Читать книгу Юридическая психология. Социальная юриспруденция. 2 том - Екатерина Самойлова - Страница 5

Эта книга обдумывалась долгие годы. В пору, когда в нашей стране вообще не знали, что есть юридическая психология. А в мире никто не догадывался, что должна быть пенитенциарная психология, как раздел юридической психологии. Это, конечно, не значит, что в нашей стране практически не решались вопросы, входящие в компетенцию юридического психолога. Они решались, в том числе и успешно. Но – от случая к случаю, и разными специалистами. И не только психологами, но и социологами. Была и медицинская дисциплина, которая чуть ли не традиционно, со времен установления власти Советов, и господства коммунистической идеологии, претендовала на роль юридической психологии. Мы имеем в виду психиатрию. Но, понятия и методы психиатрии, экстраполированные на все общество, приводили всегда к одному и тому же результату – репрессии в отношении отдельных его граждан. «Социально опасный» больной – это «изобретение» красной психиатрии. И лично тов. П. Б. Ганнушкина, первого красного профессора. Благодаря Ганнушкину и наркому здравоохранения РСФСР, большевику Николаю Александровичу Семашко, в отечественную медицину был внедрен термин реабилитация, который имеет со времен спартанского царя Ликурга, а затем византийского императора Юстиниана только один смысл – восстановление в гражданских правах искупивших свою вину перед обществом и раскаявшихся преступников. «Реабилитация» больного или инвалида, будь – то ребенок или старик, логически вытекает из медицинской концепции Н. А. Семашко – П. Б. Ганнушкина. В этой концепции, основные заболевания – инфекционные, сердечнососудистые, нервные, психические, есть «пережиток царского режима» (см. «тронную речь» Н. А. Семашко). В стране победившего марксизма-ленинизма больные невольно приравниваются к преступникам, ибо считаются «виноватыми» в том, что заболели. Только «реабилитируя» себя перед обществом, они тем самым могут искупить вред, нанесенный обществу их болезнью. Такого не было даже в Спарте, жестоко обращающейся со своими немощными стариками, инвалидами и «неполноценными» новорожденными. До сих пор в нашей стране инвалиды (в том числе, «инвалиды детства»! ) и все, перенесшие тяжелые заболевания, должны пройти период реабилитации, как в других странах, отбывшие свой срок в местах заключения, преступники. Рядом с терминами, характеризующими больных в нашей стране, такими как «социально опасный» и «реабилитация», находится и термин принудительное лечение. И это касается не только недееспособных психически больных, наркоманов и алкоголиков. Больной с острым инфарктом миокарда, онкологический больной или «язвенник» точно также, по существу, коль попадает в клинику, обследуется и лечится принудительно.

Пенитенциарная психология как самостоятельный раздел юридической психологии (и медицины) возникла относительно недавно (она, собственно, еще в процессе становления). Вслед за появлением пенитенциарной социологии. Основоположником пенитенциарной социологии является советский ученый, психолог и юрист, прошедший все ступени службы в исправительно-трудовых учреждениях, от рядового надзирателя до начальника одного из крупнейших исправительно-трудовых учреждений СССР – Красноярского ИТУ, профессор Юрий Алексеевич Алферов.

Возглавляя последние годы до своей гибели (в 1999 году) Научный Центр Республиканского института повышения квалификации работников МВД РФ, он выпустил в свет ряд монографий по теории и практики пенитенциарной социологии. (cм. Ю. А. Алферов. «Пенитенциарная социология и перевоспитание осужденных». М. «Домодедово», 1994). Книги Ю. А. Алферова были переведены на английский и немецкий языки.

В 1998 году Ю. А. Алферов прочитал курс лекции по пенитенциарной социологии в США, где вскоре возник Институт пенитенциарной социологии, который носит сейчас его имя.

Конечно появление наук о пенитенциарном обществе в конце ХХ века прошлого тысячелетия не случайно. Не случайно и то, что начало систематических научных исследований мира отверженных произошло в СССР. В России, а потом и в СССР – была одна из лучших в мире пенитенциарная система. Дело в том, что со второй половины ХХ-го века началась глобализация криминала.

Фильм Василия Макаровича Шукшина «Калина красная», появившийся на экранах страны в 1974 году, а вскоре и на зарубежных экранах, быстро завоевал сердца зрителей многих западных стран. В 1989 году в книге Е. В. Черносвитов, посвященной творчеству В. М. Шукшина «Пройти по краю», анализируя произведения известных советских и зарубежных писателей, вынужден был констатировать, что происходит криминализация общественного сознания в разных странах, не зависящая ни от правящего режима, ни от господствующей идеологии, ни от религиозных и культурных традиций. Одинаково в «бедных» и «богатых», «открытых» и «закрытых» обществах. Психологической нормой в разных, по социальному строю и форме правления обществах становится перверсное сознание с девиантными и делинквентными формами поведения, что отражает суть криминализации общества в целом.

Запад быстрее и острее почувствовал стремительный рост криминальных и криминогенных установок в обществе, пронизывающих его снизу доверху, круто изменяющих все общество, в целом, и каждого члена общества, в отдельности. (См., например, Martina Cole. «The Jump. L., New York. 1979», или голливудский фильм «Дурная слава» о расследовании писателя Трумэна Капоте убийства семьи фермера в Холкомбе, штат Канзас; результатом данного расследования явилась гомосексуальная любовь писателя и жестокого, не думавшего раскаяться в своем преступлении, убийцы).

Как только рухнул «железный занавес», взоры пенитенциарных служащих, прежде всего США, Италии, Франции, обратились в сторону СССР. В наши пенитенциарные учреждения, под разными предлогами, поехали зарубежные ученые. А наши ученые стали получать приглашения в качестве консультантов на Запад. Так, до Ю. А. Алферова в тюрьмах США проработал известный советский социолог, Игорь Семенович Кон.

В СССР с трудом завоевало себе место понятие личность преступника. На понятие «преступная личность» было наложено табу. Это – совсем не то же самое, что понятие прирожденный преступник. Ведь никто не видел гена преступности. А социопатов в СССР выделять было запрещено (ведь марксистская идеология, господствующая в СССР, не могла породить социопата, фатально идущего к преступлению, ни при каких обстоятельствах). А. Г. Амбрумова, К. Е. Игошев, Ю. А. Алферов первыми открыто выступили против господствующих догм на личность человека, совершившего преступление.

Здесь мы должна назвать еще три славных имени зарубежных коллег, благодаря которым радикально изменились взгляды на пенитенциарные учреждениями и пенитенциарного субъекта, прежде всего во Франции и Италии. Это – мэтры французской философии и психиатрии Жак Лакан и Мишель Фуко, и легендарный монах-иезуит, доктор философии, филологии и психологии, падре Эджидио Гуидубальди. Падре Эджидио Гуидубальди познакомился с Юрием Алексеевичем Алферовым (через Евгения Васильевича Черносвитова). Падре выступил с лекциями в Институте МВД Домодедово. Все это происходило, повторяем, в нашей стране, до эры пенитенциарной психологии.

«Всякому овощу – свое время». Сейчас пришло время и для пенитенциарной психологии в России.