Читать книгу Апостолы Революции. Книга вторая. Химеры - Елена Легран - Страница 2

Лорд Малсбюри не любил долго нежиться в постели. Чем раньше встаешь, тем длиннее твой день, а следовательно, и твоя жизнь. Это отцовское правило он усвоил с самого детства и не изменял ему на протяжении сорока пяти лет насыщенной и полной событиями жизни, половину которой провел в путешествиях, изучая другие культуры и приноравливаясь к чужеродным обычаям, но неизменно поднимаясь с постели с первыми лучами раннего летнего солнца или в затянувшейся темноте зимнего утра. За двадцать лет скитаний по Европе на службе Его Величества короля Англии лорд Малсбюри не сделал яркой карьеры. Впрочем, карьера никогда не интересовала его. Да и к чему еще мог стремиться человек, у которого было все? Он был богат, во всяком случае, достаточно богат, чтобы удовлетворять все свои капризы. Но даже в своих капризах англичанин придерживался принципа, завещанного все тем же мудрым родителем: никогда не желать того, чего не можешь себе позволить, и немедленно удовлетворять желание, которое тебе доступно. Он принадлежал к верхушке английского общества, достаточно закрытого для того, чтобы не дать проникнуть на самую вершину тем, кто имел несчастье родиться без знатного титула. Это несчастье миновало лорда Малсбюри. Красивые женщины? О да, красивых женщин он любил и был с ними щедр ровно настолько, чтобы заставить их любить себя. Слава? А вот этот порок остался лорду неведом. Разве по-настоящему умный человек променяет славословия на истинную, уверенную, полную власть над людьми? Разве в пустой хвальбе заключено настоящее могущество? Нет, лорд Малсбюри выбрал иной путь и ни разу не пожалел о сделанном выборе: он купался в роскоши, любил женщин и боролся со скукой там, где был нужен отечеству, там, куда направляла его властная рука английского премьер-министра Уильяма Питта, там, где, не обладая ловкостью, умом и редким дипломатическим тактом, свойственными лорду Малсбюри, выжить было невозможно. Он конспирировал, подкупал, шантажировал, обманывал, обольщал, шпионил, доносил, убивал – и неизменно преуспевал там, где любой другой, на его месте, был бы разоблачен, унижен, уничтожен.

Вот уже четвертый год лорд Малсбюри жил в особняке, расположенном в живописной деревне Пасси, ближнем пригороде Парижа, откуда управлял обширной сетью английской разведки. Он вел обычную жизнь состоятельного буржуа, ничем не выделяясь среди себе подобных ловкачей, наживающихся на каждой серьезной общественной встряске.

Высокий, худощавый, с колючим орлиным взглядом, впалыми щеками, слегка нахмуренным лбом, словно вечно чем-то недовольный, он не был похож на француза. Любой прохожий без труда определил бы в нем сына туманного Альбиона, чей образ был знаком парижанам по карикатурам, продававшимся у книготорговцев вдоль берегов Сены. Но по странному стечению обстоятельств (или причиной тому необъяснимая неприметность лорда в столичной суете, при всей его необычной внешности?), он не вызывал подозрений, и ни один донос не был сделан на холодно-надменного иностранца, произносившего французские слова с неприятно-жестким акцентом.

Раннее апрельское утро было волшебным. Как иначе, если не волшебством, можно объяснить прозрачный свет, разливающийся над спящей рекой и покрывающий легкой дымкой ее берега? Утренний туман клочьями застревал в свежих кронах деревьев, а затем вновь продолжал свой путь вдоль Сены, пока снова не был схвачен в зеленый плен молодой листвы. Лорд Малсбюри вдохнул прохладный воздух и отправился пить кофе в столовую, где из распахнутого окна продолжал наблюдать за рождением нового дня. Утро было единственным временем суток, которое милорд посвящал созерцанию и размышлению. Затем начиналась обычная рабочая суета, не оставлявшая его до позднего вечера.

Суета новорожденного дня началась с полученной записки, ровные, без наклона буквы которой приятно удивили английского агента. Он прекрасно помнил этот почерк, его просто невозможно было спутать ни с каким другим, настолько изящно очаровательная мадам Демайи выводила строчки своей маленькой левой ручкой. Она звала его, обещала, что он не пожалеет о потраченном времени, писала, что сведения, полученные из первых рук от члена революционного правительства, непременно заинтересуют милорда. Софи просила прийти не раньше полудня и привести секретаря. Лорд Малсбюри нахмурился (Что за странные капризы?), но секретаря взял, и ровно в четверть первого подкатил к особняку на улице Жемчужины.

Софи хорошо подготовилась к встрече гостя: особняк был пуст. Ни одной живой души!

– Я использовала всю свою фантазию, чтобы придумать десяток неотложных дел для прислуги, милорд, – улыбнулась хозяйка, явно довольная результатом. – Мы одни, по меньшей мере, на пару часов.

– Вы, как всегда, неподражаемы, миледи, – улыбнулся он в ответ, с изысканной элегантностью приложив ее руку к губам. – Право, моя миссия во Франции давно провалилась бы, не будь вы моим верным и надежным помощником.

– Если бы ваши комплименты могли превращаться в золото, милорд, я стала бы богатейшей женщиной Европы, – брезгливо отозвалась Софи. – Увы, ваша щедрость уступает вашим похвалам.

– Миледи, помилуйте! – всплеснул руками англичанин. – Если бы я самостоятельно распоряжался доверенными мне средствами, поверьте, вы бы не знали…

– Ах, оставьте ваши фальшивые заверения, лорд Малсбюри! – голос Софи зазвенел нетерпеливым раздражением. – Перейдем к делу. Предупреждаю, что за эти сведения, – она кивнула в сторону лежащих на столике будуара бумаг, – вам придется заплатить полную цену, а стоят они дорого, ох как дорого!

– Ну что ж, посмотрим, посмотрим, – Малсбюри подошел к столу и надел очки. – Ваш почерк – само совершенство, миледи, как и вы сами!

– Ну читайте же, милорд, прошу вас, – настойчиво потребовала Софи и встала у него за спиной.

– Неплохо… совсем неплохо… – приговаривал англичанин, удовлетворенно кивая головой. – Весьма недурно… даже очень… я бы сказал…

– Недурно?! – нервно хохотнула Софи, вырвав бумаги у него из рук. – И это все, что вы можете сказать?! «Недурно»! Приказ о выплате вознаграждения десятку осведомителей Комитета общественного спасения в Англии! С именами, прошу заметить! Список американских банкиров, снабжающих деньгами военную кампанию Французской республики против Английского королевства! И наконец, проект декрета об аресте всех подданных английского короля в портовых городах Франции! И единственное, что вы нашлись сказать, – это «неплохо»?! О, милорд, никогда еще я не встречала подобного лицемерия и подобной несправедливости!

– Миледи! – англичанин изобразил муку на скуластом лице. – Право, я не хотел!..

– Это, – Софи потрясла бумагами у него перед носом, – редчайшие сведения, цена которым…

– В самом деле! – подхватил шпион. – Поговорим о цене!

– … Цена которым, – продолжала Софи, не обращая внимания на его восклицание, – по меньшей мере, сто тысяч ливров.

– О, пощадите! – театрально взмолился Малсбюри.

– Обладая этой информацией, Англия уничтожит всю сеть французской агентуры, а также спасет своих подданных, уведя их с территории республики до того, как декрет, предписывающий их арест, разлетится по Франции.

– Сто тысяч… – поцокал языком лорд, неодобрительно покачивая головой.

– Я согласна на пятьдесят, – милостиво проговорила Софи. – При одном условии.

– Пятьдесят тысяч да еще и условие?! – возмутился англичанин.

– Эти документы должны быть немедленно, в этом доме и в моем присутствии, скопированы вашим секретарем. Только тогда они отправятся в Лондон.

– Переписаны? – удивился лорд. – Все документы?!

– Все без исключения, – кивнула Софи. – Однажды я уже совершила подобную ошибку и не желаю повторять ее снова. Ни одна бумага, написанная моим почерком, больше в Англию не прибудет.

– Миледи, даю слово, вам гарантирована полная конфиденциальность… – начал было англичанин, но Софи резко перебила его.

– Таково мое условие, милорд, и оно не обсуждается. Либо ваш секретарь копирует документы, либо они остаются у меня и немедленно отправляются в камин. Вам решать.

– Как я могу отказать красивой женщине! – сдался лорд. – Джеймс!

Секретарь, оставшийся ждать в гостиной, появился в дверях, поспешно засовывая в рот дольку апельсина.

– За работу, Джеймс, – велел лорд Малсбюри, передавая ему бумаги. – Мне нужна точная копия этих документов, слово в слово. У вас не больше часа. А мы пока потолкуем с леди Демайи.

– Пятьдесят тысяч ливров! Это безумие! – громко зашипел лорд Малсбюри, когда они вышли из будуара, оставив секретаря за работой. – Прошу вас, будьте благоразумны, миледи!

– Это моя окончательная цена, милорд. Впрочем, если вы не согласны, еще не поздно… Джеймс! – громко позвала она. – Оставьте ваше занятие! Бумаги остаются здесь!

– Продолжайте, Джеймс! – крикнул лорд. – Хорошо, хорошо, я согласен, – понизил он голос, обратившись к Софи. – Правда, у меня нет при себе такой суммы. Признаться, я не рассчитывал… Остановимся на десяти тысячах сейчас, а еще сорок получите через неделю, я пришлю к вам нашего банкира Парго.

– Тогда и бумаги получите через неделю, – бросила Софи. – Вы забываете, что эти документы нужны вам больше, чем мне – ваши деньги, милорд. Проклятая английская скупость! Думаете, я стану бесплатно работать на английский кабинет? Велите вашему секретарю оставить свое занятие и убирайтесь из моего дома!

– Вы прекрасны, даже когда гневаетесь, миледи, – лукаво улыбнулся лорд, не двинувшись с места. – Наш с вами союз всегда был взаимовыгодным, и я не вижу причин изменять этому правилу. Мы ведь сможем договориться, не так ли?

– Пятьдесят тысяч, и ни ливром меньше, – упрямо заявила Софи. – Немедленно. Это мое последнее слово.

– Damn it¹! – сквозь зубы процедил Малсбюри и, поморщившись, стянул с безымянного пальца изумрудный перстень. – Он стоит тридцать тысяч ливров, – сказал он, протягивая его Софи. – Это мое последнее слово.

– Тронута вашей жертвенностью, милорд, – усмехнулась Софи, разглядывая изумруд на свет, и зажала перстень в кулачке. – Вы лично повезете бумаги в Лондон?

– О нет, этим займется мой хороший друг лорд Вентворт, граф Стаффорд. Вы, кажется, знакомы? – добавил он, впившись в Софи орлиным взглядом.

– Поль?! – англичанин готов был поклясться, что в этом возгласе было больше испуга, нежели удивления или радости. – Так лорд Вентворт в Париже?

– Прибыл пару дней назад. Думаю, он не устоит перед искушением навестить миледи в самое ближайшее время, до того как покинет Францию. Он говорил мне, что вы будто бы не успели попрощаться в Лондоне, настолько скоропалительным был ваш отъезд. Он слышал что-то о браке, который вы якобы заключили за несколько дней до отъезда, но, признаться, ни он, ни я не доверяем сплетням такого рода.

– Сплетням? – усмехнулась мадам Демайи, недоверчиво покосившись на лорда. – Так Поль говорил вам о моем замужестве как о сплетне? А между тем, он имел дело с господином Верленом, моим супругом.

Удивление лорда Малсбюри было искренним, но Софи, похоже, научилась не доверять шпиону Его Королевского Величества Георга III.

– Оставьте лицедейство, милорд, – презрительно бросила она. – Мой муж выплатил графу Стаффорду весь мой долг. Что еще ему от меня нужно?

– Помилуйте, миледи! – театрально ужаснулся англичанин. – Граф не из тех, кто станет озадачиваться презренным металлом!

– В самом деле? – язвительно спросила молодая женщина. – Что ж, если вы так полагаете… – она нервно передернула плечами. – Боюсь, вы плохо знаете того, кого именуете другом.

– Поверьте, лорд Вентворт приехал в Париж по совершенно другому делу, – понизил голос Малсбюри.

– Мы одни, милорд, – напомнила Софи.

– Предосторожность никогда не бывает излишней в нашем деле, миледи, – строго заметил шпион все тем же громким шепотом и кивнул в сторону закрытой двери, ведущей в будуар, где работал Джеймс. – Так вот, милорд Вентворт приехал в Париж, рискуя жизнью, чтобы… повидать вас. Он очень страдал после вашего отъезда, особенно когда ему стали известны все обстоятельства. В самом деле, к чему было выходить замуж за этого французика, миледи?! Лорд Гренвил готов был обеспечить вас надежнейшим паспортом для возвращения во Францию. Вы же предпочли…

– Я же предпочла избавить себя от необходимости быть обязанной лорду Гренвилу, -перебила его Софи.

– И так поспешно связали себя новыми узами, куда более крепкими! – осуждающе проговорил лорд.

– Откуда вам известна крепость этих уз, милорд? Не слишком ли много вы на себя берете, вы и ваш Стаффорд, вмешиваясь в мои личные дела?

– С тех пор, как вы поступили на службу английской короне, ваша личная жизнь лишь частично принадлежит вам, леди Демайи, – англичанин против своей воли повысил голос. – Каждый ваш шаг может стать роковым для организации, которая до сего дня весьма эффективно функционировала на французской земле. И я крайне дорожу дальнейшим ее процветанием.

– Мне нет никакого дела до вашей организации, милорд! – вскричала Софи, но, заметив предостерегающий жест Малсбюри, понизила голос. – Я никогда не была частью вашего осиного гнезда. Я доставляю информацию, вы за нее платите – и дело кончено. Все, что находится за пределами сделки, вас не касается.

– Ошибаетесь, миледи, – мягко улыбнувшись, проговорил лорд. – Ваше поведение ни в коем случае не должно угрожать нашему предприятию. И я призван следить за тем, чтобы…

– Так вы следите за мной?! – Софи приложила руку ко рту, то ли испугавшись громкого крика, невольно вырвавшегося у нее, то ли ужаснувшись совершенному открытию. – Да как вы смеете!

– Повторяю, это вынужденная мера, – лорд принял виноватый вид. – Мы обязаны проверять вашу корреспонденцию, на случай если…

– Мою корреспонденцию?! Все мои письма?! Все?!

Англичанин сухо кивнул.

– Но как такое возможно?! – Софи в отчаянии обхватила голову руками.

Она расхаживала по гостиной широкими шагами, путаясь в складках легкого кремового платья.

– Вам нечего опасаться, миледи, – снисходительно-успокаивающим тоном проговорил лорд. – До тех пор, пока вы не совершили ошибок, во всяком случае.

– Не совершила ошибок? – горько усмехнулась Софи, остановившись. Сухой неестественный смех вырвался из ее груди. – Я только и делаю, что совершаю ошибки, лорд Малсбюри! И самая большая моя ошибка – ваше присутствие здесь. Барер говорил мне, предупреждал…

– Да, кстати, Барер! – спохватился лорд, словно только что вспомнил о чем-то важном. – Именно ради Барера граф Стаффорд прибыл в Париж. Потому-то ему и нужно повидать вас.

Брови Софи взметнулись вверх.

– Какое отношение Барер?.. – начала она, но англичанин не дал ей договорить.

– Пока никакого. К сожалению. Но надеюсь, что только пока, – он уставился на Софи тяжелым проницательным взглядом. – Мы очень надеемся на вас, миледи. Антифранцузская коалиция терпит поражение за поражением. Австрийцы держатся – к счастью, довольно прочно, – только в Бельгии. Бельгия – наша единственная надежда. Захватив ее, Французская республика выиграет войну. Мы не можем допустить этого. Нам нужен человек в Комитете общественного спасения. Очень нужен, – с нажимом повторил он.

– И вы подумали о Барере?

– Именно. Он – идеальная кандидатура. Через него проходят все документы внешних сношений, он любит роскошь, а следовательно, постоянно нуждается в деньгах. И наконец, он влюблен в вас, миледи, – лорд слегка поклонился. – Уговорить его не составит труда. Граф Стаффорд поможет вам. В его распоряжении убедительный аргумент, крайне убедительный, можете мне поверить.

– И насколько же убедителен его аргумент? – насмешливо спросила Софи.

– Миллион, – небрежно бросил Малсбюри.

Он знал, что эффект будет силен, – и не ошибся. Софи замерла посреди комнаты и взглянула на собеседника широко распахнутыми глазами. Она даже дыхание затаила, словно захлебнулась воздухом.

– Миллион немедленно, миледи, – добавил он, делая ударение на каждом слове. – Завтра же, если хотите. Столько мы даже Дантону не платили. Столько мы не заплатили даже за спасение Людовика XVI.

– Да уж, видно, ваши дела, действительно, плохи, – прошептала она. – И вы рассчитываете на меня, чтобы уговорить Барера, члена революционного правительства, работать на Англию? Вы всерьез полагаете, что у меня хватит смелости хотя бы намекнуть ему об этом? Знаете ли вы, что он грозил мне тюрьмой, если его подозрения о моем сотрудничестве с вами подтвердятся?

– Я не прошу невозможного. Устройте Вентворту встречу с Барером, здесь, у вас. Пол сам уладит дело.

– Вы отдаете себе отчет о степени риска, милорд? Если Барер пожелает, завтра же мы все отправимся…

– Миллион, миледи, миллион ливров. И это только первая цена. Мы открыты к переговорам. Думаю, лорд Гренвил готов поднять ставку до полутора миллионов.

Софи набрала воздух в легкие.

– Господи, – выдохнула она. – Вы с ума сошли. Полтора миллиона, чтобы подкупить одного из правителей Франции! Вы не знаете, с кем имеете дело.

– Прекрасно знаем, – возразил англичанин. – Именно поэтому и выбрали Барера. Никто не собирается предлагать сотрудничество Робеспьеру или Сен-Жюсту.

Эти слова были лишними. Англичанин понял это сразу, как только они сорвались с его уст.

– Когда ваш секретарь закончит, – сухо проговорила Софи, – вы покинете мой дом, милорд. Что до Стаффорда, то я не желаю его видеть. Вы можете сколько угодно ставить свою жизнь под угрозу, но требовать того же от меня не имеете никакого права, как и оскорблять меня или моих друзей.

– Я не желал оскорбить ни вас, ни вашего любовника, леди Демайи, – извиняющимся тоном сказал шпион. – Вы неверно истолковали мои слова.

– О, я прекрасно поняла смысл ваших слов! – протянула Софи. – Вы найдете выход, полагаю. Прощайте, милорд.

– У вас нет выбора, – крикнул Малсбюри, когда Софи уже взялась за дверную ручку, приготовившись покинуть гостиную. – Если вы не выступите в роли посредника между Барером и Вентвортом, Комитет общественного спасения узнает, что документы, находившиеся в распоряжении вашего любовника, попали в руки английской разведки. Барер и вы вместе с ним будете скомпрометированы. Мы же сохраним полтора миллиона ливров.

Софи обернулась. На губах ее играла недоверчивая улыбка.

– Вы блефуете, милорд, и блефуете очень неискусно, – проговорила она, делая несколько шагов по направлению к гостю. – Если меня арестуют, я выложу всю правду о вас и ваших сообщниках во Франции.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответил лорд, склонившись в изящном поклоне. – Если нам придется пойти на эту крайнюю меру, моя миссия в Париже будет закончена, и я покину Францию раньше, чем вы успеете рот раскрыть. Неплохое завершение моей французской карьеры: падение самого влиятельного из одиннадцати правителей Франции! Я получу щедрое вознаграждение в Лондоне и отправлюсь покорять двор Вены или Санкт-Петербурга, где буду с грустью вспоминать о вашей прекрасной головке, которая окажется в корзине еще до того, как я удостоюсь всех причитающихся мне почестей. Поверьте, я предпочел бы избежать подобного развития событий.

– Вашими устами говорит сам дьявол, милорд, – прошипела Софи.

– Увы, миледи, мы с вами исполняем грязное ремесло, ремесло Сатаны. Мы добровольно выбрали свою судьбу и стали заложниками сделанного выбора. Так что давайте честно выполнять взятые на себя обязательства. Уговорите Барера встретиться с Вентвортом – это все, что от вас требуется.

– Отправляйтесь к дьяволу!

– Готово, милорд, – Джеймс появился на пороге гостиной.

– Прекрасно, – Малсбюри разложил бумаги на столе и принялся сравнивать строчку за строчкой скопированные секретарем документы. – Превосходно, – одобрил он работу. – Будем считать, что мы договорились, миледи? Пол может прийти к вам завтра в надежде найти здесь гражданина Барера? – обернулся он к Софи.

Та молча собрала свои бумаги, разорвала их, одну за другой, на мелкие куски и бросила в нерастопленный камин, после чего обернулась к англичанам.

– Будьте добры, Джеймс, оставьте нас, – велела она. – Я дам знать, милорд, где Поль может встретиться с Барером без посторонних, – сказала Софи, как только секретарь покинул гостиную. – Это все, что я могу для вас сделать. Но Барер ни в коем случае не должен знать, что я связана с вашей организацией. И посоветуйте Стаффорду как можно скорее покинуть Францию.

– Можете рассчитывать на меня, миледи, – англичанин услужливо склонил голову. – Правда, не могу обещать, что он не захочет увидеться с вами перед отъездом.

– Не вижу причин для встречи, – голос Софи зазвенел металлом. – Нам не о чем говорить. Прощайте, милорд.

– До свидания, леди Демайи, – поклонился шпион. – До скорого свидания.

– Это мы еще увидим, – прошептала Софи настолько тихо, что даже губы ее не пошевелились.

При этих словах гость обернулся с порога и хитро улыбнулся. Впрочем, Софи готова была поклясться, что он не мог расслышать ее слов.