Читать книгу Доказательство Канта - Елена Чара Янова - Страница 9

– Кто пустил в казарму скорпикору? – недовольно вопрошал у подчиненных военный, уверенный в том, что бойцы с животным справятся на ура, но раздраженный самоуправством.

– Я пустил, – седовласый возник за его спиной и примиряюще похлопал по плечу. – Неплохое начало практики, верно?

И неожиданно он подмигнул своим ассистентам. Военный язвительно спросил:

– Бронированная ядовитая тварь в помещении, полном спящих людей, по-вашему, отличная идея? Я не намерен терять парней до того, как они начнут хотя бы просыпаться.

– Такова жизнь, – философски пожал плечами седовласый, который прекрасно знал о вживленной под броню твари капсуле со снотворным, в отличие от остальных. – Тайвин, обратите, пожалуйста, внимание на новый набор, а особенно – вот на этих субъектов.

Он ткнул стилусом в голограмму, транслирующую вид на казарму, увеличивая изображение, и последовательно отметил девушку, близнецов, еще нескольких парней и Честера.

– Что я там не видел, – буркнул молодой человек в прямоугольных очках за соседним столом, уставленным аппаратурой и устланным бумагами с графиками и расчетами. – Опять привезли кулаки да мышцы.

– О, вы их сильно недооцениваете. Это смешанный набор, Тайвин, и, поверьте, в этот раз голова у ребят на месте не только для того, чтобы в нее есть, а извилин поболее, чем для поддержки фуражки.

– М-да? – задумчиво протянул ученый. – Посмотрим. А они у вас все сразу проснутся?

– Нет, что вы, зачем панику создавать на пустом месте. Сначала самые перспективные, для них дозу анабиотика с другим таймером пробуждения рассчитали.

***

Просыпаться от нехорошего предчувствия у меня начало входить в привычку. Как я год назад впервые проснулся от фееричного Романова посещения, так до сих пор каждое утро чутье говорит мне – вставай, нас ждет новый день, полный опасных неприятностей, это же так весело.

Я открыл глаза и, не спеша вставать, повернул голову, чтобы понять, что вокруг меня происходит. Последнее, что я помнил – наша красавица-планета, вид извне, и даже не на картинке, а воочию, в жизни бы не подумал.

Вокруг меня стояли койки со все еще спящими попутчиками, а моя кроватка обреталась почти у выхода из помещения, удивительно напоминающего наш давешний шаттл, только в сильно увеличенном формате. Справа от меня что-то неприятно цокало, шуршало и пощелкивало по металлическому полу, словно кто-то запустил в казарму птицу размером с хорошего такого пса.

Скосив глаза, я увидел сначала пушистую кисточку хвоста, затем в поле зрения появился он сам, сегментированный и бронированный, а затем уже вся красотка-скорпикора в своем инсектоидном величии. Я выругался – разумеется, про себя, и принялся наблюдать.

Насколько я видел, просыпаться пока, кроме меня, никто не спешил – или просто не хотели связываться с животным, и я понял, что разбираться придется самому, а то ведь она может дел натворить, панику посеет, прибьют в суматохе, а жалко. Скорпикора была изумительно прекрасна – черно-красная лакированная окраска головогрудных пластин рассказывала окружающим об исключительной ядовитости, в ярко-красной опушке кончика хвоста чуть поблескивало антрацитом жало, коготки беспокойно перебирали по полу, а красные усы беспрестанно шевелились – скорпикора чувствовала себя не в своей тарелке, нервничала и принюхивалась, щурясь россыпью простых глазков.

Я вспомнил, что писал Салливан, точнее, я, а еще точнее – мы с ним: ядовита, пулями не возьмешь, иглометом тоже, бегает быстрее гепарда, при малейшем признаке опасности для себя старается первым делом ужалить, но первая на более крупное зверье не нападает, сначала предупредит.

Единственный выход – не тревожить, осторожно пройти мимо, желательно в тяжелой экзоброне и с гранатометом наперевес, так, на всякий случай. Ни того, ни другого я у себя не наблюдал, но интуиция не давала мне покоя, что-то со скорпикорой было не так.

Инсектоиды Шестого мира, как я понял из посыпавшихся градом статей, сначала после работы Салливана, затем – по мере того, как ученые получали сведения с новой планеты, существа, в чем-то по поведению схожие с нашими скорпионами или пауками. Те тоже не будут нападать просто так, но если их напугать или разозлить – мы получим мечущееся во все стороны со скоростью взбесившейся молекулы многоногое ядовитое создание, которое будет жалить все вокруг до последней капли яда, пока не успокоится. Перспектива так себе, понял я, и тут скорпикора меня удивила. Она моргнула! Моргнула? Членистоногое?

Внимательнее приглядевшись, я понял, что вижу самую грандиозную аферу от матушки – дикой природы: передо мной во всей красе стояла не скорпикора Салливана, а самая что ни на есть моя, ложная скорпикора! Животное явно было теплокровным, костяные пластины только имитировали хитиновую кремниевую броню настоящего хищника, простые глазки оказались обманной окраской шерсти вокруг настоящих, встревоженных донельзя, бока вздымались в неравномерном дыхании.

Судорожно порывшись в памяти, я воскресил подробности, которые сочинил про нее, посмотрел на себя – в шаттле засыпал я в легкомысленной оранжевой футболке и любимых черных штанах с кучей карманов, в них же и проснулся – и решился на крайние меры. Скатившись с кровати, я, как мог, сгруппировался, подражая позе скорпикоры, и тихонько мяукнул, чувствуя себя полным идиотом.

***

– Вам надо, как бы выразиться, более тщательно подбирать протеже, – с сочувствием глядя на седовласого, сказал военный. Тот недоуменно следил за развитием событий, не понимая, что Честер задумал на этот раз. А вот Тайвин с любопытством подался к экрану.

– Интересно, как он понял?

– Понял что? – в один голос спросили военный и седовласый

– Царь ненастоящий. В смысле скорпикора ложная.

– А вы как поняли? – уточнил у ученого седовласый, которому о необычной природе твари, разумеется, сообщили.

– Описание и поведение как на той записи, где некий молодой человек рассказывал про ложную скорпикору, – ответил Тайвин и спросил: – Кстати, это ли часом не он сам?

– Он, – подтвердил седовласый.

– Да, должен признать, на этот раз вы меня точно удивили. Но что настоящая скорпикора, что ложная – опасные создания, не представляю, как он будет с ней справляться.

– Да что там справляться, иглометом ее, раз она без брони, – пробурчал военный, теряя интерес к ситуации.

– Все бы вам игломет, гранаты да бластеры, – укоризненно покачал головой ученый. – Во-первых, она не менее защищена, чем скорпикора Салливана, во-вторых, она на порядок умнее, у нее сложная нервная система, в-третьих, ее яд хоть и не смертельно опасен, но обширный химический ожог гарантирован. И потом, как вы себе представляете метание гранат или стрельбу в замкнутом помещении?

Военный кивнул, признавая правоту молодого человека, и все трое с интересом приникли к трансляции – скорпикора наконец отмерла от легкого шока и начала действовать.

***

Поскольку я свалился к своей красавице практически под передние лапы, далеко ей прыгать не пришлось. Немного подумав, она с интересом протянула вперед усатую морду и, смешно фыркая мне в лицо, начала обнюхивать, щекоча вибриссами.

Оказалось, что обрубленная бронированная головогрудь – тоже маскировка из шерсти и костяных пластин, в них пряталась похожая на кошачью любопытная мордашка.

Выглядел я, судя по всему, в ее понимании как странный, несколько долбанутый на голову детеныш. Примерно на такой эффект я и рассчитывал – у ложных скорпикор гиперразвитое чувство ответственности за потомство. Каждое оранжево-черное существо размером чуть меньше ее самой скорпикора потащит к себе в гнездо и будет пытаться обихаживать, любить, кормить и растить, это помогает виду выживать в сложных условиях.

Скорпикора нежно обвила меня хвостом и принялась быстро-быстро что-то щебечуще намурлыкивать – пыталась и меня успокоить, и сама успокоиться. Я умилился – моя ты лапочка. Теперь моей задачей было, никого не перебудив, вывести ее из казармы и отправить домой в здешние джунгли, желательно чтобы ее и меня на улице тоже никто не пристрелил.

На соседней кровати шевельнулся Роман – открыл глаза, кашлянул – и напуганная скорпикора со всей дури отпрыгнула от источника звука, врезавшись бронированными пластинами мне в бок. Я упал, и надо мной во все свои шесть лап – четыре настоящих и две ложных – стояла сердитая и испуганная ложная скорпикора в позе атаки.

Хвост наизготовку, пластины сдвинуты, шерсть дыбом. Жало на хвосте влажно блеснуло, и я понял, что раз уж тренированная первая ласточка встретила утро нового дня, то и остальные скоро начнут просыпаться и чистить перышки. Я еще раз тихо мяукнул, привлекая внимание и зверя, и Романа.

Тот, увидевший скорпикору, замер, понимая, что не может ничего противопоставить хищнику, и лишь вопросительно посмотрел на меня. Я выразительно скосил глаза на дверь, и Роман, чуть заметно кивнув, осторожно потянулся к тумбочке рядом с кроватью – на ней лежал код-ключ, открывающий выход наружу.

Пока астродесантник, аки партизан в кустах, старался, не провоцируя нападения скорпикоры, дотянуться до него, я принялся отвлекать ее внимание. Аккуратно, медленно, чуть дыша, чтобы она не напала, я привстал и, как заправский кошак, мягко потерся о бок животного головой.

Это был риск на грани фола – не факт, что психология скорпикоры хоть на пару процентов схожа с поведением и жестами земных кошек, но мне казалось, что так будет правильно. Скорпикора скосила на меня дикий глаз, я постарался максимально дружелюбно мурлыкнуть.

Она переступила лапами и дала мне подняться на четвереньки, затем злобно зашипела в сторону схватившего наконец ключ Романа, снова обвила меня хвостом и лизнула. По моей щеке словно прошлись крупной теркой, но я был искренне рад, что животное удалось чуть успокоить и отвлечь.

Я глянул на астродесантника, тот покачал в пальцах ключом и показал едва намеченным жестом бросок в мою сторону. Я не оценил, и отрицательно качнул головой, затем еще раз посмотрел на дверь. Роман понял – если он кинет ключ мне, скорпикора, скорее всего, кинется. На него или на меня, а, может, еще на кого, а вот если кинуть ключ в сторону двери, то при точном броске она откроется – код-ключ действовал на всю область замка, – и мы получим с этой славной кисой путь на свободу.

Прицелившись, Роман метнул ключ, попав точно в пластину замка. В результате я не сомневался – других в астродесантники не берут. И я, кончиками пальцев аккуратно почесывая дернувшуюся от резкого движения скорпикору за правым ушком, обнаружившимся за головной костяной нашлепкой, медленно повлек ее к выходу, по-прежнему чувствуя себя полным придурком – босиком, в футболке и штанах, ползущим на четвереньках в обнимку с одним из опаснейших зверей Шестого мира. Только бы никто больше не проснулся!

Выползая из казармы на улицу, я молился всем известным и неизвестным сущностям, чтобы это была просто обычная площадка учебной части, без всякой охраны и толп людей. К моему счастью, на улице не было никого, рядом с казармой разместили спортплощадку для разминки, а за ними серой полосой возвышался бетонный забор. Как могла скорпикора перескочить через почти четыре метра забора, я так и не понял. И тем более у меня не было идей, как вернуть ее обратно.

***

– Полнейший гамадрил, – с удовольствием в голосе сказал Тайвин. – Но мне нравится.

– Я рад, – и седовласый действительно был рад, внимания Тайвина, молодого гения, на его памяти не удостаивался из предыдущих наборов практически никто, разве что Роман.

– Увеличьте картинку. – Изображение подалось вперед, и вскоре ученый внимательно разглядывал заинтриговавшего его до исследовательской щекотки (разобрать и изучить!) Честера. Ничего особенно выдающегося, просто правильный овал лица, классические греческие пропорции черт, чуть вздернутый нос, немного восточный разрез глаз… на самих глазах Тайвин застрял на полминуты. – Интересный случай. Пожалуй, мы можем сработаться.

***

Дверь в казарму немного приоткрылась, и оттуда выглянул настороженный Роман с иглометом, а из-под его руки две любопытствующие рыжие головы – кто б сомневался! Я меж тем судорожно пытался сообразить, что делать дальше.

Вдруг со стороны соседнего строения донесся какой-то невнятный шум, а затем вопль: «Скорпикора! Гранату неси!», и скорпикора рванулась вперед. Подхватив ее поперек пуза, я понесся к спортплощадке, осыпаемый ударами хвоста – такой подлости она от меня не ожидала и рефлекторно среагировала – и, хорошенько размахнувшись, метнул ее, навскидку просчитав траекторию, аккурат в центр стоявшего рядом с забором батута. Глазомер в кои-то веки меня не подвел, миг – и ошарашенная скорпикора висит на передних когтях на краю забора, стараясь подтянуться, перелезть и забыть про это место, как про самый страшный кошмар.

Я не знал, чем ей помочь, но искренне переживал за животное, пока вдруг со стороны казармы ей в основание хвоста не прилетел тяжелый армейский ботинок. Чувствительный пинок в нужную точку произвел должный эффект: скорпикора коротко взревела, раскрыла радужные крылья, которыми оказалась вторая ложная пара лап, мгновенно перебросила тело через забор и канула в дебрях леса.

Мне оставалось только выдохнуть. Обернувшись, я увидел босого Романа с иглометом наизготовку и оруженосцев – рыжих близнецов, вцепившихся во второй ботинок.

– Ты кидал? – восхищенно спросил я. Роман ошарашенно кивнул. – Ну ты берц!

Рыжеволосые хихикнули. Я осмотрелся – вся футболка и штаны были залиты химически пахнущей ярко-желтой жидкостью, но в ткань она не впитывалась, а вот на левой руке вздулась шишка – все-таки один раз дотянулась куда надо. Да, лечиться придется долго, сейчас адреналин отпустит, и проявится эффект от укуса.

Я покачал головой и увидел, как со стороны соседнего здания быстрым шагом к нашей компании подходит целая делегация. Подтянутый военный в возрасте, по лычкам – полковник, давний знакомый – седовласый Воланд, и тонкий как струна, и по виду столь же острый на движения – и, скорее всего, на язык, подумалось мне, молодой человек в прямоугольных очках, за ними – люди в форме и несколько субъектов в белых халатах.

– Честер, вы понимаете, что могли ошибиться и даже шагу не ступить по вашей вожделенной хтонической земле? – поинтересовался седовласый.

– Кто, я? Зато свою ложную скорпикору увидел. – Я даже зажмурился от удовольствия.

– Руку дайте, – непререкаемым тоном заявил очкастый, и я без возражений протянул не правую ладонь для приветствия – вот еще, обойдется – а левое ужаленное предплечье.

– Молодец, хороший котик, – и пока я возмущенно проглатывал ругательства в адрес такого фамильярства, к месту укуса был приставлен портативный вакуумный экстрактор, мгновенно всосавший в свои недра большую часть яда.

– Остальное поболит несколько дней. Повернитесь. – Я беспрекословно повернулся, и с меня срезали сначала футболку, затем любимые мои штаны, залитые ярко-желтым ядом ложной скорпикоры. Если за пару минут до этого я чувствовал себя полным дебилом, шатающимся с ней на карачках по части, который потом кидается незнакомыми зверями в батут, то сейчас я был полным дебилом в трусах на всеобщем обозрении. Из казармы высыпал остальной проснувшийся народ, и я почувствовал, что еще пара минут – и мне по гроб жизни от позора не отмыться. Поэтому я невозмутимо кивнул, приветствуя ребят, и произнес:

– Профосмотр. Я смелый, первый пошел, мне положена конфетка. Кто за мной?

Очкарик столь же невозмутимо запустил руку в карман халата и, вытащив маленький леденец в яркой обертке, протянул мне. Я с достоинством кивнул, забрал его, развернулся и, пока население казармы не поняло, что происходит, ушел в казарму – отмываться и переодеваться. Близнецы, рассудив, что такой профосмотр им и даром не нужен, даже за конфетку, тоже увязались следом.