Читать книгу Я рожден(а) для этого - Элис Осман - Страница 4

– Глазам своим не верю, – говорю я, прижимая руку к сердцу. – Ты настоящая.

Джульетта, высвободившись из моих объятий, улыбается так широко, что, кажется, лицо ее сейчас треснет.

– И ты настоящая! – восклицает она, указывая на меня. – Так странно! Но круто.

По идее, между нами не должно возникнуть неловкости. Мы общаемся с Джульеттой Шварц уже два года. Да, только по интернету, но в наши дни интернет-дружба ничем не отличается от реальной, и Джульетта знает обо мне больше, чем самые близкие школьные друзья.

– Ты живой человек, – повторяю я. – А не просто пиксели на экране.

Я знаю о Джульетте почти все. Знаю, что она ложится спать не раньше двух ночи, что больше всего ей нравятся фанфики с сюжетом «враги становятся любовниками», а еще она втайне обожает Ариану Гранде. Я знаю, что она, вероятно, вырастет в рафинированную женщину средних лет, которая цедит вино, зовет всех «дорогушами» и поглядывает на окружающих с легким презрением. И все равно для меня оказывается неожиданностью, что голос Джульетты звучит глубже и богаче, чем по скайпу, а волосы и в самом деле рыжие (она, конечно, говорила, что рыжая, просто на экране ее волосы выглядели скорее каштановыми); а еще она на голову ниже меня – хотя я та еще каланча и уж к этому могла бы привыкнуть.

Джульетта приглаживает челку, я поправляю хиджаб, и мы направляемся к выходу с вокзала Сент-Панкрас. Мы молчим, и я вдруг начинаю нервничать, хотя не должна бы. Ведь мы с Джульеттой практически родственные души: два существа, вопреки всему нашедшие друг друга в глубинах интернета, мы составляем ту еще парочку. Джульетта – романтичная барышня с острым умом. Я – эксцентричная сторонница теорий заговора. И мы обе живем ради «Ковчега», лучшей группы в истории человечества.

– Тебе придется говорить мне, куда идти, – улыбаюсь я. – У меня напрочь отсутствует чувство направления. Иногда я теряюсь по дороге в школу.

Джульетта смеется – еще один новый звук. Вживую ее смех чище и звонче, чем по скайпу.

– Ну, раз уж это ты приехала ко мне в гости, я так и так отвечаю за маршрут.

– И то правда. – Я преувеличенно громко вздыхаю. – Уверена, это будет лучшая неделя в моей жизни.

– Боже, и не говори! Сама уже считаю дни. – Джульетта достает телефон, тыкает в экран и показывает мне таймер с обратным отсчетом: «Осталось три дня».

Меня прорывает:

– Честно говоря, я с ума схожу. Даже не представляю, что надену! И понятия не имею, что буду говорить.

Джульетта снова приглаживает челку. От этого ее жеста сразу начинает казаться, будто она-то в точности знает, что делать.

– Не волнуйся, у нас в запасе сегодня, завтра и целая среда, чтобы продумать план действий. Я заведу отдельный список.

– Ну тогда нам не о чем беспокоиться!

Ни у одной из нас в реальной жизни нет друзей, увлекающихся творчеством «Ковчега», но ни меня, ни Джульетту это не смущает, пока мы есть друг у друга. Я пыталась увлечь «Ковчегом» одноклассниц, родителей, даже старшего брата, но никто особо не заинтересовался. Проблема в том, что стоит мне заговорить о «Ковчеге» – или вообще о чем угодно, – и я уже не могу остановиться, а людей это порядком раздражает.

Но не Джульетту. Мы часами болтали с ней про «Ковчег», не зная усталости и скуки.

И вот сегодня встретились в первый раз.

Едва мы выходим на улицу, на нас обрушивается проливной дождь. Вокруг толпы людей. Я еще никогда не была в Лондоне.

– Достала эта погода, – морщит нос Джульетта и отпускает мою руку, чтобы раскрыть модный пластиковый зонт.

– Не то слово, – киваю я, хотя на самом деле ничего не имею против дождя. Даже против такого неуместного в августе ливня.

Джульетта продолжает идти вперед, а я все стою, сжимая в одной руке рюкзак и сунув другую в карман. Люди рядом курят, и я вдыхаю сигаретный дым. Мне нравится его запах. Это ведь нормально?

Эта неделя станет лучшей в моей жизни.

Потому что я увижу «Ковчег».

Потому что они узнают, кто я.

И я начну чего-то стоить.

– Ангел? – оборачивается Джульетта. Она успела отойти на несколько метров. – Все в порядке?

Я озадаченно смотрю на нее, потом понимаю, что она назвала меня сетевым именем вместо настоящего. На самом деле меня зовут Фереште, но в интернете я с тринадцати лет представляюсь Ангелом. Когда-то мне показалось, что это круто, и нет, я не вдохновлялась героем сериала «Баффи – истребительница вампиров». Просто на фарси Фереште означает «ангел».

Мне нравится мое настоящее имя, но сетевое уже стало частью меня. Я просто не привыкла слышать его в реале.

Я протягиваю к Джульетте руки и улыбаюсь:

– Подруга, вот это жизнь!

•

Несмотря на волнение первой встречи, оказывается, что общение в настоящей жизни мало отличается от общения в интернете. Джульетта такая же крутая, спокойная и собранная, а я по-прежнему самая громкая и назойливая девушка в мире, и всю дорогу до метро мы болтаем о том, как нам не терпится увидеть «Ковчег».

– Мама жутко разозлилась, – говорю я, когда мы заходим в вагон. – Она знает, что мне нравится «Ковчег», но, когда я сказала, что поеду на концерт, велела об этом забыть.

– Что? Почему?

– Ну… Из-за концерта я пропускаю выпускной.

На деле все немного сложнее, но мне не хочется утомлять Джульетту подробностями. Результаты экзаменов пришли на той неделе – я кое-как наскребла необходимые баллы для поступления в выбранный университет. Мама с папой меня, конечно, поздравили, но я видела, что они ожидали большего и рассчитывали, что я пойду по стопам старшего брата Рустама, который получил «отлично» по всем предметам.

И после этого мама еще имела наглость требовать, чтобы я пропустила концерт «Ковчега» ради бессмысленной школьной церемонии, где мне придется пожимать руки учителям и неловко прощаться с одноклассниками, которых я, может быть, вообще больше не увижу.

– Церемония в четверг утром, – объясняю я. – В тот же день, что и концерт. Мама с папой собирались прийти. – Я пожимаю плечами. – Не понимаю только зачем. Мы же не в Америке, у нас толком нет выпускного. Просто глупое и бессмысленное прощание со школой.

Джульетта хмурится.

– Звучит и правда отвратно.

– В любом случае, я сказала маме, что ни за что не пропущу концерт, она уперлась, и мы жутко поругались, что вообще-то ненормально, ведь мы с ней никогда не ругаемся. Она придумывала всякие отговорки, вроде «в Лондоне небезопасно», «я даже не знаю твою подругу», «почему нельзя сходить на концерт в следующий раз?» и так далее и тому подобное. В конце концов я просто развернулась и ушла, потому что все уже для себя решила.

– Боже, – говорит Джульетта, хотя мне кажется, что до нее не дошла вся серьезность ситуации. – Ты, наверное, переживаешь?

– Да не особо. Мама просто не понимает. Сама подумай: всю эту неделю мы будем сидеть дома, смотреть фильмы, потом у нас сходка фандома, встреча с группой и в четверг – концерт. Ничего опасного. А эта школьная церемония все равно никому не сдалась.

Джульетта опускает руку мне на плечо и пафосно произносит:

– «Ковчег» не забудет твою жертву.

– Спасибо за поддержку, товарищ, – не менее пафосно отвечаю я.

•

Перед выходом со станции Ноттинг-Хилл-Гейт у меня в кармане оживает телефон. Я смотрю на экран – папа наконец ответил.

Папа

Мама успокоится. Просто пиши нам, когда будет возможность. Я понимаю, что пропущенный выпускной – еще не конец света. Мама всего лишь волнуется, не совершаешь ли ты ошибку. Но мы понимаем, что ты хочешь независимости, и знаем, что ты умеешь выбирать друзей. Тебе восемнадцать, ты сильная, здравомыслящая девушка. Я знаю, что мир не так плох, как думает твоя мать. Но ее воспитывали в иной системе ценностей: она уважает традиции и академические достижения. А я в юности примерным поведением не отличался. Ты должна жить своей жизнью, иншаллах! И сделай уже наконец хоть что-нибудь, о чем я смогу написать, скучная ты девчонка!!

Люблю тебя.

Что ж, хотя бы папа на моей стороне. И почему я не удивлена? Думаю, он надеется, что в конце концов я найду каких-нибудь не слишком опасных приключений на пятую точку, и он использует их в качестве сюжета для своих самиздатовских романов.

Я показываю сообщение Джульетте. Та вздыхает.

– «Мир не так плох». До чего оптимистично.

– И не говори!

•

Мы останавливаемся в Лондоне у бабушки Джульетты. Сама Джульетта живет за городом, и оттуда сложнее добираться на сходку фандома и на концерт. Я, разумеется, ничуть не возражаю.

Семья Джульетты, мягко говоря, не бедствует, и по дому в Ноттинг-Хилле это сразу видно. О благосостоянии ее родителей я догадалась еще на заре нашей дружбы, когда Джульетта не моргнув глазом потратила пятьсот фунтов на всякие товары с символикой «Ковчега», чтобы победить в розыгрыше, – и ничуть не расстроилась, когда ничего не вышло. Я за долгие годы пребывания в фандоме накопила денег только на плакат и толстовку с «Ковчегом».

И, конечно, на билет, который распахнет для меня двери Арены О2 – огромного стадиона, где в четверг пройдет встреча «Ковчега» с фанатами.

– А здесь круто, – говорю я, когда мы оказываемся в прихожей. Пол покрыт кафельной плиткой. Все вокруг белое, а на стенах висят настоящие полотна.

– Спасибо?.. – с долей неуверенности откликается Джульетта. Кажется, она понятия не имеет, как реагировать на мои слова. Чаще всего я стараюсь не заострять внимание на том, насколько ее семья богаче моей. Боюсь, нам обеим от этого станет неловко.

Я разуваюсь, и Джульетта отводит меня в комнату, где мы будем спать, чтобы я оставила вещи. В доме хватает свободного места – я могла бы устроиться в гостевой спальне или в кабинете, – но разве смысл ночевок у друзей не в том, чтобы до рассвета болтать под одеялом и грызть чипсы, пока на заднем плане бормочет дурацкая романтическая комедия?

Потом Джульетта знакомит меня с бабушкой – ее зовут Дороти. Невысокая, как и Джульетта, она выглядит моложе своих лет (хотя я толком не знаю, сколько ей). Длинные волосы выкрашены в песочно-желтый цвет. Она сидит в дизайнерских сапогах за кухонным столом, печатая что-то на ноутбуке. На кончике носа поблескивают очки.

– Здравствуй, – тепло улыбается она. – Ты, верно, Ангел.

– Ага! Здравствуйте!

Ладно, соглашусь: когда люди называют меня Ангелом в реальной жизни, это странно.

– Волнуешься из-за концерта? – спрашивает Дороти.

– Еще как!

– Да уж надо думать. – Дороти закрывает ноутбук и встает. – Что ж, постараюсь не путаться у вас под ногами. Уверена, вам с Джу о многом нужно поговорить!

Я заверяю Дороти, что она ни в коем случае нам не помешает, но она все равно уходит, и я чувствую себя немного виноватой. Никогда не умела вести себя с бабушками и дедушками: мои-то либо умерли, либо живут очень далеко. Об этом я тоже стараюсь не распространяться.

– Итак! – восклицаю я, потирая руки. – Что у нас есть из провизии?

Джульетта откидывает волосы назад и упирает ладони в кухонный стол.

– К такому жизнь тебя не готовила, – говорит она, загадочно вскидывая бровь.

После чего показывает мне запасы на неделю – в основном это пицца и газировка J2O всевозможных вкусов. Затем она спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь прямо сейчас, и я выбираю классическую «Апельсин и маракуйя». Ненавижу, когда во время разговора руки ничем не заняты. Куда прикажете их девать?

А потом Джульетта ни с того ни с сего выдает:

– Если выйдем в районе шести, как раз успеем добраться вовремя.

Я сосредоточенно ковыряю этикетку на бутылке и не сразу понимаю, о чем она.

– Погоди, мы куда-то поедем?

Джульетта застывает – между нами целый остров кухонного стола.

– Нам нужно встретить… Стой, неужели я тебе не сказала?

Я выразительно пожимаю плечами.

– Мой друг Мак тоже приезжает, – говорит она. – Он будет жить здесь и пойдет с нами на «Ковчег».

Я немедленно начинаю паниковать.

Что еще за Мак? Джульетта прежде о нем не упоминала. А я не горю желанием тусоваться с человеком, которого вижу впервые в жизни. Я вообще не планировала с кем-то знакомиться на этой неделе – подразумевалось, что поездка в Лондон будет целиком посвящена Джульетте и «Ковчегу». Заводить друзей сложно, а подружиться с Маком будет еще сложнее: он меня знать не знает, и вряд ли его обрадует моя чрезмерная разговорчивость и безграничная любовь к подростковой группе. Откуда он вообще взялся, этот Мак?

– Неужели я правда тебя не предупредила? – спрашивает Джульетта, нервно приглаживая волосы. Она явно чувствует себя не в своей тарелке.

– Нет… – отвечаю я. Возможно, чуть резче, чем хотела. Ладно. Успокойся. Все в порядке. Подумаешь, какой-то Мак. – Но ничего страшного! Чем больше народу, тем лучше. Я легко схожусь с людьми.

Джульетта закрывает лицо руками.

– Боже, прости, пожалуйста. Я была уверена, что все тебе рассказала. Клянусь, он очень милый. Мы с ним каждый день болтаем на тамблере.

– Ага! – жизнерадостно киваю я, хотя на самом деле такой поворот меня совсем не радует. И у меня прямо зудит сказать об этом Джульетте. Знай я заранее, что придется неделю общаться с каким-то парнем, которого я в глаза не видела, я бы, скорее всего, не приехала. Но я провела тут всего десять минут и боюсь, что, если все выложу, нам обеим станет неловко.

Ничего не поделаешь, придется врать. Уж неделю я как-нибудь продержусь. Будем надеяться, Господь меня простит. Он знает, что я должна быть здесь. Ради «Ковчега».

– Значит, мы выйдем в шесть, вернемся к пицце, посмотрим фильм, а в два часа начнется награждение, да? – с преувеличенной бодростью говорю я, хотя слова вязнут на языке.

На часах семнадцать минут шестого. Сегодня ночью мы ляжем поздно – в два часа по местному времени стартует премия West Coast Music Awards. И наши мальчики – «Ковчег» – будут там выступать. Это их первое выступление на американской церемонии награждения.

– Да, – решительно кивает Джульетта. Я вот тоже недавно кивала, только на уме у меня было совсем иное.

Я начинаю нервно ходить по кухне, а Джульетта достает телефон.

– Мальчики приехали в отель! – восклицает она, глядя на экран.

Скорее всего, заглянула к ним в твиттер. @ArkUpdates – наш главный источник информации. Поверить не могу, что не проверяла его целый час.

– Фотографии есть?

– Только смазанные, как они выходят из машины.

Я заглядываю ей через плечо, чтобы получше рассмотреть фото. Вот они. Наши мальчики. «Ковчег». Нечеткие пиксельные мазки, наполовину скрытые могучими телохранителями в темных костюмах. Роуэн впереди, Джимми второй, Листер замыкающий. Они будто связаны. Как «Битлз» на Эбби-роуд или дошколята на прогулке в парке.