Читать книгу Кровавый Король - Элизабет Кэйтр - Страница 7

Малварма, Пятая Тэрра, наши дни

Соболиная шерсть нежно щекочет фарфоровую кожу щёк. Эсфирь каждый раз недовольно дёргает щекой, дабы избавиться от назойливых ощущений. Всё без толку. Ещё немного, и она спалит эту накидку прямо на себе к демоновой матери!

Она в очередной раз убирает длинными тонкими пальцами мех, нервно приглаживая его. Раздражённый выдох слетает с губ.

Несмотря на то, что она вернулась с Пандемониума уже как год, всё никак не могла заново приучиться к тёплому меху, множеству одежд и самому настоящему смертельному холоду.

Эсфирь проводит ладонью по балюстраде, улыбаясь уголком губы. Когда-то, совсем давно, она и её братья сидели здесь, наслаждаясь полярным сиянием. Втроём. Сейчас же – Паскаль наверняка охмурял очередную фрейлину в коридорах дворца, а Брайтон, скорее всего, занимался государственными делами, запершись в своём кабинете. Даже полярное сияние нашло себе парочку дел поважнее, оставив чёрному небу слабое мерцание.

Больше всего она хотела оказаться в детстве, хотя бы на минуту.

– Принцесса Эсфирь, – глубокий грудной баритон заставляет её надменно обернуться в сторону говорящего. – Так и знал, что Вы тут.

«Принцесса Эсфирь» – только два существа во всех мыслимых мирах продолжали так называть её по сей день – Брайтон и Паскаль. Сейчас голос принадлежал малварскому королю Брайтону Килиану Бэриморту.

– Ты же знаешь, Ваше Величество, как меня принято называть, – кривит губы в ухмылке, сверкая разноцветными хитрыми глазами.

Ледяной ветер путается в волосах, слегка раздувая их. О, как только её не прозвал родной народ! От страха ли или все поедающего внутренности ужаса, но ни у кого язык не поворачивался произнести безобидное – «Принцесса Эсфирь». От принцессы остался лишь демонический облик и королевское величие.

Пандемониум наделил могуществом. Могущество принесло с собой вечную войну за него и огромную ответственность за ту силу, которой Эсфирь была одарена.

Поначалу маржаны при виде неё полушепотом бросали трепещущее – «Поцелованная Смертью». Затем, леденящее кровь – «Верховная Тринадцати Воронов». Следующим этапом становилось – «Советница Кровавого Короля».

И горе тому, к кому в гости летели тринадцать чёрных, как смоль, птиц. А летали к недоброжелателям за зерном они довольно часто.

– А ты, в свою очередь, знаешь, как принято общаться с Королями Тэрр, – горделиво произносит старший брат в ответ.

И Брайтон не понаслышке знал, как его младшая сестра обходилась со всеми высокопоставленными чинами: надменно, с пошлыми улыбками и язвительными шутками. Чего уж там! Он сам стал жертвой очаровательных глаз с тех самых пор, как она вернулась из Пандемониума.

Каждый раз, совершенно внезапно для него и с выверенной точностью для неё, она врывалась в королевские покои брата на пару с Паскалем, заставляла прибегнуть самого короля Малвармы к мороку, чтобы хорошенько оторваться в какой-нибудь ночной таверне. И Брайтон поддавался на уговоры родных, бросал все дела на Советницу Равелию и жену Адель, ссылаясь на головную боль, а затем «исчезал».

– Зачем искал меня?

Эсфирь отворачивается от брата, наблюдая за далёкими слабыми огнями малварского города.

– Испугался, что ты исчезнешь, так и не попрощавшись, – признаётся Брайтон.

– Разве я смогу так поступить с вами?

В глазах Эсфирь мелькает нездоровый огонёк. Конечно, она могла бы. В Пандемониуме часто так делала, сбегая от надоедливых «ухажёров». Только вот здесь была её семья, вернее – остатки.

– Я не хочу снова терять тебя, – поджимает губы Брайтон. – Давай, я наведу морок? Я буду каждый раз подпитывать его. Они будут думать, что ты там… Останься дома…

– Во-первых, у меня нет дома. Во-вторых, ты же не хочешь войны с Халльфэйром? Тем более, что вы не так давно установили с ними дипломатические отношения после Холодной войны, а пыл этого долбанного альва наконец-то усмирился. Второй раз он прощения у Малвармы просить не будет.

«Долбанный альв» – именно так она обычно называла Короля Первой Тэрры – Видара Рихарда. С течением времени к нему прилипло много званий: Чёрный Инквизитор, Поцелованный Смертью, Князь Смерти, Истинный Альв, Кровавый Король и «долбанный альв» замыкало сей скромный список.

Эсфирь видела его всего один раз, мельком, когда тот приезжал с третьим визитом к королю Брайтону. Она тогда только вернулась из Пандемониума – в глазах ещё тлел отпечаток пекла, а острый язык работал на автомате. Если бы не Паскаль, появившийся в тот вечер так вовремя, на долбанного альва обязательно бы упала люстра с её остро-ледяным декором, только за то, что тот окинул младшую Бэриморт презрительным взглядом, будто увидел на своём лощёном жакете грязь. Он не знал, что она – Верховная, но зато мог прочувствовать сполна на своей аристократичной шкурке.

– Не хочу, Эффи-Лу, – хмыкает Брайтон. За детскую кличку он получает гневный взгляд. – Не смотри так на меня. Я не хочу с ними войны, но ещё больше – я не хочу терять тебя.

– Ты не потеряешь, – Эсфирь слабо улыбается. Сама не верит своему утверждению. С её характером в пору сказать: «Примотай меня, пожалуйста, цепями покрепче к той толстенной железной трубе, и тогда, может быть, со мной ничего не приключится». – Тем более, по воле Всадников, я назначена именно ему.

– Вот счастье-то! – фыркает откуда-то сбоку мужской голос.

Паскаль.

– Кас! – тёмные брови Эффи возмущенно взмывают к переносице. – Какого демона?

– Неужели вы вдвоём думали, что можете тусоваться тут без меня? – самодовольно хмыкает Паскаль, усаживаясь на балюстраду. – Хрен вам!

– Слезь, – строго проговаривает король, внимательно глядя на брата: вроде трезвый. – Не хватало ещё свалиться с такой высоты.

– Забей, братец. Хоть отдохнёте от меня, в конце концов, – Кас прозорливо подмигивает Эсфирь, резко отклоняется назад, в последний момент удерживается руками и возвращается в прежнее положение.

– Когда ты прекратишь играть со смертью? – закатывает глаза Эсфирь.

– А ты, когда прекратишь играть в бессердечную? – нагло улыбается в ответ брат. – Ладно-ладно, я верю, что у тебя есть сердце… и даже душа, – заговорщицки улыбается он. – Должна же быть, в конце концов. О, искупаешься в Альвийском каньоне, тогда мы точно узнаем!

– Я убью тебя, – закатывает глаза Эсфирь, собираясь щёлкнуть пальцами, чтобы наглеца окатило воздухом, но тот реагирует быстрее – соскакивает прямо на сестру, заключая её в объятия.

– И я тебя люблю, – хмыкает он. – Только ты рискуешь из Халльфэйра уехать сразу в тюрьму Пандемониума, если не будешь произносить заклинания вслух. Как там было? «Их всегда пугает то, что идёт в разрез с общепринятыми нормами» … Или не так… Но суть ты поняла!

Взгляды Паскаля и Брайтона становятся серьёзными. Невинных детских искр как не бывало.

Впервые то, как Эсфирь колдовала силой мысли, заметил Паскаль. Она была ещё совсем мала для колдовства в принципе, но та энергия, из которой она уже черпала силы, была неизведанной, опасной, преследуемой по магическому закону и ужасающей. С тех пор это являлось тайной для них троих, которая не могла быть разглашена даже под прицелом Смерти.

Только тогда братья не осознавали того, что знали теперь. Она – другая. Она – перерождённая Хаосом.

– Я контролирую себя, Кас, – холодно роняет Эсфирь, незаметно втягивая носом чарующий аромат брата. Он пах вишней, мускатным орехом и пряной амброзией.

– Я заметил, – самодовольно ухмыляется Паскаль, взъерошивая кучерявые огненные волосы. – Обещай, что будешь аккуратна. Хренов Халльфэйр и эти не менее хреновы альвы никогда не внушали доверия. От них одна разруха.

– А как же легенда о Благородном Антале? – слабо улыбается она.

– Ты же знаешь, что это всего лишь легенда, – хмыкает Брайтон. – Кас прав, тебе следует держать себя в руках… За всю нашу жизнь они не сделали ничего хорошего, лишь прикрывались традициями и никчёмными законами. Не будь король Видар в Холодной войне простым солдатом по какой-то чудесной воле случая, то он бы начал эту войну…

– И за это я ненавижу их не меньше вашего! Но в отличие от вас, я вынуждена служить их королю, который буквально клялся извести нас, а его народ – и того хуже – пытались сделать это натурально, попав под влияние Узурпаторов…

– Помни, что ты – законная Принцесса Малвармы, Эффи-Лу, – поджимает губы Брайтон.

Паскаль недовольно фыркает. Принцесса! Почему же тогда она была вынуждена отречься от титула ради веления каких-то Всадников и их «невероятных» целей? Почему тогда, как и все ведьмы, она должна была истребить свою семью, чтобы избавиться от привязанностей и распрощаться с собственным сердцем?

Для него, как и для Брайтона, до сих пор оставалось загадкой, какую цену Эсфирь заплатила в Пандемониуме, чтобы лишиться сердца и избежать их смерти.

– Я – Верховная Тринадцати Воронов, Нот. И уже давно не принцесса, не нужно меня так обижать, – Эсфирь довольно приподнимает подбородок, оглядывая братьев.

– Для нас ты всё равно наша маленькая Эффи-Лу, сколько бы крови не было на твоих руках и власти в твоём голосе. И я, нахрен, перережу глотку каждому, кто посмеет тебя обидеть! – Кас нагло дёргает носом, облокачиваясь на балюстраду. – Даже если это будет долбанный альв.

– Не забудьте посетить моё Посвящение, – слегка улыбается Эсфирь. – И, пожалуйста, не убейте там никого. Даже случайно, Кас.

Оба брата не удерживаются от смешка.

Раньше она всегда спорила с братьями, доказывала, что ей не нужна защита, но… не теперь. Сейчас она, как обезумевшая, пыталась ухватиться за остатки слов, что ещё окутывали в атмосферу заботы. Эсфирь не хотела в очередной раз покидать свой дом. Свою семью.

– Это шоу я уж точно не пропущу, а ты, Нот? У тебя нет никаких супер-важных королевских дел? – во все тридцать два улыбается Паскаль.

– Все отменю, – подхватывает улыбку брата Брайтон. – Тебе пора, Эффи-Лу…

– Знаю, – срывается полушёпот с пухлых губ.

Оба брата поочерёдно обнимают сестру и целуют в лоб. Брайтону даже на секунду кажется, что он видел, как разноцветные глаза покрыла слезная пелена. Хотя, быть может, это разыгралось буйное воображение. Ведь там, где нет сердца – нет эмоций.

***

Взгляд Короля Первой Тэрры отчуждённо блуждает по стенам кабинета. Ох, сколько же придворных дам, отряд которых возглавляла герцогиня Кристайн Дивуар, старались заполучить его!

Сапфировые радужки не поддавались ничему – будь то женские улыбки или рваные мольбы узников о пощаде. За триста лет он огрубел, как и полагалось предводителю королевства. Чувства оказались задвинуты в дальний угол, на всё он реагировал с пугающим спокойствием и холодом. И только взгляд разноцветных глаз, что являлся отголоском Холодной войны, преследовал его покой уже почти две сотни лет…

Видар раздражённо дёргает носом. Бурая кобыла сегодня совершенно отказывалась слушать команды принца. Виною тому – противоестественная война для мира нежити. Малварма и Земли Узурпаторов всё-таки сцепились в сражении.

Будь Видар моложе и глупее – он пустил бы всё на самотёк, пока Малварма бы не загнулась. Но это грозило всем Тэррам катастрофой: захвати Узурпаторы Холодные земли, они будут иметь власть над лучшими ведьмами и тогда следующим шагом станет подчинение остальных Тэрр. Его Тэрры.

Себастьян Морган скачет по правую руку от принца. Обоих выслали с людской военной службы прямо в холодное пекло Малвармы двадцать лет назад, якобы добровольцами. И только много позже они узнали, почему король Тейт не отвечал на вести с фронта и допустил такую разруху – его уже не было в живых.

– Больно тихо сегодня, — задумчиво осматривается Себастьян.

Вокруг стоит густой чёрный смог от магии.

– Ненадолго, — хмыкает Видар. — За столько лет я выучил одно: тишина – вестник катастрофы… Одемонел этот холод! Одемонели маржаны! Я иногда подумываю собственноручно прикончить их короля!

– Сделаешь огромную услугу остальным Тэррам, — иронично дёргает бровью Баш.

– Я делаю услугу сейчас – совершая долбанную вылазку ко дворцу Брайтона, пытаясь очиститься от слухов, что мы в сговоре с Узурпаторами… Демон! Королевский лагерь горит!

Лошадь Видара срывается на галоп.

– Вот же ж!… Хаос!

Себастьян срывается следом.

Чем быстрее они приближаются к лагерю, тем сильнее поднимается смольной дым, он копотью оседает на белом снеге, льду, лёгких.

– Пахнет шалфеем! — с трудом выкрикивает Баш.

Оба стараются на ходу зарыться носами в мех накидок.

– Пожар спровоцировала не магия? — кричит в ответ Видар.

Обычно магия имела запах сандала.

– Демон его разберёт! Нужна подмога!

– Нет времени разворачиваться! Если Узурпаторы проникли туда, ледяное семейство, скорее всего, мертво! Все! Кроме братцев, что служат с нами!

– Хотя, и их уже могли приложить чем-нибудь!

Народ в страхе разбегается кто куда, образуя неразбериху и хаос. Ядовитые пары дыма крепче проникают в лёгкие, пламя, тем временем, разрастается всё шире.

Вспышки магической борьбы начинают мерцать сквозь чёрную завесу, звуки лезвий слышатся всё ярче и отчётливее.

– Ваше Высочество, отступайте! Мне нужно вернуть Вас живым! — нервно кричит Себастьян, вынимая меч из ножен.

Он не знает от кого отражать удар, вокруг царит жаркая кровавая баня. Пот проступает на лбу в первый раз за двадцать лет здесь.

– Понятия не имею, к кому ты обращаешься, — ухмыляется принц.

Сегодня он погибнуть не намерен, а потому только бьёт шпорами лошадь, заставляя её ускориться.

– Praesidium3… — тихо проговаривает Видар, чувствуя, как кожа в области локтя пощипывает.

Чёрная татуировка вырисовывается под одеждой, что означает одно: Целитель наслал на себя заклятие защиты от ударов.

– Видар, вправо!

Крик Себастьяна доносится приглушенно, но принц успевает среагировать, слишком резко дёрнув поводья в сторону. Лошадь, ничего не видя, спотыкается, скидывая наездника в смоляной сугроб.

Доля секунды, чтобы осмотреться, как Видар замечает причину крика Себастьяна: маленькая деревенщина, обмотанная во что-то чёрное, лежала под завалами горящей палатки.

Первая мысль – сорваться на помощь, вторая – вряд ли она уже нуждается в ней, третья – нужно бежать со всех ног, чтобы спасать живых, а не мёртвых.

Видар с усилием поднимается со снега, но сдвинуться с места не может: горящая палатка захватывает разум. Почему-то он хочет верить, что ребёнок жив.

Грязно ругается. Ещё раз. Прокручивает меч в ладони, двигаясь в сторону палатки, готовясь отражать внешние удары.

А если живая, то куда он денет её? Не возьмёт же с собой… Трясёт головой.

«Какая разница?! Надо спасти!»

Откидывает брезент, подхватывает тонкую кисть, аккуратно пытаясь вытащить, уже скорее всего, сироту. Тельце оказывается почти невесомым. Стоит ему отползти с ним на руках на относительно безопасное расстояние, как остатки палатки вспыхивают молнией от удара какой-то ведьмы, что так отчаянно защищает свой дом.

Осматривает чумазое лицо внимательно, чувствуя, как собственное сердце остервенело бьётся о грудную клетку. Так сильно, будто он бежал по меньшей мере тысячу дней. Дыхание перехватывает то ли от гари, то ли от осознания, что ребёнок мог заживо разлететься от удара.

– Эй, слышишь меня?

Видар слегка касается измазанного подбородка. Не может разобрать мальчишка это или девчонка. От одного касания тело пробивает током. Он резко одёргивает руку.

Ребёнок кивает, но зажмуренных глаз не размыкает.

– Спасибо…

Голос не запинается, звучит чётко, будто он конфетку подарил, а не от смерти спас.

– Послушай меня, беги! Беги, от этого зависит твоя жизнь!

Ребёнок, наконец, открывает глаза. Разноцветные радужки впиваются в его.

Видар на мгновение замирает. Пророчество богинь врезается в лобную кость: один глаз напоминал синь небесную, другой – траву после дождя.

– Демон… — слетает с его губ.

– Сзади! — только успевает прошептать детский голос.

Видар реагирует мгновенно: меч с размаху разрубает тело нападающего.

Он испуганно оборачивается, глядя на застывшего ребёнка. Дитя во все глаза смотрит на разрубленного пополам солдата.

– Глаза! Смотри в мои глаза! — командует он.

В любой другой ситуации ему было бы всё равно, но не сейчас. Война не место для детей.

Бродяжка замирает, глядя в глаза спасителя. Кажется, что маленькое сердце начинает дрожать.

– У тебя очень красивые глаза, — тихо слетает с детских губ, заставляя брови Видара взметнуть вверх.

– Беги же! И постарайся выжить! — в замешательстве бросает он. — Давай!!!

Был ли тот взгляд предсказанием или плодом разбушевавшейся фантазии – Видар не знал до сих пор. Только сердце иногда пропускало по несколько ударов, когда он вспоминал пронзающие радужки глаз. Раз он тогда выжил – значит, нет причин для беспокойства? Или говорилось о смерти духовной, что следовала после войны?

Он поправляет золотистую застёжку на изумрудном камзоле. Со временем изумрудный у альвов стал считаться цветом скорби, цветом семьи Видара. В разнопёрых оттенках зелёного все старались избегать именно этот цвет.

Короля редко видели в других тонах.

Чёрные короткие волосы были подстрижены на манер военной стрижки. Больше не было тех косичек, которые когда-то заплетала ему мать.

Он тяжёлым взглядом окидывает корону, что мерцает изумрудами и бриллиантами в переплетении изогнутых ветвей. Сколько помнит себя – всегда мечтал о Ветвистой Короне, но не таким путём. Далеко не таким.

– Видар, пора!

В кабинете появляется Генерал Себастьян Морган, правая рука короля, что по старой привычке наедине позволял себе нарушение субординации.

– Делегация уже на месте?

Видар надевает корону, любовно скользя пальцами по кончикам ветвей.

– В пяти минутах от замка. Говорят, сам Всадник Войны едет с ними.

– Серьёзно? – неопределённо дёргает бровями Видар.

– Нет, настроение у меня шутливое, – хмыкает Баш.

– И за что ты мне такой идиот? – ухмыляется король. – Что за Советницу они раздобыли в Малварме, раз её так тщательно охраняют?

Придворные закрывают двери за королём и генералом.

– Поговаривают, Верховная.

– Здорово, наш дом станет пристанищем всех ведьм и ведьмаков мира нежити, – без особого энтузиазма протягивает Видар. – Всю жизнь мечтал.

В длинных коридорах пахнет свежей зеленью деревьев, убранство блестит перламутровыми красками, хрустальными люстрами и позолоченными картинами. А буквально несколько часов назад здесь и вовсе носились придворные, подготавливая тронный зал и огромную столовую для гостей. С приходом технического прогресса в людской мир – придворным альвам стало намного легче обслуживать замок.

Несколько раз архитекторы порывались предложить королю новый план замка, с обновлённым экстерьером и интерьером, но Видар настаивал, чтобы большинство дворцовых зал сохранило первозданный вид, а вот комнаты отдавались в личное распоряжение работников.

Спустя несколько минут альвы оказываются в тронном зале. Видар намеренно ничего в нём не менял, стараясь сохранить светлую память об отце и матери. Те же арки, открывающие вид на альвийские сады вокруг замка, те же витражи над головой. Только трон, с золотыми ветвями переплетённых деревьев вместо спинки, теперь стоял в гордом одиночестве.

Видар одобрительно кивает Себастьяну, занимая своё место. Генерал отдает приказ запускать придворную знать. Король приветственно поднимает руку под восхищённые возгласы, борясь лишь с одним желанием – поскорее завершить клоунаду, что так любят Всадники.

Среди знати находит бесконечно-влюблённый взгляд герцогини Кристайн. Отправляет ей сдержанный кивок, отчего альвийка широко улыбается, довольная маленькой победой в большой войне за сердце короля.

– Ваше Величество! – Голос генерала Себастьяна громко разлетается по Лазуритовой зале. – Делегация из Пандемониума прибыла в составе Господина Всадника Смерти, Господина Всадника Войны и Госпожи Верховной Тринадцати Воронов.

Немое восхищение волной окатывает присутствующих. Последний раз Всадник Войны показывался в правление Короля Тейта Рихарда, когда тот был в возрасте Видара.

Огромные резные двери распахиваются. Сначала появляются Всадники. Оба в строгих одеждах чёрного цвета, один из них опирается на трость, слепым взглядом смотря чётко в глаза короля, а второй с наглой ухмылкой на усыпанном шрамами старческом лице, одобрительно оглядывает генерала.

За их спинами виднеется рыжая копна кучерявых волос. Чем ближе они подходили, тем Видар мог внимательнее рассмотреть фигуру в чёрном тёплом плаще с соболиной накидкой.

Троица останавливается перед королевским пьедесталом, а незнакомка, наконец, поднимает глаза. Глаза, которые терзали короля каждую ночь.

Их взгляды пресекаются. В её – демоны отстукивают ирландскую чечётку, в его – отвратительное безразличие и нескрываемое раздражение.

Видара будто током прошибает. Ему почему-то кажется, что она чувствует тоже самое. Он успевает разглядеть, как, на долю секунды, её лицо перекосилось, а зрачки стремительно расширились. Всего лишь доля, и обладательница бледной кожи и россыпи ярких веснушек на носу, снова стоит, как фарфоровая кукла.

– Приветствую Вас в Халльфэйре, – его бархатный тембр впитывается в белую кожу.

Сердце Эсфирь замирает, равно как и она. Единственное, что ей удаётся – состроить недовольно-хмурую мину на лице, будто перед ней разлагается труп, а не сдержанно улыбается альв. До одури красивый долбанный альв.

От него веет силой. Даже незначительное моргание превращается в какое-то невероятное зрелище. Она не может отвести глаз от его лица, что при ярком свете дня будто бы искрится мягкими оттенками.

Эсфирь улыбается уголками губ, когда замечает лёгкую тень отвращения и эмоции, что она не в силах распознать.

– Достопочтенный король Видар! – скрипучий голос Смерти пропитывает одежды знатного двора.

Всадник Войны лишь сдержанно моргает в знак приветствия, а Верховная Тринадцати Воронов так и стоит, не отводя взгляда, гордо вскинув подбородок.

– В моей Тэрре королей принято встречать в приветственном книксене, – едва заметная усмешка появляется на губах короля.

Всадники довольно ухмыляются, будто подтверждая, что он – сын своего отца.

– Как и в любой другой, – её мелодичный голос затопляет помещение ядом.

Она тоже – дочь своего отца.

Видар замечает, как горделивый взгляд Всадника Войны дольше положенного задерживается на фигуре ведьмы. Гордиться ведьмами – новый фетиш Всадников?

Себастьян настороженно сглатывает слюну. Ему кажется, что он собственными глазами смотрит на солнце, которое так близко оказалось рядом, позволив мелким букашкам не сгореть заживо. Сейчас обугливалась его плоть.

Обеспокоенный взгляд Кристайн находит перекосившееся от гнева лицо короля. За первые три минуты малварка нарушила три устоявшиеся традиции: отказалась от поклона, смотрела чётко в глаза короля и воздержалась от выражения трепета и подчинения обращением «Ваше Величество». Как минимум её ждало наказание, как максимум – изгнание.

– Ты же понимаешь, что если расстроить не тех альвов систематическим нарушением традиций, то последствия вряд ли смогут тебе понравиться, маржанка? – голос короля постепенно наполняется гневом.

– Вот и не расстраивай меня, – хитро хмыкает Эсфирь, заставляя волну возгласов прокатиться по зале.

Звонкие удары трости о пол заставляют всех присутствующих замолчать.

– Теперь Вы наконец-то можете познакомиться, король Видар, – довольно улыбается Всадник Войны. – Перед вами Эсфирь Лунарель Бэриморт – Верховная малварских ведьм, покровительница Тринадцати Воронов, Поцелованная Смертью, Дщерь Ночи и Пандемониума! А с этой минуты – единственная претендентка на должность Советницы Великого Кровавого Короля!

Её имя с уст Всадника слышится каким-то неестественно обласканным, чуть ли не родным.

В тронной зале воцаряется молчание. Расценивается оно как что-то страшное, тягостное. Никто не был готов к тому, что малварская ведьма окажется в близком родстве с королём Бэримортом. Обернётся той самой фигурой, об отречении престола и титула которой слагали легенды.

Видар едва дёргает левой бровью.

– Посвящение состоится на следующей неделе. В Кровавую Луну, – сдержанно произносит альв.

Кровавой Луной нежить традиционно называла природное явление, которое можно было заметить раз в несколько лет.

Он снова возвращает на неё взгляд.

– Позволите посетить Посвящение? – медленно протягивает Всадник Войны.

– Вы не нуждаетесь в позволениях, – учтиво кивает Видар, успешно борясь с эмоцией удивления.

Аккуратно переводя взгляд со Всадника, снова замедляется на ведьме.

Казалось, она не то, чтобы не моргала – не дышала. Прочесть её эмоции не представлялось возможным. Как и все девушки/женщины Первой Тэрры, она смотрела на него так, будто видела перед собой закат солнечных лучей в первый раз. Но не знал он, что наблюдала она за закатом своей жизни в его глазах.

Эсфирь не собиралась отрицать красоты и внутренней силы мужчины, как и не намеревалась отрицать свою неизвестно чем вызванную симпатию. Она считала, что бегство от собственных эмоций – признак слабости. Слабость же – привыкла рубить на корню. Это совсем не означало, что ведьма с распростёртыми объятиями понесётся в постель короля или, что хуже, спасёт его от смерти. Приняв свои первичные эмоции, она знала, как преобразовать их в сильнейшую магию.

– Просим Вас пройти в обеденную!

Генерал Себастьян вовремя приносит известие о готовности пира.

Не разрывая зрительного контакта с Эсфирь, Видар поднимается с трона. Он презрительно оглядывает цвет её одежды, будто нарочно стараясь спровоцировать. В ответ она лишь едва заметно пожимает плечами, догадавшись о намерениях.

– Бланш, проследи, чтобы госпоже Верховной сняли мерки. Её гардероб следует обновить, – обращается король куда-то в зал, по всей видимости, к придворному костюмеру.

– У тебя очень красивые глаза, – тихо проговаривает Эсфирь, сделав шаг вперёд, когда король собирался пройти мимо.

Видар, словно парализованный, останавливается. До острого слуха долетают перешептывания знати: «Что она сказала?», «Ведьма колдует!», «Проклятая маржанка!».

– Что ты сказала? – размеренно спрашивает он, наблюдая краем глаза, как слуги сопровождают Всадников в столовую.

– Я не повторяю одно и тоже несколько раз, – самодовольно хмыкает Эсфирь, отворачиваясь от Видара.

– Скажи, мы могли видеться раньше? – грозно протягивает он.

Ему хочется схватить ведьму под локоть, чтобы она так стремительно не исчезла среди немногочисленных лиц придворных.

– Я бы запомнила такое разочарование, – усмехается она.

Не скажет же она, что хотела разбить о голову долбанного альва люстру за косой взгляд.

Брови Видара гневно сдвигаются, а скулы от напряжения готовы разрезать плоть на лице. При всём уважении ко Всадникам, он хочет с особым пристрастием выбить из ведьмы желание дерзить. К его сожалению, Верховные – имели статус неприкосновенности. К счастью, он ненавидел ведьм.