Читать книгу Знакомьтесь, это вы! Ответы профессионалов на ваши вопросы - Елена Горовая - Страница 5

11 марта 2019 года

Раздался телефонный звонок, я мельком взглянула на экран телефона и увидела, что звонит мама. «Как не вовремя», – подумала я, но решила ответить, вдруг что-то срочное. Оказалось, что нет. Она быстро спросила, как мои дела, и практически сразу перешла к себе.

Пока она рассказывала о своей рассаде, в голове у меня крутилась только одна мысль: «Где я здесь? Мои дела и чувства тебя когда-нибудь заинтересуют?»

Вдруг мама замолчала на секунду, и я решила воспользоваться паузой:

– Мама, я уволилась с работы.

Грозовая тишина, повисла в воздухе. Я ждала, я надеялась, что в этот раз будет по-другому.

– И как ты думаешь дальше жить? Разве ты забыла, что на тебе ипотека и дети? И…, -сердито сказала она.

– Мама, – попробовала я перебить её.

– Нет, ты мне скажи, что у тебя в голове? О чем ты думаешь? – почти кричала она.

– МАМА! – закричала я в отчаянии. – Я всё знаю, и мне меньше всего сейчас хочется слушать твои нотации. Я взрослый человек. Слышишь, взрослый! Мне уже 39 лет! Всё что я хотела услышать от тебя – это поддержку (мой голос дрожал). Ругать себя я и сама могу.

– У тебя не складывается, а ты обвиняешь меня? – железным и злым голосом произнесла она. – Я ведь желаю тебе добра!

– Мама, добро ведь можно проявлять по-разному. А в твоих словах я не чувствую тепла! – Прокричала в отчаянии я.

– Не кричи на мать! Успокойся!

– Мама!

– Нет, теперь ты меня послушай! – орала она на том конце трубки, таким знакомым с детства безжалостным голосом.

– НЕТ… я не хочу, – твёрдо ответила я.

И мама бросила трубку.

А я осталась в звенящей пустоте, с ощущением брошенности и ненужности. Совсем как тогда, в детстве, когда я вернулась из школы с порванным рюкзаком из-за мальчишек, а она отругала меня и не разговаривала со мной пару дней.

Я была одна…

Это чувство одиночество всегда было со мной, как будто какое-то проклятие… Сколько себя помню я всегда ждала… ждала… ждала, когда мама меня по-настоящему увидит и примет.

Просто потому что я – это я, а не потому что умная или веселая…

Слёзы градом катились по моему лицу. Я металась между чувством вины и чувством поглощающего меня гнева. Я практически в них тонула, жадно хватая воздух ртом. И в этот самый момент, находясь почти в агонии, я поняла, что назад дороги нет, больше я так жить не могу.

25 апреля 2019 года

Сегодня день моего рождения. Мне 40 лет. Как-то странно было получить от мамы обезличенное и очень формальное смс с текстом «С днем рождения». Как будто меня вычеркнули из жизни, и я стала больше не нужна.

Странно и страшно. Странно, потому что нет ответа ПОЧЕМУ, а страшно, так как я осталась одна. Да, у меня есть семья, друзья, коллеги, но мама…

Впрочем, на консультациях психолог мне не раз говорила, что эти чувства являются частью сепарационного процесса, но я и не думала, что будет так больно и так плохо. Если бы не поддержка и опора близких, я бы… я бы, точно, сдалась и подняла над крышей белый флаг. Но я чувствую свои силы и желание прожить этот процесс. Желание жить своей жизнью.

И ради этого вкуса зрелости, я готова идти в боль.

4 июля 2019 года

Звонил брат.

А я поймала себя на мысли, что уже и не жду звонка от мамы, хотя конечно в этот момент я сама себе врала. Я ждала, но как-то по-другому… Без особой надежды, что меня, наконец, поймут и признают самостоятельной.

Брат звонил, чтобы позвать к себе в гости. С тех пор как я переехала в другой город мы редко видимся.

Его звонок и предложение были неожиданными для меня, я даже замерла в страхе, что он набросится на меня с обвинениями в том, что я плохая дочь и так поступаю с мамой. Но упрёков не последовало.

Когда мы закончили разговор, я почувствовала тревогу. С одной стороны, я по нему соскучилась, а с другой стороны, мне было страшно, что он прижмет меня к стенке и станет обвинять во всех смертных грехах.

Он с детства был маминым заступником. Такая у него была роль.

Мама любила говорить родным и знакомым, что он и я её опора, её радость и надежда. ОПОРА… Действительно, в какой-то момент мы поменялись с мамой ролями: я и брат стали её эмоциональной поддержкой, а она нашим ребенком. Чёртов симбиоз, из которого невозможно было вырваться. Границы размылись, где мои чувства, где моя жизнь – стало непонятно.

Я помню, как мама рыдала у нас на руках, а мы должны были её утешать, быть взрослыми и сильными, хоть в этот момент нам обоим было невыносимо страшно. Мы должны были, и мы стали: я – железной леди, которая на свои руках несёт весь мир, а чувства прячет в дальний угол, а брат – спасателем, всем раздать – себе ничего не оставить. Ну, а если мама зовет на помощь, то мы с ним, как Чип и Дейл, уже тут как тут.

Грустно… Чудовищно грустно и ужасно больно.

Помню, в какой-то момент терапии я гневно закричала, от настигшего меня инсайта: «Да меня просто лишили детства. Мне не дали прожить опыт, где я могу падать к маме в руки, просто быть маленькой, слабой и уязвимой и чтобы меня в этом поддерживали, а не винили. НЕНАВИЖУ ЕЁ».

Тогда я жутко испугалась этих слов и торжествовала одновременно.

Мне хотелось разорвать, разрезать, перегрызть ту нить, которая нас так крепко связывала, а, если точнее, держала на привязи моего внутреннего ребенка и её. Мне хотелось выйти из этих отношений, как можно скорее и бежать, куда глаза глядят, а точнее в свою взрослую жизнь. Но переживания за её внутреннего ребенка, за то, что я её брошу одну, останавливали меня на месте.

Когда я озвучила свои желания психологу, он очень чутко и поддерживающе сказал: «Тихо, не спеши, ты еще придешь к этому, дай себе время».

И времени оказалось много. Я растворялась в нем, учась быть самой себе заботливой мамой. Мамой, которая любит безусловно. Мамой, которая, в любой момент готова дать поток поддержки и принятия.

Этот процесс был очень схож с обучением ребенка ходьбе. Сначала он пробует встать на ноги и сделать первый шаг, он ликует, когда у него получается пройти пару сантиметров. Ребенок жутко гордится собой и в то же самое время боится, но желание быть самостоятельным и желание пробовать и признавать свои силы, оказываются намного важнее и он старается снова и снова. Падает и снова встает, падает и встает. Пока навык ходьбы не окрепнет окончательно и он не побежит.

Так и я – делала маленькие шаги, к взрослой жизни, где я принадлежу себе. Я падала обратно в симбиоз и снова поднималась и шла намеченным путем.

10 сентября 2019 года

Мы приехали в гости к брату. Разные чувства поднимаются, когда ты возвращаешься в город, где прошло твоё детство, и где остались твои родственники. Я сбежала в другой в город в надежде, что так я стану самостоятельной. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это была моя иллюзия, конечно, я всё время ориентировалась на давно знакомые маячки, и не видела новых горизонтов.

Это было удивительно для меня, но мы с братом провели очень душевные выходные вместе. Без споров и перетягивания одеяла на себя. Рядом с ним я очень остро ощутила, как сильно я изменилась за последние полгода, насколько я окрепла внутри.

И он тоже это заметил.

Когда мы уезжали, он подошел ко мне, обнял и тихим голосом произнес: «Я тобой горжусь, систер, ты стала такой взрослой и такой живой».

Слезы потекли по нашим щекам, этот был момент долгожданной и хрупкой близости.

31 декабря 2019 года

– Алло, мама, с Новым годом тебя.

– С новым годом.

– Я хочу к тебе завтра приехать, что думаешь? – спокойным тоном произнесла я.

– Приезжай – сухо ответила мама.

1 января 2020 года

Время в поезде пролетело незаметно, всю дорогу я обдумывала, как начать разговор с мамой. Я хотела честно, без осуждений и нападок поговорить с ней. Бережно и с любовью объяснить, что я выросла и стала самостоятельной личностью и что её любовь меня уже душит, а не придает сил, чтобы жить.

Мне не было страшно. Скорее я думала о том, что я готова – как бы ни пошел разговор, я не разрушусь и не впаду в чувство вины.

Это придавало сил.

Уже стемнело, когда такси привезло меня к подъезду маминого дома. С неба крупными снежинками падал снег, на улице было очень тихо и безмятежно. Мне захотелось слиться с природой, окунуться в нее, как в мамины теплые и нежные объятия и раствориться в них.

Я позвонила в дверной звонок. Мама открыла дверь очень тихо и спокойно, без привычной для нее суеты. Ее глаза были грустными, но эта грусть не была обвиняющей, а скорее глубокой и какой-то своей.

Мы молча, ни сказав, ни единого слова, прошли на кухню. Там уже стоял чайник на плите, а на столе были приготовлены чашки. В груди у меня защемило от мысли, что мама ждала меня.

Я чувствовала, как нарастает напряжение между нами и как знакомые и родные черты стали такими далекими и немного чужими.

– Чай будешь? – очень тихим, но решительным голосом спросила она.

– Да, буду.

Я не знала с чего начать разговор, все мысли рассыпались как карточный домик. Мы сидели в глухой тишине.

Разговор начала мама, она говорила отстраненно и сдержано, явно – продуманную заранее речь. Она говорила о том, как ей пришлось тяжело, как ей было больно и грустно. Она обвиняла меня во всем, что только можно.

А я сидела и слушала, не перебивая. Я чувствовала, что под этим гневом, который обрушился на меня, кроется вселенская печаль маленькой девочки, которая боится, что ее бросят. Ей было страшно, это читалось в её движениях, голосе, глазах…

Я не хотела её перебивать, так как на интуитивном уровне я понимала, что ей сейчас жизненно необходимо выплеснуть этот гнев, прожить его, чтобы дойти до печали. И я ждала…

А тем временем мои мысли, вместе со взглядом, бродили по квартире, цепляясь за углы и спотыкаясь о пороги. Я вспоминала веселые и грустные моменты моего детства, я сталкивалась лицом к лицу с чувством радости, счастья, печали, обиды и невыносимого одиночества. Удивительно, что стены, мебель хранят память стольких десятилетий. Им есть чем поделиться, что рассказать, и о чем промолчать – всё, как у людей.

В реальность меня вернули мамины рыдания, я поняла, что время пришло, что мама сейчас открыта, чтобы услышать меня и я спокойным голосом начала:

– Мама, понимаешь, я так больше не могу. Я знаю историю твоей жизни, я могу себе представить, как нелегко пришлось тебе, когда я и брат были маленькими. Я понимаю, что ты спасала себя, как могла, я не обвиняю тебя ни в чем.

Я, действительно, тебя понимаю. Но я также знаю, что это твой опыт, а мой опыт может быть совсем другим. Я очень ценю все то, что ты для меня тогда сделала, ценю твою заботу и доброту. Но вот какая штука: сейчас для меня твоя любовь из прекрасного нектара превратилась в яд.

Я выросла, мама. Мне 40 лет. На этом отрезке жизни мне больше всего хочется, чтобы ты не боялась за меня, а чтобы поддерживала, ценила и верила, что я со всем справлюсь сама.

Мне хочется, чтобы ты признала мои заслуги, мои знания, мои навыки, мои достижения. Мне хочется, чтобы ты меня любила просто так, потому что я – это я.

Я вылетела из твоего гнезда, как бы ни было больно это осознавать, но это так. И это ведь совсем не значит, что я не буду прилетать обратно или что я забуду дорогу домой. Нет. Это про то, что я беру ответственность за свою жизнь на себя, это о том, что я могу сама о себе позаботиться и поддержать себя. Это о том, что свобода делает меня счастливой. И еще это о том, что я верю в тебя и в то, что ты справишься без меня.

Я верю в нас, и я тебя люблю.

Я замолчала. Мама долго и пристально смотрела мне в глаза. Я видела в них и ненависть, и боль, и гнев, и любовь. Там было всё, что может, как убить, так и воскресить. Я видела её борьбу.

А потом она произнесла стальным голосом:

– Пошла вон!

И я пошла.

Но не сломленной, убитой и никчёмной, я пошла твердой походкой, со слезами на глазах в свою зрелую жизнь, не чувствуя уверенности в том, что мама когда-нибудь меня поймет. Мне было невыносимо больно, но мне не было одиноко, потому что у меня была я, а это больше, чем всё остальное.

13 марта 2020 года

Раздался телефонный звонок…

Звонила мама.