Читать книгу Возмездие за безумие - Елена Поддубская - Страница 10

Рождённым мальчиком оказалась Полин. На свет она появилась девятнадцатого июня. Виктору, которому сообщили про дочь, стало дурно, словно он рожал сам.

– Как это «чика»? У меня должен быть парень, чико, понимаешь? Чи-ко, – Ухов орал на улыбающуюся акушерку, которая наверняка думала, что папаша так выражает свою безумную радость. Произнеся длинную фразу, в которой стояли и «чико», и «чика», и снова «чико», медсестра пригласила Виктора войти в палату к роженице. Галя к этому времени уже вытирала лицо гигиенической салфеткой, а ребёнок лежал в красивых розовых штанишках и маечке, предоставленных клиникой.

– Галя, это шо? – Виктор посмотрел на сморщенное красное личико и сморщился сам, – Обещали парня, а это шо?

– Ты что, дебил? – Галя в выражениях не стеснялась, – Откуда я знаю, что там внутри сидело? Что получилось, то и получилось…

– Надо было в Южном рожать, – пожалел опять Ухов, продолжая глядеть на дочь с неприязнью.

– Точно спятил. Да в твоём Южном нас уверяли, что будет сын. И что?

– И шо?

– И – вот. Родилась Полин.

– Полин? – лицо папаши медленно зависло с мыслью в глазах, голова повернулась к жене, – Как жена декабриста?

Галя растянулась в улыбке. Даже после родов она была обворожительна и вызывала у мужа нестерпимое желание, особенно после столь долгих недель воздержания перед родами.

– А чё? Ничего. Полин, – Виктор произнёс будущее имя дочери, задумавшись, – Красиво. Ну, ладно, пусть будет Полин, – отец снова посмотрел на наряженный розовый комочек и наконец-то ласково ему улыбнулся. Девочка в ответ накуксилась и собралась плакать; видимо признала голос родителя. Галя зашикала на мужа и сделала нянечке, вошедшей в комнату, знак глазами. Испанка ту же стала выпроваживать Виктора из палаты.

Вечером, сидя на пляже с бутылкой водки, Виктор и Игорь обсуждали, где и как будут крестить девочку.

– В Красном соборе – не надо. Только в Белом, Екатерининском.

– Остынь. В Свято-Троицком Соборе окрестим. Там я Веру крестил, когда в Южный переехал. Батюшка там – мужик что надо. У нас тогда как пошла полоса: сестра с мужем погибли, родители уже в возрасте и больные, Вере годик, а мы с Леной – в столице. Пока узнали, пока до Тюмени долетели, пока документы на удочерение подали… Замотались совсем. А сюда приехали – тоже не легче. Вера ведь по родному отцу не христианка. Прикинь: Голдберг. А я – Иванов. Если бы не батюшка Кирилл, не окрестили бы нашу Веруню.

Игорь рассказывал Виктору историю про дочь в первый раз. Даже в дугу пьяный Ухов протрезвел.

– Не понял, так Вера не ваша дочь?

– Как это не наша? Наша.

– А ты сказал…

Игорь, видать, опомнился, стал оглядываться. На пляже неподалёку играли в футбол тоже «разогретые» негры, плевавшие на то, что мяч еле видно. Им до откровений русского мужика не было никакого дела, но Игорь зашикал.

– Да мало что я сказал? Своих, как понимаешь, нет. И уже не будет. Так что, Лена Вере – мать, каких мало бывает. А мне она никакая не племянница, а тоже дочь. Понял?

Ухов гукнул и отчего-то стал засыпать себя песком: несмотря на спустившиеся сумерки, мужики сидели на пляже в одних плавках. Песок был ещё теплый. Виктор грёб его широко, засыпая ноги полностью. Игорь просто набирал песок в руку и выпускал его тонкой струйкой, тупо глядя на неё.

– Ну ладно, если ты знаешь, где лучше, туда и пойдём, – вернулся Виктор к началу разговора.

– Ты про что? – теперь Иванов ничего не понимал.

– Про крестины. Ну, ты тупарь. Будешь у Полин крёстным отцом.

– Буду, – пообещал Игорь.

И ни один из них не вспомнил, что когда-то именно от этого зарекался.

Несмотря на некоторые проблемы бытового характера, выражавшиеся в пищащей по ночам малышке и продолжавшемся и ещё более выраженном беспорядке в доме, отпуск в Испании прошёл для Ивановых все-таки хорошо. Галя вернулась домой с малышкой через три дня после родов и постоянно торчала у колыбельки, приготовленной заранее. К ребёнку Галя никого не подпускала. Прикрепила поверх ползунков огромную булавку, от сглаза, и сторожила колыбельку как апостол Пётр ворота рая. Юле удалось пробраться посмотреть на сестру только раз, после чего мать настрого запретила даже приближаться к их с малышкой комнате. Про старшую дочь как-то сразу забыли, полностью повесив её на соседей. Ивановы были не против, понимали обстоятельства. Но, глядя, как изо дня в день Галя и Витя кружат возле народившейся девочки, а про старшую и не вспоминают, Игорь вздыхал и повторял одну и ту же фразу: «Бедная Юлька». Жена на него за это шикала, запрещала говорить такое при ребёнке, хотя сама тоже откровенно переживала за Юлю. Благо, в это время рядом с Юлей была Вера, настоящая палочка-выручалочка. Лена с самого утра брала старших девочек на пляж, и там они оставались целый день. На обед не возвращались, предпочтя пожевать что-то взятое в переносном холодильнике, сидя под натяжной палаткой, а не слушать постоянно недовольный тон Гали и огрызания Виктора. Там же спали, отдыхая от плача малышки. Игорь целыми днями на жаре не выдерживал, приходил в обед домой: поесть, поспать: ему ребёнок не мешал, хотел спать, мог уснуть под топот слонов, а потом снова шёл на берег моря к своим, и уже вечером возвращались все вместе.

Виктор за месяц после родов на пляже был не более пяти раз: у Гали вечно находились для мужа поручения. Молока у роженицы не было, пришлось с первого дня посадить Полин на искусственное питание. От него у малышки появился сначала понос, потом, после смены молока, сильное отрыгивание, до рвоты. Наконец, пятая банка оказалась более-менее приемлемой. Полин с удовольствием высасывала за раз сто граммов, вместо восьмидесяти положенных, и уже через два часа снова требовала есть.

– Да, уж, твоя дочь, сразу видно, – ворчала Галя, укачивая девочку в колыбельке размахами, проходящими по десятибалльной штормовой шкале, – Кроме как пожрать и покакать, ничего ей не интересно, – Какие ещё могли быть интересы у новорождённой, мамаша не объясняла, ссылаясь на постоянную утомляемость и недостаток сна. – Всё-таки на всё – своё время, – как-то пожаловалась она Виктору.

– А какого … тогда ты её рожала? – не вытерпел Ухов и тут же пожалел: Галя на полдня залилась слезами, обвиняя мужа в чёрствости и нелюбви к детям. У неё начался период «бэби блюз» – послеродовая депрессия, граничащая с психозом.

– Да пошла ты! – не выдержал, наконец, Ухов, ушёл из дома и где-то в одиночестве напился. А вечером на террасе плакал перед Игорем и жаловался на свою непростую судьбу:

– Достали бабы! Не могу с ними сладить…

– То ли ещё будет, – задумчиво пообещал Игорь, глядя на Лену и Веру.

Его девчонки были совсем другими: никто не ныл, не капризничал и внимания к себе ежеминутного не требовал. Игорь, хотя искренне любил Лену, не помнил, когда в последний раз признавался жене в любви. В то время как Галя каждое утро требовала этого от мужа, заходящего проведать их с малышкой после ночи. И подарки Лене

Игорь дарил редко, а Галя за вторую дочь вытребовала с мужа солитер. Глядя на соседей, Игорь иногда думал, а правильно ли он живёт с женой, так ли воспитывает дочь? Его чувства выражались заботой и вниманием в виде принесённых с рынка продуктов, купленных к празднику спиртного и десерта, цветах по случаю дня рождения… Где и как одевались его женщины, Игорь и понятия не имел, а честно сказать, ему это было совершенно всё равно: голые не ходили, вызывающе не одевались. Верка что-то там цепляла на себя модное, типа легинсов с длинными рубашками мужского кроя. К ним просила купить балеринки, широкий пояс и непременно бижу. Лена одевалась чаще в спортивном стиле: брюки, блузы, неброская и удобная обувь. Косметики и бижутерии употребляла по минимуму. Вредных привычек не имела. На парикмахерские и косметичек Лена и Вера, безусловно, деньги тратили, не ходить же заросше-проросшими, но по минимуму и по необходимости. Ногти себе мазали сами. Ежедневным укладкам волос предпочитали убранные причёски. Лена, приближаясь к сорокалетию, стала стричь волосы коротко и модно: вихрастая чёлка и короткие виски и затылок. Её узкому овалу лица такая форма шла и необыкновенно молодила. А надетые ещё в девяностых очки, придавали солидности. Вера носила шикарные длинные волосы, но распускала их редко. Когда Галя однажды во время ланча на террасе заявила, что по возвращении в Южный ей срочно нужно к мастеру и персональному дизайнеру, Иванов постарался вспомнить есть ли такие специалисты в распоряжении его жены, но так и не припомнил.

За весь отпуск Игорь потратился только на продукты да на две поездки: в Фугерас в дом-музей Сальвадора Дали и во французский Каркассон, где был красивый замок королевы-матери Людовика девятого. В музее Игорь откровенно зевал, творчеством художника Дали никогда не восторгался и после посещения выставки его творениями не проникся тоже. А вот Каркассон ему понравился, особенно в рассказах гида о мистических сказаниях, связанных с крепостью, построенной вокруг замка. Прохаживаясь по тихим узким улочкам цитадели, её мосту через речку Од, по площадям, трудно было представить, что когда-то тут шумел люд, распевали трубадуры, жизнь била ключом. Игорь рассматривал постройки родом из эпохи римлян, задирал голову на остроконечные колпачки башен, стучал по толстенным камням стен и думал, как несправедлива природа, если вся эта архитектура служит истории, а его жизнь, отмерянная несколькими десятками лет, уже через поколение станет забвением. В этой связи хотелось жить, не хотелось думать о проблемах и было себя жаль. Особенно, в связи с тем, что деньги, приготовленные на казино, всё ещё оставались не потрачены. Вернувшись из поездки по Лангедоку, Игорь попросил Виктора уделить ему время. Женщинам было объявлено, что у них мужская вечеринка, после чего Игорь и Виктор поехали в сторону прибрежного городка Ллорет-де-Мар. Знакомые русские, проживающие в Калейе, подсказали нужные адреса. Пока Игорь проигрывал деньги в игровом зале местного казино, Виктор пошёл на испанскую дискотеку с российской атмосферой. Танцевать Ухов не собирался, зато планировал найти на дискотеке соотечественниц, готовых «повальсировать» его за определённую плату. Встретились соседи посреди ночи на стоянке, где оставили машину: оба с ветром в карманах и возбуждённые проведённым временем. О деньгах ни один не сожалел, зато жарко делились впечатлениями от прошедшей ночи по дороге домой. Теперь мужчин связывала тайна, без которой отпуск не был бы наполнен особой пикантностью. Единственное, чего не хватало, так это времени, чтобы ещё и ещё раз вернуться на весёлую улочку испанского курорта. Да, отпуск соседи по дому провели неплохо!

В Южный возвращались партиями: Ивановы с Юлей и Уховы втроём.