Читать книгу Найти и потерять - Екатерина Полянская - Страница 7

На кухне Арсений снял пиджак, бросил его на спинку стула – Кристина машинально расправила, – закатал рукава рубашки и нырнул в недра холодильника.

– Есть охота, ужас, – весело сообщил он, копаясь в продуктах. – А еды никакой.

Кристя, которая незадолго до того заглядывала в холодильник и поразилась количеству продуктов, наличествующих на полках, только изумленно наблюдала за спиной Арсения, придирчиво рассматривающего яркие упаковки.

– Рыбу будешь? – поинтересовался Арсен. – Я хорошо готовлю, но для себя одного – скучно. Будешь, да? Вот и умница.

Он даже не смотрел, кивает она или нет, но Кристина для приличия все же сказала:

– Буду.

– Славно. – Он вытащил из холодильника все необходимые продукты, аккуратно разложил их на доске. Кристя устроилась тут же, за столом.

– Тебе помочь?

– Нет, – улыбнулся Арсений. – Если мужчина берется за готовку, обычно он делает все сам. Так, рыбку мы сейчас на гриль, а на гарнир сварим рис и овощи обжарим… Ну что, Кристина, по-прежнему меня боишься?

– Не получается, – искренне сказала Кристя.

– Хорошая девочка. Меня бояться не надо. Я для тебя на данном этапе моей непутевой жизни не опасен. Даже если бы ты была симпатичным парнем в моем вкусе, и то не факт. Я человек деликатный и никого ни к чему не принуждаю… Ты острое любишь или не очень? А то я, знаешь, могу перцу пересыпать…

– Я люблю в меру, – выдавила Кристина. – Погоди, каким парнем?

– Необыкновенным, – вздохнул Арсений. – Обычные, что с них взять? Я необычных люблю. Знаешь, с яркими глазами и хорошей фигурой. И чтобы привычка была какая-нибудь милая, вроде курить в постели или фантики от ресторанных шоколадок собирать… Эй, ты чего?

– Да так. – Кристина еще ни разу не сталкивалась с людьми другой ориентации. – Ты гей, что ли?

– Периодически, и горжусь этим. Не пропагандирую, заметь, я не Боря Моисеев. Страсть к эпатажу – этого не отнимешь, но эпатировать сексуальными пристрастиями – с этим я давно уже завязал. По молодости было, конечно.

– Периодически – это как? – удивилась Кристина.

– Периодически – это значит временами. Знаешь, как у Пикассо в творчестве были периоды: голубой, розовый… Вот так и я периодами люблю то особ своего пола, то противоположного.

Кристя окончательно перестала что-либо понимать. Творчество, периоды… Неужели так сложно раз и навсегда решить, кого любишь – мальчиков или девочек?

Кристина еще не успела понять, как относится к людям, которые спят с людьми одного с ними пола. Нет, она не была гомофобкой и если слышала или читала возмущенные слова о геях и лесбиянках, лишь пожимала плечами. Наверное, раз люди так живут, им это нравится. Про себя Кристя четко знала, что любит мужчин, но была достаточно разумна, чтобы не отказывать другим в свободе взглядов.

К тому же, Арсений был вовсе не похож на «голубого», как их любят изображать в комедиях: с подведенными глазками, в обтягивающих штанишках, с приторными манерами. Нормальный такой мужик, хозяйственный, аккуратный – на первый взгляд.

– Перевариваешь? – усмехнулся Арсений, наблюдая за Кристининым лицом. – Никогда с нашим братом не сталкивалась? Ничего, если останешься, еще столкнешься. Я, знаешь ли, человек творческий, а в тусовке люди ой какие разные встречаются. Я еще не самый экзотический экземпляр. По сравнению с некоторыми – свят и строг, как Папа Римский.

– А чем ты занимаешься? – Кристя ухватилась за возможность сменить тему: обсуждать личную жизнь Арсена она пока не была готова.

– Кое-кто утверждает, что черт те чем. Многим. Я художник, фотограф, дизайнер, кем только не работал. Сейчас занимаюсь оформлением нескольких выставок, пишу портреты на заказ… Ну, а ты?

Арсений полил семгу лимонным соком, открыл духовой шкаф и положил кусок на гриль. Мама бы до конца жизни счастлива была, если б ей кто-то подарил такую духовку… Мама. Мама и папа устроили Кристе такое, что возвращаться к ним совсем не хочется, хотя позвонить еще раз, конечно, надо.

– Ну, а я в институте учусь. Или училась? – Последнее вырвалось у Кристи совершенно невольно. Но Сеня продолжал казаться ей кем-то вроде подружки, поэтому девушка продолжила: – Не знаю. Не могу пока сказать. Что там хорошего, в этом педагогическом? Пять лет мучиться, а потом сидеть в школе до скончания века? Я не настолько люблю детей. Люблю, конечно, но не так, чтобы тратить на них свои нервы изо дня в день и получать за это копейки.

– Учитель – почетная профессия, – нейтрально заметил Арсений.

– Я не спорю с тем, что учитель – почетная профессия, но учителем, наверное, надо родиться. Это талант, как талант художника. У меня его нет, я так не могу. – Сейчас Кристя осознавала это четко.

– Так бросай и найди себе дело по вкусу. Разве сложно?

– Теперь, наверное, не очень, а с моими мамой и папой… Они меня даже работать не пускали, и оплатить учебу в престижном вузе тоже не смогли. Я их не виню, но… Но теперь я сама заработаю себе на учебу. Поработаю год, заодно определюсь, куда я хочу пойти учиться. И тогда уж…

– Зачем время терять? – Арсений отмерил рис и высыпал в закипевшую воду. – Поступай уже в этом году. В большинстве вузов вступительные экзамены еще не начались, выбирай по вкусу. Или осенью можешь поступить, на вечернее или заочное. Сейчас многие так делают.

– К осени я столько не заработаю, – уныло возразила Кристя, хотя описанные Сеней перспективы манили к себе, как манит ребенка карнавал.

– Нашла проблему. Хочешь, одолжу?

Кристина села прямо.

– Арсен, ты сумасшедший?

– А что? – недоуменно обернулся он.

– Ты готов дать кучу денег девчонке, которую вчера подобрал на улице. Ты вообще соображаешь, что делаешь?

– Кристина, милая, хорошего человека видно издалека, – засмеялся Сеня. – У меня проблема: я вообще людей люблю. Если я вижу, что у девушки беда, то что мне стоит дать этой девушке какую-то сумму, дабы с этой бедой справиться? Я копейки не считаю и вполне могу себе позволить такие жесты. И главное, я даже не прошу ничего взамен, лишь бы тебе было хорошо.

– Ты все-таки сумасшедший. – Кристина против воли расплылась в улыбке.

– Ага, так все говорят. А где ты видела нормальных художников? Ван Гог себе ухо отрезал. Сальвадор Дали… ай, черт! – Разогревшееся на сковородке масло брызнуло Арсену на руку. – Я вполне типичный псих, таких полно. Добро пожаловать в реальный мир, детка.

– То есть, ты будешь резать себе ухо?

– Нет. Я буду резать овощи, – сказал он вполне серьезно. – Помой помидоры, пожалуйста.

Через полчаса Кристя уплетала за обе щеки невероятно вкусную рыбу и чувствовала себя на седьмом небе.

Арсений объяснил ей, что она может выбрать любую спальню из гостевых на втором этаже и делать там все, что ей заблагорассудится.

– Только, пожалуйста, постарайся не переборщить. Китч сейчас в моде, но я морально не готов к салатовым обоям и синему в желтый кружочек шкафу. Если надо что-то передвинуть, скажи, мы с ребятами сделаем. И кстати о шкафе: он пока пуст, но это легко исправить. Ты ведь из дому удрала, в чем была?

– Ну да, – вздохнула Кристина.

– Ладно. Сейчас Анфиска придет, у меня до вечера время есть, отправимся по магазинам.

Кристе даже неловко стало: так усложнять жизнь человеку! Но Арсен, похоже, читал ее мысли.

– Для меня это только радость. Очень люблю ходить с девчонками по магазинам. Я и себе еще кучу барахла накуплю, вот увидишь. У меня, в отличие от тебя, шкафов в комнате уже не хватает.

– Сеня, – решительно сказала Кристина, – прости меня за тот платок, со жвачкой.

Арсений весело фыркнул и аккуратно подобрал вилкой остатки риса.

– Извиняться совершенно незачем. Поступок был творческий и чрезвычайно нас развеселил. Я потом от «Меги» минут пять отъехать не мог – смеялись как ненормальные.

Определенно, у него мозги как-то по-другому устроены, пришла к выводу Кристина. Если бы такая история произошла с папой, разговоров о невоспитанной современной молодежи хватило бы на неделю. А здесь какая-то беззаботность, полет без тормозов.

Арсений положил вилку и сказал серьезно:

– Но я тебя должен предупредить. Это сегодня у меня тихо, обычно бывает шумнее. Друзья собираются, художники, артисты… Танцы до утра, разговоры до полудня. Если хочешь вести размеренный образ жизни, давай я тебе денег на съём квартиры дам, на первое время. Здесь – не получится, уж извини.

Съехать на квартиру и сидеть там одной? Ну уж нет. Если подвернулась возможность пожить в доме этого замечательного человека и познакомиться с его друзьями (а какие могут быть друзья у такого мужчины? Правильно, яркие и необычные!), то надо этой возможностью пользоваться.

– Я останусь, если можно.

– Да можно, можно. Тогда вот еще что: на всех дверях есть замки, рекомендую пользоваться. В тусовке не все такие деликатные, как я, особенно если как следует выпьют. Если не жаждешь экстрима в виде случайных ночных визитов, замок – твой выбор. Могут просто ошибиться дверью, но дальше будет поздно… Ну, и где эта Анфиска? Обещала явиться к трем, уже полчетвертого…

Кристина предприняла попытку вымыть посуду, но потерпела неудачу: Арсений сунул тарелки в мойку и заявил, что не зря платит деньги приходящей домработнице. Так что пусть Василиса Григорьевна честно отрабатывает свои кровные, а ей, Кристе, вовсе незачем отскребать жир.

– А я как буду отрабатывать? – жалобно спросила Кристина, на что получила категоричный ответ:

– Тебе не надо. Ты гость, а не наемная прислуга. Друзей не эксплуатируют.

– Сумасшедший, – в который раз сказала Кристина. Арсений усмехнулся:

– Пойдем, лучше студию покажу.

Оказалось, Кристя дошла не до конца коридорчика на втором этаже: если повернуть и открыть неприметную дверцу, то окажешься в студии, залитой ослепительным солнечным светом.

Огромное окно в потолке было, разумеется, сделано на заказ, просто не могло на старом чердаке такого быть. Одна стена была занавешена белым, у нее стояла кушетка в стиле ампир. Лежали фанерные кубы Кристине по пояс, стояли два мольберта, один – закрытый куском ткани. Еще одна стена была увешана фотографиями, просто так, без рамок, пришпиленными к дереву: черно-белые, цветные, издалека они казались пестрой мешаниной пятен, но вблизи обретали содержание и становились оригинальными и интересными. Стоял стеллаж, валялись палитры и тюбики с красками, на вбитом в стену гвозде висел фотоаппарат с устрашающей длины объективом. Словом, был беспорядок, но творческий. Жмурясь от солнца, Кристя прошла вслед за Сеней к мольберту.

– Вот так и живу, – заявил Арсен, сдергивая тряпку. – Рисую, снимаю… Любуйся.

На холсте обнаружился луг и закатное солнце. Небо еще не было дописано и бледнело отсутствием красок.

– Красиво, – выдохнула Кристина. – Не то, что эти загогулины в коридоре.

– А, ты про кубистов, – усмехнулся Арсений. – Не обращай внимания, это тоже мода. К тому же, у меня в основном картины молодых, перспективных. Искусство! Лет через пятьдесят они будут стоить бешеных денег или ничего. Но я все-таки надеюсь на бешеные деньги.

– Ты же говоришь, что для тебя деньги не имеют значения, – не удержалась, поддела его Кристина.

Арсен легонько щелкнул ее по носу.

– Глупенькая. Деньги не имеют значения, когда о них не надо думать, а для этого нужно, чтобы они были. Но ты не подумай, я не превращаю искусство в коммерцию. Большинство из того, что висит в коридоре, я никогда не продам, ни за какой презренный металл… Ладно, идем вниз, а то Анфиса будет трезвонить. Она вечно ключи забывает.