Читать книгу Любовь и Смерть - Екатерина Люмьер - Страница 4

Я прибыл в город на юго-западе Румынии, в Трансильвании, не меньше четырех часов назад. Бистрица оказалась малонаселенной, а потому мой извозчик, которого я нанял буквально за шиллинг, если считать в английской валюте, знал почти каждого встречного на дороге. День был серым, угрюмым, совершенно отвратительно скучным. Я надеялся, что прибуду в замок спустя сутки после окончания моего путешествия в поезде, но, увы, не случилось. Честно говоря, я планировал покончить со всеми формальностями за ближайшую неделю и приступить к изучению местных достопримечательностей и людей. Хотя, если говорить начистоту, то эти самые достопримечательности я мог бы увидеть разве что, возможно, в Валахии?

Едва ли я знал что-то, кроме имени нынешнего правителя Румынии Кароля I да названий городов, которые мне предстояло посетить по мере продвижения в Трансильванию, где меня уже ожидали. Какого черта я, однако, взялся за это дело?

Ведь я, конечно, обходился без той самой стабильной и обыкновенной работы, которая приносит доход и хлопоты. По настоянию моего брата, Адама, вездесущего черта, я отправился невесть куда и невесть зачем. Он аргументировал свою заботу о моем благополучии и о необходимости этой поездки тем, что мне категорически вреден кокаин и что мое лицо уже приобретает не самый здоровый оттенок из-за инъекций и постоянного курения табака. Знал бы ты, Адам, как ты прав, и как же ты невыносим! Не стану даже на письме высказывать в твою сторону благодарность, несчастный чиновник, не видящий в жизни ничего, окромя бумаг и недовольных лиц. Скука! Впрочем, этот дневник был начат не для того, чтобы я жаловался в нем на своего несносного старшего брата. Он предложил мне провести переговоры с графом фон Штауффенбергом, который решил продать фамильный замок и купить особняк в Лондоне. В здешних местах он считался кем-то действительно важным и, вероятно, даже слишком влиятельным, поскольку каждый раз, стоило мне спросить о нем хозяйку постоялого двора или извозчика, мне лишь дрожащим голосом отвечали «о, боже помилуй!», «вам той дорогой», «остерегайтесь!». Так ли страшен тот, кто живет в уединенном замке в глуши трансильванских поселений? Я буквально горю от интереса.

Решив провести ночь на постоялом дворе, поскольку мой извозчик уведомил меня о том, что дорогу размыло долгими дождями, и стоит выступить на рассвете будущего дня, пока он изучит местность и найдет куда более безопасный путь, я снял комнатушку, пропахшую сырым деревом и пылью, но чистая постель и наличие печки меня все-таки порадовали. До обеда я решил пройтись по поселению и поразглядывать, как-то ни прискорбно звучало, абсолютно ничем не примечательные дома из сруба, угрюмые деревья, и улицы, где стоял насыщенный запах конского навоза. Право слово, еще ничто так не портило мой внешний вид, как поездка в Карпаты.

Я всегда старался одеваться с иголочки, укладывать непослушные кудри по последней моде, а сейчас же выглядел, словно оборванец! Белый воротник посерел, а кудри и вовсе были примяты столь явно и неприлично, будто я проспал целые сутки и попал под сильнейший ветер с дождем.

Несколько минут назад мне сообщили, что в Бистрицу было доставлено письмо от хозяина замка, куда меня ожидали в ближайшее время, как я, впрочем, и сказал ранее. Бумага была дорогой, плотной, а чернила яркими и пигментированными. Я вскрыл конверт, когда вошел в свою, на эту ночь, комнату. Граф писал следующее:

«Мой дорогой друг, Добро пожаловать в Карпаты. Ожидаю вас как можно скорее и с глубоким нетерпением. Надеюсь, вы не сильно утомились и замерзли в дороге, поскольку дни нынче темны и коротки, холодны и дождливы. Завтрашним утром, в четыре часа, прибудет дилижанс, который доставит вас в Буковину, в поселение, ближайшее к моему дому. В месте под названием Верецкий перевал вас будет ждать повозка до замка. Я надеюсь, что путь из Лондона был комфортным и приятным, и вы насладились пребыванием в Румынии. Ваш друг, Ион фон Штауффенберг.»

Впрочем, я ожидал подобного письма. Граф был чрезвычайно почтителен, сдержан в словах и деликатен. Я мало придавал значения подобному в своей жизни, но было приятно, что человек другого не то, что сословия, но культурного слоя владел формальностями данного толка. Впрочем, он все-таки граф, и этого не отнять. Хотя, по правде говоря, я встречал достаточно хлыщей и франтов, которые кичились своими титулами и едва ли могли сказать как зовут мужа Виктории. Смех, да и только.

Стоило мне окунуться в вереницу повозок после прибытия в один из пограничных городов на поезде, как я понял, что дорога будет долгая и я смогу как прочувствовать быт людей, населявших Румынию, так и получить возможность прощупать культурный слой, если так можно выразиться. Королевство Румыния состояло из Валахии, Молдовы и Добруджи. Как оказалось, территории были объединены всего четырнадцать лет назад, в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Здесь оказалось чертовски вкусное вино. Я выпил не меньше бутылки за вчерашний вечер, когда мы остановились в некоем безымянном поселении, которое мой извозчик назвал своей малой родиной. Вина из Бессарабии точно не уступают в качестве даже самым именитым детищам французских шато.

С самого первого дня на территории королевства меня преследовало стоическое чувство если не déjà vu, то хотя бы того, что я здесь уже был, но, честное слово, я бы запомнил, если бы пересек несколько стран и добрался до Восточной Европы, однако, за свои двадцать четыре года я ни разу не продвигался восточнее Австро-Венгрии. Я ожидал от себя культурного шока или по меньшей мере отторжения, но его не возникло. Ни когда мне налили отвратительный чай, ни когда я вляпался начищенными ботинками в экскременты лошади. Сам воздух вокруг меня казался знакомым, словно бы я уже вдыхал его полной грудью, да и звезды, на которые я так редко обращал внимание в Англии, заставляли остановиться, поднять голову и проследить созвездия, которые не были мне знакомы, ведь я действительно не заинтересован в астрономии, но которыми я уже любовался, и знал, куда смотреть, чтобы найти альфы и беты созвездий.

Скука стала настолько невыносимой к обеду, что я ушел бродить по лесу, несмотря на опасность нарваться на волков. В здешних лесах их было так много, что по ночам я слышал вой едва ли не в каждом поселении, в котором останавливался во время своего пути. Граф писал в одном из своих писем, что путь может выдаться несколько опасным, но мне не стоит бояться и также не стоит выходить на улицу ночью. Какой же чрезвычайно любезный человек, честное слово, я польщен. Адам говорил, что ему было около шестидесяти лет, и он был немощен, и потому не мог приехать в Лондон сам, чтобы оформить все необходимые бумаги, но братца, однако, не остановило то, что у меня нет ни соответствующих полномочий, ни особого желания ему помогать. Впрочем, моя поездка была достаточно интересной. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.

В лесу было сыро и прохладно, очень промозгло и чрезвычайно тихо. Я не бывал в лесу последние лет десять, не меньше. Так привык к шумной суете Лондона, к клаксонам новомодных повозок и к камню, что совершенно забыл, что значит быть наедине с природой. Забавно, конечно. Я достал табакерку, в которой хранил неплохой, но дешевый табак, чтобы не жаль было потерять, и сделал самокрутку. Бумага промокла, а потому я едва ли смог найти хотя бы один сухой лист. Табак неприятно горчил (терпеть не могу дешевые сорта!), но помогал успокоить пульсирующую в висках мысль о том, как же омерзительна скука. Скорее бы добраться до замка и познакомиться с Его Светлостью, как его предпочитает называть Адам.

Остаток дня я провел за бутылкой сливового вина и попавшейся мне на глаза книгой о ядах, так кстати оказавшейся на самом верху моего багажа, который пришлось перенести из повозки в комнату, поскольку дождь усилился и грозился попортить мою немногочисленную поклажу. Я и не заметил, как заснул, убаюканный вином, табаком и последней главой достаточно скучной книги. Большую часть того, что было написано, я знал еще со времен обучения в университете. Я проснулся в третьем часу утра из-за настойчивого стука в дверь – хозяйка постоялого двора разбудила меня по моей же просьбе, о которой я так некстати забыл, и уведомила, что меня уже ожидает повозка. Точно, стоит не забыть поблагодарить графа за присланный дилижанс.

Путь из Бистрицы до Буковины пролегает через горы, а потому я прибуду к замку через три неполных дня. Дождь, начавшийся еще прошлой ночью, так и не остановился, но мы все же пустились в путь после того, как я познакомился со своим новым извозчиком, присланным графом. Было в нем что-то необычное: от слишком прямой спины – ведь сидя на облучке хочешь не хочешь согнешься за многолетнюю работу, – до чрезвычайно искристых голубых глаз. И откуда только я взял столь непривычный для моей речи эпитет? Впрочем, не суть важно. Мы покинули Бистрицу в три часа.

Я спал или читал при свете керосиновой лампы, покачивающейся на крюке под самой крышей дилижанса. Дождь, казалось, только усиливался по мере приближения к Буковине. Я впервые пересекал горы, и не просто горы, а Карпаты. Никто из моей семьи не выезжал так далеко в Европу, не считая дальних родственников и предков, которые решительно покоряли Индию. Я буквально изнывал от скуки, смотрел в окно днем, дрожал от холода по ночам, читал книги, что привез с собой, и надеялся, что волки, воющие на луну, не нападут на замерзшего и голодного меня.

Те неполные три дня показались мне чрезвычайно изматывающими, а потому я отослал краткое письмо графу из Буковины, что задержусь на несколько часов, чтобы немного отдохнуть, поскольку едва ли я смог проспать больше пары часов за то время, что мы были в пути. Мой извозчик не знал усталости! Он останавливался лишь в двух неизвестных мне и не отмеченных на карте деревушках, где мы задерживались на час-полтора и вновь продолжали путешествие. Я был совершенно отвратительно измотан. Скука и дорога сделали свое дело. Я заснул, как младенец, убаюканный колыбельной матери, хотя мать мне никогда не пела колыбельных и не баюкала в люльке, право слово. Румыния со своими дождями, лесами, туманными горами и вином делает меня чертовски сентиментальным.

До Верецкого перевала меня сопроводил все тот же извозчик, что управлял дилижансом. Я хотел было расплатиться, но все уже было улажено графом, и я сделал мысленную пометку, что и за это его стоит поблагодарить. Мне оставалось в пути буквально несколько часов, как я прибуду на место. Я закутался в пальто как можно лучше, поскольку время клонилось к ночи, резко похолодало. В повозке, точнее, в обыкновенном фиакре, было действительно некомфортно. Мы выехали ночью, около полуночи, и луна была высоко, хотя на затянутом серыми тучами небе не было видно ни звезд, ни серебристого луча. Лишь в предутренний час, когда небо окрасилось в лилово-розовый, а гул в ушах от волчьего воя перестал беспокоить, я, открыв глаза, увидел впереди чернеющие очертания древнего замка, хозяин которого «ожидал меня как можно скорее».