Читать книгу Обручальное кольцо блокады - Екатерина Шардакова - Страница 16

Надо пойти на кухню готовить пирог. Хоть и не легко мне резать яблоки моими старческими руками, я всегда это делаю сама. Тесто тоже замешиваю сама. Дочка подарила мне миксер, так что с тестом я справляюсь быстро и без труда. Когда Алина была маленькая, мы также, как и я в свое время с моей мамой, вместе готовили «шарлотку» на дни рождения. В своей семье она поддерживает нашу яблочную традицию. Возможно, эта традиция продолжится и в семьях моих внуков. Яблочные дни рождения у меня были даже во время войны…

Я помню, когда мой внук в школе на уроках истории изучал Великую Отечественную войну, он учил наизусть даты: начало войны 22 июня 1941 года, окончание войны 9 мая 1945 года… Некие рубежи: до 22 июня был «мир», потом переключили рычаг и стала «война», а после снова переключили на «мир». Для него война – это набор фактов, дат и черно-белых документальных хроник, для меня война – это жизнь. Ничего во мне не изменилось после известий о начале войны, я осталась такой же, какой была вчера. Постепенно жизнь вокруг начала меняться, происходили новые события, с которыми у нас не было навыков справляться. Учились на своих ошибках, что-то придумывали, адаптировались к обстоятельствам, привыкали…

Мама вернулась, когда я завтракала, сестренка еще спала.

– Мама! У Лиды вчера была такая высокая температура… – сказала я, намазывая третий кусок ароматного белого хлеба маслом.

– Я и забыла про Лиду. – рассеянно проговорила мама. – Как она?

– Вечером температура спала… У тебя все хорошо? – спросила я, видя, что мама очень расстроена.

– Война, Лиза. Началась война. Сегодня из нашей больницы почти весь персонал уезжает на фронт.

– Фронт? – автоматически повторила я, равномерно укладывая клубничное варенье на бутерброд, и не понимая, что это слово относится к реальности.

– Фронт, Лиза, – устало проговорила мама и села напротив меня, – там люди убивают друг друга…

– Мама! – на кухню вошла Лида и с криком бросилась к маме. – Я так испугалась ночью! Паровозы гудели… А Лиза потащила меня на улицу прямо в пижаме!

– Ну и что такого? – пробубнила я себе под нос, подбирая клубничку, которая шмякнусь на стол с моего бутерброда.

– Да, мы тоже слышали паровозы, – ответила мама и посадила малышку к себе на колени.

– Зачем они гудели? – спросила Лида, обняв маму за шею и прижавшись к ней всем телом.

– Доченька, ты как себя чувствуешь? – не отвечая на вопрос, спросила мама.

– Голова болит… – жалобно пропищала Лида в ответ.

– Лиза, тебе пора на работу, – тихо сказала мама, поглаживая Лиду по спинке.

Я глянула на часы и побежала в комнату переодеваться.

На улице было тепло, утреннее солнце освещало Невский проспект, люди куда-то шли, с грохотом мимо приезжали трамваи. Все было как вчера, но в моей голове звучала мамина фраза: «люди убивают друг друга». Смерть я видела лишь однажды, когда умер дедушка, он был старенький, умер в своей постели с улыбкой на лице. Я была уверена, что смерть она такая и есть, другую я не видела.

В размышлениях я не заметила, как дошла до Лиговского проспекта. Я повернула налево в сторону больницы и остановилась, вспомнив про ночную сирену. Я обернулась на Московский вокзал, все было как обычно, не верилось, что этой ночью там гудели все паровозы.

При входе в больницу я встретила Наташу.

– Здравствуй, Лиза! Что же теперь будет?!

– Доброе утро, тетя Наташа.

– Было б оно добрым… Как вы с Лидой ночью? Испугались наверно!

– Да… Я ничего не знала, радио весь день не включала… У Лиды температура была.

– Как она?

– Сегодня гораздо лучше, спасибо.

– Она спасла твою маму от фронта.

– Мама на фронт?! – эта фраза на меня подействовала как ведро холодной воды на голову.

– Нет, ни мама, ни я не едем на фронт, потому что у нас дети маленькие, вот и говорю, что Лида спасла твою маму от фронта, как и меня моя Вика.

– А кто едет?

– Главный врач, медсестры, все врачи… У меня такое ощущение, что все уезжают! Что мы будем делать без врачей?!

– Лиза! – окликнула меня моя начальница, главный бухгалтер Екатерина Александровна. – Идем со мной!

Я с удовольствие покинула Наташу вместе с ее паническим настроением и пошла следом за Екатериной Александровной. Это была высокая полная женщина с длинными светлыми волосами. Она мне напоминала героинь с картин Кустодиева.

– Лиза, ты наверно уже знаешь, что почти весь наш медицинский персонал мобилизован на фронт, – сказала она, когда мы вошли в наш кабинет.

– Да… – неуверенно ответила я.

– Несмотря на это, больница остается работать, у нас много пациентов, им кто-то должен помогать. Бухгалтерия – дело важное, но здоровье детей важнее. Руководством было принято решение, что мы с тобой бухгалтерией будем заниматься в свободное время, а в рабочее время будем ухаживать за больными.

– Но я… – растерянно начала я, – я же мало что умею…

– Я тоже, – ответила мне Екатерина Александровна, – поэтому мы на этой неделе идем учиться на курсы медсестер, на Петроградской стороне.

– Хорошо, – автоматически ответила я, – правда, я никогда не хотела быть медсестрой…

– В военное время не до наших желаний, – вздохнула Екатерина Александровна, – я тоже никогда этого не хотела… Как бы то ни было, мы с тобой справимся. У меня дочке восемь лет, а у тебя маленькая сестренка, с детскими болезнями мы знакомы…

– Да уж… – улыбнулась я, вспомнив вчерашний день.

– Мой муж тоже уезжает на фронт, – после паузы тихо сказала Екатерина Александровна и опустила голову.

Я ничего не ответила, в моих мыслях было одно: мою маму могли забрать на фронт! Мою мамочку, такую молодую и красивую куда-то на фронт! А что будет со мной и Лидой?! Я не знала, где находится этот «фронт», но мое представление о нем начало формироваться: это где-то далеко и что-то непонятное.

После работы я вернулась домой и застала у нас в гостях Веру, они с мамой пили на кухне чай. Вера оторвала взгляд от стола, поздоровалась со мной и опять опустила глаза. Они были красные от слез.

– Я пойду, – вставая, сказала она, – если что-то нужно, приходите.

– Максима призвали на фронт, – ответила мама на мой вопросительный взгляд, когда Вера ушла.

– Фронт, фронт… У меня складывается впечатление, что туда едут все! – я присела на место Веры и отодвинула ее кружку.

– Большинство мужчин заберут…

– И Яна?! – я вскинула голову от этой неожиданной мысли, которая кольнула меня прямо в сердце.

– Лизонька, Ян в армии, он, скорее всего, уже на фронте, – ответила мама, положив свою руку на мою.

К новости о Максиме я осталась равнодушной, следов от первой любви у меня не осталось, как, впрочем, и обиды на него, он мне был безразличен. Другое дело Ян! От мысли о том, что там его могут убить, у меня закружилась голова.

– А Гер?! – вдруг вспомнила я. – А Гриша?!

– Думаю, Гер тоже уже на фронте, – ответила мама.

Я опустила глаза в ту же точку, куда смотрела до этого Вера, и замерла. Если бы взглядом можно было прожечь деревянную столешницу, на том месте была бы уже большая дыра. К моему представлению о фронте добавилось еще одно определение: это что-то страшное.

– Я схожу к Кире… – тихо произнесла я, вставая.