Читать книгу Моя золотая медаль. История любви к жизни и к женщине… - Елена Самогаева - Страница 7

Весна умирала, уступив права холодному уральскому лету. Полуденное солнце едва проникало в чащу леса, отражаясь только в верхушках сосен. Болотный смрад мрачно витал в воздухе, отравляя все живое. Едва трепетали от легкого ветерка резные листья серебристой морошки. Все также лесными затворницами под соснами томились не вышедшие ростом тонкие березки.

В конце лета Алексей, наспех попрощавшись со стариками, последними жителями деревни, погрузил все самое ценное из своих нехитрых пожитков на телегу, и отправился в путь.

Сережа, сидевший на узлах, старался не оглядываться назад. В его глазах стояли слезы. Ему казалось, что эти несговорчивые сосны, возмущенно взиравшие на них с отцом, осуждающе смотрят ему вслед. Особенно тоскливо выглядели темные глазницы почерневших от времени изб. Сереже и без того было тяжело. Он не знал мира за пределами этих болот. Что это еще задумал отец?

Ветер трепал верхушки сосен, а мальчику казалось, что они прощально перешептываются со своими подругами-березами. Добравшись до конца деревни, телега медленно въехала в гору, остановившись на краю леса. Путники обернулись, молча попрощавшись с родными местами. Сердце лесника мучительно заколотилось, когда он в последний раз различил знакомый крест на берегу реки.

Гать, по которой они ехали, была старая, поросшая багульником и осокой. Телега то и дело застревала, но другой дороги из деревни не было. Только она вела до ближайшего поселка.

Путь предстоял неблизкий. «Хорошо бы к ночи добраться» – думал лесник. Ему было тревожно. Чтобы как-то себя успокоить, он поправил висевшее на плече охотничье ружье, с которым никогда не расставался. Мальчик заснул, убаюканный мерным покачиванием телеги и шелестом листвы над головой. Изредка доносились протяжные стоны, всегда пугающие людей, – верный знак самых гиблых мест, где болото наполнено смертоносными газами.

Об этой дороге, проложенной прямо по самому глубокому месту, лесник знал от своего отца. Нередко он ходил по ней в поселок, когда деревня еще дышала жизнью. Здесь, до перестройки, всегда было много гостей, мечтающих поохотиться. Лесхоз бурлил, как большой муравейник, но со временем жизнь в нем замедлилась. Всему виной эта проклятая дорога, каждый год забиравшая людей. Еще в начале шестидесятых здесь пропал не один десяток грибников, трактористов, да и просто прохожих путников. С тех пор и поплыла над этими местами дурная слава. Таинственная гать так и не раскрыла никому своих секретов.

Село пришло в запустение. Некогда большое, обрамленное по окраинам большими садами и огородами, поселение постепенно угасало, как смертельно больное существо. Жизнь медленно и неотвратимо уходила. Сначала уехала вся молодежь, подкрепляемая жаждой странствий и новых ощущений. Затем вслед за своими детьми и внуками потянулись и старики.

Алексею раньше никогда не приходила в голову идея покинуть здешние места, ведь три поколения его родственников – отец, дед и прадед, – были лесниками. И сейчас тяжелое, невыносимо горькое чувство не покидало его. Еще со вчерашнего вечера он пробовал залить свою душу спиртным, но это не помогло, только добавило мучительной головной боли.

Где – то там, в соседней Маркеловке, жила двоюродная тетка Алексея, с которой он время от времени виделся, навещая ее в те случаи, когда ему необходимо было приезжать в село за продуктами. Это была сухощавая старушка в длинном цветастом переднике, который она носила неизменно в любую погоду. Сколько ей было лет, Алексей не знал. Мужчина надеялся пристроить мальчишку к ней, ведь Сереже вскоре нужна будет школа. Он шел, размышляя о том, как будет жить на новом месте, среди других людей. Новизна пугала его, как любого человека, привыкшего жить уединенно, в отрыве от общения с людьми.

Лесник правил лошадью, изредка оглядываясь на спящего сына. Сон Сережи был беспокойным, он то и дело вздрагивал от резких звуков, издаваемых болотами. Лес вслед за ним тоже погружался в ночную дрему, обматывая себя синеватой марлей тумана. Изредка между ветвями мелькали далекие звезды. Старая лошадь по кличке Малька уверенно шла, мотая гривой. Понемногу лесник успокаивался, поеживаясь от ночного холода. Ближе к конечной цели переезд ему уже казался не такой уж плохой затеей. От нахлынувшего чувства облегчения он даже стал немного насвистывать какую- то незамысловатую мелодию.

Уже виднелись огни поселка. Здесь дорога резко поворачивала направо – это означало, что болотистые места закончились. Оставалась пара километров до Маркеловки, ближайшей деревни, где жизнь еще била ключом. Лошадь уже поднимала уши, вслушиваясь в тишину, нарушаемую редкими криками ночных сов. Лесник задремал, все еще обнимая ружье.

Внезапно Малька остановилась, принюхиваясь к незнакомым запахам, и захрипела. Лесник очнулся, спрыгнул с телеги, все еще не понимая, в чем дело. Спросонок ему почудились чьи – то тени между деревьями, повизгивание и возня. Еще немного, и он увидел на дороге небольшую компанию полосатых поросят. Они резво подкапывали смородиновый куст в поисках вкусных кореньев, не обращая внимания на подъехавшую телегу с лошадью.

Алексея охватил ужас. Поросята… Значит, где-то рядом и мамаша… Может, и целая стая кабанов. Через минуту он понял, что не ошибся. Мужчина хотел было подстегнуть лошадь, чтобы та пошла, но не успел. Малька отпрянула, хрипя и задирая морду, и лесник прямо перед собой увидел огромное, черное существо. Лошадь попыталась сдвинуться с места, испугавшись ночного гостя. Телега покачнулась и заскрипела. Алексей схватил ружье, но не успел выстрелить. Сбоку метнулась еще одна тень. Дикий вепрь, похожий на ночного черта, с шумом бросился на него, словно молния.