Читать книгу Пробуждение Башни. Том 2 - Екатерина Соллъх - Страница 4

Тишина, наполненная звуками, темнота, сквозь которую пробивается не свет, а его обещание. Холодно где-то внутри, но постепенно становится теплее. Пахнет пластиком, металлом, лекарствами и немного кровью. Больница? Дэнель открыл глаза, свет обжёг зрачки, полоснул болью по мозгу. Подождав несколько минут, он попробовал снова. Потолок, белый, залитый ровным, чуть приглушённым светом. Не похоже на камеры в подземном лабиринте, их не поймали? Сны. Воспоминания. Как мне не хочется видеть это снова. Не хочу. От левой руки идёт широкая трубка, по которой течёт что-то тёмное и густое. Это кровь? Дверь открылась с тихим шуршанием. Кто это?

– О, вижу, вы очнулись? Как всегда удивляете, герр Лейбрих. – Пожилой доктор подошёл к кровати и положил ладонь на лоб Дэнелю. Знакомый, кажется, он лечил его в прошлый раз, когда на него напал Шварц. Дэнель вздрогнул, почувствовав чужое прикосновение.

– Не нервничайте так, вам лучше не шевелиться, – Хельмут Шоттенберг убрал руку и улыбнулся, – я решил провести гемосорбцию, чтобы очистить вашу кровь от остатков наркотических веществ. Вам нечего бояться, это безопасно.

Дэнель кивнул и перевёл взгляд на толстую трубку, тянущуюся от сгиба его локтя к контейнеру с сорбентом. В голове было пусто, словно все мысли вытекли вместе с кровью. Один из них, теперь в этом нет никаких сомнений, он вспомнил, не всё, конечно, но достаточно. Может быть, Харальд был прав тогда, когда пытался убить его? Империя балансирует на грани, сейчас, когда идёт война с Республикой, это может закончиться катастрофой. Они сбежали, но как?

– Хильдеберг Шварцхерт, он был со мной, должен был быть. Что с ним? – Дэнель повернулся к врачу. Почему я не верю твоей улыбке?

– Он идёт на поправку. Гера Шварцхерта разместили в соседней палате, думаю, скоро разрешу ему вставать с постели, а вот вам пока надо лежать. – Хельмут ласково улыбнулся своему пациенту. Сильный мальчик, утром их принесли химеры, оба были без сознания с сильным переохлаждением, следами драки, у него ещё – наркотическое отравление. Хельмут не спрашивал, хотя ему было очень интересно, что с ними случилось. Ему потребовался почти час, чтобы определить, какие именно препараты ввели Лейбриху. Кроме того у него было ярко выраженное повреждение нервной системы током, Хельмут нашёл на затылке небольшую ранку, судя по всему в это месте электрод был помещён внутрь его тела. Дико и жестоко, даже Последнее Управление редко применяет что-то подобное при допросах. Весьма необычный случай, но прибывший через полчаса после того, как их принесли, глава Отдела по контактам с Башней Гедерберг запретил проводить какие-либо исследования состояния мозга, если нет явных признаков повреждения. Хельмут покачал головой – эти военные вечно лезут в те области, которые их не касаются. После таких пыток, как он мог быть уверен, что мозг мальчика не повреждён? В том, что это были именно пытки, Хельмут не сомневался. Юноша пришёл в себя – это хороший признак, да и с памятью всё нормально, признаков немотивированной паники и фантомной боли тоже не наблюдается, но гарантировать, что всё нормально и сбоев и дальше не будет, он не мог.

Дэнель кивнул и закрыл глаза. Значит, им удалось сбежать как-то, он не помнил как. Только тупик, заваленный коробками, незнакомец с длинными волосами и странным пустым взглядом, который помог им, и всё, больше ничего, только темнота. Кто-то нашёл, принёс, или Хильдеберг? Не знаю. Так близко. Я ведь мог нарушить слово, данное ему, и умереть, не дождавшись. Противно. Мерзко от собственной слабости и никчёмности. Я же был создан как идеальное существо, я должен быть сильным, меня этому учили! Я должен быть сильнее их всех, иначе я не смогу защитить его. Забавно, ведь раньше это он меня защищал, прятал от всего города. Как же я хочу снова увидеть его, и пусть делает со мной, что хочет! Простыня под пальцами непривычно жёсткая – ему такая не понравится. Харальд. Дэнель сжал ткань, едва не разорвав. Я стану сильнее.

– Попробуйте ещё поспать, вы потратили много сил, но здесь вы в безопасности, отдохните, – Хельмут ободряюще улыбнулся и вышел из палаты. Этому юноше пришлось многое пережить, сейчас сон без кошмаров – то, что ему нужно.

Хильдеберг протянул руку и взял кружку с согревающим питьём. Им повезло, просто невероятно повезло. Тогда в тупике он едва успел подхватить упавшего в обморок Дерека. Ему даже удалось добежать до соседнего переулка, но на большее сил уже не осталось. Парнишка был совсем лёгким, почти невесомым, но он просто больше не мог, выдохся. Было так противно, ведь они почти сбежали. Почти. Это ведь не считается? Какая разница, если поймают. Хильдеберг понимал, если они попытаются где-то отлежаться, то просто замёрзнут – слишком много времени они оба провели под землёй, холод успел впитаться в кости, да и на улице было совсем не жарко. Район был достаточно благонадёжный, так что заброшенных домов здесь не было, на стук в дверь тоже никто не отзовётся – слишком рано для приличных гостей. Нет ничего хуже отчаяния, оно выпивает все силы, не давая сражаться до конца. Уже теряя сознание, Хильдеберг успел увидеть двух мужчин – высокого мускулистого беловолосого и худого, черноволосого. Руки первого были такими обжигающе горячими.

Хельмут сказал, что их принесли химеры Башни, но что они вообще там делали? Не имеет значения, главное, они живы, они оба. Как же глупо попались! Так непрофессионально, как ему теперь смотреть в глаза Харальду? Подставился, оказался в плену, да ещё и Дерека с собой утянул, а ведь парень всего лишь адъютант, да ещё и, похоже, партнёр Рейденберга. И зачем Лейбрих за ним увязался? Неужели ему так хотелось произвести впечатление на своего покровителя? Плохо он тогда знает Харальда – он предпочитает рисковать сам, не заставляя других. Хильдеберг невесело усмехнулся. Даже не знаю, что хуже – умереть там, под землёй, или получить заслуженный нагоняй от начальника. Первое было бы просто позорным бегством от ответственности, Харальд был бы очень недоволен.

– Доброе утро, оберштурмбанфюрер Шварцхерт, – невысокий мужчина с обычным не запоминающимся лицом вошёл в палату и остановился рядом с койкой Хильдеберга. Серебряный значок с Башней на вороте и плечах, на отвороте – знак звания бригаденфюрера. Рейнер фон Гедерберг. За его спиной стоял ещё один человек с серыми волосами и холодным немигающим взглядом. О нём Хильдеберг слышал от парней из аналитического отдела – Нейхардт фон Кальтштейн, довольно неприятный тип, рядом с которым никогда нельзя чувствовать себя в безопасности.

– И вам доброго утра, бригаденфюрер Гедерберг, чему обязан честью? – Хильдеберг выпрямился насколько позволяли трубки и провода. Он раньше не встречался с главой Отдела по контактам с Башней, только слышал о нём от Харальда. Влиятельный и опасный человек, фактически подчиняющийся непосредственно Канцлеру, что ему может быть нужно от него?

– От моего агента я узнал о том, что вы решили проникнуть на встречу одной подозрительной религиозной секты, это было весьма неосмотрительно, но при этом смело. – Рейнер говорил спокойно и ровно, но его взгляд, внимательный и цепкий, не отпускал взгляда Хильдеберга. – Вам повезло, что я узнал о вашей инициативе, хотя к этому вы тоже приложили руку. Мои боевые химеры наблюдали за вами и пришли на помощь, как только это стало возможным. Мы не могли привлекать внимания, вы ведь это понимаете?

– Понимаю, я не рассчитывал на вашу помощь и очень вам благодарен, – Хильдеберг понимал, что за эту услугу ему ещё придётся заплатить.

– Разумеется, – По тонким губам Рейнера скользнула улыбка, – думаю, если вы расскажете мне всё, что узнали, это станет достаточной платой за ваши жизни.

– Да, конечно, если вы так считаете, – Хильдеберг старался, чтобы в его голосе было больше уверенности, чем он испытывал. Всё – это и про Дерека? Это будет стоить ему жизни и карьеры Харальду, но отказать Гедербергу? Чего тогда это будет стоить им обоим? Надо попытаться дать только ту информацию, которая не сможет повредить Дереку. Опять игры не его уровня – придётся либо научить играть в них, либо просто исчезнуть. Второй вариант не подходит, ему ещё о семье заботиться надо.

Рейнер ждал, когда Хильдеберг начнёт говорить. Слишком длинная пауза, есть что-то, что он не хочет рассказывать? Конечно, он ведь не знал про мальчика Харальда, интересно, подтвердились ли подозрения Господ о его связи с Пророком?

– Я расследовал дело о серийных убийствах девочек из рабочих кварталов. – Хильдеберг говорил медленно, осторожно подбирая слова. Он надеялся, что Рейнер спишет это на его плохо самочувствие. – Мне удалось выяснить, что преступником оказался чистокровный, работающий в Штабе Канцлера. Я пришёл к нему позавчера вечером, чтобы выдвинуть обвинение. Он предложил сделку.

Рейнер кивнул, в этом не было ничего необычного, хотя о подобных соглашениях обычно не упоминали. Убийца решил смягчить будущее наказание, оказав услугу следователю.

– Он сказал, что состоит в одной из сект, в Истинном Пути, и предложил провести меня на их собрание. Информация о подозрительной секте в обмен на положительные отзывы в материалах дела. – Хильдеберг прикрыл глаза. Он ведь согласился, даже зная, что скорее всего это будет ловушка. На что они надеялись, о чём только думали? – Я согласился. Слишком много слухов ходило об этой секте, она мне показалась очень подозрительной. К тому же, я знал, что под Истинный Путь копает Башня. Моё Управление не занимается сектами, но и вы ведь тоже, а значит, там что-то нечисто.

– Другими словами, вы решили, что полезно будет иметь такого должника как Башня. – Голос у человека, стоявшего за спиной Рейнера, оказался таким, как ожидал Хильдеберг – холодным, лишённым каких-либо эмоций. – И в итоге оказались правы. Но ведь искали выгоды не для себя, оберштурмбанфюрер Шварцхерт?

– Я прекрасно знаю свои силы, секта Истинного Пути – противник не моего уровня. – Хильдеберг настороженно следил за каждым движением Кальтштейна. Чего он добивается такими вопросами? – Я предпочёл продать его тому, кто сильнее и влиятельнее меня. Не хочу разбираться с этими ребятами.

– Что ж, логично, но рискованно, почему вы пошли сами? Зачем взяли с собой унтерштурмфюрера Лейбриха? – Рейнер слегка наклонился вперёд. Интересный ответ. Нет ничего странного или необычного в том, чтобы искать выгоды для себя или пытаться выслужиться перед начальством. Однако Хильдеберг либо умеет просчитывать причинно-следственные связи и понимает, что с этой сектой и результатами её деятельности ему столкнуться придётся хотя бы потому, что его начальник уже втянут в игры Башни, и потому решил разобраться с ней заранее чужими руками, либо его действительно заботит безопасность Империи – и то, и другое весьма дальновидно. Харальд нашёл себе хорошего заместителя, преданного и умного, что ж, от него это вполне можно было ожидать.

– Унтерштурмфюрер Лейбрих помог мне с расследованием убийства по собственной инициативе. В его текущие обязанности входит разбор архивных дел, он нашёл несколько сходных случаев, что весьма помогло мне в поисках преступника. – Хильдеберг старался подстраивать свои фразы под стиль речи Гедерберга. Прятать правду и эмоции за шаблонами было удобно, но пока ещё слишком сложно. – Убийца согласился сотрудничать только с нами двумя. Мы договорились встретиться вчера вечером, тогда он и должен был сообщить нам место проведения собрания и пароль. Я знал, что среди сотрудников Управления Безопасности есть сектанты, поэтому говорить кому-либо, куда мы идём, было опасно.

– Но вы всё же доверились человеку из аналитического отдела, потому что знали о его сотрудничестве с Башней, не так ли? – Нейхардт Кальтштейн смотрел на Хильдеберга не отрываясь и, кажется, даже не моргая.

– Да, я знал, что он ваш человек, можете считать, что я попросил вас о помощи, если вам так удобней, хотя и не рассчитывал на неё. – Хильдеберг опять сбился с выверенного стиля речи. Ему было очень неуютно под взглядом Нейхардта, но отвести глаз он не мог. – Я надеялся, что, если я не вернусь, вы заинтересуетесь этой сектой.

– Как самоотверженно. Что ж, продолжайте. – Рейнер кивнул и откинулся на спинку стула. Интересный человек, искренний и несколько наивный, но не глупый, редкое сочетание, особенно в Управлении.

– Они используют какие-то благовонья во время службы. Сектанты ни на что не обращали внимания, только слушали проповедника с неподдельным восторгом. Да и запах от ламп шёл странный. Мы встали в дальнем углу, чтобы не привлекать внимания, но нас всё равно заметили и узнали. Не думаю, что нас предал человек, с которым я заключил сделку. – Хильдеберг с трудом отвёл взгляд от Нейхардта. Почему эти глаза, похожие на кусочки металла, так притягивают, завораживают, словно ты жертва, а он хищник, ждущий удачного момента, чтобы загрызть. Вот только хищники ведут себя иначе, и взгляд у них другой. – Мне кажется, нас там уже ждали. Когда мне разрешат вставать, я напишу полный список всех, кого успел там заметить и узнать.

– Отлично. – Рейнер кивнул. Можно будет проверить доклад Гринхильды и заодно выяснить насколько хорошая у Хильдеберга зрительная память и не врёт ли он – никогда нельзя доверять человеку, недавно побывавшему в плену врага. – Вы сказали, вас там ждали, почему вы так решили и почему уверены, что человек, убивавший девочек, вас не предал. Кстати, как его имя?

– Я не собираюсь отдавать вам всё – это было моё расследование, мне его и заканчивать, – Хильдеберг усмехнулся. Нет, ребята, так жирный кусок вы у меня не отберёте, пусть он и приправлен ядом, но он мой. – Убийце не была выгодна наша смерть. Конечно, он мог подняться в структуре секты и, когда они придут к власти, получить более высокий пост, если, конечно, дожил бы до этого момента. Сейчас смягчение приговора для него важнее, к тому же он не мог не понимать, что я никогда не пошёл бы в такое место, не перестраховавшись. Я уверен, нас там ждали, в конце концов, за ходом моего расследования могли следить, если они знали, кто преступник, то могли просчитать и его действия.

– И кто, по-вашему, эти они? – Рейнер заинтересованно посмотрел на Хильдеберга. Посмотрим, как ты умеешь строить предположения и как много знаешь.

– Высшие чины Управления, связанные с сектой. – Хильдеберг пожал плечами. Слишком очевидно, не так ли? – Вдвоём у нас не было шансов, но нас почему-то не убили, просто кинули в сырой подвал. Нам повезло, кандалы были рассчитаны на взрослых мужчин, а у унтерштурмфюрера запястья тонкие, он освободился и помог мне.

– Они, видимо, не ожидали, что после ночи, проведённой почти в полной неподвижности, вам удастся совершить побег. Не скрою, меня это тоже несколько удивляет. – Нейхардт равнодушно смотрел на Хильдеберга, в его глазах не было ни сомнения, ни каких-либо других эмоций.

– Меня тоже, но люди способны на многое, если их загнать в угол. Мы не ждали помощи и рассчитывали только на себя. – Хильдеберг старался выглядеть так можно более искренним, от этого сейчас зависело слишком многое.

– Вы ведь нам не всё рассказали? – Едва уловимая вопросительная интонация, Нейхардт уверен, что это так. – Унтерштурмфюрера Лейбриха допрашивали, почему именно его?

– Я не знаю. Думаете, они отчитывались передо мной? Скорее всего, его сочли более слабым, поэтому решили допросить первым. – Хильдеберг краем глаза заметил, как изменились показания кардиографа – как детектор лжи. – Но не думаю, что он мог рассказать им что-то интересное, у него просто нет доступа к важной информации.

– Как это благородно с вашей стороны, защищать своего коллегу, которому вы сами не доверяете. – Нейхардт не менял позы, почти не шевелился, но Хильдебергу показалось, что он приблизился к нему, заполнил собой всю комнату.

– Не понимаю, о чём вы. Если бы я ему не доверял, то не взял бы с собой. Мы выбрались оттуда, выбрались вместе, и в этом его заслуга. Если бы не Лейбрих, я до сих пор гнил под землёй в плену у этих ненормальных сектантов, или был бы мёртв. – Хильдеберг до боли сжал пальцы так, что ногти впились в ладонь. – Наши личные взаимоотношения касаются только нас двоих и только в нерабочее время.

– Допустим. Но вы ведь рассказали нам далеко не всё, не так ли? Вы знаете, почему они выбрали именно его. – И опять никаких вопросительных интонаций – Нейхардт был уверен в своей правоте или хотел, чтобы Хильдеберг так думал.

– Я ничего не знаю. Просто пришли и увели его с собой, когда вернули, он был не особенно разговорчив. – Хильдеберг закрыл глаза. Он всё-таки подставил Дерека, теперь с вопросами придут к нему, оставалось надеяться, что парень нигде не оступится. Хотя в таком состоянии ему трудно будет отвечать обдуманно. Действительно, глупо было умалчивать о допросе, когда и так всё прекрасно видно по медицинской карте Лейбриха. Что ж, стоит признать, Шварцхерт, ты просто испугался, и испугался не за себя, а за Дерека. Хильдеберг покачал головой и устало улыбнулся – этого он точно не ожидал от себя.

– Ладно, оставим это. У вас есть ещё что-нибудь, что вы хотели бы нам рассказать? – Рейнер едва заметно кивнул своему заместителю. Хильдеберг расслабил пальцы и отпустил простыню. Вот как, играете со мной? Надо признать, у вас неплохо получается. Жаль, что здесь нет Харальда, он понял бы всё намного раньше и получил бы больше.

– Есть. В зале, где проходила служба, на нас напали люди в масках, в докладе Эрвина Хорторфа они называются Куклами, самые приближённые к лидеру секты люди. Я никогда не видел, чтобы так сражались. – Хильдеберг замолчал, вспоминая. – Быстрые, сильные, почти неуязвимые. Но двигались не как химеры, это были люди, только более совершенные. Не знаю, как объяснить, они просто превосходили по всем параметрам.

– Генетически усовершенствованные и натренированные, верно? – Рейнер кивнул, на его лице не было удивления, скорее осознание неизбежности. – Республика использует таких бойцов на некоторых участках фронта. Было принято решение информацию об этом не распространять, надеюсь, вы понимаете почему?

– Республика? Но как они могут тут оказаться? Какое они имеют отношение к секте Истинного Пути? – Хильдеберг недоумённо посмотрел на Рейнера. Республика? Не могли это быть их шпионы, внутренняя разведка такого бы не допустила! Никогда. Быть не может.

– Возможно, никакого, пока мне это не известно. Я всего лишь имею в виду, что такая технология существует, хоть и не в Империи. – Рейнер сплёл пальцы на коленях в замок. Сейчас он смотрел на Хильдеберга сосредоточенно, как будто от его слов зависела судьба всей Империи.

– Возможно, в любом случае, их было больше, они не дали нам ни малейшего шанса. – Хильдеберг прикрыл глаза. Даже не смотря на то, что Дерек такой же, генетически улучшенный. Если бы их было меньше, если бы он мог хоть чем-то ему помочь, у них бы могло получиться. Могло. Нет, как бы отчаянно ни сражался Дерек, у них не было ни одного шанса вырваться. – Не знаю, почему нас не убили. Как мы сбежали, я уже говорил. Там настоящий лабиринт, пришлось расспросить одного сектанта, иначе мы бы там до сих пор блуждали. И ещё кое-что, у этих ребят, Кукол, зелёные глаза. В городе это сразу бы заметили, поэтому они, скорее всего, пользуются линзами.

Хильдеберг устало откинулся на подушку. Скорее всего. Да, у Дерека тоже. Линзы, значит? Харальд, да что же ты творишь? Как ты только мог связаться с ним?

– Ясно, благодарю за информацию. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество, – по губам Рейнера скользнула едва заметная улыбка, – надеюсь, вы не против?

– Нет. Я не буду вашим агентом. Сейчас сотрудничество выгодно нам обоим, но только сейчас. – Хильдеберг старался не смотреть в сторону Рейнера, отказывать такому человеку – почти самоубийство, но ему не хотелось быть чьей-то пешкой, да и предавать Харальда он не собирался. Сейчас, когда есть внешний враг, Башня союзник, но что будет потом, никто не знает. Если он согласится, потом отказаться уже не сможет.

– Понимаю. Редко можно встретить человека, который руководствуется личной преданностью и здравым смыслом, а не выгодой. – Рейнер замолчал, как будто подбирал слова. – Империя как механизм, и проще всего выполнять свои функции, не пытаясь выйти за рамки. Те, кто пытается сделать что-то, не предусмотренное правилами, чаще всего просто неудовлетворён. А раз так, он ищет способ удовлетворить свои желания или, говоря проще, выгоды для себя.

Хильдеберг ничего не ответил, даже не повернулся, когда Рейнер и Нейхардт вышли из палаты. Было как-то противно от всего этого. Давно пора привыкнуть, что враг в любой момент может стать союзником, а друг – соперником, и чем выше ты поднимаешься, тем более хрупкими и рискованными становятся такие союзы. Это был мир Харальда, не его, но раз уже он его заместитель, то должен играть по его правилам. Да когда же уже ему позволят вставать? Я же обещал позвонить ей! Нет, не сейчас. Надо уберечь Дерека, любой ценой, если Харальд поверил ему, даже зная правду, значит, его надо сохранить. Выгода? Ну почему бы и нет, он знает о Куклах больше, чем кто бы то ни было, он сильнее любого из них. Он нужен. Вот ведь, а всего сутки назад он подозревал его, не доверял, а теперь готов лгать кому угодно, лишь бы защитить. Гедерберг заставил задуматься, заставил вспомнить всё, что произошло в храме. Им повезло, нет смысла это отрицать. Их ждали. Это тоже очевидно. Их? Или они ждали только Дерека, а он был им просто помехой? Зачем он им? Хотя вряд ли их много, скорее всего, они дорожат каждым бойцом, тем более таким хорошим, как Лейбрих. Они пытались его вернуть? Но почему он не согласился? Верность, преданность – в конце концов, Гедерберг прав, что-то за пределами своих обязанностей люди готовы сделать только ради выгоды. Даже я.

Дэнель натянул одеяло до подбородка и закрыл глаза. Доктор только что ушёл, он, наконец, отсоединил трубки, через которые его кровь попадала в контейнер с сорбентом. Ему уже было не важно, остался ли в нём наркотик – он и так вспомнил слишком много. Он был создан Пророком. Он был рождён. Его научили убивать. Он хорошо умел драться. Пророк отправил его в город. Он должен был убить того чистокровного, который подберёт его. Всё, больше ничего в его воспоминаниях не было. Не так и много, не так уж и мало. Он ведь уже решил, что не вернётся. Дэнель перекатился на бок, притянул колени к груди и обхватил их руками, стараясь не выдернуть проводки и трубки капельниц. Странное чувство, как будто мир вокруг изменился. Всё уже не будет прежним, правда, Харальд? Хочу всё забыть. Даже своё имя, хочу, чтобы всё было как раньше. Просто сидеть и ждать, и знать, что он придёт, вот сейчас, уже скоро. Хочу, чтобы он снова ударил по лицу, сжал пальцы на горле, запихнул в шкаф. Просто, чтобы был рядом. И ради этого отказаться от прошлого? От людей, которые учили и помогали ему, заботились и волновались, от таких же, как он. От тех, кто будет его уважать, прислушиваться к его словам. От его семьи. Отказаться ради человека жестокого, замкнутого, эгоистичного, который подобрал его всего лишь из любопытства? Сколько времени они провели вместе как хозяин и его вещь, безмолвная и бесправная? Не знаю, слишком много. Это всего лишь привычка? Но ведь я кое-что вспомнил, теперь я знаю – была другая жизнь, в которой не было места одиночеству, где боль помогала стать сильнее и научиться чему-то новому. Тогда я был счастлив. А сейчас? Вернуться, снова стать частью семьи Пророка? Уже невозможно. Я знаю и понимаю слишком много, я видел всё это со стороны, под другим углом. Харальд умрёт за меня. Вот так просто? Я умру за него. Всего лишь факт, его не надо ни обосновывать, ни объяснять. Для кого-то из детей Пророка возвращение будет спасением, исцелением от боли и страха, но не для меня. Я не смогу больше увидеть в Отце мудрого учителя и друга, потому что не смогу забыть, что именно он отправил их всех наверх, в холодный и жестокий город, он научил убивать, он сделал их живым оружием, фигурами в своей игре. Забыть и простить? Никогда. Боль, унижение, одиночество, безумие – ради чего? Они вернутся и будут благодарны за то, что он их позвал. А я не могу. Живое оружие, если сделал такими, тогда зачем эта игра в семью? Не прощу, уже не смогу. Теперь я должен мстить ему? За ложь и предательство? Но я просто не хочу возвращаться. Нет, не так. Не хочу оставлять Харальда одного, он ведь не сможет один.

Внутри ледяным комом поднималось что-то тяжёлое, незнакомое, тёмное. Вильгельм, Дети Богов, дети Пророка, отправленные на поверхность, Харальд, Хильдеберг, Шварц, Гери, Фреки, Отто, Солнышко. Пальцы скользнули по шрамам на груди, оставленным когтями химеры. Зачем это всё? Ради власти? Ради мести? Зачем? Не прощу! То, что ты сделал с нами – это предательство, Отец! Я не прощу. Никогда. Холодно. Вот, значит, как это – ненавидеть? Я никогда не чувствовал этого раньше. С Харальдом всё наоборот, с ним тепло, даже когда больно. Пальцы комкают белую ткань больничной рубашки, натягивают так, что она врезается в кожу. Как же мне разобраться со всем этим, где искать ответ? Зачем тебе Харальд – так, кажется, говорила тень? Нет, я решил, всё решил!

Дэнель расслабил пальцы и распрямился. Моя жизнь началась в тот миг, когда он протянул руку, всё, что было раньше, принадлежало другому человеку с другим именем. Забрав память, Пророк убил его. Нет, его убил Харальд, тот человек сгорел в огне, что пылал в глубине его глаз, и из этого же огня родился я нынешний. Я ждал, долго ждал разрешения проснуться, но теперь я не отступлю. Харальд, я ни за что не отступлю!

Дэнель улыбнулся и привёл рукой по лицу. Как объявление войны всему миру и самому себе. Интересно, это так сходят с ума? Что ж, Харальд, тогда тебе достался сумасшедший.

Рейнер отставил пластиковый стаканчик с кислым кофе в сторону и поднялся со стула. Нейхардт уже привычно встал у него за спиной. Хильдеберг отчаянно пытался защитить Лейбриха, это могло означать только одно – Господа не ошиблись, мальчик действительно один из творений Пророка. Но они также уверены, что он предал своего создателя ради Харальда. Рейнеру это не казалось убедительным, но, с другой стороны, он видел, как этот мальчик сражался за Рейденберга. Неужели Пророк действительно настолько жесток, что пытками пытается вернуть отрёкшегося от него ребёнка? Почему Хильдеберг упорствовал понятно – Лейбрих помог ему сбежать, для таких, как он, это очень важно. Честный парень, хороший солдат, умеет думать, предан Империи и Рейденбергу, если кто-то прикрыл его спину, он сделает всё, чтобы отплатить ему тем же.

– Нейхардт, как ты думаешь, зачем Куклам понадобился именно Лейбрих? – Рейнер не стал поворачиваться, он спиной чувствовал присутствие заместителя.

– Если учесть всё, что вы мне рассказали про него, он один из детей Пророка, посланных им на поверхность для совершения диверсий. – Нейхардт ненадолго замолчал, перебирая в голове известные ему факты. – Однако сейчас он не проявляет агрессии. Судя по полученной информации, несколько юношей и девушек были внедрены в качестве прислуги или сожителей в окружение некоторых аристократов и военных. В нужный момент они должны убить тех, кто взял их в свой дом. Вероятно, подобными пытками они хотели вынудить Лейбриха совершить то, ради чего он был отправлен в город.

– Как они могли добиться его лояльности пытками? – Рейнер остановился, пропуская пожилую пару, выходившую из госпиталя. – Разве это не должно был настроить его против них?

– Они воздействовали на его мозг с помощью электричества, потом применили препараты, расширяющие сознание. Мне кажется, выбор именно таких средств не случаен. – Нейхардт придержал дверцу машины, пропуская Рейнера. – Вероятно, они пытались вызвать у него какие-то воспоминания или условную реакцию.

– Возможно, но электричеством амнезию не лечат, ты же знаешь. – Рейнер поднял непрозрачное толстое стекло между пассажирскими сиденьями и водителем. Нейхардт подтвердил его опасения – им не известно, удалось ли Куклам завершить задуманное.

– Электроды шли к промежуточному мозгу, там расположены центры чувствительности в том числе и болевой, хотя его повреждение и может вызвать потерю памяти. Я думаю, они решили не калечить тело, созданное Пророком, и воздействовали непосредственно на мозг, – Нейхардт повернулся и посмотрел на Рейнера, – а психотропные вещества вполне могли высвободить нечто, скрытое в глубинах его подсознания. Вы опасаетесь, что он больше не предан Империи?

– Да. Он может и сам этого пока не осознавать. Придётся установить за ним слежку. – Рейнер отвернулся к окну. Ему этого не хотелось, сейчас Рейденберг был им нужен как союзник, Господам не понравится, если он вдруг откажется от сотрудничества. – Но очень осторожно. Шварцхерт рисковал слишком сильно, отправляясь туда.

– Однако мы сами отпустили его, зная, куда он идёт. Более того, он сам нас предупредил. – Нейхардт слегка отодвинул шторку. Он знал, что ответит Рейнер, это было очевидно. Результат оказался двояким – они получили информацию, но, возможно, потеряли Рейденберга, к тому же, спровоцировали Пророка.

– Мы не могли открыто вмешиваться, пока ещё слишком рано, – Рейнер повернулся к своему заместителю.

– Не думаю, что у нас осталось время. – Нейхардт замолчал, он знал, что Рейнер спросит его, и знал, что ответит ему. Шахматная партия, обмен мнениями – они подхватывали и продолжали мысли друг друга, ища подтверждения. Странная игра по правилам, придуманным для другого человека.

– Что ты имеешь в виду? – Рейнер почувствовал в тишине, повисшей после слов Нейхардта, ожидание этого вопроса. Зачем им двоим эти игры? Потому что их двоих пока не существует, они только начали срабатываться, а такие диалоги помогают понять и приспособиться.

– Мы их уже спровоцировали. Принц ждал их нападения в ближайшее время, потому и отдал нам такие приказы. – Нейхардт перевёл взгляд на сплетённые на коленях пальцы. – Один из его приказов – провести скрытое расследование деятельности сект Истинного Пути, Плакальщиц Детей и Озарённых. Этим мы и занялись – внедрили фройлен Рейденберг, позволили Шварцхерту и Лейбриху отправиться на их собрание – в итоге мы же их и спровоцировали.

– Ты хочешь сказать, что Принц решил заставить Пророка действовать раньше времени и сделал это нашими руками? – Рейнер нервно провёл рукой по волосам. Он не сомневался, что Принц просто использовал их, но так?

– Скорее руками тех, кого мы выберем. И он, и мы не будем иметь к этому никакого отношения. – Нейхардт продолжал разглядывать свои руки. Его взгляд казался непривычно сосредоточенным. – Второй его приказ – проверить боеспособность периметра Управления Безопасности. Я уверен, он предвидел и то, как именно они прореагируют на провокацию. Я допускаю, что Шварцхерт и Лейбрих также оказались на той мессе не случайно.

Рейнер кивнул, сейчас, когда его заместитель сказал это вслух, причастность Принца к тому, что произошло с Хильдебергом и Дереком, казалась весьма вероятной. В конце концов, убийца работал в Штабе, а выяснить, в чей именно дом ходили эти двое, было достаточно легко. Выходит, он оказал услугу не только Шварцхерту, но и Принцу, почти полностью расплатившись за своё преступление. Итак, чего хотел Его Высочество? Вариант первый – Дерек остался бы с Пророком, если это не спровоцировало бы его, то Харальд точно попытался бы выяснить, что произошло с его мальчиком. Вариант второй – Дерек выбрал сторону своего хозяина и остался верен Империи. Его побег должен разозлить и насторожить Пророка – мальчик слишком много знает. Вариант третий – они перевербовали его и отпустили, чтобы в нужный момент он сделал то, что должен. Тогда это может не сработать, разве что они решат пустить часть пешек в бой, как наживку, приманку и прикрытие для него. Так или иначе, встреча Дерека с Куклами должна заставить Пророка действовать. Мальчик был приманкой, способом выманить врага из укрытия, отвлечь, не дать закончить начатое. Тогда получается, что Управление пропаганды вовсе не бездельничает, скорее всего, Принц придержал и их. Пророк выжидал достаточно долго, теперь время Господ ждать подходящего момента. Но как Принц может быть связан с Башней? Просто – через Канцлера. Большинство считает, что он не контролирует ситуацию, просто не замечает растущего напряжения. Конечно, этим занимаются другие. Значит, всё, что делали мы и что делал Хильдеберг – всё это лишь для того, чтобы заставить Пророка действовать?

– Ты прав, – Рейнер провёл рукой по волосам, – мы все – только пешки в руках Господ и Канцлера. И единственное, что мы можем сделать – это хорошо исполнить то, что нам поручили. Как бы удачно ни стоял король, как бы хорошо ферзь не перекрывал подходы, иногда для победы нужна именно пешка, да никто и не запрещал попробовать прорваться в тыл врагу и стать кем-то другим. В отличие от остальных фигур, которые могут либо сражаться, либо умереть, у пешек всегда есть шанс.

– Но и сдают их первыми, – в голосе Нейхардта было равнодушие, но никак не смирение, – чтобы пешке позволили пройти весь путь до конца и измениться, она должна быть достаточно ценна для игрока.

– Нам надо придумать повод для визита к фройлен Рейденберг, – Рейнер слегка повернул голову, наблюдая за реакцией своего заместителя, – я хочу, чтобы ты тоже с ней встретился. У нас не так много времени до того, как Пророк начнёт действовать, поэтому у тебя должно быть столько же информации, сколько и у меня.

– Я понял, – бесстрастное и холодное лицо, лишённый эмоций голос, немигающий взгляд, направленный куда-то в сторону. Рейнер повернулся к окну. Ему так и не удалось понять человека, который сидел сейчас рядом с ним, человека, которому он должен был доверять.

Дэнель медленно вдохнул и так же медленно выдохнул – Харальд научил его этой технике, когда он готовился к своему первому экзамену. Успокоиться, расслабиться, позволить мыслям свободно течь, не задерживаясь и не тревожа. Теперь, когда он, наконец, принял решение, внутри словно исчез тугой комок, узел, появившийся там несколько месяцев назад, когда он начал осознавать свою связь с Пророком и с Детьми Богов. Но ведь они не отступят, зачем всё это, он же отказался? Адам говорил, что он лучший, один из последних экспериментов. Но они с Хильдебергом сбежали. Если он так нужен, придут ли они за ним? Глупо выходить из тени ради него одного. Хотя почему только ради него? Если у них почти всё готово, они могут просто ускорить ход событий.

– Как самочувствие? – Хельмут Шоттенберг приветливо улыбнулся Дэнелю, между делом скользнув взглядом по приборам. – Рад видеть, что вы идёте на поправку. Вашему коллеге сейчас, наверное, не так спокойно.

– Что с Шварцхертом? – Дэнель резко сел. Голова закружилась, он едва не упал обратно. Не так спокойно, но ведь не хуже? Не может быть хуже!

– С ним всё в порядке, вам незачем так переживать, – Хельмут обеспокоенно посмотрел на своего пациента. Откуда такая реакция, чего он боится? – Я же уже сказал, его состояние не вызывает опасений, но визит главы Отдела по контактам с Башней приятным не назовёшь. Хотя, конечно, это не моё дело. Как вы себя чувствуете?

– Лучше, – Дэнель мотнул головой, приводя мысли в порядок. Нас вытащили химеры, возможно, Серебряный Отряд – элитной боевое подразделение Башни. Откуда им было известно, где их искать? Хильдеберг предупредил Гедерберга, да и Отто знал. К тому же, Башня интересовалась этой сектой, у них мог быть там свой человек. Верно, но что тогда? Сколько шпионов у Пророка здесь, в госпитале?

Дэнель развернулся и быстро встал с койки, иголки капельниц больно рванули кожу, протестующее запищали приборы. Он успел заметить удивление и почти восхищение в глазах доктора, прежде чем выбежал в коридор. Где же? Он говорил – соседняя палата. Так, дверь в ту, что слева, открыта, туда завозят каталку – точно не его, значит, справа. Замка нет, обычная, никем не охраняется. Дверь рывком отъехала в сторону. Хильдеберг сидел на койке и удивлённо смотрел на него.

Дерек, бледный, с чёрными провалами глаз, в одной больничной рубашке. В глубине зрачков мечется что-то странное, непонятное. Тонкие пальцы чуть подрагивают на белом пластике двери. Сухие губы изгибаются, словно он пытается что-то сказать. Шаг вперёд, рывком закрывает дверь у себя за спиной, прямо перед лицом доктора Шоттенберга.

Хильдеберг смотрит на Дерека и не может понять, что он здесь делает. Странный, пугающий взгляд нормально-голубых глаз. Доктор сказал, что он очнулся всего час назад и пока ещё слишком слаб, ему только что закончились очищать кровь.

– Дерек, почему ты не в постели? – Непривычно хриплый голос, как будто в воздухе не осталось ни капли влаги.

– К тебе приходил Гедерберг. – Не вопрос, утверждение, почти осуждение. Голос Дерека звучит глухо и как-то безжизненно. Хильдебергу кажется, что он слышит стук своего сердца, предательски, возмутительно ровный.

– Да, ушёл совсем не давно, что-то не так? – Нет так, по глазам видно. Наверное, доктор сказал. Дерек подошёл и тяжело опустился на край кровати, подальше от рук Хильдеберга. Молчит, собираясь с мыслями.

– Нам нельзя здесь оставаться. – Слова тяжёлые, гулко падающие в тишину палаты. – Нельзя. Они знают, что ты ему всё рассказал.

Хильдеберг замер, время, вязкое и тягучее, остановилось. Он прав, Гедерберг зашёл к нему в палату, они разговаривали, причин что-то скрывать у него не было. Есть ли сектанты среди медперсонала больницы? Если и не из Истинного Пути, то из какой-нибудь другой секты – наверняка. Время разбилось сотней мельчайших осколков. Их всё ещё преследуют, они двое – дичь. Здесь они уязвимы, заменить капельницу, сделать укол пузырьком воздуха – и всё, врагом меньше. Сердце гулко билось в рёбра.

– Ты как, идти сможешь? – Хильдеберг обеспокоенно посмотрел на Дерека. Хотя бы стоять? Не хочу снова тащить тебя, нет, ты, конечно, лёгкий, но не хочется, тебе ведь тоже? Откуда эта паника? Из-за его слов? Или голоса? Дерек, да ответь же! Почему мне так страшно? Я не думал, не хотел думать – кому-нибудь ещё можно верить?

– Смогу. Надо забрать форму и возвращаться в Отдел. – Чуть больше тепла и жизни в голосе, он звучит почти нормально. Хильдеберг кивнул. Надо, там безопаснее.

Дэнель откинул с лица прядь волос. Его всё ещё мутило, пол качался перед глазами, расплывался мутным пятном. От Хильдеберга пахло страхом, но не тем липким, лишающим сил, это скорее была какая-то суетливая паника. Почему я чувствую это так чётко? Он поверил, значит, я не ошибся.

– Скоро они начнут действовать, нам лучше быть в Управлении. – Дэнель встал с кровати, закрыл глаза, дожидаясь, пока пол перестанет вращаться. Это всё побочное действие лекарств, когда выйду отсюда, будет легче. – Нам лучше знать, что происходит, к тому же, нельзя бросать Отдел без руководителя.

– Ещё не пришёл в себя, а уже командуешь, ты, кажется, слишком много перенял от Харальда. – Хильдеберг усмехнулся почти с облегчением. В глазах лихорадочный блеск, паника сменилась жаждой действия.

Дэнель направился к двери, пол уже почти не качался. Нервное напряжение ушло, оставив усталость и слабость в мышцах. Мы ещё не сбежали, не забывай. Хотелось забраться под тёплое одеяло и проспать сутки. А ещё хотелось его.

– Да что же вы делаете! – Где-то над самым ухом сдавлено прошипел доктор. Как же я ненавижу запах лекарств. – Вам нельзя вставать! – Он втолкнул Дэнеля обратно в палату и закрыл дверь. – Конечно, вы сильный и молодой мужчина, скорость, с которой ваше тело восстанавливается, поражает воображение, но не до такой же степени!

– Нам надо выписаться. – Дэнель поднял голову и посмотрел в глаза Хельмуту. Доктор не боится, не важно, кто перед ним, сейчас – это его пациент. Надо же, а он ведь знает обо мне едва ли не больше, чем я сам. – Немедленно. Угрозы для жизни нет, поэтому прошу, не задерживайте нас.

– Я не могу. – Голос сбивается до шёпота, в глазах почти суеверный ужас, что он видит, почему так на меня смотрит?

– Успокойтесь, доктор, унтерштурмфюрер Лейбрих прав, сейчас обстановка такова, что нам обоим необходимо находиться в Управлении. – Голос Хильдеберга звучит громко и уверенно. Он смог взять на себя управление и ответственность в сложной ситуации. Что от него и требовалось, хотя Харальд не ошибается. Как же плохо, даже просто стоять сложно. Хочу, чтобы он был рядом, чтобы ударил по лицу, сжал до боли – так ведь станет легче, всегда становилось.

– Всё настолько серьёзно? Вы ведь понимаете, что унтерштурмфюрер Лейбрих ещё не достаточно здоров, ему сейчас нельзя даже просто покидать свою палату? – В голосе доктора слышится возмущение, готовность защищать своё право долечить до конца. Так же, как Отто, когда ему приходилось лечить Харальда. Губы Дэнеля дрогнули в улыбке.

– Не беспокойтесь, за мной присмотрит хороший врач. И будьте осторожны, скоро в городе будет неспокойно. – Дэнель устало провёл рукой по лицу. Как же хочется в душ, снять эти контактные линзы, забраться с ногами на кресло. Жаль, что нельзя на кровать, под одеяло – его там нет.

– Но вы должны немедленно информировать меня обо всех изменениях в вашем состоянии, вы оба, – Хельмут строго посмотрел на Хильдеберга, потом перевёл взгляд на Дерека. – Ну что с вами делать, придётся выписать.

Доктор тяжело вздохнул. Первое, с чем ему пришлось здесь свыкнуться – это упрямое нежелание некоторых пациентов лечится до конца в стенах госпиталя. Конечно, были и гражданские, с ними проблем не возникало, но военные – как из части, так и из Управления – совершенно неподобающим образом выписывались раньше времени. Они спешили вернуться на службу, ссылались на срочные обстоятельства, необходимость лично всё контролировать и на множество других причин, лишь бы не оставаться здесь. Да, они были чистокровными, с сильными правильными генами, выносливыми и тренированными телами, но это вовсе не делало их неуязвимыми. Юный унтерштурмфюрер едва стоял на ногах, хотя любой другой на его месте не смог бы даже этого. Оберштурмбанфюрер Шварцхерт это прекрасно видел, он и сам был не в лучшей форме – множество кровоподтёков, два сломанных ребра, сильное переохлаждение, общая ослабленность организма – всё это не лечится за пару часов. И всё равно – упрямая решимость в глазах. Если не выпишу сам, просто сбегут.

Принц коснулся пальцами мраморного цветка, провёл по тонким, испещрённым прожилками лепесткам. Здесь всегда так тихо, что слышишь собственное дыхание – никто не решается потревожить покой Индиго без необходимости. Толстый ковёр глушил шаги, взгляд невольно цеплялся за картины, висящие на стенах – пейзажи, какие-то старые портреты давно мёртвых и забытых людей. Тихий шелест жёлтого шёлка, которым были обиты стены – всего лишь ветер. Принц остановился у двери из тёмного дерева, надавил на старую медную ручку – не заперто. Он пришёл без предупреждения, но его уже ждали. Худощавый светловолосый подросток сидел в кресле напротив двери. Когда Принц вошёл в комнату, по его тонким губам скользнула едва заметная, хищная, совсем недетская улыбка. Тариэль, Индиго, дитя с синими глазами, кто-то считает его чудовищем, кто-то просто боится. Принц никогда не испытывали ни страха, ни отвращения к хозяевам Башни, ему было интересно. Индиго наблюдали за ним, он наблюдал за Индиго – неписаное соглашение, пакт о ненападении.

– Зачем ты пришёл? – Голос высокий, чуть насмешливый, в глазах пляшут блики от пламени свечей. – Я не звал тебя.

– Я пришёл по поручению Канцлера. – Принц склонился в поклоне. Никому, даже Канцлеру, он не кланялся так низко. Тариэль, именно он сейчас вёл партию, именно ему было поручено сразиться с Пророком. – Он велел передать вам несколько отчётов, а ещё сказать, что ход сделан.

– Я знаю. Не ему говорить мне об этом. – Тариэль недовольно хмурится, по-детски поджимая губы. – Я сам сделал этот ход. Скажи, ты закончил то, что я велел тебе?

– Как вы уже знаете, всё исполнено. – Принц стоял, не поднимая головы. Он слишком давно был знаком с Тариэлем, они выучили друг друга, знали каждый жест, каждый взгляд.

– Ты чем-то недоволен? Подойди ко мне. – В голосе всполохами мелькают властные нотки, а ещё раздражение и нервная радость предвкушения.

Принц выпрямился и подошёл к креслу. Индиго поднял руку ладонью вверх, приглашая – до боли привычный жест. Тонкие огненные стрелки на свечах изогнулись, выпрямились, выпустив вверх ниточки дыма. Принц опустился на ковёр рядом с креслом, невесомо коснулся бледной кожи запястья Тариэля. Они были знакомы слишком давно.

– Эта партия будет дорого стоить Империи. – Слова падают, растворяются в тенях, теряются в складках тяжёлые штор.

– Это необходимо. Люди пожертвовали слишком многим, чтобы создать её, лучшие из них. Теперь Империя должна обновиться. – Тариэль прикрыл глаза. Обновление всегда приходит через боль, через кровь – у людей всё точно так же. И только Индиго навсегда замерли в одном возрасте, именно поэтому они видят то, что не доступно взрослым.

– Она может исчезнуть. Если мы выпустим игру из-под контроля, если начнётся гражданская война, Империя рухнет. – Принц смотрела на Тариэля снизу вверх. Как же давно он не видел пепла в глубине его глаз.

– Империя выстоит. Он не прав, ему стоило слушать Провидицу, она никогда не ошибается, ведь в ней течёт кровь Индиго. Империя выстоит, мы не допустим раскола. – Как заклинание, снова и снова. Она выстоит. Чем или кем готовы пожертвовать эти дети ради того, чтобы сохранить то, что они берегли все эти годы? Империя, созданная ценой невероятных усилий, ценой огромного количества жертв, Империя, поднятая из пепла, сильная, непобедимая – Индиго создавали её вместе с людьми, лучшими из них. Те, кто может совершить невозможное, те, кому суждено изменить этот мир, появляются именно тогда, когда это необходимо. Скромный учитель истории, военный из забытой всеми части на севере, молодая жена расстрелянного генерала, военный лётчик – разные люди, разные судьбы, переплетённые в единое целое. И Индиго, странные, пугающие, непонятные. Как зло иногда шутит жизнь, забирая сильных и оставляя лишь сожаление.

– Да, мы не допустим раскола. – Принц провёл рукой по толстому ворсу ковра, словно ища там что-то давно потерянное. – Но я не понимаю, почему он это делает?

– Он так и не смог простить, – в голосе Тариэля скользнула давняя, застывшая солёной коркой на сердце печаль.

– А вы смогли? – Принц поднял голову и посмотрел на Индиго. Пепел всегда был в твоих глазах, как я мог забыть?

– Нет, не простили, но смирились. Есть то, что даже дети простить не в силах. Я не хочу забывать, – Тариэль тихо вздохнул и повернулся к Принцу, – нельзя двигаться вперёд, когда все твои мысли направлены в прошлое. Поэтому я смирился. Нельзя двигаться вперёд, забыв о прошлом, потому что тогда у тебя просто не будет направления. Поэтому я не прощаю. Я лишь расплачиваюсь с теми, кто отдал Империи гораздо больше, чем я.

Принц поднялся на ноги одним гибким изящным движение. Он услышал всё, что хотел. Мальчик-Индиго сидел в глубоком кресле, закрыв глаза, могло показаться, что он спит, но Принц знал, что Тариэль ждёт.

– Мы выбрали хорошие фигуры, почти такие же хорошие, как те, что играли в первой партии. Если Империя должна обновиться, значит, так тому и быть. – Принц склонился в поклоне. Он не дождался ответа Тариэля, Индиго как будто его не слышал. – Люди ещё не готовы, им по-прежнему нужны учителя.

Принц вышел, бесшумно закрыв за собой дверь. Канцлер послал его, чтобы выяснить планы Индиго. Его не могла не волновать судьба Империи, а сейчас она была почти на краю. Катарсис, вот что задумали Индиго. Очищение через страдание, обновление через удаление лишнего. Люди должны вернуть себе веру, огонь и жажду – именно это всегда заставляло их двигаться вперёд. Они стали забывать прошлое, пришло время напомнить. И пусть больно, но так надо.