Читать книгу Моя золотая медаль. История любви к жизни и к женщине… - Елена Самогаева - Страница 5

Таинственный лес, окруженный Черными озерами, был смыслом жизни этих диковатых людей, оставшихся на обочине цивилизации, в далеком уральском краю. Старое заброшенное лесничество давно никто не посещал, – непроходимые болота северного Урала никого не прельщали. Единственная дорога, ведущая к деревне, проходящая прямо по самому глубокому месту, называемая Черной гатью, давно заросла. Много лет назад здесь бурлила жизнь, пока действовал лесхоз, поддерживаемая энтузиастами, молодыми людьми, приехавшими сюда для покорения загадочных топей. Тогда лесхоз еще действовал, но потом все стало угасать, – всему виной дурная слава, исходящая от этих мрачных мест.

Еще на рассвете лесник заприметил вертолет, редкий гость в здешних местах, который спугнул стаю птиц, столовавшуюся на самой крупной зеленой поляне неподалеку от деревни. Он давно отвык от людей пришлых, с детства окруженный стенами непроходимой чащи. Вертолет искал, видимо, старую площадку, которая когда-то принимала гостей с «земли», в бытность лесничества. Трезорка, старая охотничья собака лесника, учуяв неладное, завыла, глядя на незнакомую «птицу». Она опустила на передние лапы свою тонкую морду и притихла. Страх сковал все ее существо.

Подойдя к деревне, лесник услышал смех и увидел небольшую группу людей. Все они были одеты в странную для лесника одежду, подходящую для знойного лета, но явно не защищающую их от таежного клеща и мошкары. Это были совсем молодые парни и одна темноволосая девушка. Лесник с удивлением разглядывал ее, да так, что привлек внимание остальных. Они весело приветствовали хозяина и назвали именем его отца. Видимо, на «большой земле» не знали о том, что отец Алексея давно умер. Из разговора с пришлыми гостями стало ясно, что они – журналисты, и хотят снять фильм о Черных озерах, печально известной сети непроходимых топей, издавна пользующихся дурной славой.

Собака сначала бросилась на незнакомцев, затем увидев прицелы фотокамер, протяжно завыла и спрятала голову в лапы. Лесник окликнул ее и она, урча и продолжая голосить, отодвинулась подальше от незваных гостей. Трезорка еще долго не могла успокоиться, обходила и обнюхивала людей, а они, вначале опасаясь диковатую собаку, затем со смехом начали дразнить ее.

Лесник, угрюмый и немногословный, жестом пригласил их в свою избу. Было трудно определить его возраст – немного согнутая фигура напоминала старческую, худые натруженные руки были покрыты ссадинами и рубцами. Длинные волосы белокурого цвета покрывали широкие плечи, и оттого его внешность напоминала викинга, невесть каким образом добравшегося до Северного Урала. И только лицо, почти мальчишеское, с грубоватыми чертами, с широким лбом, ясными голубыми глазами, говорило о еще непрошедшей юности. Ему было всего двадцать с небольшим. Он давно жил сиротой, один в своей лачуге. Тайга забрали его семью, – мать пропала на болотах, а отца, тоже лесника, когда – то давно задрал медведь.

«Ларка, смекай, какой жених», – шутя подмигнул молодой журналистке пожилой летчик. Темноволосая девушка, сидевшая в углу и не принимавшая участие в разговоре, продолжала молчать, увлеченная своим делом. В полумраке он видел лишь тонкий силуэт, склоненный над разложенной на полу картой.

Ранним утром, выходя на крыльцо, лесник заметил ее одинокую фигурку на мостках у озера. Девушка сидела на маленькой деревянной пристани, расположенной в двух шагах от домика лесника. В ее руках был фотоаппарат. Стройные ноги облегали узенькие джинсы, сверху – небрежно наброшенное на плечи шерстяное пончо. Он подошел ближе, к самой воде, и девушка обернулась. У нее было красивое лицо с правильными чертами, строгое, словно вырезанное мастерски из белоснежного мрамора. Всем своим обликом, – полудетскими губами, глазами, слегка влажными от разреженного свежего таежного воздуха, – журналистка напоминала знаменитую Мадонну Микеланджело, и если бы лесник знал, кто это, наверняка сравнил бы эту девушку с шедевром на полотне великого итальянца.

Она улыбнулась, отодвигая локоны сияющих на солнце волос, и протянула ему свое тонкое запястье для рукопожатия. Лесник смутился, немного обтер свои ладони об шероховатую куртку и поздоровался. Ее рука была холодная и мокрая, но Алексей как- будто этого не замечал. Он лишь наблюдал, как тоненькие белоснежные пальцы скользят по затвору фотоаппарата, как сбившиеся темные локоны треплет невесть откуда набежавший легкий ветерок. Это не ускользнуло от внимания девушки, и ее бледные щеки немного порозовели от смущения. Впрочем, сам лесник был уверен, что это от свежего весеннего воздуха.

Журналисты поначалу ходили в лес в сопровождении Алексея, которого они в шутку между собой называли «хозяином тайги». С течением времени они освоились и стали совершать вылазки без него. Телевизионщики уходили засветло, возвращались, радостно потирая руки. Работа кипела. Торжественная красота тайги завораживала, манила к себе отважных молодых людей. Они не могли оторвать глаз от сокровищ, которые каждый день открывал лес, все дальше заманивая в свое логово. Глухие ложбинки с целебными травами, грибами, редкими видами ягод и растений, обнажались перед ними, поражая разноцветием красок. Как же отличался этот девственный лес с его задумчивыми мощными соснами от той укрощённой человеком природы, которую они видели раньше.

А потом спустя несколько дней отряды милиции, брошенные на поиски пропавшей группы, будут докладывать о том, что никто не найден. Тайга поглотила за время своей древней истории не один десяток таких безрассудных мечтателей. Черные озера вновь оправдали свою дурную славу.

Проходили месяцы, а группу пропавших журналистов так никто и не нашел. Напрасно вертолеты наматывали километры над озерами, не было ни следа, ни одной зацепки. Надвигалась уральская осень, известная своими ранними заморозками.

Лесник продолжал свою обычную работу, бродя в одиночестве по окрестностям, сооружая для зверей кормушки. Коварство болот ему хорошо было известно – тайга неохотно делится своими сокровенными тайнами с первым встречным. Он как мог, помогал в поисках ребят, но понимал, – болота забрали их, как многих, пришедших сюда, мечтающих о покорении здешних мест. Из-за странного чувства, которое наполняло его, а сам он никак не мог понять, что с ним происходит, – лесник часто выходил на болота, долго сидел на кочках, прислушиваясь к тишине, надеясь хоть на какой-нибудь знак.

Через неделю после того, как поиски закончились, молодой лесник наткнулся на полуживую изувеченную девушку. Лара сидела под деревом, вокруг нее тянулся кровавый след. Она не помнила, кто она, откуда, но лесник сразу понял, что это – та самая девчонка из пропавшей экспедиции. Медведь разорвал на ней одежду, оставив на лице страшные багровые борозды. Неизвестно, почему дикий зверь сначала оставил ее в живых, полумертвую, лёгкую добычу и беспомощное существо, отошел в сторону. Затем, присев на задние лапы, принялся терзать в громадных лапах кинокамеру.

Увидев Алексея, медведь зарычал, отодвигаясь всем корпусом назад. Холодок пробежал по спине лесника – от точно такого же зверя, голодного шатуна, когда – то давно погиб его отец. Косолапый двинулся на человека, причем тот сознательно отошел в противоположную сторону от девушки, отвлекая внимание животного от более легкой добычи. Лезвие ножа блеснуло в его руке лишь на секунду, затем с силой вонзилось в тяжелую мохнатую холку. Но зверь не собирался так просто сдаваться. Он изо всех сил рванулся на человека, стараясь громадными лапами разорвать его на куски.

Схватка началась. Алексей чувствовал, как стальные зубы зверя проникают в его плоть. От боли он на мгновение потерял чувство реальности, затем собрался с силами и снова вонзил нож в меховой бок. Медведь рычал, но не разжимал лап. Еще удар….Еще… Глухой рык пронзил пустое пространство. Зверь обмяк и рухнул у ног лесника.

Израненный и измученный, он нес Лару через болота, как драгоценную ношу, боясь не успеть. Вертолетом ее доставили в Екатеринбург, в какую- то больницу. Лесник остался дома, в своей деревне. Он иногда думал о ней, вспоминал по вечерам, глядя на вечернюю позолоту листвы на прибрежных осинах. Ему чудился ее голос, а пронизанная лучами листва напоминала ее сияющие локоны. Через несколько месяцев, после длинной и изнурительной зимы, она приехала в деревню. Он ругался, кричал. Выгонял ее и даже пару раз отвозил ее на соседнюю станцию. Она, тихо плача, возвращалась вновь.

Лесник смирился со своим счастьем, но нарочно хмурил брови и отмалчивался. Теперь для него было главным наслаждением смотреть на нее при свете костра, когда огонь отбрасывал цветные блики и выхватывал бледные скулы и тонкий профиль, с одной стороны прочерченный красноватыми шрамами.