Читать книгу Сотворение мира - Елена Крюкова - Страница 23

Я одна в саркофаге немом между звезд —

Соглядатайка ярких миров.

Распустила комета Жар-Птичий свой хвост

Над ларцом лучезарных даров.

Все приборы блестят под моею рукой

Жадной сотней мигающих глаз.

Я одна – меж созвездий – с моею тоской,

Настигающей здесь и сейчас.

Там, в бездонных колодцах, Земля просверкнет

Слезной каплей на черной щеке…

Здесь – замедлило Время свой яростный ход

И дрожит в моей нежной руке.

Заложу я в машину листки… И опять

Выйдет шипом змеиным ответ:

Нет горючего. Век тебе здесь вековать.

Ты одна. И спасения нет.

На экранах обзора – во всю широту —

Как распахнутые крыла —

Кажет Космос нагую свою красоту,

Что алмазом под сердце вошла!

Вот Гиады жемчужною гроздью висят

Над звездой – Красным Глазом Тельца…

Вот Арктура лучи водопадом летят

Во пучину без дна и конца!

Рядом – мрачный Плутон: светит выгнутый бок

Ослепительным синим серпом…

Добирается холод Вселенной до ног,

До лица во рыданье слепом…

Я одна! Космос, я пред тобою одна.

Обнаженнее нету меня.

Я дитя твое, матерь твоя и жена,

Ветвь, сполох мирового огня!

Сколько лет мне отпущено, черный Простор?…

Колесница летит надо мной…

Выпускай же в меня, через жаркий костер,

Стрелы звездные – все до одной!

Я вцепляюсь – в рычаг…

я вперяюсь – вперед,

В солнцеликую бездну огней…

И подъялись власы: что там за хоровод…

Лики, что лун Сатурна бледней?!…

То видение… брежу!… то Космос навлек,

Охватил мне короною лоб…

Закачался мой утлый небесный челнок,

Мой при жизни запаянный гроб!

И увидела я: все летели ко мне,

Все, любила кого на Земле —

Иван Грозный в опричном сполошном огне,

Тинторетто во фресковой мгле!

И седой лев Бетховен, глухой – синева

Его глаз все нутро потрясла! —

И раскосый монах – его звоны-слова

Канченджанга в снега вобрала… —

Тот поморский рыбак, что меня взял в полон,

Как севрюгу в путине схватил, —

С бородой благовонною царь Соломон,

Что кольцо «ВСЕ ПРОХОДИТ» носил,

И слепой от рожденья звонарь Калистрат —

С ним мы на колокольню взошли,

И он плакал, шепча: «Твои очи горят,

Как Стожары над краем земли!…» —

Первобытный охотник – он тушу вола

Мне, кровавую, бросил, смеясь, —

И юродивый Ванька – за ним я ушла

По суглинку осеннему, в грязь…

И старик-летописец, что праздник любви,

Как по Четьям-Минеям, справлял,

И, целуя рабочие руки мои,

Их на досках – лучами писал…

Сколько было их?… – Не перечислю вовек:

Лики светят, и звезды горят,

Каждый раб – человек,

Каждый царь – человек,

И возлюбленный мною – стократ!

О, идите ко мне!… Не покиньте меня!…

Я любила вас – кожей, нутром,

Плотью сердца, полетом такого огня —

Пред кончиной не вспомнят добром!

Я вас всех заберу в ледяную ладью.

Вы со мной поплывете туда,

Где сбираются души в большую семью,

Где горит Голубая Звезда…

Только чей это лик возникает из тьмы —

Лик безносый, немой, костяной…

Уходи. Я дала тебе Космос взаймы.

Дай побыть мне живою женой.

Я люблю моих милых. Гляди – все пришли,

Притулились, приникли ко мне!…

Напоследок уста горемычной Земли

Я целую в кромешном огне!

О, любимый мой!… Свет и года, и века

Совершает стремительный путь.

О, возлюблен будь!… Радость моя велика:

И по смерти меня не забудь…

Ты пришел ко мне – в лицах во многих един —

В заточенье межзвездной тюрьмы —

Ты холоп мой и царь,

Ты отец мой и сын,

Ибо живы друг другом лишь мы!

И, безумная баба, в эфире ночном,

Простирая ко звездам ладонь,

Поняла: бытие снилось девичьим сном,

А теперь– настоящий огонь!

Настоящая Жизнь.

Неподдельная Смерть.

И Любовь, что уже ни о чем

Не рыдает. И звезд золотых круговерть.

И чужая Звезда за плечом.

О, чужая Звезда,

Голубая Звезда!…

Не видна ты с родимой Земли…

Ты дрожишь… Ты по-женски светла и горда…

Как зовут тебя?… Аннабель-Ли?…

И ни ангелы неба, ни духи пучин

Никогда уже не разлучат

Души любящих женщин, летящих мужчин —

Пусть в безмерном полете одна ты, один,

Пусть никто не вернется назад.