Читать книгу Душа моя – Эвридика. Почти подлинная история - Елена Соколова - Страница 7

После встречи с отцом Темная принцесса вернулась в свои покои – было бесполезно искать его. Но он был здесь, и ждал, сидя в ее любимом кресле – глубоком, массивном, с высокой резной спинкой и широкими подлокотниками, обтянутыми плотной, шелковистой на ощупь, материей.

– Я должен поблагодарить тебя, дитя. Если бы не твоя смелость и своеволие – я бы никогда не вспомнил ее.

– Она по-прежнему любит тебя, папа.

Он долго молчал. Очень долго.

– Я тоже люблю ее, дитя мое. До сих пор. И тебя. Больше, чем следовало бы. И больше, чем мне было позволено.

– Что ты хочешь сказать?

– Смерть должна была вернуться за тобой на следующий день. Я не мог спасти твою мать. Но я мог попытаться спасти тебя.

– И тебе это удалось! – потрясенно прошептала дочь, опускаясь на колени. Схватила его руки и прижалась к ним мокрым от слез лицом.

Главный Судия молча смотрел на одинокое пламя свечи, в глиняной чаше, в центре стола. Факелы на стенах шипели и плевались багровым пламенем, тени залегли глубже, резче, где-то выл ветер, досадливо и нетерпеливо. Чтобы ни происходило там, наверху – здесь ничего не менялось. Как повлияет на будущее вот этот, случившийся только что диалог, неизвестно – но девочка заслужила это знание. На этот раз, действительно заслужила.

Войти по собственной воле в Палаты Забвения, раскрыть их тайну, вспомнить – то, о чем даже и не знала, вернуть память той, кого оставили там именно для того, чтобы о ней забыли, все – в том числе и она сама, пробудить в Забытой и в Забывшем чувства, которым не может быть места в мире Долга и Покоя – это граничило с чудом. С тем, чего здесь не должно существовать. И хотя гордость за дочь переполняла его, липкий страх сжимал сердце. Он ведь не все сказал ей. Было еще кое-что. Цена ее спасения. Цена его своеволия. И еще – цена ее сегодняшнего подвига. Но об этом – в следующий раз. Может быть, она догадается. Завтра – «пустой» день. У нее будет время подумать.

Ночь, а точнее, то время, которое считалось здесь ночью, прошла беспокойно. Принцесса часто просыпалась, было душно и как-то тревожно. В конце концов, ей все же удалось заснуть – но ненадолго. Тихое звяканье колокольчика подкинуло ее с ложа – на столике у дверей лежал маленький свиток. Это было ее задание – на сегодня, «пустой» день отменялся. Принцесса Смерть развернула его – там стояло всего одно имя. Очень странно. Ее ежедневные «задания» насчитывали, как правило, по нескольку десятков имен, невзирая на всю особость, и все прерогативы ее положения. А здесь только одно. И это ребенок. Только родившийся. Настроение, и без того не самое радужное, испортилось окончательно. Но что поделаешь, долг есть долг – надо идти.

Белые одежды. Легкие как облачный пух, струящиеся как воды ручья и переливающиеся серебристыми искрами, как звездная пыль в ночи. Венок из лилий и роз – белых, томных, благоуханных. Темный водопад волос замерцал и стал золотым, глаза приобрели небесно-голубой оттенок, на бледных щеках заиграл легкий румянец. Надо идти. Время не ждет – никого, никогда. Ну что за невезение! А она так надеялась, что сегодня сможет остаться дома. Подумать и помечтать – о певце, о встрече с ним, о любви. Запретной, заказанной ей раз и навсегда, несбыточной и потому – такой сладостной и манящей. Что ж, значит, в другой раз. Надо идти.

Луг, раскинувшийся в предгорье, обширный, пронзительно-зеленый, весь в ярких цветах, заполненный жаром солнца и мерным гудением пчел; ближе к плотной стене деревьев на краю луга – маленький домик с прохудившейся, островерхой крышей. На кольях изгороди – опрокинутые глиняные горшки, на низенькой деревянной скамье возле изгороди сидит молодая женщина, баюкающая младенца. Он спит. Еще немного – и заснет навеки. Вот сейчас, еще мгновение, и она, Темная принцесса Смерть, протянет руку над темноволосой головкой ребенка, и для него наступит вечный покой. Как несправедливо! Его мир погаснет, не успев расцвести. Когда-то ее ждала такая же судьба, но ее отец нарушил закон. Любовь к ее матери, любовь к ней, только появившейся на свет – оказались сильнее Долга. Что ж, он смог, сможет и она. И, не успев даже осознать то, о чем только что подумала, принцесса отдернула свою, уже протянутую властным жестом, руку.

Давящая тишина окутала все вокруг. Замер легкий ветерок, облака в вышине остановились, глубокая черная тень на миг залила луг. И заплакал ребенок – громко, отчаянно, юная мать прижала его к себе и в панике бросилась к дому, не оглядываясь по сторонам. Вбежав внутрь, она изо всех сил хлопнула дверью – словно в попытке пресечь путь неведомому злу. Темная принцесса Смерть, в сияющих белых одеждах, среди зеленого моря травы – осталась стоять неподвижно, глядя им вслед. Далекий гром прокатился по небу, тень исчезла, снова подул ветер. Он подхватил, взвихрил легкую ткань – и в следующее мгновение принцесса уже была в подземном зале. Освещенная багровым пламенем факелов, она бездумно смотрела в пространство перед собой. Она все-таки сделала это. Оставила жизнь тому, кто в списке. Оставила – жить.

«Мой Орфей, любовь к тебе толкнула меня на это безумие. Но я не жалею. Я мечтала об этом, долгими ночами, оставаясь одна, мечтала, чтобы однажды, когда я отвернусь от обреченного и скажу: „Ты свободен!“ – из его глаз исчезли ненависть и страх, и я увидела в них радость и благодарность. И еще – любовь. Любовь к той, что вернула ему жизнь. Не знаю почему, но мне так нужно это глупое чувство, не слушающее никаких разумных доводов, мне так нужна эта дурацкая, детская сказка о двоих, каждый из которых целый мир в глазах и душе другого. Наверно, я какой-то урод, не такая как все, здесь я одна такая, правда, одна – но я так хочу любить, любить тебя, дарить миру жизнь, а не отбирать ее, я люблю тебя, мой певец, все что у меня есть – это мечта о тебе. О тебе и твоей любви, что заполняет гимны в мою честь, она как теплая рука на моем плече, как прикосновение прохладной воды к потрескавшимся от зноя губам. Не лишай же меня ее…»

Грохот распахивающихся дверей. Яростные глаза Главного Судии. Слова – как каменные глыбы, всей своей тяжестью обрушивающиеся ей на плечи.

– Ты все-таки сделала это! Как ты посмела?!!

– Отец!

– Молчи! Вернись обратно и забери другого. Другую душу. Вместо этого ребенка. Слышишь? Сегодня, сейчас же, немедленно! Вернись назад!!!

– Отец, я не могу!!

– Ты – должна! Это – твой Долг. Иди, сейчас же!!

Крик – из горла, слезы – из глаз, руки – протянутые к нему в отчаянной мольбе:

– Но я же не знаю, отец! Я не знаю, кого нужно забрать!!

Тишина. Факелы погасли. Голос – скрежещущий, словно рвущий ее на части:

– Это ты должна решить сама.

Темная принцесса Смерть, хрупкая, темноволосая, в темно-золотых одеждах, сжавшаяся в комочек на холодном, каменном полу. Огонек свечи, испуганный, дрожащий – как она.

Такой же беспомощный и одинокий. За все надо платить. А как еще иначе?

– Забери Орфея, принцесса!

– Я… не могу…

– Можешь. Позови его.

– Позвать на смерть? Но я люблю его!!

– А он – тебя. Он звал тебя. Призывающий – принимает на себя последствия вызова. Ты имеешь право. Ты хочешь этого. Он славит тебя, он помнит тебя, он любит тебя. Вы будете вместе, вы ведь хотите этого – оба. И это твой единственный шанс исправить то, что сделано, Темная принцесса Смерть. Остальное не важно. Позови его.

– Да, Голос. Я…я позову его. Благодарю тебя.

– Не стоит благодарности, принцесса. Рад был помочь тебе. Ты мне нравишься.

Голос смолк. Вспыхнули факелы, высохли слезы, на столике у дверей снова лежал маленький свиток. И в нем снова, как и в утреннем списке, стояло только одно имя. Имя певца.

Ах, принцесса, принцесса! Что же ты наделала, зачем послушала Голос? И Голос ли? А может быть – себя? Помнишь, он сказал тебе: «Я – это ты, принцесса!» Ты ошиблась, Темная принцесса Смерть. Непрофессиональная работа. Чтобы нарушать закон, надо знать, чем вызван запрет. Тебе следовало забрать другую жизнь. Магия творения – это магия сотворения, или точнее со-творения; творец и слушатель суть одно, и именно эта магия связала когда-то Орфея и Эвридику, и она же связала Эвридику с тобой. Оставалось только провести еще одну черточку. Ты сделала это, принцесса. И божественный Треугольник – равносторонний, равнозначный, равноправный, – замкнулся. Ты протянула руку над головой одного Орфея. А забрала – обоих.

Две одиноких тени бродят у Дворца Гадеса. Одна – мужская, безмолвная, с лирой, намертво зажатой в руках, голова опущена, шаг запинающийся. Она бродит вдоль берега реки Памяти, иногда спускаясь к воде, чтобы напиться. Она помнит все земное, но не может ни о чем рассказать. Она все помнит, но ничего не слышит и не говорит. Другая тень – женская, она часто приходит к реке Памяти и смотрит, как бродит вдоль берега та, что с лирой, не находя себе покоя. Иногда пришедшая пробует прервать этот беспокойный ход, заговорить – и всегда безуспешно. Тень женщины не пьет из реки Памяти, ее удел – воды Леты, но забвение не для нее. Вода Леты не туманит ей разум, не гасит воспоминаний, а только успокаивает и не дает соскользнуть в безумие, потому что в отличие от прочих обитателей Аида – безмолвных и безгласных, эта тень может и слышать, и говорить. Когда она оставляет свои попытки привлечь внимание мужчины с лирой в руках, она подолгу спит в тени стен дворца, или у корней белого кипариса, растущего на берегу реки. К другим теням-обитателям Царства Мертвых ни мужчина, ни женщина не приближаются, и мгновенно исчезают из вида, когда чья-то тень подходит слишком близко. Здесь, внизу не принято навязываться, и их оставляют в покое. Иногда по аллее из черных тополей, ведущей от жилища Гекаты к дворцу Гадеса, сюда приходит девушка, высокая, темноволосая, в черных с золотом одеждах. Темная принцесса Смерть (конечно, это она) останавливается около последнего ряда деревьев, и не выходя из их тени, молча наблюдает за двумя своими подопечными – Орфеем и Эвридикой. В ее взгляде – боль и обреченность..

«Милое дитя, свобода не ограничена ничем, кроме ответственности, а предопределенность, как ни крути, освобождает от нее. Если все решили за тебя – значит, ты ни в чем не виновата».

– Глупости, Главный Судия! Как это – не виновата?

– Голос, ты снова здесь… и снова споришь, указываешь, противоречишь… но пусть так, и в чем же ее вина?

– Все просто, старик! Если все решили за тебя – значит, ты виновата в том, что позволила все решить за себя.

– Ах, вот как? Все так просто? Да ты просто играешь словами, Голос!

– Не в этом случае, старик. А я думал, ты осмотрительней, ты ведь, кажется, считаешь себя конечной инстанцией. Предопределенность порой куда страшнее свободной воли и приносит куда больше зла, чем самое отъявленное своеволие – сам знаешь!

– Ты дерзишь, Голос! И вообще – все это вздор! Свободная воля – враг Долга, она вносит в предопределение элемент случайности! Это недопустимо!!

– Это почему, старик?

– Потому что это открывает дорогу дальнейшим нарушениям… и прекрати называть меня стариком!!

– Вот именно – открывает дорогу! Какой же ты молодец, старик…