Читать книгу Любовь и Смерть - Екатерина Люмьер - Страница 15

Ион… Я даже не знаю с чего начать. Мне столько хочется тебе рассказать, столько написать и прояснить. Я знаю, что когда-нибудь ты начнешь задаваться многими вопросами, на которые не сможешь найти ответы, поскольку даже не будешь знать, где искать. Ион, мне так жаль, что я не могу поведать тебе всего лично, глядя в твои глаза. Мне и стыдно, и дурно от того, что мне придется оставить тебя в полном неведении до тех пор, пока ты не найдешь это письмо. Если вообще его найдешь. Не знаю, как дальше сложится судьба этого пергамента, а вот о своей я вполне осведомлен. К сожалению, будущность нерадостная и даже скорбная. Но, пожалуй, я начну не с этого.

Помнишь, мы с тобою ездили в Трансильванию, на самую границу с Валахией, где жила старая колдунья, что признала в тебе господаря, покуда даже не видела твоего лица? Она была моей наставницей, у которой я учился колдовству и травничеству. Она поведала мне множество тайн и секретов о ворожбе, о дьяволе и о колдовстве в целом. Бывали дни, когда я покидал Куртя-де-Арджеш и отправлялся к ней, чтобы госпожа Тодеа обучила меня еще какому обряду. Не позднее чем за седмицу до нашего прибытия она встретилась со мною у реки, недалеко от того самого перелеска, где мы с тобою когда-то беседовали о Московии, помнишь? Я рассказал тебе пару историй из своего детства. Госпожа Тодеа была столь взволнована, что едва ли могла произнести хоть слово, но я и так прекрасно осознавал, какую дурную весть она собиралась мне рассказать, но так и не смогла преподнести. Вскоре я должен был умереть.

Как я мог сказать тебе о том, что вскоре моя жизнь оборвется, и я навсегда тебя оставлю? Я не хотел и даже не пытался, и думал о том, как же мне избежать этой участи, как оградить тебя от столь скверного предзнаменования и беды, ведь я понимал, что скорее всего меня ждет расправа из-за положения при твоем господаревом престоле. Я искал возможность миновать ее. Конечно, уехать из Валахии было бы делом хорошим, но уезжать мне было некуда, а бояре, если подняли бунт в твоем княжестве, собирались бы восстать и в иных румынских землях. И, правда, я просто не хотел тебя оставлять. Разве я мог оставить человека, которого люблю, в столь неспокойные и злые времена, ради собственного блага? Не мог.

Сейчас, сидя за столом в совершенной тишине, я осознаю, как никогда, что конец близок. Но не конец моего письма.

Это предчувствие угнетает меня, заставляет сердце бешено заходиться где-то в горле и душить, буквально наполняет все мое тело сплошным животным ужасом. Каждый человек боится умирать. Те, кто отрицают, либо глупцы, либо безумцы. Не люблю первых, понимаю последних. Представляешь, сколько раз меня звали полоумным за глаза? Ты и помыслить не можешь! Я слышал, как они насмехаются надо мной за спиной, а потом услужливо подлизываются к советнику господаря Валахии. Никогда и никому не доверяй, Ион. Только тем, кто по-настоящему любит тебя. Они не предадут.

Впрочем, сейчас я бы хотел порассуждать не о наставлениях, и не желал бы философствовать о жизни и людях в целом. Мне милее рассказать тебе о том, что за медальон я выторговал у своей наставницы, чтобы наша будущность сложилась как можно лучше.

Горный хрусталь обладает удивительными магическими свойствами и является камнем ясновидцев, проводником в астральный мир. В древнегреческих мифах боги и цари пили лишь из хрустальных кубков, я читал в детстве. Мне порою кажется, что древние мудрецы и жрецы знали куда больше нас, погрязших в круговороте междоусобиц и войн, потерявших силу знания и просветления.

Морион, второй камень, что украшает приобретенный мною медальон, также известен, как черный хрусталь. Алхимики использовали его в поисках философского камня, который превращал бы в золото любой недрагоценный металл. Знаешь, у меня на родине, на Руси, считалось, что этот камень принадлежит Морене – небесной деве, что первой стала заниматься черным колдовством, польстившейся на золото: она покинула свой дом, чтобы уйти в царство Кощея Бессмертного, злого чародея. И он подарил ей перстень с черным камнем, что даровал колдунье бессмертие. Легенды и придания подарили мориону дурную, темную славу. Он считается камнем чернокнижников, ключом к воротам в мир иной, к самому Дьяволу. Морион действительно может довести хозяина до сумасшествия и смерти. Камень опасен для обычных людей, ведь связывает колдуна с миром сновидений и загробным. Считается, что в нем заключены темно-магические сущности, демоны. Когда-то я носил серьги с обожженными морионами – они приобретают винно-золотистый цвет, – поскольку черные кристаллы наделяют мудростью и проницательностью.

И, наконец, обсидиан. Еще в древние времена жрецы определили, что он обладает сильными магическими свойствами, и использовали его в своих ритуальных религиозных обрядах. Это один из самых сильных камней для связи с загробным миром. Когда-то из него делали шары, в которые вглядывались провидцы, чтобы рассмотреть будущее. Госпожа Тодеа сказала, что его даже используют для подчинения духов стихий, но мало кому это удавалось, если и удавалось вообще.

Я же решил договориться со Смертью.

Отправиться на круг перерождения, чтобы только вновь встретиться с тобой. Я честно не знаю, получится ли у меня это сделать, но я очень постараюсь. Я заключил в медальон свою силу, магическую и духовную энергию, которая удержит меня между мирами и даст возможность вырваться на земную твердь. Но вопрос заключается не только в моем перерождении, но и в твоем бессмертии. И я не придумал ничего лучше, чем тебя проклясть, любовь моя. Я ужасен в своих планах, но светел в своих намерениях. Цена за твое бессмертие так велика, так безобразно велика. Ион! Если ты только сможешь меня простить за то, что я собираюсь с тобой сотворить.

Ты отдал мне свою любовь и всего себя. Добрый и храбрый человек с чистым, по-настоящему бескорыстным сердцем. Ты преподнес мне свою душу, а я продам ее Люциферу. Эта идея отвратительна и омерзительна мне самому, но иного выхода я не вижу. Едва ли он вообще существует, любовь моя. Именно сейчас, пока ты спишь, а я пишу это письмо, передо мной лежит книга, в которой заключены все те тайные ритуалы и заговоры, призывы, которые боятся претворять в жизнь мудрые колдуны, а чернокнижники такой магией и не владеют.

Ежели все получится, я не знаю, когда мы увидимся вновь. Сейчас я обернулся, чтобы взглянуть на то, как ты спокойно спишь в постели и не представляешь, что ждет нас обоих на исходе этой седмицы. Сечень скоро закончится и наступит Протальник. Но эту весну я уже не переживу, хотя и встречу. Хотел бы я обещать, что мы все же увидимся с тобою, но не могу, хотя и верую в это. В этом ли веке, в новом ли, спустя тысячелетие. Только бы вернуться.

Знаешь, сейчас мне чертовски хочется рассказать тебе то, что я когда-то умолчал. Меня зовут Василий Хованский. Я всегда представлялся Вильгельмом на заморский лад, уж больно любимо мной было это иноземное имя. Василий – имя царское, пришедшее из Византии, почтенное, но я предпочитал иное. Впрочем, ты знаешь сам, что я и фамилию не желал упоминать. Быть княжеским ублюдком – это одно, а быть самим собой – другое. На тебя вешают клеймо и имя, и велят жить так, как приказано государем или же кем еще, ссылают неизвестно куда и живи себе, старься, при монастыре образовывайся, грамоту учи да вопросов неугодных не задавай. Я ведь бежал не от лучшей жизни. И, пожалуй, несмотря на многие невзгоды и дурные предзнаменования, что пленяют меня в эти дни, я могу точно сказать, не тая и не лукавя, что время, проведенное с тобой, самое светлое.