Читать книгу Песнь северного ветра - Елена Тальберг - Страница 8

Собираться им пришлось быстро. Уютная лощина осталось позади, Охотник ещё у Мельничной Переправы свернул вправо и ушел с тракта, пролегавшего рядом с речкой Быстрой. Они двигались на юг, оставляя столицу на востоке.

– Наше королевство невелико, ты уже проехала половину, – заметил Охотник, минуя очередную рощу берёз. – Скоро леса кончатся, и начнётся степь. А потом Горы. Видишь их впереди?

Ведьма кивнула. Безмолвные громады были видны даже отсюда.

– А что дальше – за Горами?

– Южное побережье, – коротко сказал он.

– Зачем мы едем в Горы? Ведь Лёгкий Дом за Зеркальным озером. Переплывем через него и…

– По тому пути уже, наверняка, высланы отряды. Но, сделав этот крюк, мы немного проиграем по времени, но много выиграем в другом.

– В чем?

Он нетерпеливо взмахнул головой.

– Выедем на старый тракт, тогда поговорим.

Старый тракт вел от Междуречной долины в заброшенные шахты и каменоломни, из которых дорога шла к Чёрному замку. Ведьма поняла, что по этому пути им мало кто встретится – ни городов, ни посёлков.

Степь цвела, быстро и спешно, весна здесь была стремительна. Цвела маками и дикими тюльпанами, остролистами и краснострелками. Озёра попадались часто, но были малы – как брызги, брошенные чьей-то властной рукой.

– Дивный край! – она не удержалась и сорвала пару тюльпанов. – Говорят, наш мир сотворили драконы.

– Кто знает, – Охотник пожал плечами, его глаза равнодушно скользнули по пестрым соцветиям, разбросанным по земле, и он привычно перевел взгляд вдаль, высматривая, где можно укрыться от припекавшего солнца. – Та земля, по которой мы едем, им не нужна. Нет, её творили не драконы. Здесь все слишком… щедро для них.

– Щедро?

Кони остановились, пощипывая траву.

– Стреножим их, пусть поедят вволю. Скоро все это изобилие кончится. Будет только пыль и камни.

Оставив коней, они двинулись к небольшой рощице.

– Сейчас отдохнём, а потом ближе к вечеру поедем, – он растянулся на земле и принялся пить из фляжки. – Садись рядом. И можешь задать вопросы, что аж звенят в тебе.

Она присела на землю, а потом осторожно легла рядом. Солнце слепило глаза, невольно зажмурилась и прикрыла их рукой.

– Почему ты ведёшь меня в Горы? Почему для драконов наш мир слишком щедр?

– До Гор мы не дойдём, тракт выведет нас через каменоломни к Чёрному Дому, а от него – к дракону…

– Ты сказал, что наш мир слишком щедр для драконов.

– Ну да. Посуди сама. Столько трав, цветов, озёр, рек. Всё это здесь в долинах. А на севере – леса, беспощадно древние, непроходимые. Разве это нужно драконам?

– Нет… Им нужен свет… И воздух… простор… И море. Лететь и не знать границ!

Она шептала, но руку от лица отняла. Он приподнялся на локте и всматривался в её лицо:

– Ты летала так с ними?

– Нет, – повернулась, почувствовав тень на лице, открыла глаза. – Только во сне.

– Твои сны оживают, ведьма, – он с улыбкой коснулся ее щеки. – Ты готова поверить в них?

– Нет. Пока я верю только в то, что вижу наяву.

Его рука замерла.

– Расскажи мне о себе, Охотник. Откуда ты? Ты родился здесь, на юге?

– Да, на юге. Но я не помню, где. Родители странствовали. Мать тоже почти не помню, рано ушла… Отец стал лесничим в Западных угодьях, в лесах, что между Сестёр растут.

– В долине, где Дивный Дом?

– Да, там.

– Там красиво – ко мне прилетали птицы оттуда, с пёстрыми нежными перьями… И соколы долетали туда, я видела тот край их глазами.

– Я недолго прожил в Междуречье. Отец погиб на охоте, и я ушел. Угрюмый сирота был не ко двору…

Охотник перевернулся на спину и, заложив руки за голову, продолжал:

– Что было потом, ты видела. И в воде, и в огне. И ветер пел тебе об этом. Я встретил слепого гончара. Он шел с повозкой, полной горшков и кувшинов. Он да его дряхлый осёл… Я спросил, не нужен ли им поводырь. На что старик отвечал, что дорогу он знает. Его босые ноги были в пыли, и, взглянув на них, я понял, что он никогда не собьётся с пути. Земля сама вела его, открывала ему источники и глиняные залежи, предупреждала о шумных трактах, гудящих от топота копыт и скрипа колёс, подсказывала мягкие спуски и берегла от обрывов.

Я стоял в траве, на обочине и, пока я не шагнул к нему в дорожную пыль, чтобы потрепать осла, он молчал, улыбаясь вежливо, но непреклонно. Когда же я шагнул… старик позволил мне подойти. Я гладил ослиную голову, а он мою. «Пойдём с нами, мальчик. Пойдём. Я ошибся. Нам нужен поводырь».

Он долго водил меня по лесам. Мы доходили и до здешних каменоломен, были и у Верхнего Дома, что в лесах потерялся теперь… Я разминал ему глину. Он научил меня находить её. Учил запоминать дороги, даже самые неприметные тропки. Я хотел стать таким, как он. Но мои руки искусно плели лишь верёвки. Мой язык немел, когда он пел за гончарным кругом… «Не стать тебе гончаром. И ткачом не стать. Целительных яблок ты тоже не вырастишь», – сказал он после очередной моей неудачи. Мне было пятнадцать лет, я как вихрь метался, не зная ни цели, ни пути. «Так что же мне делать, отец?!»

«Сплести петлю», – был его ответ.

Она почувствовала, как на мгновенье погасло солнце над ними, услышала, как кони мечутся, крича от ужаса. Чёрная тень пролетела высоко.

– Он парит выше облаков, – голос Охотника был ровен, – надо успокоить коней.

Ведьма лежала на земле, чувствуя каждое корневище, каждый камень и изгиб дёрна. Удержаться и не взлететь вверх, в тот гулкий воздух, что хранит ещё в жар его крыльев.

– Пойдём! – Охотник привел всхрапывающий коней, они пятились и трясли головами. – Нам надо идти.

Ведьма медленно повела головой из стороны в сторону. Её волосы выбились из косы и прядями лежали между корней. Волосы темнели и из золотых становились медно-бурыми.

Он присел на корточки рядом, взял одну прядь:

– Земля не скроет тебя. Его пламя превращает в пепел даже гранит.

– Я… Лишь хотела… пыталась удержаться, остаться здесь. С тобой…

– Тогда держаться надо не за камни, моя милая, – и рука, что недавно так легко касалась щеки, безжалостно потянула вверх.

Она вскрикнула, вырываясь.

– Не смей!

Но он перехватил волосы крепче и выше и притянул её в лицо к своему:

– Ну-ка угадай, что дракону не по зубам? Просыпайся и вспоминай все истории твоей матери!

Его голос был беспощаден, как и рука, сжимающая волосы на затылке. Всё, что он говорил раньше, сбывалось – она бессильна сейчас, против силы обычных человеческих рук, слёзы жгут глаза и хочется одного – вырваться и бежать.

Но он отпустил сам. Разжал пальцы и отступил на шаг. Принялся успокаивать коней. Она отвернулась, скрывая слёзы, заметила фляжку, брошенную им. Надо набрать, в каменоломнях вряд ли будет вода.

Лошади позволили увести себя под открытое небо.

– Едва ли он снова полетит так низко, чтобы его заметить можно было.

– А ты хорошо знаешь драконов, Охотник.

– Я давно живу на свете. Я разговаривал с теми, кто видел последний полет короля, еще до того, как магистр Данрок расщепил Камень. В твоём роду нет этой истории, ведьма?

Ее губы невольно сложились в усмешку:

– Моя мать не жила прошлым. Все истории, что я знаю, пришли ко мне сами. От мамы я знаю лишь про Орден, которого надо она боялась, и про королей-драконов. Остальное – не от нее. От земли, прибрежных камней, соколиных баек, всплесков огня, шепота воды, дыхания ветра… Случайные нити, которые я и не пыталась сплести, пока не пришёл ты.

Охотник молча кивнул в ответ.

Они ехали вперед, высматривая старую дорогу в цветущей степи. Солнце клонилось к закату. Лошади с рыси всё чаще переходили на шаг. Почва становилась тверже, часто попадались камни и песок, травы и цветы поредели, росли только пучки ковыля да полынь. Вместе с сумерками их обступили и насыпи каменоломен. Разбитые глыбы, неубранные груды щебня, осыпавшаяся порода. Скальные выходы здесь были невысокими. На фоне Гор они и вовсе теряли свой масштаб.

Ведьма спешилась и повела коня мимо гулких темных камней ограды, обступившей узкую ленту дороги.

– Дальше есть бараки рабочих и дом управляющего, очень ветхие уже, но для ночлега сгодится.

Но ведьма не слушала его. Она шла, чувствуя на шее и руках еще теплое дыхание каменных стен, нагретых за день. Дорога поднималась в гору, обвивая скалу. Она не и не заметила, как выпустила поводья, как правая стена осталась внизу, и вечерний воздух скользнул под рубашку, холодком пробежался по груди, животу, жаркой спине. Простор был близок, осталось только преодолеть пару выступов и – вот она вершина. Но ровные плиты, открывавшие путь и отполированные сотнями ног, здесь были сложены немыслимыми углами, уходили одна под другую, выступали внезапными преградами, осыпались ручейками камней. Наверх пришлось лезть наощупь, припадая к земле. Руки и ноги дрожали с непривычки. Ветер казался ледяным.

Днём эта вершина давала неплохой обзор – позади степь с блюдцами озёр и пятнами рощиц, справа громады Гор, застилавшие взор, прямо тракт, ведущий в Черный Дом.

Но сейчас ночь укрыла всё. Только груды шлака да остатки построек проступали темными пятнами.

Она закрыла глаза. Ветер скажет то, что не видно в ночи. Ведьма подошла к самому краю, когда следующий шаг – и ты в его объятиях. Уставшими руками распустила косу и шнуровку рубашки. Порыв – рубашка и волосы взметнулись за спиной.