Читать книгу Школа над преисподней - Эли Фрей - Страница 12

…Наша Таня Чайка. Девушка Севера. Немыслимо.

Послушав спор, я скоро вникла в суть. Дело было так. Таня после физкультуры обнаружила у себя в рюкзаке ежедневник Валерии, но утверждала, что она его туда не клала. Она скрыла находку ото всех и решила потихоньку выбросить. Но когда Таня подошла к мусорке, чтобы избавиться от улики, откуда ни возьмись рядом появились Марк, Игорь и Дина. Начался скандал. Сейчас ежедневник был в руках у Дины.

– Это не я! – в очередной раз воскликнула Таня. Линзы ее очков возмущенно блеснули.

– Ой, не гони, а? – поморщился Марк. – Тебя Динка спалила на месте преступления! Динк, скажи, а? Ты же видела ее?

– Ну видела, – сказала Дина будто нехотя. – Он у нее в руках был, и она в мусорку его выбросила.

– Ей его подбросили! – заявил Север и встал вперед, заслоняя Таню собой.

– Что ж она тогда не сказала? Почему решила втихаря выбросить? – прищурился Марк.

– Испугалась, – ответил Север. – Ну зачем Тане надо было его красть?

– Да потому что она заодно с тобой, Панферов! – огрызнулся Марк. – Тебе месть нужна, и, чтоб свои рученьки не пачкать, ты решил действовать через свою девчонку.

– Игорь, что скажешь? – Север посмотрел на старосту 11 «б».

Игорь стоял в ступоре, растерянный, и вмешиваться в конфликт явно не собирался. Было видно, что происходящее ему, как и мне, очень не нравится. Мы оба желали, чтобы все как-то решилось само и стало как раньше… Но неприятности сыпались одна за другой, и отношения классов все больше накалялись. Нас всех было просто не узнать.

– Сев, я не могу подвести других ребят, – забормотал наконец Игорь. – Нам обещали Осенний бал отменить, да и вообще, завуч грозилась отменой выпускного…

– Тут человека исключить могут, а ты о балах, – оборвал Север с презрением.

– Что, если ей правда его подбросили? – вклинилась я. – То, что Таня хотела выкинуть ежедневник, еще ничего не значит. Кто видел кражу? Дин, ты видела?

Дина замотала головой.

– Нет, я видела только, как она его выбрасывала.

Черепанов недовольно зыркнул на Динку. Дескать, могла бы и соврать немного. Но Динка стойко выдержала его взгляд: врать она явно не собиралась.

– А кто видел, как Таня в комп влезла и оценки напортила? – продолжила я. – Никто. Ежедневник Тане реально могли подбросить. Сегодня была физра, и кто угодно мог в раздевалки сунуться.

– Нет, Орлова. – Марк покачал головой. – Улики налицо.

– Игорь? Скажешь что-нибудь? – спросил Север.

Игорь испуганно посмотрел на Марка. Тот так глянул на него в ответ, что Игорь отрапортовал будто бы заготовленную речь:

– Мы доложим наверх, а там пусть разбираются, Чайка это или нет.

– Игорь, нет! – возразил Панферов и быстро добавил: – Ладно. Таня сделала это, потому что я ей сказал. Я дал ей ежедневник и попросил выбросить.

Все зависли, обдумывая это внезапное признание.

– Что? Ты украл ежедневник? – Взгляд Марка рентгеном просвечивал Севера.

– Да. Я украл, и я испортил ваши оценки, – невозмутимо подтвердил Север. – А Таня меня выгородила.

Таня виновато опустила взгляд. Марк упрямо покачал головой.

– Нет, ты гонишь. Просто пытаешься прикрыть свою девчонку. Ежедневник украла Таня, а по чьей указке – неважно. Вор – она.

– Какая вам разница, Таня или я? Вам просто нужен крайний, – пренебрежительно бросил Север.

Марк хмыкнул.

– Большая разница. У тебя язык подвешен, и ты выкрутишься. Тебя не исключат и вообще никак не накажут.

Игорь попытался пойти на мировую и обратился к Северу:

– Сев, если Таня не виновата, никто ее не исключит.

– Значит, так? – Север прищурился, обвел всех взглядом и остановился на Марке. – Войны хотите?

От его ледяного тона я поежилась, но Черепанов выдержал взгляд и ответил:

– А мы уже на войне.

Север посмотрел на ежедневник в руках у Дины. Воздух будто наэлектризовался, все угадали Севины мысли. Главная улика в руках у врагов. Нет улики – нет и доказательств. Наш староста дернулся к Дине. Таня поняла, что он хочет сделать, и бросилась ему на помощь.

Север вцепился в край ежедневника и потянул его в одну сторону, Дина – в другую. Каждому помогала его сторона, и одна я стояла столбом, не понимая, как поступить. По совести или справедливости?

– Перестаньте! Вы так ничего не решите! – Я запрыгала вокруг борющейся группы и беспомощно замахала руками, как курица, тщетно пытающаяся взлететь. Все кричали, галдели и скалились. Меня не слышали.

Наконец, бэшки победили и ежедневник выдернули.

– Улики, Чайка, надо сжигать! – победно заявил Марк, издевательски вертя ежедневник в руках, после чего вместе с бэшками направился в кабинет завуча.

– Вы еще пожалеете! – крикнул им вдогонку Панферов.

Север и Таня стояли подавленные и несчастные. За любые кражи, тем более за взлом журнала, в нашей гимназии наказывают сурово. А с Таней классе в седьмом и без того произошла неприятная история: она нашла в туалете кем-то оброненный телефон, но, вместо того чтобы отыскать хозяина, оставила себе. Потом владелица нашлась и подумала, что Таня телефон украла… Началось разбирательство. Тане, конечно, удалось оправдаться, но у учителей остался осадок. И сейчас, когда бэшки доложат учителям, они могут вспомнить тот случай, что пойдет Тане в минус.

Мне захотелось поддержать Таню и Севера.

– У них нет доказательств. Ежедневник ничего не значит, они не смогут ничего сделать, – уверенно сказала я.

Север презрительно посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:

– Не могу поверить, что ты не вступилась.

Вот это неожиданность. Я буквально вспыхнула.

– А что я, по-твоему, делала, когда пыталась их убедить, что ежедневник – не улика?

Панферов меня будто не слышал.

– Здорово быть наблюдателем, да, Орлова? Когда все, что происходит, тебя не касается?

– Ты несешь бред! – Я закатила глаза.

Но Север не успокаивался. Когда он заговорил снова, голос так и сочился желчью.

– Скоро все изменится. Ты не сможешь просто стоять в стороне и хлопать ресницами. Тебя это все тоже коснется, Александра.

С этими странными словами Север и Таня ушли к выходу.

Я подождала еще какое-то время и пошла домой. Всю дорогу я думала о произошедшем. Верила ли я, что Таня украла ежедневник? Нет. Я была уверена: его ей подкинули. Но кто? Север? Тоже вряд ли… Зато это мог быть Женька. Я видела его около раздевалок. И теперь я сомневалась, что он вернулся за забытыми вещами. Наоборот – он оставил кое-что в Таниной сумке. Что-то, что забрал с учительского стола вчера во время дежурства.

Зачем он вообще вернулся в нашу школу? С его появлением сразу начались проблемы, впрочем, как всегда. Где Женя, там проблемы. Может, он и есть виновник вражды двух классов? В первый учебный день, когда разбили окно и в стукачестве обвинили Минаева, Женя ведь тоже находился в туалете. А значит, настучать мог он.

Что мне делать? С кем об этом поговорить? С Панферовым? Нет, он на меня злится и вряд ли захочет слушать. Да и мне, честно говоря, неохота к нему подходить. Таня тоже не вариант, она на стороне Панферова, его глаза и уши. По этой же причине я не могу рассказать одноклассникам. Обо всем сразу станет известно Панферову, и именно он будет принимать решение. Бэшки тоже отметаются. Они решат, что я наговариваю на Женю. Обсудить со Светой? Но подруга сейчас какая-то нервная и ничего другого, кроме как «Ты снова лезешь не в свои дела, внимания не хватает?», мне не скажет.

Поговорить с учителями? Не катит. Они наверняка вызовут Женю, он поймет, что кто-то его подозревает, и станет осторожничать. По той же причине я не могу прямо спросить самого Женю. Значит, буду скрывать и начну за ним следить. Вдруг замечу в его поведении что-то такое, что поможет вывести его на чистую воду.

Я все же купила пирожки и съела их за просмотром реалити-шоу, но не получила такого удовольствия, какое хотела. Я вся была погружена в мрачные мысли.

* * *

Весной в девятом классе Женя взял в заложники половину класса.

Я не знаю, что его спровоцировало, что стало спусковым крючком. Может, то, что у него с бабушкой настали особенно тяжелые времена. Может, он начал еще острее тосковать по родителям. Может, навестил маму в тюрьме, в очередной раз сорвался из-за несправедливого приговора и сильнее озлобился на мир.

В тот день Север устраивал у себя дома вечеринку. С Таней они еще не встречались, и все организовывалось только для того, чтобы пригласить меня. Заманить. Не спугнуть. Остальные – так, массовка. Оказывается, Север с друзьями все продумали.

За месяц до этого состоялся конкурс на Мисс и Мистера Гимназия, и с тех пор Север не давал мне проходу. Он то и дело намекал, что Мистер и Мисс Гимназия – отличная пара. Заявлял, что вряд ли хоть одна девчонка на свете не захотела бы с ним встречаться. Спамил мне в личку мемами и песнями, приглашал в кофейню, навязывался провожать. Даже Ромку подговорил, и тот мне сказал, что Северу я нравлюсь. Вот только на «нравлюсь» это не походило. Север скорее вел себя будто арабский шейх: всячески давал понять, как же мне повезло, что он обратил на меня внимание. Я увиливала, делала вид, что не вижу ничего в упор, или сбегала. Происходящее меня злило.

Но на вечеринке Север буквально поймал свою неуловимую птичку в клетку.

Когда все гости были в комнате, Витя сказал, что Север зовет меня на кухню, помочь. Придя туда, я увидела, что Панферов сидит на столешнице и ничем таким, где бы требовалась помощь, не занимается. За мной захлопнулась дверь. Я дернула ручку, но дверь заперли на засов снаружи. Тогда я повернулась к Северу.

– И что это значит?

Он слез со столешницы и подошел ко мне.

– Теперь не убежишь, Орлова.

– От кого не убегу? – Я делала вид, что недоумеваю.

– Не от кого, а от чего. От моего вопроса. Да или нет?

Я упрямо молчала. Север повторил вопрос. Разозлившись, я с новой силой стала долбиться в дверь, затем развернулась и приказала:

– Выпусти меня!

Север развел руки в стороны.

– У меня нет ключа.

– Скажи им, чтобы выпустили.

Он с самым высокомерным видом улыбнулся.

– Скажу, как только дашь ответ. Будешь моей девушкой?

– Нет, – отрезала я напрямик и посмотрела ему в глаза.

Север явно не ожидал такого ответа. Он даже стушевался, но тут же взял себя в руки и спрятался за прежней маской надменности.

– В смысле нет?

– Я лучше буду встречаться с Кощеем, чем с тобой.

Похоже, это был меткий удар. Север вскипел.

– Да? Что же я тебе такого сделал, что ты поставила меня ниже Кощея в своем списке? А может, ты уже встречаешься с этим психопатом Ерофеевым?

Я мгновенно завелась:

– Да Ерофеев куда лучше тебя! Ты самовлюбленный и высокомерный. Ты что, правда можешь что-то к кому-то чувствовать, Север? У тебя же везде один расчет. Все это гадко. А теперь скажи им, чтобы меня выпустили.

Север выглядел так, будто я ударила его. Он достал из кармана ключ от двери и молча швырнул мне под ноги. В мои глаза он больше не смотрел.

Первое, что меня так отталкивало в этом парне, – его нарциссизм. Да, самолюбование не было беспочвенным; Панферов во многом казался идеалом: красивый, отличник, староста класса, занимался плаванием, выиграл множество соревнований, любил книги. Но вместе с тем… он был отвратительно черствым. Его уверенная бесстрастность порой граничила с бессердечностью. Но на вечеринке Север, наверное, впервые в жизни почувствовал себя униженным и оскорбленным. До самого конца он смотрел на меня волком.

Конечно, Женю в тот вечер не позвали, но он все равно появился. На него даже не обратили внимания; никто не заметил, что Женя выглядит и ведет себя странно. Он сильно нервничал. У него тряслись руки. Север удивился, что Женя пришел без приглашения, но выгонять его не собирался. Провел в комнату, предложил напитки.

И тогда Женя достал пистолет.

Я не видела всего этого: как раз заперлась в туалете со Светой и жаловалась ей на наглость Севера. А потом мы услышали крики. Света была жутко напугана и рвалась остаться в убежище, но я выпихнула ее наружу, и мы пошли на шум.

В большой комнате жались к стенам ребята. Женя, стоя спиной ко мне, переводил пистолет с одного на другого и кричал. Он был в ярости. Но одновременно я ощущала, что он жутко, панически боится. Его рубашка вся была мокрая от пота, рука тряслась.

– Я знаю, это все вы! Вы убили его! Вы всегда ненавидели его и захотели избавиться. Это вы должны гнить в тюрьме, а не моя мама! Вы мне жизнь сломали! Ты! Ты и ты! Горите в аду вы все! Я ненавижу вас, всех вас!

– Женя, успокойся. – Север сделал шаг вперед, заслоняя других ребят собой.

– Назад! Встал туда, где стоял! – Женя нервно дернул пистолет в его сторону.

Север примирительно поднял руки и отступил.

– Кто из вас это сделал?! Или вы все? Ему нанесли сто семь ударов! Вы передавали друг другу нож, или его резал кто-то один?

Голос Жени звучал страшно. Он будто принадлежал психопату.

– Женя, это бред. Прислушайся, что ты несешь! Ты не в себе! – Панферов снова попытался вмешаться и тут же оказался под прицелом.

– Заткнись! – рявкнул Женя.

Не знаю, откуда вдруг во мне взялись безрассудство и смелость. Возможно, я решила, что Женя не тронет меня и мой вид сразу успокоит его. Я подошла сзади, мягко окликнула Женю по имени и положила руку на плечо.

Он подпрыгнул как ошпаренный, резко развернулся – и ударил меня стволом. В ухе зазвенело, в черепе вспыхнула боль. Я схватилась за место удара и почувствовала на ладони что-то теплое, а потом посмотрела на Женю, веря, что он одумается. Он же, наверное, даже не понял, кого бьет!

Он действительно какое-то время ошарашенно, виновато глядел на меня… но затем изменился в лице. Выражение стало еще безумнее: губы скривились, в глазах загорелась ненависть. Тяжело дыша, он поднял пистолет. Дуло уперлось мне в лоб. Стало ужасно страшно. Его рука дрожала – холодный металл ритмично стучал мне по лбу.

– Женя, что ты творишь? – Я заставила себя заговорить. – Это же я.

– А чем ты лучше них? – Женя не опускал руку. – Ты такая же и даже хуже.

– Никто из нас не виноват в смерти твоего отца. Ты просто в отчаянии. – Я пыталась говорить ровно и мягко, избегая слов вроде «сумасшедший», «психически не здоров». – Тут у каждого алиби на тот вечер. Вот Рома, например, был в бассейне, и его тренер может подтвердить. Ира ездила с родителями к родственникам. Таня и Карина были в торговом центре. – Чужие алиби я придумывала на ходу, но Жене мои слова показались убедительными. – Разве я тебя когда-нибудь обманывала?

Женя колебался. Надеясь на лучшее, я осторожно дотронулась до его ладони. Сердце гулко колотилось.

– Я хочу тебе помочь… – Я мягко опустила Женину руку.

Он не сопротивлялся, выглядел растерянным, напуганным.

– Давай уйдем, – наконец, прошептал он.

– Хорошо, давай.

– Только ты и я. Давай уедем куда-нибудь. Отсюда, навсегда. – В его голосе звучала мольба.

Женя смотрел только на меня и будто больше никого не видел. Казалось, он забыл, как и зачем тут оказался, и не замечал, что мы стоим в центре толпы.

– Мы подумаем об этом, когда выйдем на улицу, – пообещала я, чтобы не выдать откровенную ложь. Ложь Женя чувствовал. – Пойдем на улицу, тут очень жарко. Дай мне его, ну же.

Как послушный ребенок, Женя отдал мне пистолет. Как только это произошло, несколько человек накинулись на него и скрутили. Осознав, что я его предала, Женя вскинул голову. Он с отчаянием и обидой посмотрел на меня, а потом захлебнулся криком:

– Двуличная тварь! Ненавижу! Ты хуже их всех! Гори в аду! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Пока Женю привязывали к стулу собачьим поводком, он все кричал и кричал, в основном проклиная меня. Но я ничего не слышала: Север, встав сзади, закрыл мне уши ладонями, за что я была ему очень благодарна. Потом Север позвонил родителям, они сорвались с работы и скоро оказались дома. Приехала и полиция.

Пистолет оказался ненастоящим – просто муляж, который Женя купил по интернету. Но вскоре вся округа знала о том, что произошло.

Ответственности Женя не понес, но школа отказалась принимать его назад, пока он не пройдет обследование в психиатрической клинике. Насколько я знаю, он пробыл там месяц, а затем перевелся на домашнее обучение. И вот… он опять с нами. Мне кажется, учителя просто пожалели его. Человеку в другой ситуации после подобного поступка вряд ли позволили бы вернуться в школу.

С той вечеринки я не общалась с Женей, хотя он первое время слал мне сообщения: то просил прощения, то опять звал меня предательницей. Я не отвечала.

В последнем сообщении Женя написал:

Мне очень жаль, Орлик.

Если хочешь знать, меня исключили.

Я больше не буду мешать тебе жить. Отпускаю тебя.

Прости за все.

После этого я добавила номер Жени в черный список.

Я плакала каждый день и очень плохо спала. Меня ломало без Жени, но я сама понимала, что нужно просто перетерпеть. Я осознала, кто он для меня. Он – мой тонкий лед. И когда этот лед дал трещину, я нашла в себе силу воли отступить.

Весь остаток учебного года мы только и говорили о Жене. В десятом классе о нем почти никто не вспоминал, кроме меня. Окончательно моя ломка прошла, только когда нас посадили на карантин. Теперь всех волновала лишь пандемия.

И вот в сентябре этого года, в мои семнадцать лет, Женя снова вошел в мою жизнь и вместе с собой по цепочке привел новую вереницу проблем.