Читать книгу Дорога в детство. Воспоминания - Екатерина Русина - Страница 7

Вечерами дедушка садится рядом со мной за большим круглым столом и помогает разобраться в двух параграфах по истории. Дедушка строгий, лишнего слова не скажет. Надо сидеть тихо и внимательно слушать. Но история никак не укладывается в голове, я забываю даты и фамилии, едва услышав их. Когда он заканчивает объяснять, я иду в детскую и читаю параграфы ещё три раза, но ничего не запоминаю. Наверное, это расстраивает деда. Он столько лет преподавал историю в школе, а его собственная внучка не может запомнить, в каком году была битва при Ватерлоо. Какое там Ватерлоо, я до сих пор не могу понять, почему Наполеон против всех воевал. Зато мне неплохо даются русский язык и математика.

Дедушка учит Карину заниматься фотографией, я тоже слушаю, но мне пока не доверяют фотоаппарат и тем более не допускают в тёмную комнату для проявления плёнки. Карина всё схватывает на лету, делает неплохие снимки и даже участвует с ними в школьных конкурсах.

Я немного освоилась в классе, у меня даже появилась подружка Олеся, мы с ней сидим за одной партой и вместе поём в школьном хоре. Мы такие разные – у меня светло-русые волосы и голубые глаза, светлая кожа, а она смуглая, с чёрными глазами и чёрными косичками. Ещё в классе есть рыженькая девочка Оля, она тоже поёт в хоре, с ней мы тоже общаемся.

Я стараюсь хорошо учиться, особенно мне нравятся диктанты и сочинения. По русскому языку у меня все «пятёрки», но недавно я получила за диктант «тройку»! Когда учительница зачитывала оценки, я чуть не подпрыгнула на стуле – как это у меня «тройка»?! Но по её лицу было понятно, что она не шутит и не перепутала фамилию. Мне стало так стыдно! Какой позор, я так боялась сказать бабушке и тем более дедушке! Но они не стали меня ругать, просто велели быть внимательнее и впредь не торопиться сдавать работу первой, лучше несколько раз проверить.

В дальней улице, за поворотом от нашего дома, живёт девушка Таня Пантелеева, она тоже учится в школе, но в старших классах. Как-то она заметила, что бабушка провожает меня утром за ворота, и спросила у неё, что это за девочка и почему живёт у них. Бабушка рассказала, что в этом году мы с сестрой учимся в местной школе, и Таня предложила провожать меня до школы по утрам. Наверное, Таня успела побыть ученицей в школе у моей бабушки, и очень её уважает. С тех пор каждое утро Таня встречает меня у ворот, берёт мой портфель, и мы вместе по сугробам бредём в школу. Карина бредёт чуть позже одна, потому что я встаю раньше.

Иногда по утрам, когда мы идём в школу, откуда-то из темноты доносится вой собак, а может даже волков. Сугробы бывают такие высокие, что меня едва видно в узкой тропинке, прокопанной дедом до моста.

Все уроки я сижу в нашем тёплом классе у печки, а Карине приходится ходить туда-сюда по разным зданиям перед каждым уроком. В печке щёлкают дрова, потрескивает и сверкает огонь, а мы слушаем учительницу и старательно пишем задания в тетрадях.

Мне, конечно, повезло, что моя парта в классе стоит рядом с печкой. Сейчас, когда самые морозы, её топят как следует, чтобы до следующего учебного дня класс не успел выстыть. Иногда в авторучках замерзает паста, приходится греть их в ладошках или прислонять ненадолго к печке. По утрам за окном еще темно, когда мы садимся за парты. Иногда завывает метель, снег бьётся о стёкла, а мы пишем в тетрадках аккуратным, но ещё таким неуклюжим почерком свои первые сочинения. За почерк мне всегда делают замечания, хотя ошибок у меня обычно нет.

Мы сидим, ещё не осознавая какой мир огромный, как много в нём происходит прямо сейчас, пока мы под треск бревнышек в печи пишем такие наивные сочинения.

Когда на улице не сильный мороз, занятия по физкультуре проходят на школьной спортплощадке. Мы напяливаем неудобные лыжи с петлями для валенок и наматываем круги по площадке, утопая в снегу, пока не проложим более-менее устойчивую лыжню. В класс мы возвращаемся разгорячённые, скидываем одежду и бежим греться к печке. Лыжи – неотъемлемая часть здешней жизни.

Зимой уже не пустишься бегать по горам, они спрятаны под таким толстым ковром снега, что не добраться и до подножья. Снега много везде – около дома его уровень местами доходит до самой крыши! Дед вычищает его огромной лопатой, не трогая участок около ворот, где наметён самый высокий сугроб – там мы с Кариной делаем снежный дом. Внутри уже прорыты два тоннеля и пара комнат, внутри тепло, уютно и не попадает ветер. Мы играем там часами, если нет других дел. А вот что рассказывал нам дедушка про своё детство, которое прошло в этих же местах.

Из воспоминаний моего дедушки, Балахнина Николая Владимировича:

«Приходит зима долгожданная. Не знаю почему, но я ждал её. Может, потому что работы было меньше. Всё повторяется, как и раньше. Только в лыжных соревнованиях чаще участвую. Пешком идем в Караидель, пробежим там дистанцию и пешком домой. Ваша бабушка тоже много бегала и каталась на лыжах. Лыжи надевали на валенки, мы и не знали тогда, что такое лыжные ботинки. И всё равно занимали призовые места! Поднимемся на прямушку – место между Караиделем и Байками, а там длинный спуск. Дорога была конная, то есть по ней ездили на конной повозке. Держи шапку, чтоб не сдуло, да успевай отворачивать от повозок. Я очень любил этот спуск. Под Новый Год иду за ёлкой в лес с топориком, побаивались лесника, поймает – хорошего не жди. Но почти в каждом доме была ёлка.

Самым лучшим развлечением зимой были спуски – катание на лыжах с одной горы на другую. Такое место было в малом логу, если от нас ехать по старому тракту в сторону Байкибашево по левой стороне. Малый лог разделяет две горы – Варяжку и Среднюю. Уж очень удобное место для катания на лыжах, переход от одной горы на другую. Много зим мы ходили сюда кататься. На лыжах поднимались на Варяжку и выбирали место, где проложить лыжню. Проложить первый след – дело ответственное, он должен быть прямым и нормальной ширины. Это доверялось мне, потому что я лучше других катался на лыжах, и они у меня были фабричные. Выбирал направление и ехал, только вперед смотрю и скатываюсь с выносом на другую гору. Останавливаюсь, оглядываюсь на лыжню – нормально. Машу рукой – значит, давайте за мной спускайтесь. Один за другим спускаются все мальчишки, ни одной девчонки в нашей компании не было. С одной горы лыжня получилась. Сложность заключается в том, чтобы лыжня попала точно в след сделанной лыжни. И вот лыжня готова, но мы её пока оставляем, чтобы померзла. А сами идем под карниз снега на северной стороне Варяжки.

Здесь бывают заячьи норы, где зайцы скрываются от ветра и мороза. Увидев нору, подходим осторожно, тихо. Хоть заяц в норе, а слышит хорошо. Наша цель – как можно ближе подойти, а потом полюбоваться его быстрым бегом и прыжками. Подошли метра на 4 от норы, а зайца нет – видимо, раньше убежал. Ищем другую нору. Вдруг слышим – вот он. А у зайца был запасной выход, которым он и воспользовался. Бежит вниз к нашей фазенде, через лёд на остров и скрылся в кустах смородины. Это был крупный русак, который на дневку спрятался в норе. Подходит время обеда. Скатываемся каждый по своей лыжне в улицу Торгашовка. После остановки смотрим назад. Видим на горе несколько ямок – это наши мальчишки падали. После обеда договариваемся идти кататься по проделанной лыжне».

После захода солнца становится так темно, будто кроме нашего дома в улице ничего нет. Во дворе светит небольшой фонарь, но за ворота мы даже выглядывать не решаемся – там могут бегать собаки, а то и вовсе лисица или волк из леса (мы не видели, но говорят, что такое бывает). Зато, когда погода ясная, метель успокаивается – небо становится густо-синим, как чернила, в которых плавают огромные звёзды. Висят они низко-низко над горой и над нашим домом, а луна такая большая и низкая, что кажется, можно дотянуться рукой. Мы стоим с Кариной, завороженно глядя вверх, пока ноги не начнут замерзать или бабушка не крикнет: «Девочки, заходите домой, уже поздно!». И мы отряхиваем веником валенки от снега, ставим их сушиться на печь и садимся пить горячий чай с молоком. Мои уроки давно сделаны, и можно поиграть в «больничку» на подоконнике. Для этого бабушка выделила мне множество пустых бутыльков из-под лекарств, тюбик зубной пасты, крышечки, шприцы без иголок, вату и прочую дребедень. Пациенты, само собой – Яша и куклы. За окном белым-бело, и я представляю, что на мне халат такого же белого цвета и я – настоящий серьёзный врач. Все крышечки выстроены на подоконнике одна к другой, в шприцы набрана вода, вата для дезинфекции приготовлена, куклы-пациенты стоят в очереди. Прием обычно заканчивается перед самым сном, когда даже кот приходит с улицы и залезает на печь чтобы отогреться после охоты.

Ещё я люблю вырезать из бумаги маленькие книжки в форме яблочка, ягодки или кошачьей мордочки, раскрашивать карандашами, а внутри писать придуманные сказки. Сейчас дописываю сказку про двух котят, которых мама забыла на острове в камышах.

Мы часто просим бабушку спеть нам пионерские песни, и она поёт своим красивым звонким голосом: «Шёл отряд по берегу, шёл издалека, Щорс идёт под знаменем, командир полка» или «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих».

Перед сном бабушка читает нам книгу «Тайны реки злых духов», про юных геологов, их приключения так захватывают, что мне ещё полночи снится, как я блуждаю по горам в поисках диковинных пород камней. Мне всегда казалось, что эти ребята существовали на самом деле, и вот прямо сейчас, пока мы спим, они сплавляются на плотах по горной реке и убегают от опасностей, которые поджидают их на каждом шагу. Они были для меня бабушкиными пионерами, отважными и ловкими, и я мечтала непременно отправиться в поход и найти самый красивый малахит, не взирая на то, что река и её злые духи будут пытаться меня поймать и уничтожить.

Но больше всего мы любим, когда бабушка перед сном рассказывает нам истории про своих пионеров! Про их походы на лыжах по горам в мороз, про игры и соревнования, про дружные песни хором. Бабушка для нас настоящий герой, авторитет – она воспитала столько пионеров! Она любит вспоминать их по именам и рассказывать, кто кем стал, какую профессию получил.

А иногда, если на улице мороз за минус сорок, мы с Кариной сидим дома – конечно, нам бывает скучно, мы носимся по всему дому и хохочем так, что трясётся посуда в серванте. Но недавно, когда мы баловались перед сном, дед нас отругал, что идут последние вести по телевизору, а мы не даём ему слушать. Мы испугались, что вестей больше вообще не будет! Конечно, сразу притихли и больше не высовывались из детской. Но на следующий вечер по телевизору снова показывали новости, и нам было уже не так стыдно.

Из детской окно выходит в огород наших соседей деда Коли и бабушки Клавы. Когда они встречают нас на улице, то обязательно спрашивают, как наши дела, учёба, нравится ли в школе. И мы рассказываем про уроки физкультуры, диктанты, как воют волки за горой и про наш снежный ход около дома. Мне очень нравится, что они всегда внимательно слушают меня о чём угодно.

По утрам мороз такой крепкий, что даже в натопленной комнате ощущается наступающий снаружи кусачий холод. Он пробирается сквозь стены, поднимается из подпола, заползает в трубы и угрожающе примораживает замок на входной двери. «Уууууу» – гулко поёт снежный вихрь, залепляя окна всё выше. Дед надевает огромный тулуп и меховую шапку, чтобы разгрести снег во дворе. За ночь его наметает столько, что невозможно даже открыть ворота. Бабушка наливает нам горячий чай и переворачивает очередной блин на сковороде: «Катенька, не забудь тёплые гамаши надеть, да в классе не снимай, замёрзнешь». Карина собирает портфель, не подготовленный с вечера, а я жую блины со сметаной, пока бабушка заплетает мне косы с белыми бантами. Ещё темно, сквозь пелену танцующего снега виднеются редкие фонари дворов, мутные силуэты окон и едва различимая тропинка к мосту.

Днём мы возвращаемся из школы и, пока светло, можно выкопать очередной ход в снежном доме за воротами. Внутри не так холодно, мы сидим там как медведи в берлоге, попивая игрушечный чай из снежных кружек.

Вечерами мы читаем книги, прижавшись к тёплой печи, или слушаем афганские песни на большом проигрывателе. Папа привёз огромную стопку пластинок с военными песнями, есть ещё пара детских, но нам больше нравятся про Афган и КамАЗы. Вьюга завывает с новой силой, на окнах потрескивает морозный рисунок инея, вычерчивая невероятные узоры; соседские дома погружаются в густой беспросветный мрак, а мы сидим в своём тёплом убежище, спрятанные от суровой зимы. Кажется, что мы такие беззащитные и ничтожные в этом своём спасительном тепле.

Не отрывая глаз от книги, чтобы не выдать себя, я думаю о маме, которая сейчас за тысячи километров сидит одна и, может быть, тоже думает обо мне. И вдруг чувствую себя такой маленькой и ничтожной, что всё вокруг сжимается и стены начинают давить на плечи. Я мужественно принимаю решение не плакать и закрываю книгу.