Читать книгу Свои как чужие - Елена Лопатина-Кибис - Страница 5

На небе показалось тёплое солнышко, своими лучами оно озарило тёмный угол, где лежала понурая Евдокия. Утомившись от постоянного уныния и безделья, женщина решила выбраться на улицу, чтоб хоть немного размять свои отлежавшиеся бока. Ведь после того, как они приехали в этот совхоз, Евдокия несколько недель не выходила из своего дома, так как была в ужасной депрессии от происходящего вокруг неё. Она никак не хотела мириться со своим новым положением, её всё бесило и раздражало. Но стоило мрачной Евдокии только высунуться во двор, ей навстречу выбежала любопытная соседка, будто всё это время за ними караулила из окна.

– Добрый день! Как у вас дела? А то я тебя с последнего нашего знакомства ни разу не встречала. Что нового расскажешь? – спросила Наталья Николаевна Смирнова, широко улыбаясь во весь рот.

– Да вот дочек своих на ферму доярками пристроила. А муж работает бригадиром дойного гурта, – ответила Евдокия, хвастаясь перед новой соседкой достижениями семьи.

– Молодец Гришка у тебя. Мой муж говорит, головастый он у тебя мужик, руки у него с нужного места растут.

– Ну да, он у меня такой.

– А ты почему с ними вместе на работу не устроилась и мать бы свою к нам в совхоз пристроила? Наш председатель любит приезжих с Украины. Говорит люди с тех краёв добрые приезжают, хозяйственные. Дополнительный кусок хлеба разве в семье не помешает? Да совхозу нашему лишняя сила, ой как бы пригодилась. Сейчас все должны трудиться на благо нашей великой страны не покладая рук. Кто если не мы ей поможет? Я слышала, что скотники в совхоз нужны, пусть твои парнишки сходят к управляющему. Он с удовольствием их возьмёт на работу, – предложила соседка, думая, что помогает Евдокии. Женщина была настоящим патриотом, любила свою родину и гордилась, что именно в этой великой стране родилась. Она происходила из большой крестьянской семьи, где отец с малых лет привил им чувство долга и любовь к своему ближнему. Но, как и все женщины, она очень любила поговорить и давать всем советы, считая, что только она знает, как нужно правильно жить и безумно любила посплетничать. Не зря они с Евдокией подружились, они по темпераменту даже можно сказать были похожи.

– Ты что, мои сыновья большего достойны? Какие с них скотники? Они у меня умные, им управлять нужно, а не за коровами присматривать. А мне какая работа? Хоть бы ещё лет пять пожить да детей на ноги поставить. Здоровье у меня пошаливает, давление высокое, почки больные. Ой, боюсь, боюсь, что не доживу до внуков, а так понянчится, хочется. Я всю свою жизнь посвятила работе, а столько сил детям безвозмездно отдала. Вот как-то люди живут для себя, дети у них на втором плане. А я так не могу, я всю себя им отдала, только ими живу и дышу. Но от детей нет никакой благодарности, – разозлилась Евдокия на соседку, показывая всем видом, что ей совсем не по вкусу эта тема для разговоров.

– А где работала? – продолжала дальше любопытная Наталья Николаевна, невзирая на её недовольства. – Мы вот в совхозе с тринадцати лет с мужем трудимся и дня не пожалели об этом, долг своей родине сполна отплатили и дальше намерены отдавать. Каждый день с пяти утра на ноги встаём, бежим работать и только в двенадцать часов в дом заходим.

– Ну, а что тебе ещё делать, детей своих так и не родила. А вот у меня работа в сто раз сложнее будет! Я дочерей и сыновей воспитывала, хозяйство большое вела, у нас огромный огород был, всё поспевала сделать. Когда мне было время ещё корпеть в совхозе? Вот себя и сгубила работой. И я б хотела устроиться в совхоз, а сил уже тех нет. А мать моя никогда нигде не работала, вес у неё большой, ноги больные. Какая ей работа? – высказала ей Евдокия, при этом высоко вытянув вверх шею.

– Вам виднее, – обиженно произнесла соседка. Этой женщине всегда хотелось иметь своих собственных детей. Но видать у бога были свои планы на неё, утешала она себя лишь этой мыслью. Наталья Николаевна очень была благодарна своему мужу за понимание и поддержку. За всё время их совместной жизни он никогда её не упрекнул в том, что она ему не родила детей. Но она видела его печальный взгляд, который он нечаянно бросал на соседских маленьких детей, резвившихся возле их дома. Как же она чувствовала себя виноватой перед ним. Только однажды Вячеслав Сергеевич предложил взять на воспитание двух несчастных сироток, родителей которых признали врагами народа и расстреляли. На что женщина очень разозлилась, ведь она не хотела воспитывать чужих детей, особенно тех, чьи родители считались предателями.

– Лучше подскажи мне, где добрую козочку купить. Кто в вашем совхозе большое хозяйство держит и чтоб денег у меня на неё хватило? А то боюсь, нам может выйти не по карману её содержание, – Евдокия поняла, что обидела Наталью Николаевну и перевела разговор на новую тему.

– Сейчас у всех денег нет. Вон у Людки Горобец козлёнок родился, у неё и купи. Если она ещё тебе животину продаст, – предложила соседка, больше не держа зла на Евдокию. Наталья Николаевна давно перестала обращать внимание на укоры и наветы злых языков.

– Мне уже взрослая скотина нужна. Где большое хозяйство в вашем совхозе держат, чтоб хороший выбор был? А то где одна коза сильно не выберешь. Мне нужна самая лучшая скотина, чтоб молоко вкусное было, жирное, – неискренне улыбнулась Евдокия.

– Ишь ты умная, какая выискалась! У нас сейчас в совхозе люди стараются не сбывать домашнее хозяйство, только обмен производят между собой. Где ж денег взять, а скотину продашь, что потом есть будешь? Время сейчас сложное настало, – потом женщина выдержала минутную паузу и продолжила говорить. – Вот у меня мозги дырявые, совсем из головы вылетело. К нам из Казахстана в совхоз Баянбек раз в полгода домашний скот привозит, у него всегда здоровая скотина. Купи у него, не пожалеешь. Кажется, он как раз завтра приезжает, председатель нам об этом только вчера говорил. Иван Васильевич сам у него для нашего совхоза скот закупает, о людях думает, чтоб мы не голодали. Дай бог ему здоровья, а то мы все б давно пропали без него.

– А кто он такой, чем занимается этот Баянбек? – заинтересовалась Евдокия.

– Я слышала, что у него приличное хозяйство, очень зажиточный казах. Говорят, два года назад как овдовел бедняжка. Завтра обязательно иди пораньше, а то у него быстро разгребут всю скотину. Вот и спросишь у него, может и продаст тебе подешевле, если разжалобить сможешь. Лучше корову у него постарайся купить, у вас семья большая, молока тогда на всех хватит. Кто из сельчан покупал у него коров, ни разу не пожаловались, говорят, хороший надой они дают, – улыбнулась Наталья Николаевна.

– Мой нежный желудок не принимает коровье молоко, а так спасибо тебе большое за совет. Завтра обязательно к нему схожу со старшей Лукерьей. Посмотрим, чем он там торгует. Может, зазря люди расхвалили Баянбека. А молоко для себя дочери и на ферме возьмут, ваш председатель продуктами за труд расплачивается, лучше б копейку заплатил за работу. Надеюсь, я не напрасно потащусь в такую рань за козой, – сказала Евдокия с сарказмом.

– Что ты, я всегда правду говорю, вот те крест, хорошее хозяйство у него, здоровое. Раз председатель сказал, что договорился, значит приедет к нам в совхоз Баянбек, – испуганно перекрестилась соседка.

– Ну ладно, пойду, лучше прилягу. Что-то плохо совсем стало, наверно подняла ты мне давление. Совсем в последнее время здоровье пошаливает, хоть бы детей всех успеть в хорошие руки пристроить, чтоб нормальные им пары нашлись, потом и помереть не страшно, – попрощалась Евдокия с соседкой и притворно прихрамывая, отправилась в дом отдыхать.

Но она слишком разволновалась, что так и не смогла сомкнуть глаз. Представляла, как лучше завтра преподать свою дочь перед Баянбеком. И уже начала обдумывать с Христиной Никифоровной, какой за дочь калым взять, чтоб не продешевить. Но Лукерье не стали говорить о своих намерениях в отношении Баянбека, чтоб ничего им она не испортила, а то вдруг потом лучше они ей партии не сыщут. Неугомонные женщины с нетерпеньем поджидали с работы Лукерью, только девушка встала на порог дома, Евдокия скомандовала:

– Иди себе одежду на завтра выбери и пораньше спать отправляйся. Мне завтра твоя помощь в одном деле нужна будет. Мать даже не поинтересовалась, голодна дочь, не устала она за весь день трудиться на ферме.

– Мама, а зачем мне завтра с тобой куда-то идти? У меня и так полно забот, не хочу нашего председателя подводить. Он не любят когда селяне без видимой на это причины не выходят на свои рабочие места. Возьми лучше Богдана или Ефима, они круглыми сутками бездельничают, пусть хоть тебя разочек выручат, – пролепетала устало Лукерья, ожидая сочувствие матери.

– Мне именно твоя помощь нужна, неужели нельзя матери подсобить, не так уж и часто я тебя о чём-то прошу. Я же не потащу сама козу, вдруг сознание потеряю, совсем давление у меня шалит. Или тебе совсем мать не жалко? А сыновья неизвестно, какими на утро вернутся и то если придут ещё. Сама знаешь, если они разойдутся, то и на несколько дней пропасть из виду могут, – Евдокия молящим взглядом посмотрела на дочь.

– Хорошо, так уж и быть, – немного помолчав, Лукерья добавила. – Ну и сыновей ты себе воспитала, пора их уже тоже в совхоз на работу устроить, может всё-таки они перестанут ночами гулять и с непонятными мужиками дружбу водить.

– Своих детей родишь, потом советы начнёшь давать, а сейчас ты ещё совсем юная, чтоб мать учить. Лучше выбери самое лучшее платье на завтра, – буркнула Евдокия.

– А зачем мне новое платье? – поинтересовалась Лукерья. – Жалко ведь испорчу нарядное платье, вдруг глупая животина зацепит его рогами? Может, я надену зелёный сарафан, в котором сегодня на работу ходила, он старенький его не так жалко?

– Ты по всей округе оборванкой пойдёшь? Пусть все видят, что нам для своих прелестных дочерей ничего не жалко, вы ни в коем случае не должны позорить фамилию Шумейко. Не забывай, откуда ты и что мы не из простых семей вышли, не то, что эти все колхозники. Они всему тут рады. Разве можно довольствоваться малым? – важно проговорила её коварная мать.

– Мама, ну зачем ты так, тут очень хорошие и добрые люди живут. Мне тут очень нравится. Если бы ты не сидела целыми днями дома и не сплетничала с бабушкой, а знакомилась с новыми людьми, они бы тебе тоже понравились и совхоз этот и вправду хорош, – залепетала довольная Лукерья.

– Ты что совсем из ума выжила! Что тут может нравиться? Коровам хвосты наминать, да навоз целыми сутками нюхать. Я тебя не для этого рожала. Делать мне ещё нечего по совхозу болтаться, да с людьми необразованными знакомиться. Всё давай спать ложись пораньше, завтра нам ни свет не заря вставать нужно и у меня дел ещё много скопилось, – развела Евдокия руками в стороны, отправляя дочь с глаз долой и шепчась о чём-то с Христиной Никифоровной, чтоб никто их разговор не услышал.

– Что это маменька вновь навыдумывала? – спросила Пелагея у старшей сестры и после секундной паузы продолжила рассуждать. – Я чувствую, что-то тут неладное творится. Когда она шепчется с нашей бабкой, до добра это не доводит. И что она так с нами любезничает в последнее время, обычно орёт как полоумная, а сейчас такая чересчур добрая. Я Лукерья переживаю, не задумала ли она нас замуж выдать?

– Что ты Пелагея, она не станет против нашей воли идти. Вспомни, сколько лет она бабушку корила, что за отца её выдала. Не переживай, всё будет хорошо, – успокаивала наивная Лукерья взволнованную сестру.

– Будем надеяться, я зря панику развожу. Всё-таки свои мы ей, не чужие, – тихо прошептала Пелагея, устраиваясь поудобнее для сна.

Наутро Евдокия с Лукерьей встали очень рано, когда все домочадцы ещё нежились в тёплых постелях. Они быстро собрались и не стали завтракать, чтоб никого не разбудить. Мать одобрительно посмотрела на свою красиво одетую дочь и благосклонно ей улыбнулась, прищуривая правый то левый глаз. Затем Евдокия взяла немного денег из общего бюджета, которым руководила только она и с дочерью отправились покупать козу. Уже при входе на ярмарку мать с дочерью увидели не высокого роста мужчину с приветливой улыбкой лет тридцати. Он как раз выгружал из тележки баранов для совхоза со своим старшим братом Азаматом.

– Вы случайно не Баянбек? – помолчав несколько секунд, пока мужчина не кивнул ей головой, Евдокия дальше стала молвить. – Мы с моей старшей дочкой хотим козочку купить, у моей матери желудок слабый стал, грубую пищу совсем не принимает. Полезным молочком поить её нужно, хочется, чтоб ещё подольше прожила. Жалко её беднягу, хотим, чтоб старость достойная у матери была. Вы вообще коз держите, а то смотрю у вас одни бараны? Может, я зря тут перед вами распинаюсь, время своё и ваше попросту трачу?

– Да почему зря, держим. Просто никто коз в этот раз не заказывал, если нужно могу вам привести. А сколько нужно? – пояснил непринуждённо Баянбек Евдокии, а сам глаз с Лукерьи не сводит, красный от смущения совсем сделался.

– Да хоть бы на одну скотину денег хватило. А сколько стоит? У нас сейчас с деньгами сложная ситуация, только приехали, ещё не обжились на новом месте. Дочки ещё не замужние, на них денег много тратим, чтоб ни в чём себе они не отказывали. А то будут потом нам всю жизнь припоминать, что родители были к ним скупы и внуков к нам водить не станут, молодежь нынче такая, – увидев интерес к дочери, женщина непроизвольно улыбнулась.

– Да зачем вы так, я вижу у вас замечательная дочь, а вы отличная мать. Я вам могу бесплатно привезти, как раз есть лишняя козочка у меня в хозяйстве, кормить зазря не хочется. Могу домой завтра её к вам доставить, я как раз собирался ещё раз к вам в совхоз наведаться, не успеваю за один день все дела переделать, – незамысловато сказал Баянбек, подмигивая своими тёмно-карими глазами Лукерье, на что она ему неохотно улыбнулась.

– Что вы? Да как мы можем её у вас бесплатно взять? Разве можно так легко своим добром разбрасываться? Вы так любезны и добры, приезжайте завтра обязательно к нам в гости, мы всем хорошим людям всегда рады. Особенно таким достойным и благородным юношам. А дети у меня и впрямь золотые, не зря я столько в них труда и любви вложила. Не стыдно нам с отцом будет перед их мужьями и жёнами, – улыбнулась, заискивая перед Баянбеком изворотливая Евдокия.

– Давайте я вас лучше домой подвезу, мне совсем не сложно, посмотрю как раз, куда вам козу доставить. Не стесняйтесь, садитесь в мою телегу, я вас быстро домчу! А ты брат мой дальше сам разбирайся со скотиной, я скоро приеду, тем более мы почти всё на сегодня успели сделать, – сказал Баянбек, подавая руку Евдокии, и её дочери.

Евдокия только этого и ждала, довольная как пушинка запрыгнула в телегу, будто и не было никакой у неё хвори, только вчера перед своими близкими людьми умирала. Баянбек всю дорогу интересовался обворожительной Лукерьей – есть ли у неё жених, сколько ей лет, как она относится к детям, расспрашивал о её увлечениях. На что Евдокия отвечала то, что он хотел услышать. Женщина сразу заприметила заинтересованность, он как обвороженный поедал глазами её прекрасную дочь и старался ей понравиться. Евдокия была на седьмом небе от счастья, её план как всегда удался. И когда они подъехали к назначенному месту, расчётливая мать предложила:

– Может, зайдёте к нам, чай с нами попьёте, с дороги устали наверно? У меня дочки работящие, пирожки с картошкой вкусные напекли, пойдёмте, не стесняйтесь. Таких вкусных пирогов вы точно отродясь не ели. Как раз получше с вами и познакомимся.

– Да мне неудобно, может, лучше завтра зайду к вам на чай? Сегодня мне домой пораньше приехать нужно, дочери своей слово дал не задерживаться в вашем совхозе надолго. Она у меня восприимчивая очень и когда я нахожусь в дороге, сильно за меня волнуется, – извиняясь, пробормотал Баянбек.

– А мы вас надолго и не задержим! Заходите, милости просим! А у вас только одна дочь или ещё дети есть? – спросила Евдокия, немного этой вестью разочаровавшись.

– У меня дочь и сын, жена как раз при родах умерла, когда Саята рожала. Бедный ребёнок никогда мать не видел. Постоянно о ней расспрашивает. Жалко детей, трудно им приходится расти без матери, – приуныл Баянбек и под натиском Евдокии вошёл к ним в дом.

– Так вам срочно жениться нужно, чтоб детей материнской любовью и заботой окружить. Это ж надо такое несчастье, такой молодой совсем ушла. Несчастные дети, сердце разрывается, как подумаю, что вам пришлось вместе пережить, – тут же сделала печальную гримасу Евдокия, приглашая гостя к столу.

– Да, вы правы, конечно. Вот с недавних пор и ищу себе вторую половинку, чтоб обязательно детям понравилась, доброй и работящей была. А самое главное детей любила и смогла мне подарить ещё сыновей, – согласился Баянбек, кивая головой.

– Да, таких невест в наше время ещё попробуй отыскать. Вот у меня как раз дочери такие, заботливые и трудолюбивые. Боюсь, чтоб жизнь себе из-за своей доверчивости не испортили и потом всю жизнь не страдали. Ведь назад время не воротишь, ошибки не исправишь. Надеюсь всё же, найдут для себя достойных как вы мужей, – призналась женщина, поглядывая на своих дочерей.

Лукерья тут же поняла, что мать её засватать хочет, разволновалась и убежала со слезами на улицу поплакать, где её никто не увидит. Она не могла поверить, что родная мать могла так с ней гнусно поступить, как же это всё было несправедливо. К сожалению, Лукерью никто не спросил, хочет ли она себе в мужья незнакомого Баянбека. Девушку как старого барана вели на бойню, так она сейчас себя скверно чувствовала. Она не желала быть с человеком, которого видит впервые и ничего о нём не знает. Лукерья, как и все юные девушки, мечтала выйти замуж по большой и сильной любви. Но мать уже решила её судьбу, деньги ей были намного дороже личного счастья дочери.

– Вы не обращайте на неё внимания, молодая, совсем ещё глупая. Завтра ждём вас в гости, обязательно к нам приезжайте, – разволновалась Евдокия, переживая, что Баянбека своим непочтительным поведением Лукерья отпугнёт, и он не захочет брать в жёны строптивую девушку.

– Хорошо! – произнёс второпях Баянбек и тут же удалился.

– Ну, молодец, подсобила своей матери. Ну, вернётся эта непослушная дочь, я ей сполна выдам! Я её кормила, поила, а она нам вот как отплатила, – выругалась мать, переживая, что все её планы могут быть сорваны.

Но на самом деле у Баянбека ещё больше разыгрался интерес к прелестной недотроге. Молодой мужчина не стал долго выжидать. К сожалению, он был уже не так юн, как ему хотелось, и точно знал, что ему нужно в этой жизни. Он понимал, что если сердце щипнуло при виде скромной красавицы, то нужно сразу же не задумываясь брать её себе в жёны. А то вдруг Лукерья ещё влюбится в другого молодого юношу или его успеет кто-нибудь опередить, ведь такой красавицы он ещё ни разу в своей жизни не встречал. Баянбек не стал откладывать женитьбу в долгий ящик и уже на следующий день приехал к Шумейко со своими многочисленными родственниками, чтоб засватать девушку. Привёз много красивых украшений и национальное казахское свадебное платье.

В такую рань Евдокия даже представить не могла, что приедут сваты, но ничего не оставалось, как их принять без надлежащих нарядов и великолепно уложенных причёсок. А Христина Никифоровна, увидев жениха, от радости чуть не поперхнулась слюной и сразу же побежала будить внучек, чтоб они поспешно накрывали праздничный стол дорогим гостям.

– Заходите гости дорогие, мы вам всегда рады. Лукерья выходи поскорее, смотри, кто к нам пожаловал. Баянбек, вы нас так осчастливили своим появлением. Я так понимаю, вы приехали за Лукерьей, но вы должны и нас понять, мы не можем свою дочь за вас выдать. Вы уже мужчина с детьми и были женаты. А она у меня молодая, умная, воспитанная может выйти за любого юношу, без такого груза, как у вас. Что вы можете нам и ей предложить? Вы понимаете, что просто так нашу красавицу доченьку вам не отдадим, – Евдокия бесстыдно стала Лукерью перед сватами расхваливать, говорить какая она мастерица, труженица, хорошая хозяйка.

– Я не поскуплюсь, если нужно последнее отдам. Когда я Лукерью увидел, больше не о чём и не о ком думать не мог. Я был поражён её воспитанием и красотой, – испуганно заявил Баянбек, не готовый услышать отказ.

– Да вы правы, она у нас хорошо воспитана, даже играет на фортепиано. Может обучить вас и ваших детей грамоте, ну и конечно преподавать в местной школе. Она наше самое большое сокровище, её нам жальче больше остальных дочек. Лукерья у нас нежная, как цветок, ей особый уход нужен. Она должна в достатке жить, в любви. Ой, даже и не знаю, нам нужно всё тщательно взвесить и обдумать, – Евдокия потёрла лоб пальцами, делая вид, что думает, тем самым надеясь щедрее получить за неё калым.

– Я вам дам двести баранов и сто лошадей. Вы будете всегда почётными нашими гостями и в любой момент можете обратиться к нам с любой просьбой. Во всяком случае, мы всё равно придём с вами к общему мнению и породнимся. Я не думаю, что вам за Лукерью кто-то предложит больше, ведь я не встречал молодых людей обеспеченней меня, – уговаривал будущую свекровь Баянбек.

У Христины Никифоровны округлились глаза, когда она услышала, сколько предложил баранов и лошадей за Лукерью богатый жених. Она подбежала к дочери и стала уговаривать её принять его щедрое предложение, а то вдруг ещё передумает. Евдокия понимая, что Баянбеку очень приглянулась её дочь, решила ещё с ним немного поторговаться. Она важно присела на край приставной скамейки, поближе к гостям, угощая их вкусными пирогами приготовленные Пелагеей и Миланьей, и стала, медленно загибая пальцы говорить:

– Ещё десять баранов, пять лошадей в придачу и по рукам. Наша дочь достойна самой лучшей доли. Я вижу в вас достойного человека, который обязательно осчастливит мою дочь и я буду жить спокойно, не переживая за её будущее, – не сдерживая радости, произнесла Евдокия.

– Хорошо, но Лукерья должна будет принять нашу веру и всегда почитать моих родственников. Для нас казахов родственные связи очень важны. Я вам даю неделю и потом заберу свою невесту домой, чтоб как можно скорее сыграть нашу с ней свадьбу, – Баянбек облегчено вздохнул, пожал руку Григорию и посмотрел на Лукерью, которая стояла в углу ни живая не мёртвая.

Девушка не могла поверить, что это всё происходит наяву. Она никак не могла адекватно реагировать на сложившуюся ситуацию, ей захотелось закричать от отчаяния, но она едва смогла вымолвить пару слов. Но всё же Лукерья взяла себя в руки и начала перед всеми гостями умолять мать не выдавать её замуж, просила сжалиться над ней. Говорила, что она не хочет уезжать из родного дома и быть женой Баянбека. А если мать её насильно выдаст замуж, наложит на себя руки и это будет только её вина.

Евдокия испугалась, что Лукерья всё испортит и начала сватов с женихом убеждать, что её дочь не понимает своего счастья, от того что ещё совсем молода и глупа. Она обязательно за неделю вразумит Лукерью, которая будет лучшей женой для Баянбека. Женщина пообещала сватам, что когда они заплатят калым, дочь не посмеет отказать Баянбеку и с удовольствием примет его щедрое предложение.

Стоило только уехать сватам с женихом назад в аул, Евдокия разгневалась совсем не на шутку. Как начала бранить дочь, на чём свет стоит, да ещё и Христина Никифоровна взялась уму разумы учить бедную девушку.

Лукерья совсем от обиды побледнела, хоть она и так была по природе своей очень бледной. Она даже в страшном сне не могла себе представить мужа намного её старше, да ещё другой веры и с другими обычаями. Она ушла в себя и начала мысленно рассуждать о неутешительной своей перспективе: «Как они с ним будут общаться, разве они смогут найти общие темы для разговоров? А вдруг он жестокий и никогда её не сможет полюбить, ведь он был уже женат и, несомненно, любил свою жену, которая подарила ему двух детей. Она его совсем не знает, к тому же ей придётся переехать далеко от своей семьи и любимой сестры Пелагеи, которая всегда её поддерживала, давала умные советы и понимала в отличие от их родной матери. Она никак не могла поверить, что родная мать может так спокойно и без зазрения совести предлагать её первому встречному, да ещё при ней выпрашивать внушительный калым. Неужели у неё совсем нет сердца? Зачем самые близкие люди так с ней жестоко поступают? Разве она заслужила это? Ведь она никогда не перечила своей матери, даже когда та её била и бранила, всегда находила для неё оправдания. Но выдать замуж за Баянбека с другим менталитетом и жизненными ценностями, совсем выходили за рамки её понимания». Лукерья больше не хотела жить, она представляла, как пойдёт и утопится в озере, что ей так будет намного лучше.

Пелагея увидела горькие слёзы сестры и её обуяла злость. Девушку впервые постигло разочарование в родной матери, и она больше не смела, сдерживать на неё свой гнев:

– Как ты можешь? Чем ты думаешь? Это же твоя родная кровь. Ты только видишь одни деньги и своих любимых сыновей. Если ты выдашь её замуж за этого незнакомца, я тебя никогда не прощу! Неужели у тебя нет никаких к ней материнских чувств? Смотри на Лукерью, она в ужасе! Вдруг и впрямь что-нибудь с собой сотворит?

– Духу у неё на это не хватит! И не учи мать, не тебе решать судьбу сестры. Это счастье, что он отважился взять в жены Лукерью, она меня благодарить должна за это и радоваться такому жениху. Я наоборот хочу только лучшее для своей дочери и для всех вас, – уверяла всех Евдокия.

– Почему именно я должна взять на себя такую печальную ношу, – захлюпала носом Лукерья.

– Нам как никогда нужен этот калым, неужели ты не видишь, как мы нуждаемся в твоей помощи. Почему вы дети только о себе, думаете и о своём лишь благополучии печётесь? Я не знаю, насколько меня хватит, у меня всё болит, хоть бы ещё на пару лет меня хватило. Я должна знать, что у моих детей всё хорошо, живёте счастливо и в достатке, – хватаясь за сердце, оправдывалась мать.

– Не надо нами прикрываться. Ты всё делаешь только для себя родимой, ну может ещё и для наших братьев. Сколько себя я помню, ты всегда помираешь, представляешься больной, чтоб ничего не делать. И этому ты научилась у нашей бабки, которая с роду не работала и считала твои деньги. Теперь ты её точная копия, я думала, у тебя есть что-нибудь святое и ты на такое не способна. Как горько я в тебе ошибалась, – грубо говорила Пелагея, сдерживая слёзы.

– Замолчи неблагодарная, не тебе судить мать. Родишь своих детей, потом их уму разуму и учить будешь. Не тебе мать жениха нашла и не тебе решать выходить за него замуж или нет, а твоей старшей сестре. Сейчас мы за вас в ответе. Ты думаешь, нам с матерью легко такое решение далось? Она всю ночь не спала, подушка вся мокрая от её материнских слёз, – сказал грустно отец, сжимая ладони в кулаки.

– Но папа, как ты можешь её поддерживать, ведь она испортит жизнь Лукерье. Как она сможет его полюбить? Вы отправляете её совсем в другую семью, где свои правила и даже у них своя вера. Вы подумали хоть немного о Лукерье? – Пелагея надеялась, что сможет вразумить своего отца, что он передумает и не допустит этой свадьбы.

– Дитя моё, ну как ты не поймёшь, нам действительно нужны деньги. Если Баянбек выплатит такой богатый калым за Лукерью, мы сможем его обменять на нормальную просторную избу. А остальной скот будем разводить, потом продавать другим сёлам и колхозам. Наконец-то заживём как раньше обеспеченно и перестанем с матерью бояться за ваше будущее. Я буду рад этому браку и тебе советую порадоваться за сестру. Ты станешь старше и поймёшь, что не всё в жизни получается, как ты хочешь и иногда надо поступиться своими желаниями и мечтами для общего благополучия, – Григорий попытался обнять и успокоить дочь, но она отошла в сторону.

– Я теперь вижу, вы с матерью стоите друг друга. Раньше я тебя жалела отец, а теперь понимаю, что такое бессердечное отношение от нашей матери ты действительно заслуживаешь. Надеюсь ты потом о своих действиях не пожалеешь, ведь если ты испортишь дочери жизнь, это будет только на твоей совести и твоей бессердечной жены, – Пелагея всем своим взглядом молила отца одуматься пока не поздно.

– Выйди вон, когда образумишься, придёшь домой. Совсем обнаглела! Какое ты имеешь право так с отцом и матерью разговаривать? Вот дерзкая девчонка, – закричала Христина на Пелагею.

– Я вас всех ненавижу! – Пелагея окинула их взглядом презрения и глубокой обиды.

– Да вы смотрите, какая дерзкая. Ну, я сейчас лозиной поддам тебе хорошенько, чтоб ума разума набралась. Нечего сестру подбивать на ерунду всякую. Через неделю Баянбек приедет, чтоб и писку от вас я не слышала, а сидели смирно и широко улыбались ему. Вы меня поняли? – разбушевалась бабка и почти силой выставила её за дверь.

Пелагея не могла больше сдерживать слёзы. Она не понимала: «Как её бедная сестра может выйти за Баянбека, ведь он совсем не в её вкусе и даже говорит не так как они, его очень тяжело понять. И разве может она стать для его детей матерью? Ведь она ещё так юна и не опытна. В детстве Лукерья часто болела и только одна Пелагея ухаживала за своей сестрой, они были всегда неразлучны и понимали друг друга. Она не может отпустить далеко от себя свою любимую сестру? Хоть Лукерья была старше неё, но она была хуже малого ребёнка, беспомощна и не самостоятельна, поэтому мать и решила её отдать первой замуж. В восемнадцать лет Лукерья должна ещё радоваться жизни и найти сама себе подходящего мужа. Как можно жить без любви? Нет, они убегут с ней далеко от своей меркантильной матери».

Спустя несколько минут за Пелагеей вышла Лукерья и увидела сестру, горюющую на крылечке. Она её крепко прижала к себе и нежно произнесла:

– Хватит мучиться, заходи в дом. Я уже всё решила и не стану противиться маменькиному выбору. Давай лучше проведём оставшееся время с пользой, вдруг мы не скоро увидимся.

– Ты, что совсем из ума выжила? Его семьи менталитет сильно разнится с нашим образом жизни и обычаями. Ты сможешь принять их веру? Ты что говоришь? Одумайся, ты понимаешь, какую на себя ношу берёшь? – начала Пелагея трясти сестру, стараясь привести её в чувства.

– Я всё осознаю, мне уже пора взрослеть. Я хочу помочь нашей семье. Хватит надрывать здоровье моим сёстрам за гроши. Посмотри, как мы живём, мы кое-как перебиваемся. Лучше пусть я пойду замуж за Баянбека, чем ты или наши младшие сёстры. Ты же знаешь, наша мать не успокоится, пока не выполнит свой план, если ей что и взбредёт в голову, ничем её не переубедить. Она всегда считает себя правой, даже если это идёт в разрез, чьим либо интересам, – растерянно выпалила Лукерья, нервно прикусывая до крови нижнюю губу.

– Я не позволю, ты не сделаешь этого, ты же знаешь, это будет самой страшной ошибкой в твоей жизни, – обняла Пелагея сестру и жалобно посмотрела в её большие и грустные глаза. – Ты не бросишь меня, пожалуйста, не уезжай. Мы как всегда с тобой что-нибудь придумаем.

– Нет, я приняла окончательное решение, не переубеждай меня, прошу. Мне и так тяжело, ты должна меня поддержать. Всё будет хорошо, вот увидишь. Я чувствую, он хороший человек, не бойся за меня. Тем более он сам говорит, что для них родственники самое большое богатство, значит, ты можешь меня навещать, когда захочешь, – Лукерья с трудом выдавила улыбку на своём прекрасном лице, чтоб хоть как-нибудь приободрить свою сестру.

Как не пыталась Пелагея переубедить Лукерью не выходить замуж за Баянбека, все старания её были тщетны. Как же она боялась за свою сестру, всю неделю она не отходила от неё и ни на шаг. Пелагея не могла представить себе, что сестра навсегда уедет от неё так далеко. Ведь когда они были детьми дали друг другу обещания, что никогда и не при каких обстоятельствах надолго не расстанутся, и будут обязательно жить по соседству. Пелагея не узнавала Лукерью, та беззаботная и весёлая девушка, превратилась совершенно в другого человека. Больше не смеялась и исчезла озорная искра в глазах, она будто переродилась. У Пелагеи наворачивались слёзы, когда она видела, как её сестра переживает, а она не может ничем ей помочь. Что же она будет без неё делать?

Неделя пролетела очень быстро, Баянбек выполнил свои обязательства и забрал Лукерью в Казахстан. Позже они сыграли богатую свадьбу, но со стороны невесты никто не приехал, Евдокия не захотела тратить деньги за дорогу. Жадная мать решила, что это будет очень накладно для их бюджета. Да и какой смысл, ведь за дочь уже выплатили калым, а что подумают родственники жениха, её совсем не волновало. Как Пелагея не просила мать поехать на свадьбу к Лукерье, Евдокия только объясняла, что нужно срочно строить новую избу и следить за хозяйством. Женщина устала объяснять дочерям, что сейчас к её большому сожалению нет на это свободного времени. А если бы Баянбек захотел, то отправил за ними повозку и она больше не готова вновь поднимать эту тему. На, что Пелагея очень гневилась на свою мать и отца, старалась целыми днями проводить время на работе, чтоб с родными не пересекаться и не разговаривать.

Но несчастной невесте было намного тяжелее. Лукерья была сильно оскорблена, что не приехали её родители. И очень переживала, что сестра не смогла присутствовать в такой для неё особенный день. Как ей хотелось увидеть Пелагею, ведь она никого не знала в новой казахской семье, девушке было безумно страшно. Лукерье хотелось поделиться своими переживаниями с самым близким для неё человеком и почувствовать её поддержку. Неужели она совершила непоправимую ошибку, за которую будет всю жизнь расплачиваться? Почему она не послушала свою добрую сестру?

К счастью её переживания не подтвердились, новая семья с тёплым радушием приняла очаровательную девушку. А добрый и понимающий муж не стал настаивать об их сближение. Он решил дать Лукерье время привыкнуть и полюбить его с детьми. О чём прекрасная невеста не раз была ему за это благодарна, и этим жестом он навсегда растопил её нежное сердце.