Читать книгу Погодная Война - Елена Шадрина - Страница 3

Центральный Павильон

2121 год.

Январь

Модуль Киры и Коврова

– Счастье любит тишину. Если ты счастлива, то советую об этом молчать, иначе найдутся доброжелатели, – и седая женщина в старой национальной зируанской одежде и со скептическим взглядом сделала паузу. – Надеюсь, вы понимаете мой сарказм.

Кира едва приподняла уголки губ. Женщина продолжила говорить в пустоту:

– Всегда найдутся люди, которые захотят ваше счастье разрушить.

Кира кивнула. Женщина вздохнула. В модуле было тихо. Стояли звуковые фильтры механизмов перемещения, фильтры звуков соседнего модуля – как прямые, так и обратные, и фильтры уличного шума. Кира нервно наливала свежезаваренный чай, который она вырастила сама, в подсобке, хоть и привлекла внимание отдела по борьбе с незаконными травами. Остатки чая она высыпала в чайник и ругнулась, потому что чаинки пролетели мимо. Она взяла в руки огромную чашку, на которой было написано «А1», и налила чай.

– Антиквар один, – прочитала надпись на кружке седая женщина. – Откуда у тебя эта кружка? – заинтересованно посмотрела она на Киру.

Кира взглянула на гостью с опасением.

– Вы что-то знаете? – резко поставила чашку Кира. Ее ресницы задрожали, она растерянно моргнула, и из ее глаз быстро выкатилась маленькая слезинка. Кира ее вытерла и сжала губы в узкую полоску, стараясь скрыть эмоции. – Скажите, если знаете.

– Ты старше меня, а выглядишь на 35, – ухмыльнулась женщина. – А утром я моложе тебя выглядела. Все дело в количестве таблеток, которые я принимаю. Медицина дала скачок. Как думаешь, инопланетные технологии могут сделать меня бессмертной?

– Знаете, – не обращая внимания на то, что гостья сменила тему, сказала Кира.

Тут женщина опустила глаза и заговорила. Сухо, неприятно, но она заговорила:

– Я, дорогая моя, ничего не знаю. Я не знаю, ни где твой Ковров, ни что с ним случилось. Ни почему ты «размороженная». Я не знаю ровным счетом ничего про тебя, лишь только то, что ты написала биографию Марка Морковина, ну, того сумасшедшего ученого, который оружие изобретал, когда я еще маленькая была. Когда началась Погодная Война, мне было 22 года. Знаешь, сколько мне сейчас лет?

Кира быстро сосчитала в уме, сколько лет ее гостье, но сказала другое:

– Могу предположить, что около семидесяти.

– Семьдесят восемь, если быть точнее, – пожилая женщина скептически поджала губы и взглянула на Киру. – Как я уже сказала, ты старше меня по возрасту, но я пережила такое, что тебе и не снилось.

– Хм, – пробурчала Кира и инстинктивно подняла плечи. – Вас отключили легким наркотиком, и вы проснулись в капсуле, которую пытались разграбить дикие стики? Вы решили, что вы умерли и попали в ад, а оказалось, что на Земле просто произошел апокалипсис? У вас погибли все родственники? Вы чуть не сдохли в Мосхаре от ядовитых паров? У вас пропал муж? Что с вами случилось такого, что мне не снилось? Спасибо, конечно, что вы согласились со мной побеседовать, но если вы решили соревноваться, у кого ужаснее судьба, тогда вообще не стоило начинать этот разговор.

Пожилая женщина слегка улыбнулась, взяла чай, который Кира ей приготовила, и уселась поудобнее в парящее микрооблако.

– Начнем с того, что мой муж, – вальяжно начала она, – исчез в первый день Погодной Войны, которую ваш, – и она сделала паузу и посмотрела прямо в глаза Кире, – «муж», – снова пауза, – развязал. Моему мужу оторвало руку с обручальным кольцом на моих глазах. Мой отец телепортировался вместе со мной, когда меня спасал, и я упала в жижу из его органов из-за неудачного телепорта. Моя подруга спрыгнула с крыши небоскреба и умерла, застыв в ледяном пузыре, который возник вокруг ее головы, пока она летела вниз. Она не разбилась о землю, ее каким-то немыслимым образом держал пузырь, и она задохнулась. И я осталась совсем одна – без родственников, без людей, я не знала языка и повадок пришельцев, – и женщина хмыкнула. – Хотя пришельцем уже считалась я. Мне кажется, я выиграла в соревновании «у кого ужаснее судьба», – ее голос дрогнул, и она, поджав губы, посмотрела на Киру. – Но вы ведь считаете, что я все это заслужила?

– Никто такого не заслужил, – спокойно ответила Кира. – Но не стоит изображать из себя мученицу. Вас прислала КОНТОРА. Принудительно. Мы восстанавливаем события Погодной Войны. Вы мне расскажете, что тогда с вами произошло?

– Я расскажу лишь то, что знаю, я не застала саму Мясорубку, только лишь несколько первых ее часов, – отпила чай женщина. – Почему вы?

– Что? – оглянулась Кира.

– Почему именно вам я должна рассказать про Погодную Войну?

Кира вежливо достала пропуск, где было написано: «Наемный сотрудник Отдела Реликвий».

– Я в Отделе Реликвий. Может, поэтому? Женщина покивала.

– Вижу. Отдел Реликвий.

Кира расположилась в старом мягком кресле конца двадцатого века, которое Леша нашел у какого-то перекупщика, и приготовилась записывать.

– Так как, говорите, вас зовут? – улыбнулась Кира.

– Можете называть меня Альбина Сагурк. Это мой псевдоним, но я к нему давно привыкла. Не читали мои романы? «Тридцать семь и два», «Переводчик», «Жертва»? Сейчас я новый роман пишу, «Воздушные капсулы», там главный герой Жерд, полубот, но он что-то тяжело идет. Вдохновения нет.

Кира отрицательно покивала.

– Нет, не читала, но обязательно прочту. Я еще не оправилась от всего, что случилось. Спасибо вам, я приравниваю события этой недели к чуду, это чудо, – не веря сказанному, говорила Кира. – Я вам благодарна. – Кира потерла руками лицо. – Я готова к тому, чтобы вас выслушать. Леша пропал, мне нужно на что-то отвлечься. А почему, кстати, вы сами не опишете те события, которые вы пережили? Я думаю, что многим будет интересно почитать обо всем из первоисточника. Люди должны знать правду.

– Перестаньте гоняться за правдой, Кира. Кира загадочно улыбнулась:

– Что мне за ней гоняться. Впрочем, вы правы. Сложно перестать за ней гоняться, когда всю жизнь ждешь от людей именно честности. Сейчас гораздо легче. Я на своем месте. Итак, я вас слушаю.

Альбина Сагурк еще раз внимательно посмотрела на Киру, начала свой рассказ, и они обе отправились в прошлое на пятьдесят три года назад.

***

Марк смотрел на кнопку вызова модуля Киры и Коврова. Он то подносил руку к сенсору, то убирал ее. Он нервничал, как тогда, когда ждал свою мать с собеседования, после которого ее избили и ограбили. Он ходил туда-сюда по лаборатории и иногда взмахивал руками, как будто что-то вспоминал. В голове было много мыслей, но он не знал, что делать.

– Что я скажу Кире? Что я ей скажу? – вслух сказал он сам себе. – Привет, Кира, я живой. Привет, Кира, мне 30 лет. Привет, Кира, я декиф. – Марк задумался. – Я дебил, а не декиф. Я же, – и он дотронулся кончиком пальцев до губ. – Она живет с Ковровым. Она его любит. Она с ним. Зачем я ей?

Марк говорил тихо, едва слышно, но в лаборатории он был не один. Издалека послышался скрипучий голос и проворчал:

– То, что вы живы, для Киры очень много значит. И то, что вы к ней придете, она точно оценит. Ей нужны люди из ее прошлого. Смотрите, как она за него цепляется. Мои данные говорят о том, что она нашла вашу старую общую фотографию в Архиве, которую вы с ней сделали на квартире Коврова. Она поставила ее на полку и иногда подходит к ней, останавливается и смотрит на нее. Задумчиво так смотрит и подолгу.

Марк поморщился.

– У вас такой скрипучий голос, что мне даже страшно. Вы говорите очень приятные вещи, но звучит это так, как будто вы меня хотите убить и съесть мои внутренние органы.

Тем же скрипучим голосом ему ответили:

– Минабы не едят внутренние органы, они едят только кожу.

Марк медленно повернулся в сторону источника голоса и сказал:

– Насколько я знаю, минабы вообще не едят ничего органического, кожу в том числе.

– Вообще-то мы едим белок. Вы нас перепутали с гибридами Минабара. Вот они как раз питаются неорганикой. Но я же не специалист, – продолжал скрипеть коллега Марка. – Вы знаете, что я когда-то присутствовал на охоте.

Марк посмотрел в сторону минаба:

– Вы это записали в своем дневнике, я его читал. Как вам охота?

– Ничего особенного, только лишь животные инстинкты. Охотники встают в круг на точки, кто в группах, кто по одному, каждому присваивается номер. Далее клетка с особью открывается, загонщик дает разряд в пол, и жертва выбегает на поле.

Марк сначала слушал спокойно, потом вспомнил, что Ажерге говорит про людей, и сказал:

– Хватит, вы же про людей говорите…

– Если вы называете людьми тех особей, у которых не было элементов сознания, то я вам сочувствую, – скривился он и, обидевшись, переместился на парящей платформе на уровень выше.

Марк услышал еле уловимый шум. Сарафи приближался к нему на такой же парящей платформе, только немного больше. Отец посмотрел на него взволнованным взглядом:

– Касар пропал.

– Я знаю, что он пропал, и прекратите его называть Касар, для меня он Ковров или Леша-«АвроКорп», – фыркнул Марк.

– Ты все еще не связывался с Кирой?

– А смысл?

– Смысл в том, что сейчас ей одиноко. Тем более ее муж пропал. Как ты думаешь, где он?

– Муж, – поморщил нос Марк. – Насколько я знаю, он должен восстанавливать свою компанию. А для него это очень большой риск. Он мог ввязаться в разборку с геризами, он мог сгинуть в Мосхаре, он мог получить по голове старой монтировкой от гибридов в темном переулке у моря. С ним могло случиться все, что угодно. Давайте подождем еще пару дней, возможно, он появится. Кире сейчас не до меня. У нее, считайте, медовый месяц с Ковровым, который они так долго ждали.

– Меня пригласили на свадьбу, – тихо сказал Сарафи. – Если ты не знал, – осторожно добавил он. – Мне написали в приглашении имя гостя – Марк Сарафи, – и Сарафи улыбнулся. – Марк Сарафи, ты можешь пойти туда. Эффектное появление. Скажешь ей, что против их брака.

Старый декиф засмеялся, а Марк угрюмо посмотрел вниз.

– Я всегда был против их брака, а Кира всегда это знала. Откуда у вас проснулось чувство юмора? Вы разве можете так шутить?

– Я разработал субстанцию, которая позволяет шутить. Ешь таблетку – и ты шутник на пять минут. Всего шесть видов таблеток: для геризов, для гибридов, для зируанцев, для людей, декифов и минабов, а вот для скепов не стал. Тут задатки нужны.

Марк посмотрел на Сарафи и поднял правую бровь.

– Серьезно? – сказал он. – Вы изобрели таблетки, чтобы шутить? Даже я до такого бы не додумался. Дайте мне одну для декифов.

– Тебе не нужны таблетки, чтобы шутить, – улыбался Сарафи. – Тебе нужны таблетки, чтобы понимать шутки.

– Сколько еще продлится действие? – серьезно поинтересовался Марк.

Сарафи посмотрел на свои часы и сказал:

– Через двадцать пять секунд уже должно закончиться. Он пожал плечами и присел на парящее микрооблако.

– То есть уже все? – покивал Марк.

Сарафи сделал глубокий вдох, его взгляд стал спокойнее. И он протянул таблетку Марку. Тот наклонился, чтобы рассмотреть маленькую белую точку, которую Сарафи положил на ладошку. Он обошел ученого вокруг и снова посмотрел на таблетку. Затем приблизил лупу, которую носил в своем рабочем халате, к таблетке. Сарафи наблюдал за реакцией Марка. Тот еще раз взглянул на таблетку и подозрительно посмотрел на Сарафи:

– Шутите, да?

– На самом деле нет таких таблеток, которые бы позволили шутить. Юмор – это нечто социальное, – покивал Сарафи.

Марк скептически поджал губы и отошел от сенсора.

– Я все-таки рекомендую тебе связаться с Кирой, вдруг ей действительно нужна твоя помощь.

– Кира сейчас занимается тем, что изучает историю Погодной Войны. Вы заметили, что она очень много общается с очевидцами тех событий? Как вы думаете, почему она не спрашивала никогда об этом Лешу или Виктора?

– Я думаю, что она не хочет, чтобы ее близкие люди вспоминали то время, к тому же что Леша может ей рассказать?

– Он многое может ей рассказать. Например, почему он ее развязал. Как орал тогда на меня в тот день, как Фармака боялся, «бессмертный» наш, – со злостью пробурчал Марк. – Его ощущение неприкосновенности и могущества может развалиться тогда, когда он будет жить на Зир. Он вырос на Земле, а здесь все другое.

Сарафи подумал несколько секунд.

– Его ощущение неприкосновенности прошло, когда он был объявлен межпланетным преступником и все потерял. А что касается жизни на Зир, то наша планета стерильнее. Есть шанс, что Леша здесь будет жить дольше, болеть не будет. Может, им с Кирой стоит переехать сюда? Поближе к тебе.

Сарафи рассуждал, а Марка начало трясти. Он резко развернулся и оскалился:

– Вы понимаете, что я не могу с ней встретиться? Она выбрала его. И что-то мне подсказывает, что она это делает каждый раз, когда у нее встает проблема выбора. Кира выбирает Коврова. Ковров выбирает Киру, а я третий лишний. Блин, да я даже не третий, я вообще для нее мертвый.

– Ты каждый день подходишь к монитору и смотришь на павильон. Ты ждешь, когда она пойдет на работу в КОНТОРУ, ты ждешь, когда она будет возвращаться домой. Ты наблюдаешь за ней, когда она отправляется в Мосхару по какому-нибудь заказу. Ты следишь за ней. Это странно. Это близко к патологии, Марк. Тебе легче с ней поговорить, чем заниматься слежкой. Во-первых, это ни к чему не приведет, а во-вторых, сейчас ей действительно нужна помощь. Я с ней общался всего два раза, и знаешь, что я понял?

– И что же? – саркастично произнес Марк. Разговор ему не приносил никакого удовольствия, и он хотел быстрее его закончить.

– Я понял, что Кира очень одинокий человек. Ей нужен друг.

– Не всем нужны друзья. Сарафи покивал:

– Зная психологию человека, я сделал вывод, что Кире они нужны. И этим другом всегда для нее был ты. Тем более ты сейчас в более выгодном положении, чем она, ты можешь ей многое рассказать.

– Она выбрала его, – резко прервал пламенную речь Сарафи Марк. Он отшвырнул сенсор, который давал связь с модулем, сенсор с треском развалился. Мониторы, которые транслировали практически все сегменты Центрального Павильона, погасли. Марк вышел из лаборатории, а Сарафи остался один.

***

Кира сидела и слушала Альбину Сагурк, периодически кивая и отпивая из чашки свежезаваренный чай. Она вздыхала и иногда сочувственно улыбалась. Сагурк говорила размеренно, делая акценты именно на том, что считала важным. Она пыталась передать ей правду о событиях, которые произошли в 2065 году во время Погодной Войны. Когда она закончила свой рассказ, то Кира улыбнулась и сказала:

– Я рада, что в итоге так все вышло. Конечно, тяжело потерять всех близких.

Сагурк резко взглянула на Киру:

– Вы не всех близких потеряли. Вы потеряли только родителей. Ваш муж бессмертный, ваш родственник, Виктор, кажется, теперь живой музейный экспонат. У него льгот как у черта и пропуск почти ко всем данным Архива. Вам не на что жаловаться, Кира Кравцова.

В ее голосе чувствовались нотки раздражения. Приятной ее назвать было нельзя. Кира грустно посмотрела на гостью, улыбнулась своей печальной улыбкой, покивала:

– Вы знаете, все говорят, что мне не на что жаловаться. Возможно, оно и так. Родителей вообще никто за потерю не считает, они вроде как у всех умирают, хотя я считаю, что это очень жестоко. А еще я потеряла друга. Его звали Марк. Он помог мне понимать людей лучше, не просто выслушивал меня и был жилеткой, а изобрел устройство, которое позволяет мне распознавать правду. Вы должны знать, что я вижу, когда вы врете. Вы должны понимать, что я чаще всего делала вид, что вам верю. Вы многое приукрасили из тех событий, которые с вами произошли, это я тоже видела, но я могу списать это на трагические события, которые вам пришлось пережить. То, что у меня находится это устройство, чистая случайность. Точнее, не у меня, а во мне. Я с этим ничего поделать не могу. Именно поэтому восстанавливаю события я. Вы правы, мне не на что жаловаться. Ну и вам не на что. Вы остались живы. Вы могли тысячу раз погибнуть. Но вы все еще живы. И, учитывая то, что нам обеим пришлось нелегко, мы с вами похожи.

Пожилая женщина взглянула на пластиковые стены модуля, вышла на балкон, оглядела Центральный Павильон своим слегка мутным старческим взглядом и повернулась к Кире.

– Вы знаете, Кира, ваш Ковров стал пособником апокалипсиса на Земле. Как вы думаете, в чем мы с вами похожи?

Кира нажала кнопку спуска модуля, и белый пластиковый куб стал двигаться по направлению к Земле. Он медленно перемещался по заданной траектории металлической рельсы, наконец он вышел на главный ствол, как все называли основной лифт, и оказался внизу.

– Вы не имеете права меня обвинять в преступлениях, которые я не совершала. Я виновата только в том, что была влюблена до беспамятства. Любовь слепа. Меня всю жизнь осуждали, не вы первая. Уходите.

– То, что я вам помогла, ничего не значит. Я буду рада, если Ковров умрет.

Кира закрыла модуль и нажала кнопку подъема наверх. Модуль поплыл по основному лифту на свое обычное место. Постепенно жители павильона становились все меньше и меньше, Кира пошла наливать еще одну порцию чая и начала готовиться к следующему рассказчику о Погодной Войне. Он должен был прийти завтра. Его звали Роман Вячеславович Белов.