Читать книгу Священная песнь друидов - Елена Сус - Страница 3

На заднем дворе кипела работа.

Огромные рога оленя уже заняли своё почётное место на гребне земляного вала. Шкура бережно снята и уложена вымачиваться в грубо обтёсанное деревянное корыто. Туда же позже отправился и желудок. Мужчины с лёгкостью ворочали тушу животного, отхватывая от неё каменными резаками самые лакомые куски. Часть из этих кусков мяса женщины тут же нарезали на тонкие полосы и развешивали сушиться на длинных прутах, опирающихся на вкопанные в землю высокие деревянные колышки. Рядом повесили вытягиваться аккуратно вырезанные жилы с прикреплёнными на обоих концах каменными грузилами.

Мэтью поморщился с непривычки. Воздух вокруг пропитался тошнотворным запахом внутренностей, которые усердно вычищали женщины, время от времени полоща их в глиняных горшках с мутной, грязной водой. И повсюду были мухи. Они кишели над злоВонной жижей, ползали по мясу, лезли в глаза, и их даже не старались отгонять.

Вэлери сидела на корточках рядом с Бритой, помогая ей обрабатывать оленьи кишки, и что-то увлечённо рассказывала. Брита же звонко смеялась и время от времени бросала многозначительные взгляды на Мэта. Наконец, его заметила и Вэл.

– Хочешь помочь, Бэвин? – обернулась она, насмешливо глядя снизу вверх на Мэтью.

Мэт молча стоял и смотрел на свою жену, на свою Вэлери. Он пытался понять, долго ли она собирается играть роль чужого ему человека, и зачем ей вообще это было нужно. Гид, должно быть, хорошо ей заплатил, если она так старается. Мэтью выжидал, сверля Вэл глазами.

– Здесь и для тебя найдётся работа, – кивнула Вэлери на объёмный горшок со смердящими, ещё не обработанными кишками.

Брита с улыбкой слушала их разговор, иногда посматривая на парня и не отрываясь от своего занятия.

– Вэл, это всё очень забавно, конечно. Хотя и не похоже на тебя, – решился, наконец, Мэтью, намекая глазами на странное занятие, которое его брезгливая от природы жена сейчас выполняла с совершенно будничным видом.

– Что такое «вэл»? – вскинула брови она.

– Не смешно, – отрезал Мэт.

– Я не смеюсь, – парировала Вэлери.

Мэт нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Хватит, знаешь… Мне уже не до шуток совсем. Он меня накачал чем-то, да? А ты ему почему-то подыгрываешь… Он хотя бы достойно заплатил за это?

Женщины удивлённо переглянулись.

– Бэвин, что ты такое говоришь? – насторожилась Брита.

– Вэлери знает, о чём я, – строго ответил Мэтью. – И хватит называть меня Бэвином!

Ему было уже совсем не весело. Сейчас эти двое над ним явно издевались, а он такого терпеть не намерен.

– Что с тобой сегодня? – удивилась Вэлери. – Ронан мне сказал, что ты с самого рассвета странно себя ведёшь.

– Тебе нездоровится? – сразу же забеспокоилась Брита. Она стряхнула с рук злоВонную воду, вытерла ладони о подол своего платья и подошла к Мэтью, с тревогой всматриваясь в его лицо. Удушливый запах кишок резнул ноздри Мэту, и он, скривившись, невольно отшатнулся от женщины.

– Нет, я как раз в порядке. А вот Вэлери уже заигралась.

– Какая Вэлери, Бэвин? – шагнула ещё ближе Брита.

– Прекратите, в конце концов! – взорвался Мэтью. – Вэл, сейчас же собирайся, и мы возвращаемся домой. Не нужно мне никаких шоу. А твои деньги этот старый козёл пусть оставит себе! – бросил он через плечо, круто разворачиваясь и выходя со двора.

Он не знал, куда идти, и поэтому пошёл прямиком к морю, в ярости с силой вбивая пятки в мягкую почву. Дойдя до границы с пляжем, он расшнуровал то подобие кожаной обуви, что была у него на ногах, и с наслаждением погрузил взопревшие пальцы в прохладный песок. Постоял так немного, а затем медленно пошел к воде туда, где качались у берега плетёные из лозы лодочки рыбаков.

Лёгкий ветерок ласкал разгорячённую кожу, сдувая с неё жар солнечных лучей. Тёплые волны мерно накатывали на берег, словно успокаивающе гладили его ноги. Над головой с криком сменяли друг дружку чайки, то улетая к скалам, чтобы проверить свои гнёзда, то возвращаясь обратно.

Приметив у воды плоский валун, Мэтью побрёл к нему по самой кромке воды, загребая ногами мокрый песок, который тут же рассыпался под пальцами от новой волны.

Его голову разрывало множество мыслей, а нахлынувшие эмоции были настолько разнообразными, что парень, не в силах совладать с самим собой, просто влез на камень, сел и подставил солнцу лицо, закрыв глаза, пытаясь хоть на мгновение забыться и раствориться в звуках моря.

Как же здесь всё-таки хорошо… Мэтью поймал себя на мысли, что с удовольствием променял бы на этот валун у воды все душные парки Лондона.

Позади послышались шаги.

Мэт обернулся, с секунду вглядываясь в силуэт, и равнодушно вернулся к созерцанию моря. Это была Брита.

Женщина осторожно подошла к камню так, чтобы не ступить в воду, и оперлась на него руками, придвинув корпус ближе к Мэтью.

– Как ты? – обеспокоенно спросила она.

– В порядке, – процедил сквозь зубы Мэт.

– А почему ушёл?

Мэт промолчал. Он не знал, как ответить этой женщине.

– Уже полдень. Время обеда. Все собрались, не хватает только тебя, – мягко сказала Брита. – Идёшь?

Она оттолкнулась от камня, возвращаясь в вертикальное положение, и протянула ему руку, с улыбкой приглашая за собой.

Только сейчас Мэт вдруг понял, что он ужасно голоден. Настолько, что готов есть даже сырое мясо на заднем дворе среди полчища мух.

Он спрыгнул с валуна, надел обувь и прошёл вперёд, игнорируя протянутую руку Бриты. Женщина на секунду замялась, а потом пошла за Мэтом, решив не обращать сегодня внимания на странное поведение мужа.

– Вэлери ушла? – наконец спросил он.

– Если ты об Эриэн, то она с Ронаном, – глядя перед собой, холодно ответила Брита.

– Эриэн, значит… – повторил задумчиво Мэт.

В молчании они дошли до земляного вала, окружающего дома.

Мэтью подумал, что сейчас они отправятся туда, где недавно разделывали оленя, и приготовился постараться не замечать отвратительного запаха. Но вместо этого Брита свернула на тропинку, ведущую в другую часть двора. Только сейчас Мэт заметил, что она сменила грязное платье, в котором работала на разделке, на грубо сшитое льняное, но чистое и расшитое по краям рукавов и подола мелкими раковинами и костяными бусинами.

В тени развесистых деревьев за длинным каменным столом на деревянных колодах уже сидел весь род в полном составе. Основную часть семьи Мэтью уже знал: это были отец и мать Бэвина, а также братья с жёнами и их детьми. Большинству детей не было и десяти лет. Старший сын Кэллана, к удивлению Мэтью, тоже оказался женат. На вид парню было не больше пятнадцати лет, а его жене и того меньше, но она уже держала у груди мирно спящего младенца.

Остальной частью рода была семья старшего брата отца – дяди Бэвина: трое взрослых сыновей, и каждый точно так же имел жену и детей. Мэтью заметил одну странность: в обеих семьях почему-то совсем не было взрослых дочерей.

Почётное место за столом занимала мать Бэвина. Она вознесла хвалу Матери Земле, поблагодарив её за богатый стол, затем принялась раздавать дымящиеся куски оленины по кругу. Первым получил свой кусок оленьего сердца Эа – как охотник и добытчик. Гордый мальчонка, увидев мясо на своей тарелке, тут же с радостью впился зубами в его сочную мякоть.

Мэтью с интересом рассматривал стол, уставленный глиняными горшочками, которые были украшены простыми узорами от плетёной верёвки или выдавленными ногтем лунками. В одних дымилась запечённая на углях свежая рыба, шипело жареное на огне мясо или клубился пар от варёных бобов. Другие манили попробовать свежий козий сыр. На деревянных блюдах горкой лежали сваренные вкрутую яйца или только что сорванные с грядок репа и морковь. Дразнили нос хлебным ароматом свежеиспечённые пироги: замешанные на кислом молоке плотные лепёшки из грубо молотых зёрен пшеницы с начинкой из лесных ягод, другие – с мясом и овощами внутри.

В центре стола, таращась на присутствующих жуткими бельмами глаз, лежало главное блюдо дня: варёная голова оленя. Мэт, тщательно скрывая отвращение, старался не смотреть на то, с каким аппетитом набросились на неё отец с братьями. Ложек не было, поэтому все брали еду руками, отрывая или отламывая себе куски побольше, слизывая стекающий по пальцам жир.

В простую деревянную тарелку Мэтью положили горячий кусок мяса и поставили рядом небольшой кувшинчик с каким-то напитком. Он осторожно понюхал его, заглянул внутрь ёмкости. Не слишком аппетитно пахнущая чем-то кислым, мутная пенистая жидкость вдобавок отдавала резким запахом спирта. Сидящие за столом называли этот напиток пивом, активно запивая им абсолютно всё, что отправлялось с тарелок в рот.

Отгоняя надоедливых мух и сверля глазами сидящую напротив Вэлери-Эриэн, Мэт принялся руками пробовать угощения. Надо же! Весьма неплохо, если не обращать внимания на то, что всё, кроме рыбы, было довольно пресным.

То ли потому что парень не сводил с неё глаз, то ли по какой-то ещё причине Вэл, сославшись на плохой аппетит, почти ничего не съела и просидела весь обед, стараясь не смотреть в сторону Мэта. Зато Брита заботливо подавала ему то одно, то другое блюдо, одновременно подкармливая сыром и хлебом вертящегося на её коленях ребенка.

Мэтью решил, что раз уж Вэлери почему-то так сильно держится за образ чужого ему человека, то и ему, пожалуй, лучше принять правила игры и постараться вести себя естественно. Поэтому он с благодарностью принимал из рук Бриты предложенную еду и даже неловко попытался побеседовать с ней о погоде.

Когда все угощения были съедены, а глиняные кувшинчики-бокалы в очередной раз наполнены пивом, со своего места поднялся дядя Вонн как самый старший член рода. Это был статный, крепкий мужчина, которому на вид можно было дать едва за пятьдесят лет. Его лицо украшал заметный шрам, что тянулся через всю левую щёку до разорванной мочки уха.

– Сегодня большой день, – глубоким сильным голосом сказал он, откашлявшись, – мы почитаем память тех, кто ушел обратно в лоно Великой Матери, чтобы вернуться к вечной жизни на этой земле. В этот день все наши близкие с нами, они смотрят на нас глазами нашей Богини. Вспомним же о них и да не посрамим память предков своими мыслями и поступками.

Он на секунду поднял глаза к солнцу, держа в руке свой бокал, затем отхлебнул глоток, а остальное плеснул на землю. Все взрослые члены рода повторили эти действия за ним.

– А теперь вознесём хвалу Богине, – снова сказал он, и с этими словами все присутствующие вдруг принялись вставать из-за стола. Мэтью удивленно наблюдал, как члены рода, объединяясь в семьи, выстроились в длинную цепочку. Женщины на минуту отлучились, вынося из крайнего дома большие глиняные горшки и плетёные из тростника корзины, а затем вся эта процессия вышла со двора и пошла по довольно широкой дороге через поле вверх по склону. Возглавлял шествие дядя Вонн, в руках у него были огромные оленьи рога. Женщины несли яства, дети постарше – длинные венки из полевых цветов. Остальные же мужчины в большинстве своём держали на руках самых маленьких членов семейства.

Они всё шли по дороге. Берег моря остался далеко внизу, впереди и по бокам потянулось бесконечное поле, сменяющееся то болотами, то обширными засушливыми участками с островками песка среди зелёной травы. Наконец, перед ними раскинулся широкий луг, а в глубине его Мэтью увидел те самые огромные камни, которые так мечтала увидеть его Вэл. Нет, это не был Стоунхендж. Это всего лишь были три группы гигантских камней, попарно соединённых многотонными перемычками, что стояли полукругом на небольшой возвышенности. В радиусе нескольких ярдов вокруг них образовывали широкое кольцо камни поменьше, высотой примерно в человеческий рост.

Процессия свернула на узкую тропинку, которая вела к большому деревянному строению круглой формы с высокой конической крышей, крытой снопами соломы. Внутри дом был пустым, за исключением длинных деревянных столов, расставленных полукругом. За ними уже сидели люди. Увидев друг друга, обе группы с объятиями бросились навстречу.

Наблюдая за тем, с какой радостью обнимаются и целуются семьи обеих сторон, Мэтью понял, почему в семье Бэвина не было старших дочерей. Все они, судя по всему, были выданы замуж в другую общину, и здесь, наконец, встретился весь род целиком.

Принесённые яства были расставлены на столах рядом с чужими горшками и тарелками, и семьи вышли наружу, направляясь прямиком к камням. Пока в центре полукруга из многотонных гигантов происходило подношение Матери Земле, женщины и дети в это время принялись развешивать на небольшие камни цветочные венки.

Мэтью заметил, как Вэлери подошла к двум стоящим рядом камням. Как-то сразу ссутулившись, дрожащими руками она повесила на каждый по венку из цветов, а затем вдруг издала приглушенный вопль. Ноги Вэл подкосились, она упала на колени и с громким воем зарыдала, закрывая лицо руками.

Брита бросилась к подруге. Она гладила Вэлери по волосам и плечам, успокаивающе что-то ей говорила. Подоспевший Ронан, сел на землю рядом с женой, обнял ладонями её лицо, целуя и заглядывая в глаза. Когда им удалось немного успокоить всё ещё всхлипывающую Вэл, ей помогли встать с колен, и троица медленно прошла мимо Мэта, направляясь в деревянный дом.

– Нельзя. Тебе нужно успокоиться, ты должна выносить этого ребёнка, Ты не можешь потерять ещё и его, – донёсся до его ушей тихий голос Бриты.

В растерянности, Мэтью провожал взглядом ту, которая так была похожа на его жену. Нет, она не могла так играть. Это не его Вэл. Это – Эриэн.

Всё остальное происходило для него как в замедленной съёмке.

Почитание памяти предков в круглом деревянном доме затянулось до вечера и превратилось в итоге из пира в банальную попойку. Мэтью не отказывался ни от одной предложенной ему порции пива, избегая смотреть на Эриэн, и почему-то боялся теперь взглянуть в глаза Брите.

Незадолго до заката женщины с детьми ушли обратно в селение – загонять на ночь скот под навес и разжигать в домах очаги. Мужчинам же было дано ответственное задание: донести горшки до дома в целости.

После долгого прощания с родственниками, сопровождающегося допиванием всего, что ещё не было допито, и решения обязательно вместе как-нибудь поохотиться, мужская половина, пошатываясь и бережно придерживая опустошённые глиняные горшки, двинулась, наконец, домой. Как ни боялся Мэтью оказаться наедине с Бритой, добрые братья лично сопроводили его к входу в дом и проследили, чтобы он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь.

В круглом каменном доме было на удивление уютно.

По центру комнаты потрескивал очаг, обложенный по кругу плоскими камнями. Дым тонкой струйкой уходил в отверстие в куполообразной соломенной крыше.

Прямо напротив входа, у стены, было выстроено из толстого сланца подобие невысокого стеллажа с полочками. Там, на одной из полок, лежали детские игрушки в виде разнообразных зверушек, выточенных из камня или дерева. На другой полке в неглубоком горшочке, что, видимо, заменял собой шкатулку, хранились бусы и костяной гребень Бриты. На третьей лежали несколько странных, размером с кулак, каменных шаров с шипами или разнообразными узорами, назначения которых Мэтью не знал.

По обе стороны от стеллажа всё из того же тонкого сланца стояли небольшие короба, в которые складывались дрова для очага и сено.

В каменных стенах были выложены из камней длинные глубокие ниши с полками. Там лежала одежда, хранились шкуры и полотна ткани. В нишах поменьше даже горели светильники – это тлели угли, излучая свет через боковые вертикальные прорези в грубых глиняных лампадках.

У земли, огороженные деревянными заслонками, были оставлены небольшие проходы в комнатки куда-то вглубь дома. Скорее всего, там было что-то вроде хлева, куда загоняли на зиму мелкий скот.

По обе стороны от входа располагались кровати – сложенные в виде длинного большого короба тонкие сланцевые плиты, которые подпирались вкопанными в земляной пол деревянными кольями. Огромные охапки сухих водорослей служили матрацем, а мягкая овечья шкура заменяла собой простыню.

В одной такой кровати спала, укрывшись шкурой и свернувшись калачиком вокруг своего ребёнка, Брита. Мэтью немного постоял над ними, рассматривая лицо женщины, а затем лёг во вторую кровать и ненадолго погрузился в размышления, пока его, усталого, растерянного и ничего не понимающего в происходящем, не сморил сон.