Читать книгу Агата - Елена Евгеньевна Хейфец, Елена Хейфец - Страница 8

Вместе с Луизой граф больше не появлялся. На следующий вечер его спутницей стала совершенно другая дама, с черными как смоль волосами и колючим взглядом. В отличие от Луизы, которая смеялась все время, к месту и не к месту, эта дама держала себя очень сдержанно. Имени ее граф не назвал и никак ее не представил. Она быстро прошмыгнула в апартаменты, но на ночь не осталась – около полуночи даму увезла карета его сиятельства.

На следующее утро Александр Николаевич, откушав вкуснейших картофельных кнедликов и выпив кофе, уехал в неизвестном направлении, сказав, чтобы к ужину его не ждали. Однако к вечеру все же явился, попросил хорошего вина и закрылся в номере до утра.

Девочки делились друг с другом впечатлениями.

– Быстро он отказался от Луизы! Какую-то другую себе завел. Разве так бывает? – спросила у сестры Агата.

– Вздор! Глупости! Тебе что, известно, как бывает у этих графов? Нам вообще не следует обсуждать постояльцев. У них своя жизнь. Маменька будет браниться, если узнает, о чем мы с тобой говорим.

– Как же мне понравился Александр Николаевич! – восхищенно продолжила Агата, словно не услышав сестру. – Страсть! Как он красив. Невозможно описать! А как двигается! Никогда не спешит. Он даже курит красиво. И ест. Как можно было не запомнить цвет его глаз? Тереза! Они же зеленоватые, холодные, словно море зимой. Знаешь, когда вдруг появится солнце и вода вся сверкает…

– Это уж верно! Не торопится… А куда ему торопиться -то? Все эти визиты он наверняка делает исключительно ради развлечения. У господ этих так много денег, что они могут вообще не работать. Не вздумай в него влюбиться, Агатка! Рано тебе влюбляться, тем более в такого!

– Агата! Спустись-ка, милая, – раздался снизу голос Анны. – Тебя его сиятельство о чем-то хочет попросить.

Агата метнулась к зеркалу, пригладила волосы, одернула платье и, стараясь ступать как можно медленнее, спустилась по лестнице.

За столом в гостиной вальяжно, забросив ногу на ногу и откинувшись в кресле, сидел граф и курил папиросы. На столе стояли бутылка вина, бокал и тарелки с остатками ужина.

– Здравствуйте, ваше сиятельство! – промолвила девушка.

– Добрый вечер, сударыня. Извините, напомните ваше имя.

– Агата.

– Красивое. Да вы и сами красивы, как камень, в честь которого вас назвали. – Граф улыбнулся.

Разговаривая с ним, девушка чрезвычайно волновалась, но ей очень не хотелось, чтобы он об этом догадался.

– Вы меня звали, ваше сиятельство? – осмелилась произнести Агата. – Маменька сказала, что вы хотели меня видеть.

– Да вы присядьте, Агата. – Граф кивнул на стул. – У меня к вам просьба. Маменька ваша, Анна Ивановна, говорила, что у вас много книг.

– Да, ваше сиятельство, я очень люблю читать.

– И что же вы нынче изволите читать?

Граф рассматривал девушку. «Очаровательное юное создание. Чудесный, только-только созревший плод. Чистота, невинность в союзе с удивительной женственностью. Какие волосы! Глаза сияют, словно в них кто-то зажег свет. А рот… Что за рот! Прильнуть к таким губам мечтал бы любой мужчина. Не удивлюсь, если они пахнут молоком…»

Алекс, большой знаток женщин, сам от себя такого не ожидал. Уже очень давно ни одна красавица не вызывала в нем подобных чувств. Быстротечные связи его раздражали. Женщины ему попадались сплошь капризные и вздорные… К ним не хотелось возвращаться. Все в них было притворством, лукавством и лестью, их мысли сводились лишь к обольщению и обогащению. Ни у одной из них не было живых красивых волос. Все запудренное, наклеенное, крашеное… А тут вдруг такое чудо!

Агата сидела напротив графа и смотрела на него широко открытыми глазами. Ее переполняли впечатления, не тревожившие прежде юное сердце. Она тоже улыбалась ему.

«До чего же красив этот граф! Таких не бывает! – думала девушка. – Какой он стройный, подтянутый. Как раскован, приветлив и мил! Просто душка! Совершенно необыкновенный…»

– Да… – сказал Алекс, прервав размышления и пытаясь вспомнить, какой вопрос задал Агате. – А известно ли вам, девочка, что вы очень хороши? – спросил он после паузы.

– Я не думала об этом, ваше сиятельство! – Агата залилась румянцем.

– Ну отчего же так? Разве юные особы не смотрятся в зеркало?

– Зачем мне об этом думать? Уж какая уродилась!

– И никто не говорил вам, что вы прелестны?

– Никто, ваше сиятельство…

– А вот я говорю вам, что вы прелестны! И поверьте мне, ничуть не лукавлю. Сколько вам лет?

– Скоро исполнится шестнадцать…

– Чудесный возраст! В эти годы человека впервые посещает любовь. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Конечно, ваше сиятельство, понимаю… Об этом написано в книгах, но я еще не знаю, как это происходит в жизни.

– У вас все впереди, мой друг: и жаркая страсть, и горькие разочарования, без которых не бывает любви…

Граф налил себе вина, поднял бокал и произнес:

– За то, чтобы вы познали все это как можно раньше, не успев зачерстветь душой, милая девочка!

Анна находилась в другом конце гостиной, беседовала с новыми постояльцами, молодой супружеской парой. Она видела, что Агата сидит напротив графа и о чем-то с ним разговаривает. «Как странно! О чем можно говорить с пятнадцатилетней девочкой? Очень странно…» Ее это обеспокоило, и она решилась к ним подойти.

– Не желаете ли чего-нибудь еще?

Графу жаль было прерывать беседу с Агатой.

– Благодарю покорно, я сыт и скоро отправлюсь почивать.

Анна, сделав паузу, повернулась и отошла от стола.

– Так вы говорите, что любите читать? – сменил тему красавчик граф. – Что именно?

– Романы. Сейчас я читаю Жорж Санд.

– Знаю, знаю. Все ее книги перечитал, но не откажусь прочесть их еще раз. Принесете мне что-нибудь на свое усмотрение?

– Да, непременно принесу.

– Да, совсем забыл спросить… Как поживает спасенный вами песик, доброе дитя?

– Я не дитя, ваше сиятельство! В шестнадцать лет девушки уже выходят замуж. Вы сами только что сказали, что скоро я встречу свою любовь. И даже выпили за это вина… Собачка живет у меня в комнате. Это девочка. Очень милая. С ней много хлопот: она все время пачкает пол.

Граф рассмеялся.

Агата встала.

– Я могу идти? – спросила она тихо.

– Конечно!

Сердце выскакивало у нее из груди. Агата испытывала неведомые ей ранее чувства. До чего же ей хотелось слушать Александра Николаевича! Слушать! Слушать! Слушать! Какой у него бархатный голос! Какой взгляд! Словно он читал ее мысли. А как он смотрел на нее! Будто она взрослая. Никто никогда не говорил ей, что она красива, хотя ей, безусловно, нравилось отражение, которое она ежедневно видела в зеркале.

Агата вошла к себе в комнату, села напротив большого висящего на стене зеркала. Щенок обрадовался, заскулил, просясь на руки.

– Неужели я и впрямь хороша? Хороша! Хороша, конечно!

Просто сегодня ей впервые об этом сказали. И кто? Молодой красивый мужчина, да еще и граф! Не снится ли ей все это?

В комнату вошла Тереза.

– Зачем тебя звал граф?

– Книгу попросил.

– И все?

– Все!

Агата не могла говорить. Ее лицо пылало, мысленно она то и дело возвращалась к недавней беседе, все пыталась вспомнить, что он говорил и как.

– А чего это ты, Агатка, сияешь как медный таз?

– Терезочка, извини, завтра я тебе все-все расскажу, а сейчас не могу. Завтра, милая…

– Ну как знаешь…

Агата стала рыться в книгах, отыскивая впечатливший ее роман.

«Вот он! А вдруг ему не понравится? – Девушка торопилась. Ее руки почему-то дрожали. – Отчего же я так волнуюсь? Отчего? Что произошло такого, из-за чего я теперь думаю только о нем? Когда же пойти к нему с этой книгой? Сразу нехорошо. Надо подождать… А сколько? Может, напротив, неприлично не пойти сразу же? Он хотел почитать на ночь, значит, медлить никак нельзя! Но он не должен видеть меня такой взволнованной! Не должен! Я абсолютно спокойна. Отчего же так пылает мое лицо и сияют глаза? Отчего так холодны ладони?»

Агата умылась. Выпила воды. Зачем-то развязала ленту, взяла гребень. Расчесала роскошные пряди. Повязала другую ленту. Глубоко вдохнула и пошла…

Постучала в дверь, услышала его бархатный голос: «Войдите, Агата». Вошла. Протянула графу книгу.

– Вот я принесла… Жорж Санд. Роман называется «Лукреция Флориани».

– Благодарю покорно. Скажите мне, чем же привлек вас этот роман?

– Он о трагической любви князя и бывшей актрисы Флориани. Трагическая любовь – это ведь очень интересно, хотя и печально.

– А почему же их любовь была трагической?

– Наверное, потому, что он князь, а она актриса.

– А разве любовь не должна преодолевать все препятствия?

– Должна. Но я не знаю, как это происходит в жизни, – тихо, почти шепотом произнесла Агата. – Мне трудно рассуждать на эту тему. Я слишком молода и еще никого не любила.

– Садитесь. Поговорите со мной, а то мне что-то скучно сегодня. И грустно.

Агата опустилась на краешек стула. Граф что-то начал рассказывать, но она его не слышала. Отвечала невпопад и лишь боялась, что он услышит стук ее сердца. До нее долетали только обрывки фраз, словно голова была обложена с двух сторон подушками. Девушка пыталась сосредоточиться, но ничего не получалось.

– Может, найти для вас какую-нибудь другую книгу?

– Благодарю вас. В этом нет надобности. Почитаю пока что эту. Что-то вы меня не слушаете, Агата… Спать хотите? Тогда ступайте! Благодарю покорнейше за книгу. Читая, я смогу скоротать время. В юности я прочел очень много книг. У меня в имении огромная библиотека.

Граф сидел в кресле и смотрел на смущенную девушку. Агата побледнела и, казалось, перестала дышать. Алекс понимал ее волнение, и ему нравилось, что она так встревожена. Он видел, как дрожат ее пальцы, как то бледнеет, то алеет девичье лицо.

«Скорее всего, ей никто никогда не говорил комплиментов и она и в самом деле не понимает, насколько хороша. Она прелестна, как нераскрывшийся розовый бутон. Кажется, это Гейне сказал: “Первый, кто сравнил женщину с цветком, был великим поэтом. Тот, кто это сделал вторым, был обыкновенным болваном…” Стало быть, я болван!»

Александр Николаевич нахмурился. Его самого удивило пошлое сравнение с цветком. Он не любил подобной лирики. Но ведь она, черт подери, и вправду словно цветок!

«Какая непосредственность! Сколько естественности и чистоты в этой девочке. В ней нет ничего наигранного».

Агата замерла. Что происходит? Ей стало нехорошо. Закружилась голова.

– Ну, ступайте. Я, кажется, напугал вас не на шутку. – Граф засмеялся, откинув голову назад и сверкнув белыми зубами.

Важный, красивый, один из первых богачей России… Но Агате не было до этого никакого дела. Было важно лишь то, как он смотрел на нее, и то, что он говорил…

Девушка вышла из комнаты, ненавидя себя. Как глупо она себя вела! Молчала, когда ее спрашивали, пугалась обычных фраз! Правда, его слова были неожиданными и очень волновали. Очень!

Агата рухнула на постель и вдруг заплакала. Отчего? Почему? Она не могла бы объяснить свое состояние. Интуиция подсказывала девушке, что она приблизилась к чему-то совершенно незнакомому, запретному, очень важному и желанному… Страшно, очень страшно становиться взрослой…

Заснула Агата, когда уже забрезжил рассвет. Мать поднялась, чтобы разбудить дочь, и обнаружила, что у той жар. Было неизвестно, что послужило тому причиной: простуда, прогулка на морозе или же нервное возбуждение. Явившийся доктор назначил Агате едко пахнущую микстуру, чаи из лесных трав и предписал совершенный покой.

На следующий день Агата не увидела графа. Пока она лежала в жару, он уехал, оставив Анне дополнительно крупную сумму денег и сказав при этом, что немецкие блюда были безупречны, особенно рулька, и он очень доволен…