась уверенность, что ему было бы всё равно, даже если она бы сказала, что ей десять. Но это ей не понравилось, и она решила подумать о другом. Например, почему он спрашивает про набережную и катер? Хочет пригласить на прогулку? Вот пусть прямо сейчас с Алиной и идёт! Только не по набережной и без катера.

– Не с кем было! – сообщила Алина и покраснела.

Уж больно это прозвучало неловко.

Он понял, но сделал вид, что удивлён и не больше:

– У вас нет подруг?

Алина посмотрела на него и решила, что больше не хочет играть в этот словесный пинг-понг.

В голове у неё всё равно стучал метроном, выговаривающий вместо ударов одно-единственное слово: «Поздно!» Этот проклятый троллейбус увозил их всё дальше и дальше. Вот как она вернётся к пустырю? Как?

– У меня нет парня.

Он сразу поскучнел и даже чуть-чуть отодвинулся. Честное слово, что она такое сказала? Разве он сам вёл разговор не к этому? Просто она хотела ему помочь, чтобы успеть сказать самое важное до того, как троллейбус остановится. Чтоб он не сбежал. Ну, или не остался внутри.

Сейчас их везли по совсем узкой дороге. Улица заросла жёлтыми акациями, и в некоторых местах ветки с подсохшими цветками прижимались к троллейбусным окнам и даже царапали их, роняя лепестки, будто крошки яичницы-глазуньи.

Она посмотрела в окно и вдруг замерла, охваченная непонятной болью. Боль пульсировала везде – в висках, в горле, в сердце и даже, кажется, под коленками. Это было так неожиданно и так остро, что на глазах выступили слёзы, а слова застряли и превратились в невнятное крошево звуков.

– Что-то случилось? – спросил он и наклонился к ней.

Как доктор над пациенткой, честное слово!

Она качнула головой. То ли да, то ли нет – понимай, как знаешь.

– Я могу помочь?

И вдруг боль отпустила, мгновенно, как и появилась. Она подумала, что такого не бывает и что ей всё померещилось: и боль, и его участие, и внезапное исцеление.

Троллейбус подпрыгнул на колдобине и, утробно зарычав, въехал на мост. Мост и в самом деле был длинный, и в самом деле под ним текла река, широкая, медленная истыканная воронками водоворотов. А ещё из воды торчали камни. На одном, ослепительно-чёрном и гладком, она увидела птицу. Сначала ей показалось, что это чайка, но Алина усомнилась, что бывают абсолютно белые чайки. К тому же ей никогда не встречались чайки с такими хвостами. У этой птицы хвост напоминал сложенный веер. Сейчас расправит его, обмахнётся и превратится… в кого превратится странная птица, Алина не успела придумать.

– Смотри! – сказал он. – Белая сорока!

Она сразу же поняла, что он прав. Конечно же, на камне сидела сорока-альбинос, а вовсе не чайка.

– Я думала: таких не бывает, – призналась Алина.

– Бывают, – тихо ответил он. – Ты же есть.

Она не вскрикнула и не упала, просто захлебнулась на вздохе и подумала, что в троллейбусе кончился воздух. Вот так был – и вдруг кончился, будто выкачанный гигантским насосом.

Если бы он её ударил, было бы лучше, но он не ударил. Он напомнил ей о том, о чём вспоминать было не просто больно – невыносимо, особенно сейчас, когда она знала, чем всё закончится. Ну, почти знала.