Читать книгу Там лилии цветут… - Елена Костадинова - Страница 7

Каждый мечтает о собаке

Алина тщательно обходила грязные кучи, стараясь не слишком промочить ноги. Но это не удавалось.

В учительской сидела совершенно сухая Татьяна Игоревна, как всегда с чаем и сладостями. Ее пышный бюст покоился на столе между локтями. Видимо, пришла до начала урагана, умудрилась.

Пока Алина вытирала лицо и волосы носовым платком, в дверь протиснулся Леонид Анатольевич. С бороды и усов математика текло, белая рубашка, мокрая насквозь, посерела.

Он тут же сел за телефон, сообщить маме, что добрался до школы. Из трубки лилось суровое контральто мамы-бухгалтера. До Алины донеслось – «смени носки». «Это что, математик носит с собой запасную пару носков»? Леонид Анатольевич поспешно вышел, прихватив портфель. «Точно, носит».

Татьяна Игоревна прихлебывала чай и задумчиво смотрела в окно. Алина подошла к подоконнику, шире раздвинула занавески.

Двор школы усыпан сломанными ветками, ярко проступает на темном асфальте надпись «Родители». Она осталась от линейки, что прошла первого сентября. На этом месте кучковались тогда папы-мамы первоклассников, умильно наблюдающие за своими чадами.

Алина отвернулась от окна. Татьяна последнее время какая-то задумчивая. Чего вдруг?

– Ты о чем грустишь, Татьяна? – нараспев произнесла Алина.

Та растерянно улыбнулась,

– Да ну, ни о чем я не грущу. О чем мне грустить, не о чем.

Она трижды открестилась от грусти, что наводило на мысль о том, что не все у нее ладно. «Ты сказал раз – я поверил, ты повторил – я засомневался, ты сказал третий раз и я понял, что ты врешь».

– С кавалером когда знакомить будешь? – Алину совсем не интересовал Танькин кавалер, но надо же проявить интерес к подружайке.

– Он у меня скромный – сказала Татьяна Игоревна с непонятной гримасой, отправляя в рот кусок булки пухлыми пальчиками с розовыми короткими ноготками.

Обычно разбитная и циничная, она последнее время вела себя странно. Может, беременная?

– А ты не беременная? – в лоб спросила Алина. И тут в дверь протиснулся мокрый Василь Василич, впуская в учительскую коридорный сквозняк.

– Кто беременный? – тут же среагировал он.

– Да ну, никто! – почти хором воскликнули Алина и Татьяна. Но поздно, Вась Вась услышал. Теперь разнесет по школе. Только держись!

Их трудовик, он же физрук, отличался стойкостью к спиртному и любовью к сплетням. Он мог пить, не пьянея. И распускать по школе такие сплетни, какие в здравом уме не придумаешь.

Если у него не хватало пищи для сплетен в родном коллективе и там, где он подрабатывал, он переходил на известных личностей. Так, однажды, по школе пошел слух, что известная актриса работала в юности дояркой. С чего он это взял, никто так и не понял. В интернетах он не лазил, а стоило бы. Там в википедии имелась полная информация о предмете выдумок Вась Вася. Актриса родилась в Москве, родители – преподаватели консерватории. Какая доярка?!

Татьяна выразительно закатила глаза и ушла. Алина тоже не хотела бы оставаться с двойным Василием и выслушивать вопросы о беременности.

Выходя из учительской, она столкнулась с Олегом. Любовник презрительно холоден. Она опустила глаза. «Надо же. Мне плевать, что он обо мне думает. И еще новость – за весь сегодняшний день я о нем не вспомнила»! Это так необычно и так вдохновляет, что Алина подняла голову и открыто улыбнулась директору. Он нелепо дернул плечами, отводя глаза.

– Мне нужна Татьяна Игоревна – тон официально-сдержанный.

– Она ушла, в свой кабинет, наверное, – ответил Вась Вась. А Алина молча обошла Олега и зашагала к себе, в кабинет русского языка и литературы.

Какие интересные вещи произошли с ней со вчерашнего дня! Она себя не узнает. «Вот бы это состояние было всегда»! Она принялась протирать портрет Гоголя, у него стекло какое-то мутное, а оттереть не получается.

В кабинет заглянул Вась Вась, зашнырял по нему любопытными глазами. «Что он хочет тут увидеть»? Алина вопросительно посмотрела на двойного Васю.

– Тебя к телефону, Алина Сергеевна! И директор сказал, можно домой идти, уроков не будет.

Она отложила тряпку, думая, что директор нарочно не сказал ей, что уроков не будет. Зачем? Из вредности? Да пошел он!

Алина зашагала в учительскую. Никаких звонков она не ждала и даже не представляла, кто может искать ее, звонить. Родители чьи-нибудь?

В трубке звучал приятный, чуть запинающийся мужской голос. Назвал ее имя, отчество, адрес и уточнил,

– Все правильно?

– Да! – Алина водила по столу пальцем, выписывая узоры.

– Моя фамилия Глебов, зовут Александр Ильич. Я майор полиции вашего отделения.

Очень приятно – вежливо солгала Алина, – и что вам нужно?

– Вы потеряли телефон?

– О, да – она оживилась.

– Я вечером зайду к вам, вы мне расскажете, где и при каких обстоятельствах потеряли его,

– Хорошо, – промямлила Алина. – Только я же не знаю…

Она уже догадалась, когда и где потеряла телефон. Этой бессонной ночью она перебирала места, где могла бы посеять трубку. И получалось, что, когда она упала на берегу, достав из темного пруда прекрасную лилию с мертвой головой, тогда и мобильник посеяла.

Улица встретила полным безветрием, влажностью, духотой. Природа выдохлась, ни ветерка, ни облачка на небе.

Люди в спецовках убирали ветки, собирали в черные большие мешки листья. Весь город был обесточен, провода на земле безопасны.

Машины ремонтников стояли через каждые двести метров. В домах, на вторых-третьих этажах кое-где окна щерились осколками стекол. Из одного окна торчал огромный сук. Похоже, в этой квартире ураган не только увидели, но и прочувствовали.

Алина пошла мимо банка, где стальные вертушки вынули из дверных проемов, уложили на землю. В банк можно войти беспрепятственно. У одной из вертушек согнута ось, вторая – целая и даже не помята. Она вспомнила, как страшно они гудели во время урагана, перевела взгляд на нишу, где пряталась от стихии. Белая собака сидела почти на прежнем месте – морда на лапах, брови – скорбным домиком.

Фу ты! Опять ей нечего дать! Алина вспомнила теплый собачий бок и то, как страх, что у нее, как вторая кожа, от этого тепла исчез, улетел вслед за ураганом.

Продолжая идти, она размышляла, что мама была бы против, да и Олег, даже речи не может быть, чтоб она завела животное. И резко остановилась.

«Какая мама?! Какой Олег?! Она, Алина, хочет взять эту прекрасную собаку себе. Хочет дружить с ней, гулять, кормить ее. Причем тут мама и, тем более, Олег с его женой и двумя дочерьми»?

Алина повернулась и зашагала торопливо, боясь, что собака ушла. И радостно выдохнула, когда увидела, что та на месте.

Она остановилась перед собакой и спросила,

–Ты пойдешь ко мне жить?

Собака встала, вытянула передние лапы и прижала к ним морду. Потом пошла к Алине и холодный нос прикоснулся к ее руке, теплая морда просунулась под ладонь, осталось только погладить. Что Алина и сделала.

Они пошли рядом и Алина думала, что нужно глянуть в интернете, как дальше действовать. Все же отличная штука – Интернет!

По дороге Алина зашла в зоомагазин. Поводок и ошейник нужны самые дешевые – до зарплаты еще далеко.

Дома сегодня куча хлопот. Надо придумать собаке подстилку – место. Было бы неплохо вымыть собаченцию – но пока не стоит устраивать животному стресс.

Она углубилась в собачьи форумы. Ошейник и поводок ее собака перенесла нормально. Нужно проглистогонить и блох вывести, завтра не забыть в аптеке купить.

Ах, да, нужно же ее как-то назвать. Форумы советовали, чтобы в кличке была буква «Р». Тогда собаки будут признавать в хозяине вожака, иногда рыкающего грозно. И вот как же назвать белую собаку, чтобы там была рычащая буква? Белым собакам идут имена Альба, Бланка. Но нужно же непременно с «Р». Чтобы белое и с Р – Алебастр. Но ведь не назовешь же такую хорошую собаку Алебастрой.

О, Астра! Они же и белые бывают.

– Астра! – позвала Алина. И собака подняла голову от миски и глянула на нее.

И тут позвонили в дверь.

Астра насторожила уши и зарычала, вытянув морду в сторону коридора. Ух ты! У Алины теперь есть защитник!

Она посмотрела в зеркало, поправила волосы. Почему же она раньше не завела себе такого защитника? Ох уж эти детские запреты!

На пороге стоял высокий человек с раскрытым удостоверением в руках. Она прочитала, ага – Глебов Александр Ильич.

Видимо на лице у нее крупными буквами читалось ее отношение к полицейским, потому что Глебов стал переминаться с ноги на ногу и чуть нахмурился.

– Да, здравствуйте, заходите. – спохватилась Алина.

И тут Астра залаяла.

– О, у вас собака, – сказал майор Глебов с видимым одобрением.

– С сегодняшнего дня. А у вас есть собака?

– Нет, увы, некому с ней гулять.

Он прошел в комнату, посмотрел на Астру, а та на него. Это взаимное разглядывание привело, судя по всему, ко взаимной симпатии. Потому что, когда Глебов сел в кресло, Астра спокойно улеглась рядом.

«Ненадежный защитничек-то»! – хмыкнула про себя Алина.

– Телефон вы не принесли, – начала она.

– Да, он в перечне предметов, которые нашли на месте преступления. Вы в парке часто бываете.

– Почти каждое утро. Бегаю иногда.

– И позавчера были?

– Да.

– А к пруду подходите, когда бегаете?

– Иногда.

Алина не смотрела на полицейского. Все, что она пыталась забыть минувшей ночью, обрушилось враз, придавило жутью. Перед глазами появилась мертвая голова, серая рыхлая кожа, зубы и десны, открывшиеся под разъеденными губами, родимое пятно, размером с монету, рваный полиэтиленовый мешок с дырой, толстый стебель, вьющийся змеей. Краска отлила от лица.

И голос майора изменился, стал строже. Заметил?

– А позавчера вы к пруду подходили?

– Наверное да, не помню. – Она говорила, понимая, насколько неубедительна. Как можно не помнить, что было вчера, это же не прошлая неделя, месяц, год?

– Не помните? – уточнил майор Глебов. В голосе майора сталь, Алина боялась поднять глаза.

– Да, подходила. – выдавила она наконец.

Алина не смотрела на полицейского, прекрасно понимая, что выдает себя с головой. Но просто не могла сдержать эмоции, убрать воспоминания. Она осознавала, насколько подозрительно выглядит, но ничего не могла с собой поделать.

– Вы видели что-то необычное возле пруда?

– Нет, – затрясла она головой, – пруд как пруд.

– Лилии красивые – подхватил он.

– Да, лилии.

– А сколько их, вы считали?

– Семь. Только далеко от берега.

– А вы на лодке давно катались?

– Сто лет назад, когда еще лодочная станция была целая, а я – маленькая.

Она подняла глаза, но наткнулась на такой презрительный взгляд, что снова опустила их. Конечно, он понял, что она врет.

– В каком часу вы были у пруда?

– Около семи.

– Вы видели людей в парке?

Алина задумалась,

– Цыганка спала.

Она вспомнила безмятежную смуглянку с цветастыми юбками вокруг ног. Рисковала цыганка – там же маньяк. Или не рисковала, и маньяку нужны только девочки от десяти до двенадцати лет от роду? Она поморщилась и майор тут же отреагировал,

– Вы вспомнили что-то неприятное?

Алина глянула на него, не зная, что ответить. Слишком тонок оказался мент, реагировал на малейшее изменение ее лица.

– С чего вы взяли?

– Показалось.

Он раздражал ее, она хотела, чтобы это все быстрее закончилось.

– Чаю? – спросила она. И поймала себя – он ее раздражает, а она ему чаю предлагает. «Ох, Алина, когда же ты перестанешь гнуться»!

– Да, спасибо.

Она отвернулась, чтобы скрыть разочарование и злость на себя, на этого красивого и спокойного майора, стала возиться с чайником.

За окном стемнело, но света все еще нет, не все провода соединили. Он тоже, видимо, подумал об урагане, потому что спросил,

– Как ураган перенесли? Он вас застал по дороге в школу?

– Да, вот с собакой пересидели.

– Собака вас провожала на работу?

– Нет, мы с ней познакомились там, во время урагана, мы в нишу залезли, видели, как в банке вертушки сломались от ветра.

– Познакомились, и вы ее забрали к себе?

– Да, я забрала ее к себе и назвала Астрой.

– Хорошее имя.

Он был уже не так напряжен, как в начале разговора, сталь из голоса ушла. И смотрел не так остро, а по-доброму.

Ну да, Алина молодец, что подобрала собаку. Тут он прав и не прав. Подобрала, потому что давно мечтала и не решалась завести. И тут еще, как посмотреть, кто кому нужен больше – она Астре или собака – ей. Это же волшебная собака, от которой ее вторая кожа – страх, улепетывает, только пятки сверкают.

Он неспешно отхлебнул несладкий чай, задумчиво глядя на Астру.

– У меня есть игрушки собачьи, косточки, пищалки, я вам принесу.

– Значит, была собака.

– Значит, была.

– А когда же вы мне телефон отдадите?

– Хотелось бы поскорее.

«Ну да, маньяка нужно еще найти. А вдруг они его будут искать сто лет. Эх. Пропал телефон». Она нахмурилась, «ну вот, нужно выкраивать на новый телефон».

– Нужно покупать новый телефон. – озвучила она мысли.

– Почему вы так думаете, – тут же ухватился он за ее фразу.

– Ну, не знаю, – промямлила Алина, – там же преступление, вам его надо раскрыть.

– Какое преступление, Алина Сергеевна?

Она потупилась. «Господи, врать-то я и не умею».

– Ну вы же мне сказали, что телефон нашли на месте преступления…

– И вы думаете, что раскрыть это преступление будет сложно?

– Ах, откуда мне знать! – Включила она девочку и про себя добавила: «Я – девочка. Я не хочу ничего знать. Я хочу домик в горах, вот эту белую собаку Астру и заряженный винчестер».

Он опять напрягся, опять глаза-колючки.

– Вы не против завтра утром прийти к пруду, часам к девяти?

– Зачем? – Не хочет она ни на какой пруд!

– Расскажете, где ходили, что видели. А цыганка спящая вам не знакома?

– Нет, у меня нет знакомых цыганок.

– А у вас в школе девочки пропадали? Возраст от 10 до 12 лет где-то?

У Алины затряслись руки. Она уставилась в пол, сказала срывающимся голосом,

– Пропадали… И вы их не нашли.

– Похоже, нашли, – медленно произнес он.

Алина побледнела, во рту пересохло, она с трудом сглотнула слюну.

Ее догадка о семи лилиях подтвердилась. И трех девочек она знает очень хорошо. Поддерживала их, как могла. Она вспомнила, как суп течет сквозь заячью губу Гали Грековой и побледнела еще больше.

– Что с вами? – спросил он.

– Абсолютно ничего, Устала просто.

– До завтра, – холодно попрощался майор Глебов.

И когда дверь за ним закрылась, Алина села на пол в коридоре, уставилась на свои зеленые обои, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

Астра подошла и завалилась на ее ноги теплым боком. И постепенно стучать сердце стало медленней, и страх, животный ужас, побежал от собаки Астры и прижавшейся к ней Алины, теряя тапки.