Читать книгу Песнь северного ветра - Елена Тальберг - Страница 7

Дан видел, как за окнами постепенно зеленеют луга. Эта светлая зелень и прибывающее солнце всё сильнее напоминали о том, сколько дней прошло с тех пор, как вернулся король. И ночей.

Ночей, наполненных жарким бредом и яростью. Словно в нём боролись две сущности, и ни одна не хотела уступать. Рана у него на плече всё никак не затягивалась, хотя уже минуло больше двух месяцев, и от неё тянулись чёрные нити, прорисовывая дорогу вен. Кожа на запястьях и лодыжках огрубела, потом кисти рук и ступни покрылись нежными чешуйками с чёрным отливом. Но после одной из особенно яростных ночей чешуйки побледнели и словно вросли кожу, скрылись под ней.

Магистр сам ухаживал за королём. Его руки срезали чёрные кудри, пропитанные кровью и подпаленные огнём. Они промыли рану, наложили швы, обработали ожоги. Дан наблюдал, как лицо короля, молодое, красивое – безупречное сочетание – осунулось, как резко очертились скулы, проступили складки у носа и губ, как сами губы побледнели и стали горькой линией рта. Огонь сжигал его изнутри. И магистр не знал, как его потушить. И надо ли тушить.

Дан аккуратно вписал в дневник наблюдений дату, симптомы, привычно отметил общее состояние. Закрыл книгу и, помедлив, перевёл взгляд на ворох рукописей и свитков. Стоит ли пытаться снова найти в них ответ?

Ни травы, ни его собственное умение не смогли смягчить лихорадку. Он прекрасно знал историю и военное искусство, разбирался в медицине и мог работать с металлами. Черный погасший кристалл отозвался ему и позволил увидеть таких же, как он. Этот крохотный кусочек Камня, что лежал в кармане, помог увидеть и что за огонь терзает короля, но пойти дальше и попытаться не только увидеть этот огонь, он не смел.

И проходили ночи, когда лишь цепи и сонные настои могли сдержать короля, когда его рана снова вскрывалась, а силы убывали к утру. Ум учёного не позволил Дану сдаться, он начал искать ответ в свитках, ведь были же когда-то короли драконами! Умели быть без всякой лихорадки и боли! Ответа он не нашел, лишь подсказку, призрачный намёк – далеко на Севере живёт та-что-знает. Знает! Не имя, а насмешка.

Магистр хотел снарядить отряд из своих воинов, но начальник крепостного гарнизона, к которому он обратился, чтобы отобрать людей, сказал, что отряд не нужен, справится один человек.

– Да? Что же это за воин? Я знаю, что раньше многие орденосцы умели находить людей, наделённых даром – тех, кто недобросовестно использовал его. Но это умение так разжигало их кровь, что сила оборачивалась против них самих.

– Да, так и было. Но я не об этом. Сейчас Орден служит не Камню, а вам. Да и тех, кто наделён даром, почти не осталось, они уже никому не причинят вред, сидят себе тихо, мастерят да сказки складывают. Теперь их дар нужен только им самим.

– Если рукописи не лгут, то на Севере сохранились не только смирные умельцы. Там живут ведьмы, которым подвластны все стихии. И пришло время им послужить короне. А ты говоришь, что с такой задачей справится один человек. Но не воин Ордена. Кто же он?

– Охотник.

Это слово укололо магистра, не сдержавшись, он резко вскинул голову и встал из-за стола.

– Этот человек никогда не сотрудничал с Орденом.

– Да, но он служит короне, как и мы.

– Он? Он служит себе одному!

Начальник гарнизона следил за шагами разгневанного магистра и молчал.

Кабинет был просторен и светел, три высоких стрельчатых окна открывали вид на весь город. Белая башня оправдывала свое название и возвышалась над столицей прямым светлым столбом, увенчанным зубчатой оградой и шпилем.

Магистр обошел все окна и вернулся к столу в центре комнаты спокойным и собранным.

– Ты прав, Освальд. Он служит короне. Разыщи этого человека. Я лично поговорю с ним.

Дан кивком отпустил гвардейца.

«Он служит короне. Освальд прав. Жаль, этот путь мне закрыт! Я бы поехал на Север сам, но мне под ноги лишь ступени вниз, в подвал, варить сонное зелье да цепи крепить, промывать рану и гадать нарастёт новая чешуя или скроется под кожей старая?

Дан коснулся кусочка камня в кармане – чёрного беспросветной чернотой, утратившего свой блеск и прозрачную глубину. У Охотника был такой же. Какую цену он заплатил за него?…

***

Вечером, перед тем, как спуститься в подвал, он получил весть из Мельничной Переправы – там видели Охотника и девушку, они наняли коней и отправились дальше. Дан тотчас выслал отряд им навстречу. Но, зная, что Охотник часто идёт своим путём, отправил людей и в сторону Лёгкого Дома.

Распорядившись, он вышел из кабинета и начал долгий спуск к основанию башни, потом через переход в замок и оттуда – в подвал.

Когда король примчался на полуживом от ужаса коне, люди кидались врассыпную, спасаясь от копыт, пара самых отчаянных гвардейцев поймали поводья, подоспевшие орденосцы сняли короля и отнесли его в Белую башню. Первую ночь он провёл наверху в кабинете. С каменного стола были скинуты все книги и свитки. На него положили короля. Воины бросились за водой, бинтами, дополнительными лампами.

Дан затворил за ними дверь и обернулся. В окна бил красным светом закат, пронзительный, перечёркнутый сизыми лентами облаков. Ранний, низкий зимний закат.

Король лежал безмолвно, вытянувшись во весь рост – от края до края стола. Дан скинул плащ, подвернул рукава. Руки верно и быстро нашли застёжки шлема, осторожно освободили голову из его тисков. На пальцах остались следы копоти и крови. Он придержал голову за затылок, подложил свой плащ, брошенный на кресло.

Король дышал хрипло и часто. Глаза были плотно закрыты. Ресницы и брови опалены, нос и правая щека – в ожогах. Губы запеклись.

В дверь постучали:

– Вода, милорд.

– Оставьте за дверью.

Магистр быстро прошел к камину справа от двери. Подбросил дров, взял котёл, висевший на крюке. Потом занёс воду, перелил её и повесил над огнём. Забрал принесённые лампы и расставил их по углам стола. Зажег факелы в простенках между окнами.

Потом придвинул маленький стол, за которым обычно обедал к каменному, достал из шкафа свою аптечку, разложил её.

Дыхание короля прорывалось хрипами сквозь потрескивание огня в камине. Вода шумела, закипая. Он заварил настои. Поставил на огонь новую порцию воды.

Оставшуюся перелил в таз на столе. И начал снимать доспехи. Некоторые пластины погнулись, и приходилось их разжимать щипцами. Он смотрел на вмятины и видел каждый удар – хвоста, шипастый лапы. Стальное предплечье как будто прокушено… Потом он срезал лоскуты горевшей ткани, отмачивал присохшие. Потом очень мягкой губкой, сделанной ещё прежним целителем, пропитанной не только эликсиром, но и словами, он смывал копоть и кровь. Промывал отваром крапивы, смазывал ожоги облепиховой мазью. Порезы, покрытые коркой, и почти прокушенную руку обработал настойкой календулы, у более глубоких ран прихватил края ниткой.

Сменил воду в тазу. Снял закипевший в третий раз котёл. Прошелся взглядом по аптечке. Шагнул к столу и коснулся пальцами левого плеча короля. Рана зияла тёмной, запекшейся кровью. Наплечная пластина здесь была сорвана. Кольчуга пробита. Дан не мог понять, драконий огонь или драконьи зубы нанесли её…

Он постоял в нерешительности и быстро прошел к шкафу слева от двери. Щёлкнул потайным замком, достал мешочек, вернулся с ним к столу. Аккуратно ослабил завязки, взял крохотную щепотку «звёздной» пыли и нанёс на рану, прижал пальцы и закрыл глаза.

Под коркой пульсировала боль и огонь.

Дан отдёрнул руку, поспешно затянул завязки и спрятал мешочек в карман. Король сбился с дыхания, мучительно повел головой, разлепил губы, шепча: «Воды…».

Он дал ему один из готовых настоев. Капли стекали по подбородку и щекам. Король не раскрыл глаз, но задышал ровнее и тише. Дан достал один из своих плащей и накрыл им короля.

Факелы тревожно мигали, догорая. Окна затянула чернотой зимняя ночь.