Читать книгу Погодная Война - Елена Шадрина - Страница 2

Зир

Овраг Павших

2120 год.

Декабрь

За прозрачным стеклом-монитором стоял Сарафи. Он продолжал наблюдать за сражением. Ладья лениво шевелилась, гусеница перемешивала вязкий грунт. Глаза старого ученого налились кровью, а верхняя губа то и дело подергивалась – по его лицу растекалась ненависть. Сарафи поморщил нос, оскалил зубы и инстинктивно клацнул ими, его расовые особенности иногда проскальзывали в повседневной жизни, и он это просто ненавидел. Именно в такие моменты Сарафи ощущал себя чистокровным декифом, древним, как сама Зир.

– Фармак… Неужели он наконец-то умрет… – произнес едва слышно старый ученый.

В помещении, похожем на пещеру, было тихо. От камня исходил холод. На мониторе было отчетливо видно, как колеса Ладьи пожирали последнее, что осталось от самого беспощадного Генерала новейшей истории Зир Фармака Садажу.

Вокруг Сарафи крутился Марк. Он напевал незатейливый мотивчик и одухотворенно пританцовывал в честь открытия нового вида мициков. Сарафи стоял неподвижно уже пять минут. Марка это насторожило. Он решил подбодрить своего новоиспеченного и единственного родственника.

– Фармак умрет, – старательно закупоривал пробирку Марк. – По крайней мере, я на это очень надеюсь.

Сарафи кивнул, не отрываясь от сражения. Вдруг Марк прекратил танцевать и отложил результаты успешной работы на парящую платформу, следовавшую за ним повсюду. Он выключил «нимб», как он называл осветительный прибор над своей головой, и подошел к отцу.

– Профессор, – робко сказал он. – У меня к вам просьба…

– Да, – резко перевел взгляд на Марка Сарафи.

– Тут такое дело. Вы ведь хорошо знаете психологические особенности людей, их эмоциональную нестабильность и вообще.

– Марк, ты можешь говорить со мной как с человеком. Ты ведь знаешь, что декифы обладают эмпатией, она развита у нас больше, чем у остальных зируанских рас. Я пойму, даже если это будет совсем странно.

Марк подошел к Сарафи совсем близко и обнял его. Сарафи пошатнулся от неожиданности.

– Марк, – медленно произнес он, голос его внезапно задрожал, и на старого ученого обрушилась такая тоска, что он чуть было не взвыл. Затем Сарафи почувствовал одиночество, ему показалось, что он остался единственным выжившим на Земле после Погодной Войны. После этого он почувствовал вину за смерть Наташи, матери Марка. Спустя еще долю секунды ему стало жутко, и начался приступ паники. Сарафи овладел страх, и заныло где-то в районе груди. Что же он натворил? Зачем он ждал подходящего случая, чтобы забрать сына с Земли? Почему не телепортировал его на Зир еще в 1997 году, когда его исключили из КГУ? Для чего он хранил тайну о родстве почти семьдесят лет?

Лавина мыслей захлестнула старого ученого, все это показалось ему настолько мелким, ненужным, лишенным смысла, и он понял, что мог потерять Марка навсегда. Сарафи попытался что-то сказать сыну, но заговорил Марк:

– Людям нужно, чтобы их обнимали. В этом суть родства. Вот в этом…

Марк зажмурился и еще крепче обнял отца.

– Марк, прости меня.

– Все нормально, просто, – Марк отпустил Сарафи и отошел на прежнее расстояние, – просто я думал, что захочу убить тебя, когда познакомлюсь. Но я этого не хочу… То, что ты живой, надо ценить.

– Марк… – ученый протянул ему руки, но Марк отстранился.

– Все нормально, – снова сказал он и добавил: – Пойду к команде. Они ждут. Расскажу об открытии.

Сарафи кивнул. Волна эмпатии прошла. Глаза, которые до этого были покрыты сетью лопнувших капилляров от вековой ненависти к Фармаку, стали излучать спокойствие. Ученый вернулся к монитору, а Марк пошел к команде, которой руководил. Руководство его заключалось в том, что он раздавал своим подопечным небольшие задания, а результаты экспериментов обрабатывал сам. Появлялся в коллективе он редко, так как давно привык работать один. Сегодня был особый случай – новый вид мициков. Такого рода открытия – достойная причина выхода из зоны комфорта.

Марк жил на Зир давно. Он уже здесь освоился, завел пару друзей, но все равно предпочитал одиночество, как, впрочем, и Кира в своем Зирульоне, о которой он старался не говорить. Очень старался, и это у него хорошо получалось, а вот не думать не получалось. Каждый день, если он полностью не был загружен работой, он или вспоминал их общее прошлое, или наблюдал за ее настоящей жизнью. К этому Марк тоже привык.

Время на Зир текло совсем по-другому. Он мог несколько недель, даже месяцев находиться в лаборатории без чувства голода и усталости. Поначалу он удивлялся этой особенности восприятия времени, но потом перестал ее замечать, как и свою изменившуюся внешность. Уши стали чуть больше и заострились, усилились все основные чувства – зрение, слух, обоняние, осязание, вкус – и остальные, второстепенные, включая эмпатию, от чего Марк очень страдал первое время. Нос стал инстинктивно морщиться при виде зируанцев, а зрачки расширялись до невероятных размеров и сужались до микроскопических при малейших колебаниях освещения. Но что Марка поразило больше всего, он стал видеть электромагнитное зируанское излучение, так называемые зируанские поля. Вот и получилось так, что Марк стал похож на декифа.

Сарафи дотронулся до сенсора транслятора сигнала на Поле в Овраге Павших. Он помедлил пару секунд, убедился, что Ладья подмяла под себя все, что могло издалека напоминать ему о Генерале, настроил громкость и подошел к парящему микрофону.

– Остановите бой. На Поле Генерал Фармак, – произнес он то ли гордо, то ли трусливо. Еще страшась наказания Лидера, он не хотел признавать факт убийства. Декифы были мирной расой, но то, что сотворил с Землей Фармак, Сарафи простить не мог. Он даже был готов понести наказание за это, но надеялся на логичность Лидера планеты и Гильдию. Фармак был головной болью и для Земли, и для Зир, а поскольку он хорошо знал этого военного фанатика, то твердо был уверен в том, что останавливаться Фармак в своих злодеяниях не собирается.

Первыми прекратили нападать геризы. Не сделай они этого, бой бы продолжился, страх в зируанцах перед этой «невидимой смертью», как их называли со времен Легенд, сидел где-то глубоко внутри, можно сказать, был заложен в ДНК. В Овраге Павших стал затихать гул военных машин. Раненые корчились в предсмертных муках. Они были еще живые, они звали на помощь старых богов, они истошно вопили, ощущая приближающуюся смерть. Уцелевшие оглядывались по сторонам и все еще ждали нападения. Сигнал о приостановке боя поступил из будки Генерала. И геризы, и зируанцы были в растерянности.

Вдруг кто-то заметил многотонную махину, Ладью – на военном жаргоне, которая скрежетала. Двигатель ее работал, но Ладья стояла на месте. Из колеса торчало что-то блестящее и гладкое. Один из уцелевших геризов подошел ближе к военной машине и вытаращил глаза. Он тут же почернел и выкрикнул позывной. Группа геризов бросилась в его сторону, но сам он исчез.

Сарафи приблизил камеру, захотел получше разглядеть толпу. Геризы окружили Ладью и были похожи на муравьев, атаковавших шахматную фигурку. Тут камера проскочила внутрь толпы и остановилась у колеса.

– Нет! – выкрикнул он и нажал на телепорт. Сарафи оказался в Овраге Павших. На него стали огрызаться геризы. Они рычали и клацали зубами, как стая одичавших горилл. Один зируанец подбежал к Сарафи и преградил ему путь. Сарафи отшатнулся назад и потянулся к ручному телепорту. Вдруг воин упал ему в ноги.

– Заберите меня в НИИ! – запричитал он. – Заберите меня отсюда! Ставьте эксперименты, испытывайте ваши ядра, что хотите делайте, только заберите меня с Полей!

Зируанец медленно опустился на булыжник, лежавший рядом, и уставился вниз, в одну точку. Сарафи задумчиво на него посмотрел, решил, что он «ядерщик», что эксперименты с эмоциональными ядрами Вария до добра не доведут и что нужно с ними тоже завязывать. Он положил руку на плечо зируанцу, хотел ему что-то сказать, но вдруг резко обернулся. Подул холодный ветер, который ученый ненавидел с детства. Ветер был не сильный, но все равно чувствовался из-за постоянной смены направления. Тогда Сарафи убрал руку с плеча воина и огляделся вокруг.

Вдалеке стояли зируанцы, ближе к нему – геризы, было два воина из отряда Гримтаров, очевидно, смертники, на что указывала их форма. Ботинки Сарафи, которые не предназначались для Полей, увязли в черном грунте, а белый рабочий халат его был испачкан кровью. Кромешная тьма поглощала все пространство. Зир, его родная планета, разрушенная неизвестно кем и неизвестно ради чего, казалась ему живым организмом, стонущим от боли. Сейчас она выталкивала ненужных со своей поверхности, избавлялась от вредителей так, как могла.

Сарафи знал, что еще чуть-чуть, и настанет конец, что нужно возрождать прежний климат и древние виды, посадить на этом безжизненном месте деревья и вернуть моря – Катури и Сигмату, Назави и Бавори, да и Древесный Покров не помешал бы. Ученый мечтал об этом часто, и ему снилась старая Зир – с огромными деревьями-брокколи и голубым снегом, искрящимся под ярким светилом. Сарафи знал, что когда-нибудь он ее возродит. Сейчас же Зир напоминала пещеру. Грозовые облака и вспышки молний, парящие блоки жителей и тьма – не только снаружи, но и внутри каждого, кто оказывался на Зир, не давала ему покоя. Блокатор Осадков работал, но Сарафи знал, что погодой не нужно было управлять, даже начинать не стоило, к ней нужно было просто привыкнуть. Зир была плодородна, пригодна для жизни стольких видов, а ее уничтожили. Сарафи еще раз окинул взглядом Овраг. Ничего не изменилось, кроме электронного табло. Сарафи посмотрел на зируанца:

– Таких боев больше не будет. Мы распределим вас по другим службам. Кто хочет, может подать запрос в желаемый отдел, а пока все могут идти домой.

Зируанец упал на землю, дотронулся до грунта ладонью и набрал в руку горсть черной пыли, похожей на раскрошенный графит. Он сжал кулак, пыль просочилась сквозь его сильные пальцы, и ее унесло холодным ветром. Зируанец посмотрел на мрачное небо Галактики Цуркет и моргнул. Галактика была все та же, а вот бои закончились.

Табло, на котором шел обратный отсчет времени до начала следующего боя, обнулилось. Часы смерти стояли.

Сарафи осторожно подошел к Ладье. Толпа геризов расступилась, недоверчиво поглядывая на него.

– Хлопок был? – спросил он гериза, который управлял машиной и никак не мог выключить двигатель.

– Что?

– Хлопок был?! – закричал Сарафи и замер в ожидании ответа.

Кто-то сзади тихо сказал:

– Был. Я слышал хлопок. Хлопок был…

Сарафи обернулся и увидел Марка. Марк испуганно смотрел на отца.

– Ты знаешь, что это значит? – дрожащим голосом сказал Сарафи.

– Да… – покивал Марк. – Я не сразу понял, я открыл новый вид, это бабочки, мицики, я открыл мициков, и тут хлопок.

– Что это значит? – вдруг влез в разговор кто-то из толпы. Сарафи вытащил из колеса металлический протез ноги,

Ладья продолжила движение. Сарафи отряхнул протез от грунта и кивнул Марку. Марк пошел в сторону тоннеля, который соединял Поле и тренировочную базу. Геризы стали перешептываться.

– Да что это значит-то?! – закричал молодой гериз, который побежал вслед за ними.

Марк обернулся и посмотрел на самого старого воина. Это был Гримтар, цвет которого стал черным.

– Погодная Война вернулась, я прав?

– Ветер как тогда, – пожал плечами Гримтар. – Надеюсь, это просто ветер.

Тут он вздохнул и посмотрел на зируанцев, уже стоявших рядом с геризами.

– Генерал не сдох… Его куда-то телепортнуло. Да и ветер как в войну, неестественный, как будто дует из дыры в пространстве, – рассуждал он.

– Не нравится мне этот ветер, – согласился Сарафи. Гримтар вяло встал и пошел за учеными в сторону тренировочной базы.

– Живучий этот Генерал… – прошептал Марк.