Читать книгу Юридическая психология. Социальная юриспруденция. 2 том - Екатерина Самойлова - Страница 8

Смертная казнь никогда не являлась проблемой для мыслителей всех времен и народов, вплоть до начала ХХ века. В древнем Египте, в Элладе, в Римской империи, в Византии, в Индии, Китае, Японии, на Руси, то есть, всегда и везде смертная казнь была естественным наказанием преступников за особо тяжкие преступления. Краеугольным камнем смертной казни как социального института, был древний принцип, который римляне назвали закон талиона (от латинского – talionis – возмездие). На Руси тогда говорили – «око за око, зуб за зуб». Ни один великий мыслитель не посвятил ни одной работы размышлениям о смертной казни. Можно встретить лишь вскользь оброненную фразу о смертной казни, наряду с другими наказаниями. Палачи, осуществляющие смертную казнь, в некоторых Государствах имели самую длинную родословную, даже по сравнению с царствующими династиями. Так, Чан Ши, палачи при правлении династии Чжоу (1027—256 до новой эры), были заплечных дел мастерами еще в царстве Цинь. Самсоны, известный род французских палачей, своими предками имели древних римлян.

В «Разговоре утомленного жизнью со своей душой», и в «Жалобе на флейте», и в «Жалобных песнях для успокоения сердца» (Древний Египет эпохи Среднего царства, второе тысячелетие до новой эры) есть куплеты, в которых «утомленный жизнью» завидует приговоренному к смертной казни преступнику.

Как известно благодаря Платону, Сократ не только не сомневался в смертной казни, как законной мере наказания, но и считал ее во многих случаях благом. Он и не думал оспаривать по каким-либо мотивам смертельный приговор, вынесенный ему: «Сделаем так, как указывает Бог», – говорит он своему другу Критону, подготовившему Сократу бегство из тюрьмы. Платон сообщает об этом в «Апологии Сократа». Ученик приписывает учителю слова, которые он сказал перед казнью: «С хорошим человеком не бывает ничего плохого ни при жизни, ни после смерти». Паскаль, Ницше, Рильке, В. В. Розанов, Н. О. Лосский, Достоевский и Лев Шестов полагали, что Сократ не убежал от казни, а, наоборот, сам взял чашу с цикутой из рук палача и выпил ее содержимое, потому что считал себя виновным.

Шеллинг мельком заметил в «Философских исследованиях о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах», что «…благодаря смертной казни человек сохраняет, вопреки всему, истинное представление о добре и зле. Отмена смертной казни быстро сотрет для него всякое различие между ними».

Ни в одной религии нет ни одного аргумента против смертной казни. Бог, согласно «Ветхому Завету» приговорил Авраама, родоначальника всех евреев, казнить своего сына Исаака. Но, потом передумал, остановив казнь, отводя руку с ножом Авраама от горла Исаака крылом ангела. В «Ветхом» и «Новом» Заветах много мест, прямо указывающих необходимую реальность. Так, в «Ветхом Завете» читаем: «…а если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожение за обожение, ушиб за ушиб» (Исх. 21.23—25). В «Бытие»: «Кто прольет кровь человеческую, сказал Господь, того кровь прольется рукою человека». Согласно «Новому Завету» Бог, руками римлян, казнил своего сына Христа, точно также, как обыкновенных преступников, что распяты были рядом с Христом. Фрейд полагал, что «с тех пор, как распяли Христа, смертная казнь не только освобождает от греха преступника, над которым она совершена, но вселяет надежду во всех преступников, смертью искупить свой грех». (См. З. Фрейд. «Моисей-египтянин». Минск, 1992. Стр. 87). Почти слово в слово, это же, двадцатью годами раньше Фрейда, написал Василий Васильевич Розанов в «Предисловии» к третьему изданию «Люди лунного света». (См.: В. В. Розанов. «Люди лунного света». Издание 3-е. СПб. 1915). Марк Юний Брут не только приговорил Гая Юлия Цезаря к смертной казни, но и двоих своих детей. Обе казни он исполнил сам. А, в конце концов, приговорил к смертной казни и самого себя. И сам себя казнил, вспоров себе коротким мечом живот и грудную клетку. Петр Великий приговорил к смертной казни своего сына. То же самое сделал Тарас Бульба. И, в известном смысле, Сталин.

Итак, смертная казнь (poena capitalis – «Кодекс Юстиниана. 2. 4. 18», The capital punishment, or the death penalty, – современные понятия на английском языке) как высшая (excellent or extremely) или исключительная мера наказания преступника, действовала в человеческом обществе испокон веков. Как категория юриспруденции оформилась в «Кодексе Юстиниана». Но, имея изначально разные смыслы, продолжала развиваться в эклектических «Василиках» и «Схолиях». (См.: E. Levy «Kapitalstrafe». ZSSRA. 1931. S. 66—68. Collinet. «Histoire». Paris. 1925. PP. 133—138). Изначально, смертная казнь была категорией crimen capitalis, а не publicis criminibus. То есть, касалась преступления отдельного лица, а не массы людей, «публики». Poena capitalis имела два основных смысла: 1) собственно смертную казнь, 2) работа на рудниках. В обоих случаях, приговоренный к смертной казни автоматически сразу лишался свободы и всех гражданских прав.

Poena capitalis допускала «мировые соглашения» в отношении к приговоренному. Во всех случаях, кроме прелюбодеяния и ложного обвинения. Смертная казнь в Византии чаще всего осуществлялась путем сожжения, или обезглавливания. В некоторых случаях, как «исключение», смертная казнь могла быть заменена: выжиганием волос, вырыванием языка, ослеплением, обращением в рабство, отрезанием носа, отсечением рук, ног, кастрацией, ссылкой. У приговоренного к смертной казни всегда конфисковали имущество. В основном, смертной казни подвергались мужчины. Женщинам смертна казнь или заменялась одним, из выше перечисленных наказаний, или «мировым соглашением». Дети и беременные женщины всегда приговаривались условно.

Poena capitalis, Poena capitalis, как ничто другое, четко различала сословную принадлежность осужденного. Так, Honestiores, преступник из высшего сословия, имел мало шансов на «мировое соглашение». И – никаких шансов на замену смертной казни, каким либо другим видом наказания. Он мог рассчитывать только на выбор способа казни – сожжение или обезглавливание. Имущество его всегда конфисковали или в пользу потерпевшего или его семьи, или в пользу судей, или в пользу государства. Правда, если преступник из высшего сословия приговаривался к «розгам», то секли не его, а его одежду.

Humiliores, представитель низшего сословия, имел достаточно шансов замены смертной казни каким либо другим наказанием. Чаще всего его отправляли на рудники, или в рабы.

Солдат – находился в отношении замены смертной казни как бы между представителем высшего и низшего сословия. Шансы его зависели от социальной ситуации, в которой он совершал преступление. В предвоенное и военное время солдат не казнили, а отправляли на верную смерть, на «передовую». В мирное время солдата могли не казнить, а просто высечь или отправить в рабство.

Раба редко казнили. Чаще ему отрезали уши и нос. Иногда передавали семье потерпевшего.

Оливер Кромвель приговорил к смертной казни, сначала короля Англии, Карла 1 Стюарта, потом вождей Церкви (пресвитериан), затем партии (левеллеров и диггеров), и, наконец, народы (ирландцев и шотландцев). Свои приговоры он, не колеблясь, приводил к исполнению. Во всех случаях, он нарушил все конституции Юстиниана, фактически действующие в то время в Европе.

Великие французские революционеры, якобинцы, во главе с Робеспьером, явно диспластичной личностью, победили, когда взяли штурмом Бастилию, символ насилия. Выпустив на волю тысячи убийц, насильников, грабителей и отпетых мошенников, они начали казнить врагов народа. Депутат Национального собрания, якобинец Жозеф Гильотен изобрел машину для казни – гильотину. Первыми под ее 160-ти килограммовый нож, легли король Людовик XV1 и королева Мария Антуанетта. Потом покатились головы аристократов. По приказу вождей французской революции Дантона, Демулена и Робеспьера свыше тысячи аристократов, были посажены целыми семьями, с малыми детьми, стариками и беременными женщинами, на баржи, и утоплены в Луаре, на фоне прекрасных замков. А, потом, их самих предали смертной казни, идеологические противники, термидорианцы. Которых, в свою очередь, казнил первый консул, будущий император Наполеон Бонапарт. Кстати, гильотина «работала» во Франции до 1981 года! Криминальная категория «смертная казнь» окончательно потеряла свой изначальный смысл, как высшая мера наказания преступника.

Ленин, сразу после победы Великой октябрьской революции объявляет кадетов (конституционных демократов) врагами народа. Тысячи кадетов были преданы смертной казни. Вслед за вождями и партией, врагами народа объявляют целый класс – кулачество. «Кулаки» были истреблены в период коллективизации в СССР.

Гитлер приговорил к смертной казни целые народы. От Ликургского и Юстинианского смыслов смертной казни ничего не осталось.

В СССР к смертной казни не приговаривали детей и женщин. Автору известен случай, когда казнили 85-летнего убийцу-рецидивиста, последней жертвой которого был молодой лейтенант, только что прибывший в колонию на службу, после окончания Высшего училища МВД СССР. Старик-преступник не покидал колонию, так как ему некуда было идти. Срок его заключения давно закончился. И он жил на правах приживала.

В царской России, после Великого русского раскола, женщин приговаривали к пыткам и смертной казни, приверженцев Аввакума. Их, вместе с детьми, сжигали сотнями. Тех, кто был знатен и знаменит, как например, боярыня Феодосия Прокопиевна Морозова, приговаривали к смертной казни тайно. Тайно и казнили. Александр 3 реабилитировал раскольников. Но преследовать и казнить их перестали лишь в 1911 году, после того, как по инициативе Г. Е. Распутина, Николай 2 встретился с главами раскольнических общин, и принял от них хлеб-соль. (Подробнее см.: Е. В. Черносвитов. «Акафист Григорию Распутину». М., «Труд», 1990).

Декабристы были объявлены уголовными преступниками. Приговоренных к смертной казни «главарей» декабристов, не просто повесили. Их трупы сожгли в негашеной извести. Остальных, отправив на каторгу в Сибирь, объявили гражданскими мертвецами. Приверженцев западной демократии судили по кодексу Юстиниана, то есть, по- западному. Потом, выживших, реабилитировали также не по-русски. Т. Троценко, тщательно проанализировал ситуацию со смертной казни в историческом аспекте. Он делает следующий вывод:

«…Случаи временной отмены смертной казни носили чисто политический характер, в том смысле, что отмена казни использовалась как политический прием для достижения политических целей. В таком положении не было ни рациональных (в правовом, а не в политическом смысле), ни нравственных обоснований.

(См.: Т. Троценко. «Смертная казнь». Журнал «Закон и право». 2000, №10, стр. 56).

Автор приводит интересный пример из нашей «недавней» истории. Как известно, Временное Правительство России вернуло смертную казнь. Одним из лозунгов большевиков был:

«Долой смертную казнь, восстановленную Керенским!»

А, 20 декабря 1917 года большевики создали ВЧК. Более эффективной карательной организации человечество не знало.

«Multum sibi adicit virtus lacessita» («Добродетель возрастает, если ее подвергают испытаниям»). Это сказал Монтень, рассуждая о Сократе и его казне. И, дальше: «Душа Сократа, самая совершенная из всех мне известных, должна быть отнесена не к самым образцовым, ибо я не могу представить себе в нем борьбы с каким бы то ни было порочным стремлением». Восхищаясь Сократом, Монтень, этот ярый противник убийства животных и птиц, убежденный вегетарианец, тем не менее, считал смертную казнь «актом добродетели общества по отношению к преступнику». «…В смерти Сократа есть нечто невыразимо прекрасное», – восклицал этот титан этики. Здесь же он привел слова Аристиппа, известного философа, ученика Сократа, основателя киренской школы философов, родоначальника гедонизма, присутствовавшего при казни Сократа: «Да ниспошлют боги и мне такую смерть!» Монтень как бы сравнивает две смерти: казнь Сократа и публичное самоубийство Катона Младшего (Утического), известного республиканца, в знак протеста против диктатуры Цезаря. С современной точки зрения, поступок Катона, если подумать о его социально-психологических последствиях, это поступок морального террориста – камикадзе. Вот как тонко говорит об этом Монтень:

«Есть немало случаев, когда люди на деле превзошли требования, предъявляемые их учением. Доказательством этого может служить пример Катона Младшего. Когда я представляю себе, как он умирал, вырывая из тела свои внутренности, я не могу допустить, что душа его в этот момент была лишь полностью свободна от страха и смятения, не могу поверить, чтобы, совершая этот поступок, он только выполнял правила, предписываемые ему стоическим учением, иначе говоря, что душа его оставалась спокойной, невозмутимой и бесстрастной. Мне кажется, что в добродетели этого человека было слишком много пламенной силы, чтобы он мог удовольствоваться этим; я нисколько не сомневаюсь, что он испытывал радость и наслаждение, совершая свой благородный подвиг, и что он был им более удовлетворен, чем каким бы то ни было другим поступком в своей жизни. Sic abit e vita ut causam moriendi nactum se esse gauderet («Он ушел из жизни, радуясь, что нашел случай покончить с собой». Цицерон) каким бы то ни было другим поступком в своей жизни.

(См. Монтень. «Опыты». М., «Правда». 1991, стр. 240—241).

Демонстративному самоубийству даже ради высокой цели, Монтень явно предпочитает смертную казнь. Монтень подчеркивает, что сам Катон «с полным основанием рекомендовал своему сыну и окружавшим его сенаторам выйти из положения иначе» (там же). В конечном итоге, Катон обрекал своего сына и сенаторов-единомышленников на смертную казнь. Как, кстати, его сын и сенаторы – республиканцы и погибли, казненные Цезарем.

Великие русские адвокаты Федор Никифорович Плевако (1842—1909) и Анатолий Федорович Кони (1844—1927), блестяще оправдавшие тысячи преступников, в том числе, убийц (так, Кони оправдал террористку Веру Засулич, покушавшуюся на убийство петербургского градоначальника Федора Федоровича Трепова, тяжело ранившего его), тем не менее, ни разу не обмолвились об отмене смертной казни. Ф. Н. Плевако горячо поддерживал судебную реформу 1864 года, так называемые «Судебные Уставы императора Александра II».

(Судебная реформа 1864 года радикальным образом изменила всю систему правосудия Российской Империи. Были введены принцип независимости и несменяемости судей. Установлена подсудность всего населения, без каких либо ограничений. Предварительное следствие было отделено как от полицейского сыска, так и от прокуратуры. Была обеспечена состязательность судебного процесса, при полном уравнении в правах стороны обвинения и защиты. Наконец, был учрежден суд присяжных, и создана свободная, отделенная от Государства, адвокатура).

Итак, смертная казнь – понятие весьма неустойчивое, и отражает не столько постоянно изменяющееся отношение общества к преступнику, сколько степень криминализации (падения нравов) самого общества. Есть в этом понятии нечто, что не имеет никакой связи с преступностью. Имеется в виду, отношение общества к смерти, следовательно, к жизни. Это отношение, из века в век, колеблется между двумя полюсами. От девальвации человеческой жизни и, следовательно, повешения «стоимости» (удельного веса) смерти. До ренессанса человеческой жизни, следовательно, падения стоимости (удельного веса) смерти. Но, это уже не социально-психологические, а философские вопросы. Поэтому мы их лишь обозначаем. Обсуждение философских, точно также, юридических аспектов рассматриваемых предметов, не входит в наши задачи.

Философские и психологические аспекты умирания и смерти человека подробно рассмотрены Е. В. Черносвитовым в книге «Формула смерти» (См: Журнал «Закон и право». №12. 2001 и последующие номера; второе издание: Евгений Черносвитов. «Формула смерти». М. 2002 г., 3-е издание: (мультимедийное) Е. В. Черносвитов. «Формула смерти» и «Эротоман». Москва – Лондон – Дублин, 2007 г.).