Читать книгу По строкам лавандовых книг. Часть 1 - Екатерина Терлецкая - Страница 8

― О нет. Нет Лукас! Нет….

– Кажется, да. Пожалуйста, Лаванда…

– Лукас, ты же не хочешь сказать, что ты накачал эту чертовку пойлом с самого утра? Да ещё и зная, что ей до вечера гонять по залу. Теперь она в отрубе на раскладушке?!

Я знаю ответ, но требую, чтобы он сказал это вслух.

– Конечно, нет! Лаванда, что ты такое говоришь? Она же твоя подруга! Никто её не накачивал, я налил только стаканчик.

– Стаканчик? ― с иронией смотрю на собеседника.

– Блин… Да. Она в отрубе. Конечно, мы можем её разбудить, она же не в стельку, просто разморило. Лендер увидит её в таком состоянии и уволит нас обоих, ― давит мне на жалость Лукас.

– И правильно сделает! Вы вообще обалдели! Эта рыжая тебе все мозги замариновала! Мне блин, даже надеть нечего. Форма грязная.

– Лаванда, ты единственный шанс на спасение. Будь моей Аделаидой, моим спасательным островом, ― подшучивает бармен, изображая Примуса.

Лукас, демонстративно падает на колени, складывает ладони и по-детски выкатывает грустную губу. Меня просто разрывает от злости. Как можно так лажать на ровном месте? Да и какого черта, втягивать в это меня? Время идет, а его и так в обрез. Деваться некуда. Соглашаюсь спасать друзей.

– Ещё раз меня назовешь этим дебильным прозвищем, и я тебе глаза повыкалываю. Понял? – угрожаю я с полной серьезностью.

– Понял. Больше никогда, ― положа руку на сердце обещает бармен.

В раздевалке нахожу свою рыжую подружку, она блаженно спит, свернувшись калачиком. Приходится надевать несвежую форму с прошлой смены. Плотная синяя футболка насквозь пропитана ночным угаром. Преотвратительный запах! Похоже на аромат табачного дыма вперемешку с запахом кухни, изрядно отдающим жареным маслом и мангалом. Одним словом – фу. Я надеваю эту гадость, лосины, фартук, на котором видны следы разлитого сока, завязываю хвост. Вид хуже некуда. Хотя, нет – гораздо хуже запах. Помнится мне, Вериния хранит в шкафчике флакончик духов. Ну что ж, это не выход конечно, но вариант скрасить действительность хоть на малость. Вскрываю замкнутый шкафчик напарницы и обильно распыляю сладкий запах на одежду. Страшное расточительство как по мне, выливать дорогие духи на грязную одежду. Хорошо, что она мне должна за услугу, иначе я бы мучилась угрызением совести.

Натянув на лицо несвойственную мне в обычной жизни улыбку, я выхожу в зал. Чувствую, как начинает дрожать всё внутри. Как я выгляжу? Ужасно! Сейчас он увидит официантку и узнает во мне ту идиотку с набитым ртом. Позорище! Накрываю гостям стол. Стараюсь сохранять полное спокойствие и не подходить близко к таинственному незнакомцу.

– Где Вериния? ― строго спрашивает Лендер.

– Она плохо чувствует себя и попросила меня прийти на подмену.

– Надеюсь ничего серьезного. Я рад, что нас будешь обслужить именно ты.

Выдавливаю из себя умиленность. Не знаю, что со мной происходит, но я боюсь того момента, когда наши с незнакомцем глаза встретятся снова. Салат уже готов. Бегу на кухню пока Лидия мне на голову тарелки не надела за то, что стекают помидоры черри. Когда отхожу от стола, биение сердца приходит в норму. Беру салаты и снова мчусь к гостям. За всё время, что я кружусь вокруг стола, он ещё ни разу даже не глянул в мою сторону. Может я зря себя накрутила? Больно надо этому мужчине смотреть на какую-то там официантку.

Расставляя салаты, цепляю тарелкой об бейдж с именем на груди. Звякнув металлическими зубчиками об стакан на столе, он падает на пол. Таинственный гость наклоняется и поднимает бейдж с пола. Ужас… Всё куда хуже, чем я ожидала! Как можно быть такой неуклюжей? Он держит его в руках и задержав взгляд на надписи, сводит в недоумении брови, после чего наши взгляды, наконец-то встречаются.

«Дэла Мейсон. Официант»

В его глазах можно утонуть. Не могу оторвать от них взгляд. Боюсь, если сейчас переведу внимание на что-то другое, он подумает, что я смутилась. Это слишком большой подарок для какого-то мужчины. Лаванда Мейсон не смущается так просто.

– Дэла… Дэла это как Адель?

Его голос такой мужественный и приятный, слушала бы и слушала. Сглатываю ком в горле и даю внятный ответ:

– Дэла это как Аделаида, но моё имя Лаванда. Лаванда Мейсон.

Всё, это предел. Чертов Прим нарвался! Устрою ему сегодня такую взбучку, что он запомнит надолго. В этот раз набью ему не один глаз, а оба. Этот придурок пойдет красоваться со своей девушкой-мечтой на выпускной с огромными фингалами. Как он мог? Этот дурак подменил надпись на моём бейдже. «Дэла Мейсон». Он знает прекрасно, как я ненавижу это дурацкое прозвище, но при этом неутомим в своих шуточках и колкостях на эту тему. Хочется провалиться от стыда прямо на месте. «Это как Аделаида» – зачем я вообще это сказала? Он смотрит на меня, не сводя глаз. Что может означать эта неоднозначная ухмылка? Наверное, решил, что я не в себе, но его улыбка всё же такая милая…

– Странное имя, ― шепчет себе под нос незнакомец, и закусывает нижнюю губу опустив глаза. ― Оба имени, ― уточняет он.

Волна смущения проходит. Впервые в жизни мне не обидно, что кто-то считает моё имя странным. Я быстро переставляю посуду на столе, активно изображая рабочий процесс, забираю грязные стаканы и ухожу на кухню. Мне нужно перевести дух, а ещё я не хочу снова попадать в немилость Лидии, что орет похуже военачальников, если горячее блюдо задержалось на раздаче дольше минуты. «Странное имя… Оба имени». Он сказал это так, словно ему запомнилось моё имя, как что-то прекрасное.

– Ау! Спящая красавица, неси обед начальству! ― кричит Лида с раздачи. ― Стоит, мечтает она. Ты посмотри!

Я возвращаюсь на землю. Необъяснимое смятение потихоньку проходит. Чувство паники и дрожь в коленях сменил азарт словить его взгляд ещё раз. Поправляю прическу и покусываю губы, чтобы они казались ярче и только после этого возвращаюсь к столу.

Запеченный с розмарином кролик и печеные овощи на гриле: пахнет просто восхитительно! У нас в меню такого блюда нет. Специальный заказ, как Лендер и просил, чтобы удивить своего привлекательного гостя. В течении обеда таинственный друг Лендера всё время бросает на меня взгляды украдкой. Сложно понять, что эти взгляды в себе таят. Смущение? Вовсе нет. Интерес? Не похоже.

Обед прошел быстрее, чем, надо признать, мне хотелось бы. Желание увидеть его снова, узнать кто он такой, застряло во мне, как навязчивая идея. Пока я выручала коллег от позора, Лукас привел Веринию в надлежащий вид, и я наконец-то могу продолжить свой выходной. Домой идти не хочется. Прим наверняка в лесу, куда я без него ни за что не пойду, поэтому я принимаю решение вернуться на пляж.

Послеобеденное солнышко в предвкушении заката, бросает отблеск на поверхность голубой воды. Усевшись на горячий песок в позе лотоса, прикрываю ноги пышной юбкой любимого желтого платья и достаю своё печенье. Погода просто чудо. Запах соли и водорослей – мой любимый аромат. Ищу жирафа среди крекеров в форме животных, как вдруг, голос за спиной заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Голова лошадки, раскрошившись от укуса во рту, застревает в горле и провоцирует кашель.

– Джудин Дивайс, ― представляясь таинственный незнакомец протягивает мне бутылку с напитком.

Не стоит так сразу принимать угощения от чужих людей, но выбор не велик: задохнуться или сделать глоток. Жадно пью и пытаюсь отдышаться. Почему при встрече с этим мужчиной я постоянно с набитым ртом?

– У меня ещё мороженое для тебя есть. Не знал, какое ты любишь, поэтому взял по одному всех видов.

Джудин Дивайс протягивает мне пакет холодных упаковок и садиться без спросу рядом. Перебираю мороженое, в поисках своего любимого, отрывисто поглядывая на нового друга. Не могу сдержать улыбку: это же надо было, купить целый мешок вкусняшек, что растают быстрее, чем я съем хотя бы одно.

– Если честно, я ожидал, что блондинка со странным именем окажется более разговорчивой.

– Здесь нет моего любимого, ― беру одну пачку, остальное в пакете возвращаю собеседнику, ― но я возьму вот это.

– Лаванда, да? ― кратко переспрашивает Джудин, слегка прищурив один глаз.

– Да, ― кратко отвечаю я.

Неужели не запомнил?

– Это как-то связано с тем, что ты выбрала мороженое в фиолетовой упаковке?

Его улыбка так и манит. Как можно оторвать от неё взгляд? А вот шутки меня смущают. Щёки залились румянцем. Глупо улыбаюсь, заправляю, распущенные волосы за уши и принимаюсь пробовать угощение.

– Люблю с джемом, а это единственное с начинкой, ― объясняю свой выбор я.

– Люблю гулять по пляжу, ― поддерживает тему «люблю» мой новый друг, повторяя за мной в том же тоне. ― Не думал, что ты освободишься так скоро. Надеюсь, ты не против моей компании? Прости, я присоединился без разрешения.

– Конечно не против. Не могу сказать, что я тут скучала, но Ваша компания куда веселее компании печенек в форме зверушек.

– Вы? ― морщит нос с горбинкой. ― Не думаю, что я так стар, чтобы на Вы. Мы можем перейти на ты?

– Прости, не хотела… тебя… обидеть. Просто ты, ― делаю особый акцент на этом слове, ― званый гость Лендера, вот я и…

– Лендер хороший друг моего старшего брата, ― перебивает меня собеседник. ― Приятно увидеть старых знакомых.

– Ты знаешь, я могу съесть ещё не больше трех порций, ― указываю на мороженое.

Мы болтаем о всякой чепухе. Время летит незаметно, наверное, я не смеялась так много никогда в своей жизни. Несмотря на мужественную внешность Джудин очень общительный молодой человек. С ним так легко и комфортно. Неужели возможно так чувствовать себя с человеком, которого видишь первый раз в жизни? Шутки, правда, смешные через раз, но его взрослое лицо и эти безумные ребяческие шорты скрашивают все нелепости, что он говорит, так что у меня отлично получается смеяться не понарошку, а от души. Мороженое быстро растаяло, но, кажется, день закончился ещё быстрее.

– Тебя подвезти до дома? ― любезно предлагает Джудин.

Кто бы сомневался, у него есть машина! Мы проговорили не меньше четырех часов, а я так и не знаю, кто он и откуда, но судя по тому, что есть машина, явно не из наших мест. Среди местных горожан, авто себе могут позволить только моряки высоких званий и владельцы успешных кабаков. Хотя, пожалуй, ещё преподаватели института.

– Спасибо за предложение, но я откажусь. Вечер слишком хорош, чтобы его портить поездками в авто.

– В таком случае, ты разрешишь мне проводить тебя домой?

Ого. Так сразу? Ну, нет уж! Это было бы слишком обширным полем нравоучений для матери, если она вдруг увидит, как меня провожает взрослый мужчина. Вдобавок, я не готова пока обсуждать с Прим своего таинственного нового друга, а он уж точно не пропустит, с кем я пришла домой.

– И всё же откажусь. Прости. Просто хочу прогуляться одна.

– Странное в тебе не только имя, ― оттягивая по-ребячески карманы, пожимает плечами мужчина. ― Но желание дамы закон! Скажи только одно: мне нужно переживать, как ты доберешься домой?

– Конечно, нет. Я всегда хожу одна, а сейчас даже не поздно ещё.

Вранье. В основном, я хожу с Прим, только в случае если у нас не совпадают ночные смены, иду одна, но Джудину не обязательно это знать. Во всяком случае, знать сейчас. Мы прощаемся, обмениваясь робкой улыбкой и я, не спеша, иду домой. Перебираю всю дорогу кусочки «белого» дня в голове. Почему он пришел ко мне на пляж? Интересно ли ему было провести со мной время? Надеюсь, увижу его ещё хотя бы раз.

Запах дорогого одеколона никак не идет из головы. Мы даже не прикасались друг к другу, почему же мне кажется, что его запах на мне? Вечер только начался, мне совсем не хочется спать. Возможно, Прим заглянет в окно?

Вся в мечтах и вопросах, я быстро дохожу домой. Малышка Мэл уже в кроватке, но я обязательно должна её поцеловать. Тихонько на цыпочках захожу в дом: мама ещё не спит. Действительно, глупо было надеяться, что этот прекрасный вечер ничто не испортит. В доме темно. Мама сидит, свернувшись калачиком, на диване и при свете торшера листает новый журнал с модными фасонами и выкройками. Странное название журнала мод – «Бурда», да и интересен он только кругу потребителей, кто умеет шить и разбирается в моделировании одежды. Я множество раз пыталась разобраться в шаблонах выкроек, но кажется, китайская грамота понятней, чем те линии и узоры, что нарисованы штрихпунктиром в журнале.

– Который час? ― вопрос мамы разрушает тишину.

Её тон строгий и мне уже не нравится начало разговора. Хорошо, что я отговорила Джуда меня провожать. Сейчас было бы, о чём поговорить.

– Прости, мама. Я зашла на работу после школы, за формой, и нужно было помочь кое-что, вот и задержалась.

– Задержалась? Задержалась, это когда ты пришла после обеда, но не затемно!

Видит Бог, я пыталась быть хорошей девочкой, но она выводит меня из себя. К чему эти разговоры и морали? Значит, когда я на работе, бывает заступаю на внеплановую смену, её мало беспокоит и то, как я одна ночью домой иду и то где я задержалась на сутки, а тут на тебе. Мне эти сцены из оперы «я твоя мать!» триста лет не нужны. Где была её чрезмерная забота, когда подонок Матис меня наказывал за проказы? И не только… Почему она тогда не искала меня вечерами, когда я уходила из дома в слезах? Нет. Я категорически против портить сегодняшний вечер этим спектаклем. Конечно же, я могу, как и всегда, выдать ряд крепких словечек и хлопнуть дверью к себе в спальню, но нет, не в этот раз. Она стоит передо мной, упирая руки в пояс, всем своим видом показывая, что решительно настроена на беседу. Молча, достаю деньги из кошелька и кладу их на столик для бумаг, что стоит между нами.

– Чай… ― тихо проговариваю я, не отрывая от неё пустой взгляд.

Она смотрит на деньги, не поднимая на меня глаз. Сегодняшние гости не поскупились на благотворительность в фонд улыбчивой официантки. Лендер всегда оставляет отличные чаевые, если отдыхает в роли гостя. Несмотря на то, что он начальник, он уважает наш труд и ценит внимание. По началу, мне было не понятно: как же это так, что директор нас задабривает деньгами? Думала он так покупает всё внимание официанта только к себе и к своим гостям, но со временем увидела: оставляя щедрые чаевые, он дает понять, что он такой же гость, как и все в зале.

Мой спонтанный заработок сегодня вполне может покрыть расходы нашей семьи на неделю. Мать смотрит на деньги и стремительно меняется в настроении. Как же она предсказуема! Деньги, деньги, деньги… Я понимаю её от части, да и сама очень радуюсь, когда есть деньги, но иногда её приоритеты в жизни выводят меня из себя. Конечно, при виде суммы на журнальном столике она имеет полное право вздохнуть с облегчением до конца недели, но то, что я легко могу предугадать, что через секунду её строгость и злость сменился лучезарной улыбкой и наигранной заботой обо мне – злит! Несмотря на наши трудности, разве можно быть такой продажной?

– Лаванда… ― мягким голосом говорит мать, не отрывая взгляда от купюры. ― В следующий раз, предупреждай меня, если собираешься зайти на работу в выходной… Чтобы я не переживала.

Наши глаза встречаются на несколько секунд, ей даже не стыдно за своё поведение. Без лишних слов поднимаюсь наверх. Что тут ещё скажешь?

Малышка Мэл так сладко сопит, что приляг я к ней хоть на секунду, тут же усну сама. Целую сестренку, укрываю её летним одеялом и отправляюсь к себе в кровать. Ночь жаркая уже который день. Лежу в темноте, и не свожу глаз с открытого окна. Песня кузнечика раздражает, но я не хочу закрывать окно, надеюсь, что Прим зайдет поболтать. Представляю, как он постучит три раза в стекло, а потом мы будем болтать, пока я не усну. Сегодня Прим не пришел.

Прошло не меньше часа, я использовала множество поз, но сон не идет. «Вдруг Прим ещё не спит?» – проносится у меня в голове. После пятого визита этой мысли решаю, что сегодня, наверное, пришла моя очередь навестить друга. Мужественно преодолев самый сложный участок покатой крыши, стучу три раза по стеклу. Ответа нет. Спит? Не дожидаясь ответа, тихонько толкаю оконную раму и запрыгиваю в окно.

– Прим… ― шепчу, пытаясь рассмотреть хоть что-то в комнате.

Через несколько секунд мои глаза привыкают к темноте, предметы вокруг приобретают свою форму. К удивлению, в комнате никого нет. Постель расстелена, судя по скомканной простыне, он точно был здесь. Я осматриваю комнату по сторонам, словно не видела её как минимум тысячу раз. Все вещи, книги, одежда, каждый предмет в комнате находится на четко предписанном ему месте. Это так в стиле Прим. Жуткий педант! Как я только нахожу с ним общий язык? Ну, всё же в этом весь он. Мне нравится, что он такой, какой он есть, со всеми причудами и заморочками. Не думаю, что человек рождается с любовью к порядку, скорее командирское воспитание даёт о себе знать даже в таких мелочах. Как же это ужасно, чувствовать себя дома, словно в казарме. В расположении солдат есть расписание и увольнительные – такие дни, когда делаешь что угодно, а у Прим с самого рождения военный строй без передышки.

Куда же он запропастился? Ещё раз осматриваюсь, ложусь в кровать и жду друга. Люблю лежать в его постели. Она всегда пахнет свежестью и Прим. Этот запах внушает мне ощущение тепла и уюта. Тихо зарываюсь носом в подушку, как вдруг слышу отрывки разговора. Кто это? В такое время обычно родители Прим давно спят, ведь священный режим нарушать нельзя. Сажусь на край кровати и пытаюсь разобрать, кто и где устроил оживленную беседу. Отрывки фраз своим тоном дают понять – разговор не из приятных. Слова практически невозможно разобрать.

Интерес берет верх, и я крадусь к двери, приоткрывая её самую малость. На кухне первого этажа родители о чем-то оживленно спорят с сыном. Мерзкий, писклявый голос Аугустины сложно выдержать даже когда она мило беседует с подругой, уж как мужчины в этой семье только выдерживают её во время скандалов и спора?

– Это твой долг! Ты должен идти по стопам отца! ― доносятся обрывки грубого мужского голоса.

Кажется, начинаю понимать, о чём разговор. Не думаю, что поздний вечер лучшее время для обсуждения будущего Прим, но нужно сказать, я приятно удивлена, что этот мальчик всё же решился заявить родителям о своем выборе.

– Я так решил! Ты не можешь меня заставить.

Голос друга дрожит так сильно, что я не расслышала конец фразы. Меня переполняет гордость. Сажусь на пол лестничного проема, улыбаюсь и всеми силами стараюсь даже не дышать, чтобы не выдать себя. Какой же он молодец! Его голос решительный. Прим явно настроен держать свою позицию до конца.

– Твоё решение?! Мать, ты его послушай только… ― Брут буквально кричит на весь дом. ― Это слова твоей подружки голодранки, а не твои Примус! Не твои! Ты думаешь, я не знаю, что ты с ней шляешься по лесу?! Эта дерзкая девчонка тебе все мозги запудрила своей чепухой!

– Не смей, так го…

– Не смей ты! Не смей перечить отцу! ― перебивает на полуслове сына Брут. ― Ты поступишь на кафедру стрелков и точка! Мой сын не будет, разгуливать в белом халате по полю собирая листочки и цветочки, в то время как сыновья уважаемых людей будут обучаться настоящему военному делу! Конец беседы!

«Слова подружки голодранки»…. «Шляешься с ней по лесу»… «Дерзкая девчонка»… «Запудрила своей чепухой»… Обрывки фраз кружат у меня в голове как испорченная пластинка. Я не слышу ничего кроме них. Брут выкрикивал эти гадости так громко, так ненавистно произносил каждое слово… Каждое оскорбление словно эхо отдается у меня в сознании. Волна тошноты подкатывает к горлу. Мерзкий командиришка! Он уверен, что зеленый мундир с дурацкими нашивками и символикой делает его особенным, делает его лучшим из людей. Чем он лучше меня? Кто дал ему право вешать на меня ярлыки? Уши закладывает от громких и частых ударов сердца. Мне нужно уйти! Я не могу больше это слушать. «Голодранка»… «Шляешься с ней»…. Снова и снова я слышу мерзкие слова.

Не помню, как вернулась в свою комнату. Мне так обидно! Сажусь возле кровати, поджав колени к подбородку, и даю волю слезам. Не в первый раз мне пришлось слышать о себе гадости, но это… Для меня давно не новость, что идиоты в мундирах, подобные Брутусу Планту, гражданских вообще за людей не считают, но в свою сторону это слышать ужасно больно. Слёзы обжигают, катятся по щекам. «Запудрила тебе все мозги» – эта фраза, по меньшей мере полсотни раз заставила мою память её повторить, и каждый раз слезинка в такт каждой букве падала с ресниц. Я и сама знаю, что я не гожусь в друзья Прим. Мы ведь даже в школе не можем сесть рядом в обед. Мне-то все равно, плевать я хотела на жалких людишек вокруг, но Прим… Стоит этим альфа-стервятникам только увидеть его в рядах таких, как я, и его жизнь станет невыносимой. Все эти прилизанные сынки, с готовеньким будущем и отутюженные тупенькие девчонки, что каждый день хвастаются новым платьем – малолетние подонки, тут же, как свора диких собак, накинутся на моего доброго мальчика и разорвут его на куски своими издевками и ярлыками. Я всё это знаю и так. Думаю, об этом каждый день, но слова Брута всё равно заставляют меня лить слёзы.

Боюсь, что однажды Прим поймет – отец прав. Поймет, что мы не сможем быть друзьями вечно. Поймет, что наши миры существуют параллельно и никогда не пересекутся в месте, где нам бы хотелось. Мой добрый мальчик, мой единственный друг, однажды снимет свои розовые очки, в которых у него все люди добрые, жизнь интересная, и нет разделения по классам. Тогда, мой хрупкий мир, что создал для меня Прим, рухнет. В моей жизни так мало тепла, а без Прим я и вовсе замерзну.

В гнетущих мыслях, от которых сердце рвется на части, проходит большая часть ночи. Уже почти рассвет, а я так и не сомкнула глаз, но нужно привести себя в порядок и избавиться от гнусных мыслей. «Хватит жалеть себя! Хватит!» – повторяю себе тысячу раз. Эти ужасные мысли делают меня уязвимой и слабой. Нельзя позволить разрушить себя изнутри. У меня нет времени на жалость к себе. Я должна быть сильная. Я проживу долгую и безбедную жизнь, полную радостей и веселья, буду одной из тех женщин, в след которых оборачиваются знатные мужчины, а женщины бросают завистливые взгляды. Никто… Никто и никогда не позволит себе сказать «голодранка», или даже «дерзкая девчонка» в мою сторону. Мне только нужно немного времени. Нужно потерпеть совсем чуть-чуть…