Читать книгу Погодная Война - Елена Шадрина - Страница 4

Климат – совокупность метеорологических условий, свойственных определенной местности. Психологический климат – совокупность психологических условий, свойственных определенной социальной группе. Что же общего у этих двух климатов? Возможно, вы скажете, ничего. Метеорологи и психологи: ну что между ними может быть общего? У метеорологов несколько физик, несколько математик, сопутствующие естественные науки, у психологов – социология, биология и. И все. А вот и нет, не все. Естественные науки, та же физика, из медицинского – анатомия и физиология центральной нервной системы, математическая статистика и так далее.

Психологов часто недооценивают, некоторые, конечно, сами это заслужили, а вот некоторых зря называют недоучками, психами или больными. Врачи когда-то тоже считались приспешниками дьявола. Они же трупы вскрывали. Нарушали священное таинство загробной жизни. Количество негуманитарных дисциплин у психологов почти такое же, как и гуманитарных. Как говорил один очень умный человек, «…ты, конечно, красиво говоришь, доказывая свою позицию, но законы физики никто не отменял». А теперь вернемся к началу. Метеорологический климат и психологический климат, что же между ними общего? А общее у них одно – человеческий фактор.

Если разбирать климат с точки зрения метеорологии, то человек может устроить ядерный взрыв, и наступит ядерная зима. Климат данной местности поменяется. Что касается психологического климата, здесь все проще. Вот пришел ты, например, на работу злой. Вдруг ты сегодня не выспался или сам по себе злой – все, психологический климат в коллективе становится неблагоприятным для эффективной деятельности. Климат тоже поменялся. Точнее, ты его поменял. По крайней мере, для тех, кто обращает на тебя внимание. А вот тем, кому несвойственна острая социальная чувствительность, тем и наплевать – для них климат не поменялся. Вот отшельникам было неважно, есть вода на поверхности Земли или нет. Есть корова на пастбище, молоко дающая, или нет. А вот людям – да. Люди полностью зависели от метеорологических условий на поверхности планеты.

Человеческий фактор – то, что нельзя не учитывать как при составлении прогноза погоды, так и при формировании нового коллектива на работе. Конечно, если брать метеорологию, существует еще много других случайных факторов, поэтому человеческий никто и не учитывает, слишком маленькая вероятность, что кто-то взорвет ядерную бомбу. А не учитывают зря. Спрогнозируй мы появление Фармака на Земле, может быть, и удалось бы избежать той Погодной Войны, но ведь все предсказать невозможно, не так ли?

Москва,

2065 год

Вторжение

День второй

Слава пил. Не трезвел уже второй день. Ольга умерла, а их сын Рома все еще ждал ее с работы. Вчера Слава пил водку. Сегодня похмелялся пивом. Абстинентный синдром дал о себе знать, и пиво помогло. Слава даже немного пришел в себя. Рома улыбался загадочной улыбкой и жадно слизывал растаявший верхний слой московского пломбира в вафельном стаканчике. Он испытывал невероятный восторг, когда ловил капли, которые вот-вот упадут на пол.

– Па-ап… Что это? – посмотрел он доверчивыми глазами на алюминиевую фольгу в руках Славы.

Слава то и дело пошмыгивал носом и вытирался рукавом грязной офисной рубашки. В квартире было прохладно, несмотря на жаркое московское лето. Кондиционер работал на полную, был включен фильтр от перегара, гудел бесперебойник, и готовилась каша в синтезаторе еды. Стены в прихожей слегка мерцали. Рома терпеливо ждал ответа. Слава молчал. Потом он все-таки издал какой-то звук, похожий на бульканье, тяжело вздохнул и сказал:

– Это, сынок, защитит тебя от инопланетян.

Затем он аккуратно надел маленькую самодельную шапочку из фольги на сына. Тот посмотрел на себя в зеркало и снял ее.

– Она мне не нравится, я в ней смешной, и она сваливается.

Он протянул ее обратно и побежал в свою комнату. Слава вскочил, догнал сына, резко схватил его за руку и прикрикнул:

– Я сказал, надень! Ходи в ней, она защитит тебя от Вторжения!

Испуганное лицо малыша отразилось в пьяных глазах отца.

– Пап, ты чего на меня кричишь?

Отец снова протянул шапку сыну. Тот посмотрел на шапку, затем на отца, затем снова на шапку и на то, как трясется грязная отцовская рука, и нехотя надел эту дурацкую шапку на голову. Из-под фольги выглядывали озорные черные кудряшки, Рома их заправил и побрел в комнату. Слава вернулся на прежнее место, плюхнулся на пол и достал новую фольгу.

– Себе сейчас тоже сделаю, – рассуждал он. Пиво стояло рядом, и он периодически делал глоток-другой.

Дверь в квартиру открылась. Вошел пожилой мужчина лет шестидесяти на вид. Он был аккуратно пострижен, гладко выбрит и внешне спокоен. Слава ковырялся в фольге, никак не мог подобрать размер самодельной шапки.

– Привет, Слав, ты как? Слава ничего не ответил.

– Дед пришел! – прокричал Слава и снова погрузился в изготовление средства защиты от пришельцев. Из дальней комнаты послышался негромкий топот детских ножек.

– Деда Юра! – закричал мальчишка и радостно бросился ему на шею. Шапка слетела, Рома быстро ее поднял. – Смотри, что мне папа сделал. Это защитит меня от Вторжения. Тебе сейчас папа такую же сделает! Правда, пап?

– Правда-правда, – сказал Слава и отрыгнул.

Юрий Степанович грустно улыбнулся внуку и презрительно посмотрел на пьяного сына.

– И не надо так на меня смотреть! – огрызнулся Слава. Юрий Степанович повернулся к внуку и сказал:

– Иди готовь игру, я сейчас продезинфицируюсь и подойду.

Он бросил «Браслет» на кресло, снял куртку и наклонился к сыну, который по-прежнему ковырялся с фольгой. У Славы ничего не получалось, руки тряслись, и он швырнул недоделанную шапку на пол. Юрий Степанович наклонился к нему и тихо спросил:

– Трезвел?

Слава замотал головой. Тогда отец присел с ним рядом на пол и обнял. Слава уткнулся в мягкую грудь отца и что-то пробормотал. Юрий Степанович не расслышал и крепче прижал сына к себе:

– Война, Слав. Вдруг понадобится уехать срочно, а ты в таком состоянии… Ромке нужен отец, раз его мать умерла.

Затем он отпустил сына, встал, подошел к стерилизатору, который находился у входа, и погрузился в облако пара. Через 7 секунд процедура завершилась, и он прошел в детскую. Слава остался сидеть на полу один, а Рома защебетал, рассказывая деду о том, какие игры он придумал за утро, сколько инопланетян он убил и как земляне победили.

– Ольга не умерла, она пропала. И во всем виноваты Ковров и Фармак. Я им отомщу еще, – со злостью тыкал в монитор Слава и листал ресурсы. – Вот посмотри, кого все ищут: Ковров Алексей Олегович, инопланетный шпион, это он развязал войну! Он виноват! – и мужчина ударил кулаком в планшет. – Сука зируанская!

– Вячеслав Юрьевич, – послышалось из детской, – планшет антивандальный, специально для таких ситуаций, как эта.

Юрий Степанович вернулся из детской, подошел к сидевшему на полу сыну, продолжавшему вытирать нос рукавом, снова сел с ним рядом и снова обнял его:

– Славушка, ну хватит. Растет малыш у тебя, матери не стало, у него ты да я. Давай, сынок, соберись, – и он вздохнул. – Давай, Славка, давай…

Он слегка потрепал безвольного сына за плечо. Слава по инерции качнулся, но промолчал. Он продолжал пить пиво. Тогда Юрий Степанович встал и сделал пару шагов в сторону детской, затем остановился где-то между коридором и гостиной и сказал:

– Слав, что-то не так с планетой, все это понимают, а ты климатолог, ты должен что-нибудь сделать.

– «Что-нибудь» – это что?! – вспылил вдруг Слава. – Погоду изменить? Это сложно! Погоду предсказать-то сложно, пап! Понятно тебе? Не то что изменить.

Он начал жестикулировать, рисуя на белой огромной стене-мониторе какие-то графики и круги, переносить воздух из одной руки в другую и наконец показал отцу большой палец, торчащий между средним и указательным.

– Вот! – возбужденно сказал он. – Не бывает таких явлений в природе, это дело рук человека, ну, или инопланетян! – и снова погрузился в ресурсы, где периодически отображалось то лицо Фармака, то лицо Коврова, то самолет, падающий на Здание.

– Дедушка, у меня тут авария! Погром базы пришельцев! – прибежал из детской Рома и радостно объявил: – Земляне победили! Ура!

– Замечательно, Ромка! Ты – наша надежда, – ласково сказал Юрий Степанович и погладил внука по голове.

– Это все шапочка, – гордо сказал малыш и поцеловал отца, который продолжал сидеть на полу в прихожей. Вячеслав обнял сына, глаза его заслезились, и он заплакал. Слезы текли, а он смотрел на своего отца и прижимал сына к себе все крепче и крепче

– Эй, пап! Ты меня раздавишь, – закряхтел Рома и выбрался из объятий. Он взял дедушку за руку и повел обратно в свою комнату.

Славу переполняли страх и чувство безысходности. Профессионал в области климатологии и сейсмографии не мог предсказать, что же будет дальше с погодой. Да это еще полбеды, прогнозы синоптиков никогда не отличались точностью, но сейчас из-за этого вторые сутки гибли жители его родной планеты. Данные не успевали обновляться, по вчерашним подсчетам на восемь вечера, погибших насчитывался уже один миллиард. Миллиард человек мгновенно ушли из жизни. Кто-то не успел попрощаться с родными, кто-то оказался с ними погребен под толщей грунта и еще умирал, целые города исчезли с лица Земли, и никто не знал, что с этим делать.

На планшете Славы замигало: «рабочий вызов» – «принять-отклонить», «рабочий вызов» – «принять-отклонить».

– Принять, – нехотя сказал Слава, и на мониторе отобразилась звуковая волна, которая мелькала так, что он еле улавливал ее изображение.

– Слав, ты где?! – взволнованно говорила женщина. – Тебя все ищут, где ты, Слав? Мы тут второй день голову ломаем над этими катаклизмами, а наш лучший сотрудник с горя спивается. Ольгу не вернешь, а ты живой и нам нужен. Давай соберись, мы пришлем рабочий транспорт, ждем вас всех, ну, Степаныча и Ромашку твоего вместе с тобой, здесь, в НИИ. В общем, через полчаса прибудет вертолет, доставит до экспресса, а ты уж сам решай, где выходить. Можешь заскочить в Туапсинский отдел, там вроде тебя тоже ждали.

Монитор быстро протараторил слова, волна превратилась в линию, и Слава вздохнул.

– Всегда им что-то от меня нужно. А мне вот никто не нужен,– тихо сказал он и нажал кнопку обесточивания квартиры. Везде погас свет. Стало тихо.

– Дедушка, мне страшно, – услышал тихий голосок из детской Слава.

– Отставить страх, включить боевой режим! – командным голосом произнес дед. Рома, по всей видимости, выпрямился и изобразил солдата Войск Космической Интервенции, в народе ВКИ, потому что Слава услышал, как сын марширует по комнате и встает по стойке «смирно». Дед продолжил говорить, только тише: – Это папка твой играет с проводкой. Посиди пока здесь, а я до него дойду.

Юрий Степанович дошел до сына. Тот сидел и слушал обесточенный бесперебойник размером метр на полтора. Седой отец осторожно подошел к Славе и спросил:

– Слав… А его-то зачем? Это же бесперебойник.

– Теорию проверяю, пап, только что вспомнил. Говорят, нельзя ничего обесточить, все равно они включаются, это зируанцы постарались… – продолжал прислушиваться он.

– Да брось ты! Как хоть?

– А говорят, что у них есть такие устройства, которые могут заряжать предметы на расстоянии, километр или два дальность действия, а еще они электричество производят… Через какие-то потоки или поля. Я не знаю еще, мы толком не разобрались. Думаю, стоит в НИИ нам всем поехать. Там безопаснее.

– Папа! Включи окна! Или я пойду на балкон! – прокричал Рома из детской.

– Не могу, Ром, надо кое-что проверить, – отмахнулся от сына Слава и попытался найти глазами отца, – Едем в НИИ, – чуть тише сказал он.

– Ну, слава богу, хоть одна умная мысль за последние два дня.

– Пап! – снова закричал из детской Рома. – А когда мама придет? Дед, мне страшно, иди сюда!

– Или не стоит ехать в НИИ! – резко осушил емкость с налитым пивом Слава, главный климатолог Сочинского научно-исследовательского института сейсмографии и метеорологии.

Он не ожидал такого вопроса. Он его боялся и не знал, как произнести это слово, глядя в глаза сыну. Ему предстояло сказать: «Мама умерла». Произнести это означало признать смерть своей жены, а этого он сделать не мог.

Вдруг свет включился, как и предположил Слава. Ему стало жутко, а еще безумно стыдно за то, что он эти два дня пил. Он мог ее искать, он мог попробовать просчитать, куда переместилась вся толпа из маркета, он мог столько выяснить по горячим следам. А теперь время было упущено. Он дал команду отцу собираться, а сам взял небольшой старенький жесткий диск с надписью «Библиотека геофак» и положил в карман куртки, которая висела в стерилизаторе. Его отец стал складывать детские вещи в огромную дорожную сумку. Юрий Степанович собирался основательно: он взял Ромины игрушки – два трактора и три планшета, электронную собаку и кошку, собрал теплую одежду и несколько комплектов нижнего белья.

– Слав, через Ольгинку проедем? Там порыбачим, давно ж хотели.

– Через Ольгинку? Ты издеваешься, да, пап?

– Я не… – замешкался отец. – Мы с тобой же там все детство твое рыбачили. Я что-то не подумал…

– Ладно, пап, не твоя же жена умерла. Твоя вон цветет и пахнет, скоро бота-любовника заведет или зируанца, обычных-то ей мало! Как ее сейчас зовут – Кристал с ударением на «и»? – со злостью огрызнулся он.

– Не смей так говорить про свою мать! – топнул ногой Юрий Степанович и сжал правую руку в кулак.

– Как есть, так и говорю! Всю жизнь гуляла она, а ты терпел!

У отца задрожали губы. Слава нервно вздохнул и спустя несколько секунд тихо сказал:

– Прости, пап… Видишь, я какой… На себя не похож. В Ольгинке хорошо, да и безопасно, бухта же все-таки, вдруг повезет.

Он нехотя стал собирать остальные вещи. Москва была практически в шаговой доступности от Сочи, учитывая скоростные частные поезда.

В дверь постучали. Юрий Степанович открыл. Перед ним стоял Виктор Петрович Сарафан, майор ВКИ, живший с ними по соседству.

– Здравствуйте, Виктор Петрович. Вы сегодня при исполнении?

– Здравствуйте, – спокойно сказал Виктор. – Я теперь еще долго при исполнении буду. Война началась. Назвали погодной.

– Погодная, оно и верно, – сказал Юрий Степанович и продолжил складывать Ромины вещи в универсальный рюкзак.

– А где Ольга? – поинтересовался Виктор.

Юрий Степанович замялся, а из комнаты выбежал Рома и прокричал:

– Здравствуйте, Виктор Петрович! Мамы нет, она еще с работы не пришла. Папа и деда не знают, когда она придет.

Виктор резко посмотрел на Юрия Степановича. Тот отрицательно замотал головой, у него заслезились глаза, и он суетливой походкой ушел на балкон. Там он попытался прикурить электронную сигарету, а Слава все что-то бубнил себе под нос. Тогда Виктор подошел к Роме, взял его на руки, прошел с ним в детскую, сел на кровать в форме ракеты и посадил Рому к себе на колени.

– Я тебе сейчас кое-что скажу, а ты мне пообещай не плакать, – прошептал он. – Договорились?

Рома покивал.

– Твоему папе сейчас очень-очень грустно, ты за ним следи. Следи, чтобы он кушал хорошо, спал много, в общем, стань для него папой, хорошо?

– Мама больше не вернется ведь, да? – тихо сказал Рома. Виктор его обнял крепко-крепко и сказал:

– Вы с ней обязательно встретитесь когда-нибудь, я тебе обещаю.

Из включенного окна был виден город. Виктор смотрел на полыхающее вдалеке здание и черный дым на светло-голубом небе. Рома прижался к Виктору и тихонечко всхлипнул. Он уткнулся в китель, а Виктор стал слегка раскачиваться и что-то напевать, мальчик по привычке начал засыпать, и тут Виктор пришел в себя. Он усадил ребенка рядом с собой и улыбнулся.

– Смотри, что у меня есть, – достал он из-за пазухи сложенную шапочку из фольги, но не самодельную, покрепче той, что смастерил Слава. – Стратегический запас, – театрально кивнул он. – Иди деду покажи.

Рома прошел на балкон к дедушке. Тот, казалось, замер от удивления. Тогда Рома вытянул шею и встал на цыпочки – теперь ему стало понятно, на что смотрит дед. Москва рассыпалась на части. Разваливалась по кусочкам, как будто ее съедали изнутри огромные вирусные программы. Здание здесь, дом там, дорогу вдалеке. Люди в панике кричали, дорны беспорядочно парили в воздухе, где-то в полутора метрах от него шел дождь, а вдалеке виднелся зависший торнадо. Дед стоял спокойно. Он смотрел то на одно разрушенное здание, то на другое. Торнадо был далеко и уже сутки вроде как оставался на одном месте. На него уже никто не обращал внимания. А вот дождь… Дождь шел кусками повсюду. Люди промокали мгновенно, не успевая высохнуть.

– Вам помочь с убежищем? – передал Виктор консервы Славе.

– Нет, мои транспорт пришлют, спасибо, – уверенно сказал он и кинул какой-то прибор в Виктора. Тот поймал.

– Что это?

– Захвати, новая разработка, не поступали они еще к вам, я проверял. Смотри, нажимаешь сюда, – и Слава нажал комбинацию кнопок на приборной панели устройства, – прикладываешь палец, лучше большой, так держать удобнее, – и он бесцеремонно взял большой палец Виктора и приложил к сенсору. Сенсор не отреагировал. Высветилось: «Повторите процедуру кодирования. Не распознана ДНК». Виктор не подал виду, он ждал, что будет делать Слава дальше. Тот потряс прибор, обнулил данные и повторил всю процедуру заново. Нет реакции.

– Дома попробуй, жми вот сюда и еще на вот эти две, – давал инструкции климатолог. – Потом палец большой приложишь, и прибор тебя запомнит. Работает со сбоями пока что, настройки не все на нем, ну, что есть, – виновато пожал плечами Слава. – Погоду предсказывает, не спрашивай, как у нас это все оказалось, расскажу – вы же за мной и придете, – и нелепо улыбнулся первый раз со смерти Ольги.

– Спасибо, Слав, пойду пробовать.

– Не за что, «интервент», – пожал руку Виктору Слава. Виктор скупо улыбнулся. Ему явно не нравилось прозвище, которым его все время называл сосед, но доля правды в этом была. Служба в Войсках Космической Интервенции давала Славе такое право.

Виктор ушел. Вещи были собраны, а маленький Рома был полон сил бороться с зируанцами и следить за папой по наставлению самого смелого в его глазах человека, который посвятил всего себя службе в ВКИ.

Наконец прибыл рабочий транспорт. Стрекоза зависла в воздухе. С вертолета выдвинулась небольшая металлическая дорожка и закрепилась на краю балкона. Вячеслав метко швырнул туда сумки, а маленький Рома радостно запрыгнул на заднее сиденье с криком «Ура! На море!» и принялся смотреть в окно. Впереди их ждал долгий путь до НИИ.