Читать книгу Роковой изъян. Том первый - Елизавета Полтавцева - Страница 3

«Сын герцога» звучало куда более весомо, чем просто «маркиз». Да ещё и какого герцога – богатого лорда, хозяина Мерсисайда. Хэмиш Джон Хэмсфорт, аристократ по происхождению, не любил подчёркивать свой статус так, с каким удовольствием это делали другие. Всё потому что он чувствовал неловкость за обладание им просто по праву рождения. «Маркиз» – показатель, что с этим ещё столь молодым господином, не имевшим за плечами ничего, кроме притязаний на отцовское наследство, уже необходимо считаться. Титул учтивости. За свои девятнадцать лет Хэмиш не сделал ничего значимого и общественно привлекательного. Куда более обширны и велики были деяния его отца, и юноше хотелось быть их частью. «Сын герцога Мерсисайда» – упрямо представлялся он. «Маркиз, – поправляли все вокруг. Юный лорд тяжело вздыхал.

Совсем молодое герцогство Мерсисайд занимало весь юг Ланкашира и тянулось от города свободной торговли – передового Манчестера – до бурлящего, стального Ливерпуля на побережье Ирландского моря. Предприимчивый лендлорд2 Хэмсфорт потрудился выкупить земли для своего поместья за незначительную сумму, а через десять лет от Ливерпуля до Манчестера провели первую в мире железную дорогу, что сделало место невероятно притягательным для посессионеров3 со всей Англии. На Мерси разрастались фермы, охотничьи угодья, рыболовные предприятия, ткацкие фабрики, работные дома и заведения увеселительного характера. А во главе всего этого прогрессивного великолепия некогда поставили успешного буржуа и виконта Ланкашира, а ныне герцога Хэмсфорта. Но сей раз в этой непростой истории не он фигурировал как главная персона, а его старший сын.

* * *

Не раз Хэмишу Хэмсфорту говорили, что у него наверняка имелись ирландские корни: все дети в его семье были рыжими, голубоглазыми, с почти белой мраморной кожей. И дело было не только во внешности. Его мать, в девичестве Рейд4, имела чудный ирландский акцент. Его же отец, Хэмсфорт-старший, был похож на англичанина, однако в нём проглядывались и американская харизма, и черты, нехарактерные для господ из высшего английского света. Золотистый загар, миндалевидный разрез глаз, широкие скулы – все выдавало в нём не «голубую кровь». Как-то, будучи подшофе, глава семейства обмолвился, что в их роду имелись корни даже индейцев чероки5. Но Хэмишу мало верилось в такое необычное родство викторианской семьи из Ланкашира и племени американских индейцев.

Рыжеволосый юноша в светлом костюме сидел за столом на летней террасе в окружении родственников, друзей семьи и компаньонов отца. Барышни украдкой поглядывали на молодого маркиза, а лорды жаждали общения и некоторые из них с вызовом смотрели на будущего наследника величественного Хэмсфорт-холла.

Но Хэмишу не требовалось такого внимания. Он мечтал оказаться в своей заставленной мастерской, а не в центре беседки, где внимание было приковано к его персоне. Не такой уж и значимой, как считал он сам.

Герцог Ричард Хэмсфорт, несмотря на свой почётный статус, лично вёл торговые дела и вращался среди состоятельных буржуа. Он нередко пропускал семейные торжества, пропадая в разъездах. Вот и в тот день глава семейства задерживался, а значит, принимать гостей входило в обязанности Хэмиша, как наследника поместья. Поддержать светскую беседу было жутким испытанием для молодого лорда, поэтому юноша сдержанно улыбался и отвечал по существу, чтобы не ляпнуть чего дурного.

– Хэмиш, ты слушаешь? – строгий голос матери прерывал его раздумья.

Молодой наследник оглядел присутствующих.

– Ваша беседа погрузила меня в нетривиальные размышления, – оправдался он.

На белоснежной скатерти блестел белоснежный фарфор с изображением нежных цветов. В центре стояли всякие экзотические угощения. Хэмиш сидел во главе стола, рядом с ним – герцогиня-мать, кресло отца пустовало. Герцог частенько опаздывал на светские мероприятия. Это никого не удивляло и огорчало саму леди Хэмсфорт, но за двадцать лет перевоспитать мужа у неё так и не получилось.

Хэмиш опустил глаза на стоявшую перед ним чашку с кофе и рассмотрел лицо, искажённо отражавшееся на тёмной глади. Большой белый бант смотрелся на нём весьма нелепо и делал его и без того круглые щёки ещё полнее. Рыжие густые волосы, уложенные в модную завитую причёску, растрепались на летнем ветру и торчали в разные стороны. Маркиз пил кофе перед гостями, но образ таинственной леди Мортиферо не выходил из его головы. О ней он знал очень мало. Изредка господа покачивали головами и перешёптывались, слыша «госпожа де Морон». Иногда её называли «бывшая Оллфорд». Оллфорд – богатый джентльмен и двоюродный племянник самого лорда-политика Абердина, почил несколько лет назад, а миссис Оллфорд осталась вдовой и очень завидной невестой. «Разорительница сокровищ Абердинов, – так называли эту даму компаньоны герцога Хэмсфорта. Неудивительно, что три года назад на неё обратил внимание маркиз де Морон с надеждой преуспеть при английском дворе. Маркиза была в тени своего мужа и не блистала на богатых вечерах. Но все вокруг поговаривали, что занималась она весьма предрассудительными вещами. Больше Хэмиш не знал о ней. И этим утром он обыденно беседовал с ней, словно они были добрыми соседями. Хотя леди де Морон действительно владела имением на юге Кингстоншира, но маркиз не помнил где.

Хэмиш провёл пальцами по белому воротнику. От него всё ещё веял ненавязчивый аромат её духов. К нему пришла дурная мысль, что лучше он провёл ещё лишний час в компании этой «страшной» женщины, чем в родном поместье на виду любезных и добропорядочных персон. Приторность и честолюбие происходившего уже набили оскомину. Поэтому изобретатель решил разбавить приторную картину и буднично сообщил:

– Сегодня я имел честь побеседовать с леди де Морон.

Лорд, сидевший сбоку от юноши, едва ли не фыркнул. Дядя и тётя Хэмиша – супруги Четерлей – обменялись озадаченными взглядами. Эсквайр Карл Легстон, правая рука герцога, нахмурился и спросил:

– Что эта дама хотела от вас, маркиз?

Формулировка вопроса насторожила молодого аристократа. Он устремил взгляд на кофейник и сдержанно улыбнулся.

– Мы встретились в Грейтхилле и обменялись любезностями. Никогда прежде я столь близко не видел эту леди, – абстрактно ответил юноша.

Удостоенный ответом Легстон отвёл взгляд и вернулся к трапезе.

– Поверьте, чем дальше вы от неё находитесь, тем лучше, – ответил лорд Четерлей.

Другие господа и дамы одобрительно закивали.

– Почему же я никогда не видел леди де Морон на светских мероприятиях? Она – аристократка с хорошим состоянием, а значит, дама нашего круга, – заметил Хэмиш и взглянул на мать.

Герцогиня сконфуженно улыбнулась. Вопрос был неудобным и провокационным. Она поискала поддержки в глазах лорда Четерлея.

– Хэмиш, я думаю нашим гостям неприятная эта тема, – с улыбкой сказала леди Хэмсфорт и незаметно подтолкнула его локтем.

Юноша с тоской вздохнул и медленно поднёс чашку к лицу. Кофе оказался крепким, но очень горячим. Гости вновь оживились и заговорили.

– Хэмиш, прежде чем, вы задумались, мы как раз говорили о том, как хорошо герцогиня спланировала сегодняшний приём. Я всегда восхищалась её талантами, – заговорила леди Четерлей. – И как раз обмолвились, что Хэмсфорт-Холл – солидное и трудное имение. Оно требует грамотного и рационального управленца, – сказала родственница.

«Коим я не являюсь, – добавил про себя Хэмиш и сделал огромный глоток горячего кофе. Но тётя развила свою мысль иначе, чем он предполагал.

– Твоя мать столько сил вложила в Хэмсфорт-Холл. Как было бы хорошо найти для неё хорошую помощницу в лице будущей герцогини Мерсисайд.

Хэмиш поперхнулся.

– Я думаю, ему об этом пока рано думать, – ответила герцогиня и покосилась на сконфуженного сына.

Юноша закивал, чувствуя, как горячий напиток обжог горло, и медленно опустил чашку на блюдце. Тётушка возразила:

– Верно, но у приличных людей есть хотя бы кто-нибудь на примете, пока они молоды. А вы, Хэмиш, не посещаете светских вечеров, не навещаете соседей. Чем вы занимаетесь?

Этот вопрос постоянно тревожил Хэмсфорта-младшего. Приходилось отвечать нечестно или уклончиво.

– Занят разнообразными делами на благо Мерсисайда, – формально ответил юноша уже давно заготовленной фразой.

Скрывая тоску, Хэмиш оглядел летний берег озера и огромный белокаменный дом. Поместье «Хэмсфорт-Холл» находилось на севере молодого герцогства Мерсисайда вдали от промышленной суеты и дымящихся труб. Особняк с длинными колоннадами скрывался в долине меж холмов, заросших дубами и клёнами. От террас с античными балюстрадами спускались лестницы с древнегреческими статуями в ухоженный сад. Все эти каменные архитектурные формы, под руководством леди Хэмсфорт, были украшены керамическими горшками, увиты красными бархатными розами, плющом. В центре сада блестело на солнце озеро, вокруг которого росли липы, дубы, гортензии. На берегу озера в светлых беседках отдыхали гости, скрываясь от летнего зноя, в то же время на лодке катались дочери соседей-лендлордов. Видимо, как полагается, кто-то из заботливых родственников Хэмиша пригласил их на смотрины к маркизу. Хэмсфорт-младший с тоской взглянул в их сторону. «Сейчас бы поменяться с ними местами и подремать в лодке», – подумал он с улыбкой, а затем развернулся к тёте:

– Разумеется вы правы, леди Виола. И абсолютно правы, восхищаясь герцогиней. Она в добром здравии и сама успешно справляется с делами Мерсисайда, – ответил юноша и ещё раз сделал глоток кофе.

Пока Хэмиш развлекал искушённую публику, в лодке среди молодых дам каталась самая младшая леди Хэмсфорт – розовощекая Памела. Девицей на выданье она ещё не была, но из вежливости и уважения к хозяйке, которая не знала, чем занять чересчур деятельную дочь, леди неохотно, но взяли Пэм кататься. Она надела соломенный капор с розовой лентой под давлением матери, и всю прогулку безуспешно перетягивала соломенные поля, чтобы прикрыть комично торчащие из локонов уши. Ей было смертельно скучно.

– Мисс Хэмсфорт, прошу, перестаньте, – строго сказала самая старшая из девиц – Фелисити Легстон, внимательно глядя как Пэм с треском заламывает плетение на шляпе.

Другие юные леди в лодке вдохновлённо смотрели на берег, медленно обмахиваясь перьевыми веерами. Пэм с отчаянием вздохнула и с кислой миной оглядела элегантно одетых спутниц. «В этом наряде я похожа на пугало», – подумала она, краснея. Все эти кружева и банты так были к лицу красивым барышням с тонкими пальцами и изящными изгибами. Среди такого великолепия младшая мисс Хэмсфорт выглядела не больше, чем милой простушкой.

Хетти Рейд была первой красавицей с молочной кожей, полукруглым изгибом бровей, аккуратным вздёрнутым носиком – предметом зависти англичанок. Он идеально был вписан в ровный овал лица нежного персикового оттенка с розоватыми губами и щеками. Выходя замуж за красавца Ричарда Хэмсфорта, она не подозревала, какую шутку сыграет с ней судьба – все её дети вышли далеко не привлекательными и, как она с горечью замечала, нескладными и неуклюжими. По одной версии, в них взыграли американские корни, а по другой – природа решила исправить дисбаланс в фамильном древе. У Хэмсфортов-младших были высокие лбы, оттопыренные уши и орлиные носы, за исключением Пэм Хэмсфорт, обладательницы курносого носика и таких круглых щёк с румянцем, что на лебединой шее голова смотрелась, как шар, в модных капорах.

Пэм Хэмсфорт выдернула соломинку на шляпе и принялась скручивать из неё миниатюрный меч.

– Смотрите! Хэмиш посмотрел в мою сторону и улыбнулся! – с восторгом заговорила Кэтрин Легстон, сидевшая рядом с Пэм.

– Неправда! Он улыбнулся мне! – возразила Эбигейл, сидевшая напротив Пэм.

Дочь герцога закатила глаза и тяжело вздохнула. Она украдкой наблюдала за наряженными дочерями лордов, пряча восхищение, но с одним девушка не могла смириться: отталкивал факт, что их хорошенькие головы, украшенные цветами и шляпками, были заняты такими глупостями, как высматриваем женихов на летних катаниях и вечерах.

– Памела, скажи по секрету, есть ли претендентка на роль юной миссис Хэмсфорт? – сдержанно спросила Фелисити, прикрываясь веером.

Пару девушек из компании смущённо засмеялись.

– Почему вы спрашиваете об этом у меня, а не у него? – отстранённо спросила дочь герцога, изучая свою поделку.

– Леди Памела, но вы должны понимать, насколько это неприличный вопрос, – растерялась Фелисити, взмахнув веером.

Пэм впервые посмотрела ей в глаза и уверенно ответила:

– Я это понимаю. В отличие от вас, раз вы задаёте столь неуместные вопросы. На что вы рассчитываете? Думаете, что я стану распускать слухи о старшем брате? Этого не будет.

«Упаси Господь, если одна из вас станет моей родственницей», – мрачно подумала Пэм и поморщила нос. В глубине души она мечтала, чтобы брат выбрал невесту в пику и матери, и другим родственникам, и всем остальным. Особенно Легстонам, которые навязывали им родство, как только могли. Пока Фелисити и другие четыре девушки пребывали в замешательстве от прямолинейности Памелы, дочь герцога хитро усмехнулась и сказала:

– Как приличная девушка я не желаю участвовать в слухах, но из солидарности хотела вас предупредить, – она оглядела спутниц, высоко подняв подбородок.

– Ваши подозрения не напрасны. У моего старшего брата действительно есть невеста. Но я не могу сказать вам, кто она. Это будет очень некрасиво с моей стороны. Полагаю, что вас обязательно пригласят на скорую помолвку Хэмиша и его титулованной избранницы, – сказала Пэм, копируя серьёзную мимику матери.

Девушки в лодке забегали глазами и крепко сжали в руках опахала. Новость произвела на них большое впечатление, чем ожидала юная провокаторша. Дочь герцога поджала губы и понадеялась, что её шалость нескоро будет услышала герцогиней Мерсисайд. Наконец Фелисити хотела что-то вымолвить, но осеклась: лодка причалила к дубовой роще, где пили чай другие гости и хозяева поместья. Мисс Хэмсфорт с облегчением вздохнула. Возле столиков в светлом дневном туалете из шёлка чайного цвета рассказывала истории хозяйка дома, учтиво уделяя внимание каждому гостю, но при этом гордо подняв голову и оглядывая людей вдали от чайного стола. «Как у неё получается тщательно всё контролировать и совмещать», – с восхищением думал Хэмиш, наблюдая за матерью.

Леди Хэмсфорт дала распоряжение экономике и горничным в белоснежных передниках, разливавших чай, и направилась к причалившей лодке. Два лакея помогли юным дамам шагнуть на залитую солнцем траву, а после галантно вручили кружевные зонты из белого хлопка.

– Памела, дорогая, вот ты где! – обрадовалась герцогиня, после приветствия остальных. – Что же ты сделала со шляпкой? – растерянно пробормотала женщина, ловким движением освобождая рыжие локоны дочери от назойливого головного убора.

В отличие от Памелы, который было всё равно до мнений окружающих, её старшая сестра Моеган Виктория, а в общение – Мойэс, пыталась понравиться всем и каждому. И тратила на это массу времени и сил. Крупная девица с широкими покатыми плечами и бледными голубыми глазами округлой формы смотрелась нелепо в белом платье, усеянном рюшами и кружевами. Тем не менее, держалась она непринуждённо, ловко управляясь с бумажным веером с литографией, отцовским подарком. Пэм нашла сестру у высоких кустов гортензий на спуске к пруду. Увидев её, Мойэс вздрогнула и прижала веер к груди.

– Что за оживление среди девиц внизу? – спросила она, переживая, что слухи были о ней.

– Удачно пошутила, – протянула Пэм, безразлично поглядывая на девушек возле озера. – Если тебя спросят про невесту Хэмиша, загадочно улыбайся и молчи. Или скажи, что тебе не следует такое обсуждать.

– Хэмиш жениться? – раздался за спиной удивлённый голос Джонатана Маккарти.

Теперь Пэм стало понятно, зачем сестра укрылась от посторонних глаз и с кем. Да ещё почему так волновалась. Она застыла, как вкопанная, не оборачиваясь в его сторону. Сын герцога Джонатан был приятелем Хэмиша и отнёсся к новости с огромным изумлением.

– Памеле очень скучно на приёме, и она развлекается, – промямлила Мойэс и недовольно покосилась на младшую сестру.

Маккарти хмыкнул и пожелал убраться подальше, пока на аллее не объявился ещё кто-нибудь. Пэм растерянно проводила взглядом молодого лорда.

– Так вот про кого ты секретничаешь со своими «единомышленницами» днями напролёт, – неодобрительно сказала она, и Мойэс скрестила руки на солнечном сплетении.

– Не вижу ничего предрассудительного. Я – дочь одного герцога, он – сын другого, у нас много общего и, вероятно, мы вообще поженимся.

Сёстры Хэмсфорт зашагали в сторону дома.

– О вкусах не спорят, – кратко изложила своё отношение к этому Пэм.

– Джонатан – прекрасный кандидат. И ему 22, через несколько лет как раз задумается о свадьбе.

– Он приторный, как десерт с вишнёвым ликёром, надушенный, жеманный и хвастливый, – поморщила нос младшая сестра.

– Как и все лорды вокруг, – развела руками Моеган и посмотрела на господ, идущих неподалёку.

– Неправда. Наш отец и братья – не такие, – протянула сестра.

– Ну, за них мы замуж не выйдем… Кстати, – старшая сестра огляделась, – ты не видела Эндрю?

* * *

Хэмиш искал брата среди гостей. Будучи не таким уж зорким, маркиз с трудом узнавал лица на ярком солнце. Носить очки он стеснялся. В конце концов, пока зрение ему не мешало, а занятий, где нужна было меткость юный лорд избегал. Все джентльмены, как и дамы, были похожи меж собой. Светлые приталенные костюмы делали их фигуры почти одинаковыми: широкие плечи, покатая грудь, узкие бедра, тощие колени и маленькие ступни. Всё, как из парижских журналов мод. До этого Хэмишу редко приходилось разглядывать других мужчин, поэтому в ту минуту он задумался: «Неужели и я так нелепо смотрюсь во всём этом?». Маркиз глянул на своё отражение в фонтане. «Как идиот», – заключил он и пошёл дальше.

– Маркиз, не хотите раскинуть партию в крокет? – поинтересовался лорд, встретивший его на пути к боковым аллеям.

– Благодарю, лорд Уорли, но предпочитаю более спокойный вид спорта. К примеру, шахматы, – отозвался юноша, не переставая оглядываться в поисках младшего брата.

«Если он увлёкся чем-то и сбежал, то я лично его взгрею», – с раздражением подумал маркиз, что было чистой неправдой. Он бы никогда не стал нападать на брата или кого-либо. Не видел смысла ни в телесных наказаниях, ни в кулачных разборках. Ну ещё и потому, что крепкий Эндрю легко бы повалил упитанного брата на лопатки. «Слегка упитанного», – тут же заметил про себя Хэмиш и опустил взгляд на живот, стянутый корсетом.

Маркиз Мерсисайд виделся с братом редко. Они учились в разных школах. Затем Хэмишу за усердие в учёбе и по статусу приставили ещё и гувернёров, которые с утра до вечера занимались с ним латынью, философией, этикетом, естествознанием и благопристойными науками. Все новогодние и летние каникулы, пока Эндрю был в отчем доме, Хэмиш проводил в готическом особняке у Кингстонов. Там под началом графа-изобретателя Кристофера Кингстона он подгружался в мир прикладных наук, занимался механикой и физикой. Старший брат поступил в колледж, а Эндрю два года жил в Меце, во Франции, и учился там в артиллерийской школе. В Англии ещё не было военных училищ, поэтому парень сам изъявил желание отправиться в другую страну, а потом вернуться на родину.

На южных аллеях Хэмиш обнаружил невесту Эндрю. Негласную невесту. Ни о какой помолвке пока речей не шло. Просто Эндрю всем подряд говорил: «Знакомьтесь, это мадмуазель Эванджелайн Шарби – моя невеста!», что вводило многих в полнейшую растерянность. Хэмиш так и не знал, какими правдами и не правдами брат уговорил родителей, чтобы мисс Шарби погостила у них этим летом. Особых проблем девушка не создавала, но герцогиня предпочитала избегать её общества.

В тот момент заморскую мадмуазель окружила стайка знатных особ. Они накинулись на неё, словно чайки, пытаясь вытащить хотя бы что-то для сплетен. Тёмные волосы и смуглая кожа Эванджелайн ярко контрастировала на фоне светлого ситцевого платья и образов других леди. Вероятно, поэтому Хэмиш и зацепился взглядом на растерянную юную даму. «Она может знать, где Эндрю. Пора спасать нашу южанку от этих ненасытных бестий, – подумал он и устремился к мисс Шарби.

– Мой брат вновь бросил вас на растерзание толпы? – спросил Хэмиш с улыбкой и огляделся в поисках Эндрю.

– Уверена, он не специально, – смущённо ответила девушка, робея.

Сын герцога отметил, что, похоже, только она в этом поместье не вызывала в нём чувства ничтожности или пренебрежения. Ну, кроме Пэм, конечно. Памела всегда была для него вне конкуренции.

– То есть сегодня вы не видели его? – догадался маркиз.

Эванджелайн загадочно улыбнулась, хотя это больше походило на натянутую улыбку, супротив воли. Врать ей не хотелось, но и сказать правду было обидно. Увидев, в каком смятении находилась гостья, Хэмиш галантно подал ей локоть и увёл подальше от беседовавших дам. Они направились по аллее мимо мраморных античный статуй и цветущих кустов.

– Вам придётся набраться терпения, если хотите быть его женой. Он не может усидеть на месте. Постоянно внезапно исчезает и внезапно проявляется. Все полагали, что военное училище в Меце6 научит его дисциплине, а вернулся он всё таким же, – тяжело вздохнул Хэмиш.

– Думаете, – мисс Шарби осеклась и взглянула на Хэмсфорт-Холл. – герцог и герцогиня одобрят наш брак?

– А вы думаете, что Эндрю когда-нибудь слушался родителей? – усмехнулся юноша.

Хэмиш Хэмсфорт беззлобно завидовал Эндрю. Ему дозволялось многое из того, что было невозможным для старшего сына, будущего наследника, опоры и лица семьи. Такая честь досталась бы Эндрю только после смерти Хэмиша. Молодой маркиз тянул это на себе, лишаясь возможности заниматься любимым делом, а в то же время младший брат жил в своё удовольствие, попадал во многие неоднозначные истории и не посвящал себя ничему полезному. Всё потому что Эндрю стоял ниже всех остальных по иерархии. Хэмиш был главным ребёнком, затем – незамужние сёстры, носившие титулы учтивости «леди», а потом уже – Эндрю с простой приставкой «лорд». «А что с меня взять?» – говорил выпускник военного училища, вскидывая рыжие выгоревшие брови, и миролюбивому Хэмишу в такие моменты хотел плеснуть кофе в его загорелое лицо. Так ему хотелось поступить и в тот вечер, когда Эндрю заявился домой в разгар приёма в совершено неподобающем мещанском виде. К счастью, ему хватило совести зайти не с парадного входа и не через южный парк.

– С ума сойдёшь, когда узнаешь, что сегодня было, – начал младший брат, застав рассерженного Хэмиша в гостиной.

Щёки Эндрю пылали, дыхание сбилось. «Видно, хоть торопился для приличия», – заметил маркиз, оглядывая юношу с головы до ног. Парнишка стянул кепку и взъерошил и без того лохматые волосы, а затем, словно выпрашивающая лакомство собака, замер и уставился большими лазурными глазами.

– И что же сегодня было? – из вежливости спросил Хэмиш, пряча руки в карманы.

Он всегда так делал, когда не знал, куда их деть от напряжения или волнения. Дурацкая привычка, от которой сложно было избавиться. Но лучше так, чем жестикулировать дрожавшими пальцами, словно «какой-то итальяшка с похмелья» – так ругал его гувернёр в отрочестве.

– С утра мы с отцом поехали за рентой. Ну, знаешь, он и Уолтер взяли меня с собой… И знаешь, кого мы встретили?

Хэмиш приподнял обе брови, от чего на его огромном лбу появилось множество морщин, при этом сохранил абсолютный скепсис на лице. Его губы были плотно сжаты, а пристальный взгляд сверлил Эндрю. Зная младшего брата, маркиз мог предположить кого угодно, даже стадо бизонов или пьяных соседей, валявших в поле у дороги. Щёки Эндрю раздулись, в глазах появились озорные огоньки, он только было открыл рот, чтобы произнести заветные слова, как в залу влетели сёстры и чуть не сбили его с ног пышными шёлковыми юбками.

– Хэмиш! Мать повсюду тебя ищет. Ты оставил гостей без внимания, – торопливо произнесла Мойэс и сжала пухлые губы.

Гости… Маркиз вытащил руки из карманов и распрямился. Будто он уже стоял перед толпой визитёров.

– К слову, у тебя скоро помолвка! – рассмеялась Мойэс.

Молодой лорд уставился на сестру огромными голубыми глазами. Он настолько округлил их, что светлые ресницы упёрлись в веки.

– Не слушай её, Хэмиш. У Мойэс хорошее настроение, и она проецирует свои желания на всех, – сбивчиво отмахнулась Пэм, переминаясь с ноги на ногу.

Хэмиш облегчённо вздохнул и развёл плечами, сдавленными корсетом.

– Тётушки сегодня снова пытались мне кого-то сосватать, я уже думал, что до тебя дошёл слух – кого, – признался он. – Каждый визит одно и то же, – протянул аристократ, а затем развернулся к брату:

– И кого же вы там встретили? Что за важная персона, из-за который ты настолько задержался?

Эндрю вынул из мещанского пиджака газету и швырнул её на стол, словно это был козырный туз при последней сдаче. Хэмиш покосился на газету с таким видом, словно Эндрю швырнул грязь на белую скатерть.

– Ну и что же? – пожал плечами он, догадываясь, кого им довелось увидеть, но маркизу это было безразлично.

– В смысле «Ну и что же»? – нахмурился Эндрю.

На первой полосе под строкой «Разыскиваются» было много лиц, похожих друг на друга, а центре крупным планом был портрет одноглазого мужчины в плаще. Судя по тому, как детально он был прописан, рисовали его долго и с особой «любовью». Из всех – лицо этого человека явно выделялось, и дело было вовсе не в чёрной грубой заплатке вместе левого глаза. Но Пэм так и не смогла понять, чем конкретно этот… господин был так непохож на окружавший его сброд на первой полосе.

– Кто этот мужчина? – вставила Пэм, не сдержав любопытства.

– Ты, что не знаешь? – процедила Мойэс постучав сложенным веером по плечу сестры. – Это же «Неуловимый Хард», атаман «Чёртовой Дюжины».

Мойэс обожала собирать из газет криминальные сводки. Чем страшнее и подробнее они были, тем больше привлекали одну из леди Хэмсфорт. Летом на вечерних посиделках она была лучшей рассказчицей страшилок, её истории пробирали до мурашек.

Пэм ещё раз взглянула на портрет. Сколько раз она слышала это имя от сестры и горожан и читала о «подвигах» страшной банды в газетах…. Она представляла Харда совсем иным.

– Откуда тогда его портрет, если это «неуловимый» Хард? – скептично спросил Хэмиш.

– Он всё время ходит в железной устрашающей маске. Но под ней! Таится ещё более страшная личина! Однажды храброму шерифу Донгранту удалось сорвать с него маску, и с его слов был нарисован этот портрет и растиражирован по всем участкам полиции, – с видом знатока заявила Моеган, прижав кончик веера к подбородку.

Эндрю с долей зависти посмотрел на свою двойняшку. Какие бы новости он не приносил, Мойэс уже что-то да знала о них. Если бы ей позволил, она давно бы открыла газету «Страсти Мерсисайда».

– Мы встретили самого Харда! И вот удача… Одного! Без своей жуткой банды! Отец, Уолтер, шериф и ещё пару смельчаков бросились в погоню, а меня отец ради безопасности отослал сюда. Как бы я хотел поехать с ними…, – вздохнул Эндрю и почесал затылок, а затем нахмурился:

– Вечно он сбрасывает меня со счетов! Тебя бы он непременно взял с собой…

Хэмиш натянуто улыбнулся. Нет, он не радовался бы такому шансу и в тот момент был рад, что ему не пришлось гоняться по пыльным дорогам за ловким бандитом. Уверенным всадником юный лорд не был

с детства, а уж тем более охотником на злодеев.

– Может быть и взял, – неуверенно пробормотал Хэмиш и отвернулся к окну: намечался дождь.

Внимательно рассматривая одноглазого мужчину, Пэм стараясь понять, что же не так в нём.

– Что, понравился? – хихикнул Эндрю, проходя мимо, и тут же получился оплеуху от сестры-двойняшки.

– Иди уже переодевайся! А то даже у Харда лицо и то аристократичнее твоего в этом лакейском одеянии, – проворчала Мойэс, копируя выражение лица герцогини-матери, и подтолкнула брата в сторону двери.

– Аристократичнее, – тихо повторила Пэм и незаметно стащила себе газету.

* * *

Ричард Хэмсфорт мчал по дороге, всё чаще и чаще пришпоривая своего коня Гектора. В его возрасте такие приключения могли выйти боком, но мужчина был неумолим. Вновь уповая на своё знаменитое везение, он гнал с такой скоростью, что даже шериф Ливерпуля Донгрант не поспевал за ним. И торопились они вовсе не на приём в Хэмсфорт-Холл, а за мужчиной на огромном чёрном скакуне. Сам всадник тоже был очень крупным, поэтому и коня выбрал под стать себе – не всякая лошадь могла так быстро нести на себе такого исполина. При всей нагрузке вороной жеребец нёсся с невероятной скоростью. «Говорят, у него самый быстрый конь в Ланкашире. Неудивительно, что он так лихо скрывается от констеблей», – вспомнил Ричард слова очевидцев и добавил, сжав челюсти: «А от меня не скроется!». И действительно, несмотря на почтенный возраст, старый лорд прытко поспевал за мужчиной в плаще. От самодовольства ему даже показалось, что преследуемый занервничал. Он несколько раз обернулся, но герцог Хэмсфорт не успел разглядеть лица, а после всадник на чёрном коне резко ушёл влево. И скрылся за деревьями! Ричард чертыхнулся и пришпорил коня. Позади него всадники кричали, что сворачивать в ту сторону опасно, но герцог так просто не сдался.

Впереди был огромный овраг! Хэмсфорт резко потянул на себя поводья и замер, чувствуя, как раздувались бока Гектора под ним. Некогда в этом место текла узенькая речка, больше походившая на ручей. Она тянулась от южного тракта мимо Кингстоншира, Хэмсфорт-Холла и заканчивалась где-то в полях – уходила в подземные воды. Граф Харди распорядился выстроить два каменных моста через ров, ведущих к его имению, позже там появились и другие деревянные мостики, но всё сгорело во время ужасного лесного пожара, а каменные мосты обветшали и рассыпались.

Ричард огляделся в поисках одного из них, но, видимо, он был совершенно в другой части леса. Выходит, ловкий разбойник перемахнул через ров и скрылся в лесу. «Конечно, чего ему стоило на таком огромном скакуне? Одна нога там, вторая – ещё здесь», – хмыкнул герцог. Но не только сила и размер имели значения, еще и сноровка всадника, и прыгучесть лошади. Хэмсфорт отъехал на значительного расстояние, развернулся, намотал узду на руки в кожаных перчатках, подался чуть вперёд, а затем что есть силы пришпорил коня.

– Давай, дружище! У тебя получится! – ободряюще крикнул лорд, постукивая каблуками об его бока.

Конь затрясся, заржал и всё же с изящной сноровкой арабского скакуна перелетел через ров. Гектор поскакал дальше. Приподнимаясь над седлом, герцог всматривался в сиреневатое небо за деревьями. Скоро темнело, а значит, следовало либо поймать Харда, либо убраться отсюда до начала сумерек. Мужчина смело продвигался вперёд, чуть осадив Гектора. Сам того не замечая, он заехал в запретный лес. Точнее когда-то сгоревший участок плодородного лесного полотна, а теперь место, таившее в себе множество опасностей. Тракт, идущий через лес опустел. Все выжившие птицы и звери покинули пепелище из-за нехватки воды и еды. Лишь тёмные обугленные стволы тянулись в небо и контрастировали с травой, пробившейся в мае.

Гектор зафырчал и стал переминаться с ноги на ногу. Конь прислушивался, водил глазами, и Ричард был уверен, что жеребец чуял другого – большого чёрного скакуна. Хард был где-то неподалёку. Хэмсфорт ощущал это, а поэтому достал револьвер и ещё раз огляделся, потянув поводья на себя. Сумерки, опускавшиеся на долину, чёрные стволы, чёрная земля, всадник в тёмно-сером плаще на чёрном коне. Всё слилось. Старый лорд прищурился – зрение уже было не то, но слух никогда не подводил. Он резко дёрнул коня, и Гектор рванул к полянке за деревьями, но выезжать на середину не стал, а спрятался за терновником.

– Я вижу вас! – наудачу крикнул Хэмсфорт и на всякий случай снял затвор с револьвера.

Но противник оказался умнее и не показался из-за деревьев. Судя по шороху, Хард слез с коня и прятался за деревьями пешим. Такая самонадеянность вкупе с хитростью удивили старого лорда, а топот копыт позади и голоса констеблей вселили в Ричарда больше уверенности.

– Я вас – тоже! – раздался сзади и совсем близко!

Хэмсфорт вздрогнул! Обернулся и уставился на высокого мужчину. Он стоял перед ним без коня и без оружия, лишь меч в ножнах спокойно свистал на боку и торчал из-под тёмного плаща. На разбойнике была маска, как и писали в газетах. Ростом он был настолько велик, что его лицо почти поравнялась с лицом Ричарда, сидевшем на коне. Одним ловким движением Хард скинул лорда на землю и невозмутимо уставился на противника.

Ричард Хэмсфорт не успел ничего предпринять. Спина заныла, в боку закололо. Он зажмурился, затем широко распахнул глаза, а потом окончательно расслабил лицо и посмотрел на разбойника. Вместо того, чтобы вытащить меч или револьвер, Хард протянул своему врагу крепкую руку.

Хэмсфорт мужественно отмахнулся и вскочил на ноги, отчего у него ещё раз потемнело в глазах. «Он не может просто так выйти ко мне без оружия. Здесь что-то нечисто. Скорее всего, его сообщники прячутся где-то поблизости», – думал герцог, пытаясь прийти в себя. Револьвер отлетел далеко в кусты: искать его было бесполезно.

– Добрый вечер, Ваша Светлость, – заговорил разбойник и протянул герцогу Мерсисайду какой-то свиток, заклеенный печатью. – Это для вас. Здесь требования и рекомендации рабочих. И они надеются на ваше разумение.

– Почему именно во мне вы увидели союзника в рабочих вопросах?

Ричард замер, уставившись на бумагу, а затем обернулся: за деревьями раздавались голоса и топот копыт, совсем близко. Вскоре на поляну выскочило несколько всадников. Недолго думая, они наставили револьверы и ружья на неуловимого Харда.

– Опустите оружие! – скомандовал Хэмсфорт, и остальные были вынуждены повиноваться.

Шериф стиснул зубы. Его напрягало, что «парадом» руководил не он, а герцог Мерсисайд. Он последним неуверенно опустил свой револьвер, при этом всё ещё направив дуло в сторону бандита.

– Неужели вам плевать, в каких условиях трудятся люди? От этого напрямую зависит качество товара. Мало того, что они с утра до поздней ночи находятся на фабриках, так ещё последние месяцы делают это бесплатно! – продолжил Хард.

Складывалось впечатление, что он совсем не боялся всей этой толпы всадников. «Значит, у него точно где-то подкрепление, и оно численно больше», – решил герцог. Он не хотел перепалки в сумеречной полутьме и без численного превосходство. К тому же, у Харда в рукаве был козырь – эффект неожиданности.

– У вас есть резервы и личные средства, чтобы выплатить деньги. Почему бы не поднять этот вопрос на совете акционеров? Вы же участвовали в социальных реформах, пока был жив основатель компании!

– Понимаете, в обострённом вопросе о рабочих я сохраняю нейтралитет, – невозмутимо ответил Ричард, словно они встретились где-то Гайд-парке и на лавочке обсуждали политику.

– Слова, достойные хорошего дипломата. Но, соблюдая нейтралитет, мы становимся солидарными с угнетателями и несправедливостью, – ответил разбойник.

– Красиво сказано, – кивнул герцог, поглядывая за деревьями: нет ли там других разбойников? – но даже если я соглашусь на ваши условия….

– Вы подписали согласие с новым законом ещё год назад, однако ничего не изменилось.

– Это было простой формальностью, – парировал Хэмсфорт. – Вы же это понимаете, – прищурился он, вглядываясь в глаз – единственное, что не было скрыто под железной маской разбойника.

– Для вас это формальность, а для них вопрос жизни и смерти! Люди умирают. У вас есть средства. Иначе бы я не давил на вас. Вы же не хотите ссориться с компаньонами, уговаривая их на лишние вложения, создаёте иллюзии, что в компании всё хорошо, чтобы вас не подвинули с поста Главы компании, – сказал он, пристально глядя в глаза герцогу.

И даже сквозь железную маску пожилой господин разглядел этот пронизывающий уверенный взгляд.

– Иллюзии, что все идёт по вашему плану – хороши и придают сил, но вдруг вы ошибаетесь и все идёт по чужому плану?

– Хватит его слушать! Надо схватить его! – крикнул кто-то из преследователей, позади Хэмсфорта, но тот поднял руку вверх, показывая, чтобы все ждали.

– А вы – человек идейный. Отчаянный идейный человек, мистер… Как ваша фамилия, позвольте? Хард или Хард только прозвище?

Разбойник молчал.

– Ну бросьте, что вы. Мы так давно с вами знакомы, а так и не познакомились толком. Вы знаете обо мне практически все, а я о вас – ничего. Сколько лет вы уже грабите мою компанию? Вам же не нужны деньги, как вашим «коллегам» – я стойко в это верю. Для чего же всё, господин Хард? – прищурился Ричард.

Высокий мужчина в маске швырнул на землю свиток с печатью.

– Решение за вами. Иначе мы прибегнем к радикальным мерам, – сказал он и не успел Хэмсфорт ответить, как бандит ловко скрылся за деревьями.

Шериф пришпорил коня, но герцог схватился за узду его лошади и многозначительно посмотрел на него.

– Вы его отпустили?! – Донгрант чуть не подавился от гнева и обиды.

Он не мог бранить самого герцога, но как же ему хотелось наброситься на него, взять за грудки и спросить, отчего глава компании N, чью торговлю Хард уничтожал, отпустил своего злейшего врага?

– Почему?! Зачем?! – кричал шериф, едва ли не переходя дозволенную грань.

Ричард молчал, глядя вслед хитрому разбойнику. Взгляд герцога был печальным, словно Хард обокрал его прямо сейчас. Уолтер подбежал к своему лорду, подавая руку.

– Вы целы, Ваша Светлость?

– Цел, куда я денусь! О моей выходке ни слова герцогине! – замахал он руками, пристально глядя на Уолтера, а затем наклонился и спрятал за пазуху послание с печатью.

– Побойтесь Бога, ещё мне не хватало быть крайним!

– Так, – Ричард доковылял обратно до своего коня, – собирай всех в штаб-квартире в Ливерпуле! Будет собрание. Завтра же! Так дальше продолжаться не может!

* * *

Герцог Мерсисайд не любил, когда его торжественно встречали. Поэтому всегда появлялся на праздных мероприятиях позже всех и тут же сливался со знатной толпой, уже в процессе пожимая руки и приветствуя знакомых. Ричард поправил лацканы светлого парадного фрака, на скорую руку надетого в карете, пригладил каштановые волосы, густые усы, переходившие в бакенбарды и медленно пошёл в нижний парк, ведя под руку неожиданную гостью. Завидев хозяина Хэмсфорта-Холла, господа тут же замолкали и с формальной улыбкой направлялись к лорду для рукопожатия.

Эванджелайн Шарби вытянула шею, чтобы лучше разглядеть приехавших. Впереди бордо вышагивал герцог Мерсисайд, а позади него крепкий хмурый мужчина и юный джентльмен с гладким лицом. Озадаченная миссис Хетти Хэмсфорт, двумя руками приподняв чересчур пышную юбку, быстрым шагом направилась к господам, обступившим её мужа. «Почему так долго? Неужели что-то случилось в городе или в пути?» – на минуту задумалась она. Увидев герцогиню, лорды покорно расступились.

– Мистер Хэмсфорт, наконец-то! Я уже начала волноваться, – суетливо сказала она и с лёгкостью присела в реверансе, как будто бы и не тянула на себе всю подготовку праздника.

– Добрый вечер, миссис Хэмсфорт. Нас задержали непреодолимые обстоятельства, – увильнул он от ответа.

Хетти тяжело вздохнула и сделала шаг назад. Было видно, что она рассержена. Эванджелайн пригляделась поняла, что молодой спутник мистера Хэмсфорта был вовсе не юношей. «Астер приехала!» – радостно крикнула Пэм, проходившему мимо Хэмишу, чем подтвердила догадку удивлённой мисс Шарби. «А говорят, что в английском бомонде строгие нравы», – подумала она, разглядывая гостью. Рядом с герцогом Мерсисайдом стояла молодая светловолосая девушка в неприемлемо вызывающей одежде. Это была никто иная как Астер Кингстон. Одета она была в серый строгий костюм-тройка, а вокруг тонкой шеи был намотан хлопковый шейный платок. Она придерживала тёмный цилиндр. Её эксцентричный вид мог быть сносным, будь у неё грубое лицо, однако дочь покойного графа обладала приятными утончёнными чертами, женственными и изящными. Хрупкое телосложение, узкие плечи, тонкая длинная шея и греческий профиль с прямым маленьким носом. Без всякого сомнения, Астер была красавицей, и по мнению Хэмсфортов, могла дать фору любой знатной девушке, ка бы не её варварские манеры и увлечение мужскими нарядами.

Миссис Хэмсфорт сдержанно улыбнулась: как воспитанная леди, она никогда не позволяла эмоциям разыграться на публике. Встретившись взглядом с герцогиней, Астер даже не подумала опустить глаза, а наоборот, уверенно смотрела на неё, высоко подняв подборок. Её янтарные глаза словно прожигали женщину насквозь.

Хэмиш подошёл ближе, наблюдая за немой сценой. «Кажется, грядёт скандал», – послышался ему шепот откуда-то из любопытной толпы.

– Приветствую вас, леди Кингстон, – сдалась герцогиня и поздоровалась с девушкой. – Прошу прощения, что не выслала вам приглашения – я думала, что вы ещё гостите у родственников в Бристоле. Ваша мать ничего нам не сказала, – лучезарно улыбнулась женщина, но внутри всё сжималась от гнева. И направлен он был в сторону мужа.

– Добрый вечер, Ваша Светлость, – поклонилась Астер, чем вызвала ещё большее порицание и внимание на себя.

Гости нетерпеливо перешёптывались. Хетти Хэмсфорт нервничала, но на её лице по-прежнему застыла маска безразличия. «Ричард, какой же ты идиот! Что ты творишь?!» – подумала хозяйка дома.

– Это я пригласил леди Астер, – навстречу приехавшим вышел Хэмиш, и мать покосилась в его сторону.

Молодой маркиз поклонился отцу и подал девушке локоть, чтобы увести в дом. Девушки, стоявшие рядом с Эванджелайн, недобро стали переглядываться.

– Так это и есть его невеста? – прошептала Кэтрин сестре, прикрывшись веером.

Фелисити настороженно посмотрела в их сторону и промолчала.

– Слухи об их помолвке давно ходят по всему бомонду. Якобы у ещё живого графа Кингстона и герцога Хэмсфорта была давняя мечта – породниться, – зашептала дама в тёмно-синем платье, пока ещё незнакомая мисс Шарби.

– Вы думаете, наследник герцогства Мерсисайд может позволить себе жениться на этой сумасбродной девице? – прошептала Эбигейл.

Герцогиня была вне себя от злости. Она отозвала мужчину на аудиенцию в дом и старалась как можно дольше сохранять спокойствие.

– Мистер Хэмсфорт, вы совсем с ума сошли со своими чартистами? Опоздать на семейный бал и явиться с молодой девушкой. Что подумают о нас люди?

– Ну, с чартистами мы сходим с ума по отдельности, – усмехнулся Ричард, притягивая жену к себе. – Это не просто девушка. Это дочь моего покойного друга. Ох, Хетти, ну, скажи, специально не пригласила её, да?

– Да, – призналась герцогиня, кивнув. – Но разве нет достойной причины? Её поведение, мягко говоря, смущает остальных гостей. И она весьма дурно влияет на наших детей, я уже об этом много раз говорила. Я не против её визитов, не против вашей помощи Кингстонам, но на светские вечера её лучше не приглашать.

Герцогиня не жаловала Астер, но всегда сдержанно к ней относилась. Девушка пыталась добиться расположения у миссис Хетти, но каждый раз только попадала в глупую ситуацию. Отношения стали ещё сложнее, когда Ричард задумал брак Хэмиша и Астер. Леди Хэмсфорт посчитала, что у мужа был личный мотив поселить с ними и дать новый статус молодой девушки.

Чрезмерная заинтересованность герцога Хэмсфорта юной мисс Кингстон провоцировало много слухов. Знакомые подозревали за Ричардом особые предпочтения, учитывая тот факт, что он взял Хетти Рейд в жёны, когда она была совсем юна. Убийство Кристофера Кингстона сплотило его свидетелей. Ричард заботился о семье покойного друга, но мать Астер была недовольна его заботой и относилась настороженно к благодеяниям герцога Мерсисайда.

Хэмиш завёл Астер на веранду с колоннами, где расхаживали молодые гости и столы ломились от всяких яств. Здесь их перехватил Джонатан Маккарти. Он хотел поговорить с маркизом, но уставился на девушку.

– Я не заметил, что сегодня у нас карнавал. А мне, думаете, пойдёт платье, если я стану их носить? – усмехнулся он.

– Я никого не ограничиваю в выборе. Если хотите – можете, – улыбнулась Астер.

– Спасибо, займу пару платьев у сестры на следующий вечер, – иронично усмехнулся Маккарти.

– Так я тебе и доверила свои наряды, – закатила глаза брюнетка, стоявшая рядом.

Астер развернулась к Хэмишу и прошептала:

– Прости меня, я знаю, что должна была надеть платье, но я не специально пришла в таком виде. Сегодня был… тяжёлый день. И у твоего отца, и у меня. Снова была перепалка с чартистами. Вот я и не успела переодеться. Я же знаю, как герцогиня относится ко мне, ещё и в таком виде.

Там на одном из столов, застеленным атласной желтой скатертью красовались многослойные пирожные, эклеры, корзинки и шарлотки. Пэм вскружило голову от чудесного медового запаха, она с вожделением окинула взглядом десерты для пышного банкета. Возле блюд хлопотали горничные, украшая стол салфетками.

– Пора выносить основные блюда, чтобы занять гостей, пока разогревается оркестр, – распорядилась герцогиня и сделала жест двум горничным, чтобы те последовала за ней.

Как только пышный кринолин матери исчез в полукруглой арке, Пэм воровато огляделась и схватила тарелку с булочками с заварным кремом, уронив и раскидав несколько салфеток и чуть не уронив трёх рожковый канделябр на остальные банкетные тарелки. Старший брат с улыбкой взглянул, как она расправлялась с украденным. Девушка энергично пережёвывала пищу, от чего на розовые рюши сыпались крошки.

Памела Александра Хэмсфорт как любая девушка из высшего общества, включая Моеган, была надлежаще образована и знакома с искусством. Грамотно писала на английском, коряво излагала мысли на французском, отвратительно говорила на итальянском. Зато, как и брат, увлекалась натурализмом, тащила в дом всякую живность. Страсть к прикладным наукам очень смущала родственников и волновало мать. Пэм взрослела, а увлечения наукой не уходили на второй план, уступая викторианскому этикету и аналогичным мероприятиям, подобающим настоящей леди. Но не только натурализм и живопись так горячо интересовали девушку. Главным её увлечением и неисправимым грехом было чревоугодие.

Увидев Хэмиша, младшая сестра быстро вернула тарелку на стол и вытерла круглые щёки от крема.

– Ты снова ешь сладкое? – с подозрением посмотрел он на юную леди.

– Нет, – солгала девушка, пряча кусок булочки за щёку.

– Ешь осторожнее, а то заметит и мама, – улыбнулся Хэмиш.

Зазвучала музыка для вступительной кадрили, юные леди в прелестных лёгких платьях робко ожидали приглашений на террасе. К девушкам поочерёдно подходили господа и уводили их в центр террасы, где было самое веселье, где кружились в танце люди разных возрастов и титулов. Пэм взглянула на них, переминаясь ногами в атласных тапочках. Хэмиш взглянул на погрустневшую младшую сестру и предложил:

– Хочешь потанцевать со мной, дорогая?

– Хочу, – ответила та, чуть покосившись на брата.

На её лице появилась еле заметная улыбка. Оказавшись с сестрой на площадке, Хэмиш вывел её в самый центр, чтобы появления младшей дочери герцога было заметно. Маркиз посмотрел в сторону не танцующих господ, которые курили чуть поодаль и сказал, нежно сжимая маленькую ладонь сестры:

– Не переживай, Пэм, они многое потеряли.

– Не понимаю, о чём ты, – улыбнулась девушка, изображая довольное выражение.

– Думаю, ты уже взрослая девочка, и стоит подарить тебе карнэ. Хочешь, с перламутровой обложкой?

Сестра промолчала и отвернулась. Юная Памела, несмотря на знатный статус, не пользовалась популярностью у джентльменов её круга. Матери советовали им обходить стороной «взбалмошную девицу», да и сами молодые люди не горели желанием оказывать знаки внимания.

– Это первое лето, когда мне положено, как Мойэс, проводить время на балах и приёмах. Помню, она так ждала этого момента, волновалась, готовилась, а для меня эта возможность повисла хомутом на шеи, – тихо говорила Пэм, неуклюже вальсируя в пышном платье: туфли растёрли ноги в кровь. – Я достигла неблагоприятного возраста и в глазах наших тётушек нахожусь в крайне затруднительном положении. Они считают, что я веду себя неподобающе, и из-за этого моей персоной не интересуются джентльмены. Смогу ли я, такая упрямая и свободолюбивая, найти подходящего мужа? Отнюдь, моё окружение не богато такими кандидатами. Я даже не представляю, кого выбрать моей старшей сестре – её ожидания завышены настолько, насколько высоки каблуки лорда Корнуолла. Ты же видишь, Хэмиш, что все вокруг поглядывают на меня с усмешкой. Эти господа привыкли видеть рядом собой иных дам. Да что кидаться витиеватыми фразами! Для них я дурна собой и нескладна. К тому же, посмела ещё на всё иметь собственное мнение. Но я не могу молчать и лишь изящно хлопать ресницами на всякое дурное высказывание или же второсортный комплимент какого-нибудь надменного лорда с лощеными щеками, – эмоционально высказалась девушка так, что некоторые танцующие на неё покосились.

Хэмиш притянул расстроенную сестру ближе:

– Не переживай. Ты очень хорошенькая, Пэм. Они многое потеряли, избегая тебя. Считай так: не ты их не достойна, а они не достойны тебя. Ведь если мужчины так явно стараются обходить стороной образованную девушку из приличной семьи, то разве можно назвать их достойными джентльменами?

Началась смена партнёров, и Пэм испуганно замерла в центре террасы, завертев головой. Хватит ли ей пары? Обратят ли на неё внимание? Растерянную леди подхватила под локти Астер и закружила вокруг себя.

– А разве так можно? – округлила голубые глаза девушка, уставившись на подругу.

Мисс Кингстон усмехнулась, а затем поклонилась и подала ей руку.

– Если одежда определяет людей, то все, кто пришёл сюда, в костюмах – джентльмены, значит, и я тоже. А танцевать с джентльменом сообразно этикету, – улыбнулась Астер, сжимая её ладонь.

– Да, ты-то настоящий джентльмен, – улыбнулась Пэм, поглядывая на другие пары.

Мисс Кингстон с лёгкостью закружила её меж остальных пар. Танцевать с ней было удобнее и приятнее, чем с Хэмишем. Она больше подходила по росту к низкой девушке и была ближе к ней по комплекции. Поэтому шаги их были синхронными, а движения слаженными, будто они не один раз репетировали.

– Иногда я жалею, что ты – девушка, – неожиданно призналась Пэм. – Не знаю, сбудутся ли планы отца – поженитесь ли вы с Хэмишем, но если бы ты была бы юношей, то я с удовольствием вышла бы за тебя замуж.

Астер усмехнулась, принимая новость абсолютно спокойно.

– То есть ты хочешь сказать, что согласишься стать женой господина, похожего на меня и внешностью, и нравом? – лукаво спросила подруга.

Пэм не заметила её лукавства. Она задумчиво вздохнула и протянула:

– Да. Жаль, что у тебя нет брата…. Но если бы он был…. А, впрочем, чего рассуждать о том, чего нет? Бесполезная трата времени.

Но в голове Астер уже завертелись грандиозные планы по поводу младшей товарки. Она оглянулась по сторонам и с хитрой улыбкой продолжила танец.

* * *

Пока все танцевали, супруги Хэмсфорты решили более насущные вопросы. Когда Хэмиш зашёл в кабинет отца, чтобы позвать родителей к гостям, он застал их растерянными и раздражёнными одновременно. Оба были на взводе. Сын робко притаился у порога и постучал.

– Проходи, – махнул рукой отец, в другой руке у него был бокал с виски или другим алкоголем.

Леди Хэмсфорт вскинула брови и читала письмо, расхаживая вдоль камина.

– Бритт недоволен тем, что я взял под опеку его родственницу? – в замешательстве заключил герцог и отхлебнул виски.

– А каким образом до него дошло то, что Астер гостит у нас? – вскинул брови Хэмиш.

– «Живёт», – сквозь зубы поправила его герцогиня-мать и вернулась к письму.

Юный лорд закатил глаза. С тех пор, когда произошло жестокое убийство вдова и дочери графа вели уединённый образ жизни. Через два года Аделаида вышла замуж, а Астер осталась с матерью в мрачном, пустом особняке. Тогда герцог и предложил взять девушку в Хэмсфорт-Холл, где она могла обучаться музыке и языкам вместе с его дочерями и знакомиться с разными молодыми людьми. Хетти не была против, она даже поначалу взяла шефство над бедной девушкой, однако время шло, а вместо того, что найти жениха и уехать, мисс Кингстон начала вмешиваться в дела компании своего покойного отца и помогать по мелким поручением Ричарду. Трагедия сплотила её свидетелей, и герцог с Астер действительно уж слишком много времени проводили вместе, что не могло не волновать леди Хэмсфорт.

– Он обвиняет нас в том, что развращаем юную леди вольным поведением! Что она живёт в нашем доме в неоднозначном положении! Спрашивает, на каких правах? Даже тот факт, что мы любезно взяли опеку над его родственницей, не делает нам снисхождения в его глазах! Такие вопросы должна решать мать Астер, но никак не муж сестры, – покраснела от гнева Хетти.

– Помилуйте, леди Хэмсфорт, после трагической кончины графа Лукас – единственный мужчина в семье, поддержка и опора. Его слова справедливы, он имеет право опасаться. В том же и по поводу моего распоряжения землёй Кингстонов в его отсутствие, – в голосе Ричарда всё равно слышалась досада.

– Я не понимаю, мы всегда были добры к его странной семье. В чём он имеет право усомниться? Это неслыханно! – возмущалась герцогиня, размахивая письмом.

– Новый граф приезжает? – с кислым лицом спросил Хэмиш, пряча руки в карманы. По его шее пошли багровые пятна.

– Не имею малейшего понятия. Он не считает нужным предупреждать о своих визитах – всё-таки он приезжает в собственное поместье, – на последних словах Ричард едва скрыл в голосе презрительную интонацию, а затем справедливо рассудил:

– В любом случае пока Астер не замужем, она находится под опекой графа Лукаса, а это значит, что только ему решать, как правильно поступить, – отметил он, окидывая присутствующих взглядом.

– И что же делать? Бритт заставит сидеть её в особняке Кингстон? Не разрешит приезжать к нам? …Или выдаст замуж? – до этого момента спокойный Хэмиш повысил голос и уставился на «благодетеля своей подруги».

Герцог и герцогиня переглянулись.

– Я скажу, что его письмо не дошло до меня, а посему я ничего не знал. До приезда графа пусть продолжает свой образ жизни, однако, как только он приедет, она вернётся в родовое гнездо Кингстонов и будет решать вопрос о своей эмансипации с ним, – заключил Ричард.

Хэмиш стиснул зубы, наблюдая, как отец взял из рук матери письмо и бросил в раскочегаренный камин.

– Неужели мы ни коем образом не можем повлиять на ситуацию? Астер столько лет воспитывалась в нашем доме под твоей эгидой, – нахмурился маркиз.

– Единственное, что я могу сделать в данной ситуации дать графу совет в пользу Астер. Но прислушается ли он ко мне? Поэтому разговор закрыт до востребования.

Хэмиш открыл рот, чтобы возразить, но в дверь активно постучали. Присутствующие переглянулись. В залу зашёл камердинер герцога – Уолтер. Его дыхание было сбивчивым. Мужчина торопился. Уолтер внимательно оглядел всех и остановил взгляд на хозяине дома.

– Не гневите, Ваша Светлость, что прерываю ваш домашний покой. Однако у меня для вас скверные новости. И осмелюсь при всех доложить, что несколько часов назад кто-то напал по сэра Лея на тракте.

Герцог и герцогиня вновь переглянулись. Руки Хетти дрогнули. Следом за камердинером в комнату зашла Астер Кингстон, её тоже позвал с собой Уолтер.

– Он же был в Лондоне. Невесть сколько километров отсюда. Ничего не понимаю! – округлил глаза Ричард.

От такой новости алкогольная эйфория в раз отпустила его.

– Мне доподлинно известно, что на сэра Лея напали под Ливерпулем четыре часа назад. Он ехал в сторону города. Сейчас его определили в больницу Святого Варфоломея.

Герцогиня приложила руки к груди и посмотрела на мужа.

– Полиция пока решила не допрашивать его, а только оставила конвой. Он в ужасном состоянии. Либо имела место ожесточённая драка, либо на него напал какой-то…. Зверь.

Теперь Ричард и Астер напряжённо переглянулись.

– Ночь. Лесной тракт. Зверское нападение. Всё это так знакомо. Поеду, узнаю, что произошло. Не тот ли монстр напал и на Лея? Всё так похоже.

Хэмиш внимательно посмотрел на подвыпившего отца.

– Чудовищ не существует, – уверенно сказал он, как ему казалось и так очевидную вещь.

Ричард подошёл ближе.

– Существуют, – уверенно ответил старый лорд, глядя юноше в глаза.

В ту минуту изобретателю показалось, не сошёл ли отец с ума?

– Но у них нет безобразных личин, – договорил он.

Хэмиш с сомнением отвёл взгляд.

– Я сейчас туда выдвигаюсь! – оживлённо сказал Хэмсфорт-старший.

– Я поеду с вами! – уверенно ответила Астер и тут же направилась вниз, не давая шанса для возражений.

– Уолтер, тихо уведи сэра Легстона, чтобы не пугать гостей. Он мне нужен. А ты, Хэмиш? Не хочешь поехать? – посмотрел на него герцог.

– Не думаю, – пробормотал Хэмиш. – Кто-то должен присмотреть за поместьем.

– Твоя воля, – усмехнулся Ричард и покинул комнату вслед за Уолтером.

Леди Хэмсфорт подошла к сыну и долго подбирала правильное слово.

– Меня так смущает твоя… увлечённость этой особой, – наконец сказала мать и поджала губы.

– Астер – мой друг детства. И я за неё переживаю, – честно ответил Хэмиш, чувствуя, как щёки вспыхнули от волнения и гнева. – Ещё и сэр Лей попал в беду….

….К второму часу ночи на пригород обрушился западный шквал. Деревья скрипели, сбрасывая листья на розовую плитку на террасе. Непогода брала своё, чёрными тучами надвигаясь с моря. Леди Хэмсфорт ещё несколько дней назад заметила, что солнечные дни подозрительно надолго задержались на английской земле. Из чудесного сада гости переместились в не менее чудесную музыкальную гостиную. Всем предложили булочки с изюмом, чай и крепкие вина. После ухода Астер Пэм совсем стало скучно среди девиц. Она с тоской оглядывалась в поисках брата. Но Хэмиша нигде не было….

Мойэс пела очередной заученный романс, и все гости с натянутыми улыбками умилялись и кивали головами. «Словно кошку тянут за хвост и бьют одновременно», – думала об этом Пэм. Крепкая Моеган была не певчей птичкой, от того ласково её и звали «Мойэс»7, но и ещё из-за огромного острого носа, который ярко выделался в полутонах вечерней комнаты. Младшая сестра пыталась найти деликатные слова, чтобы объяснить ей, что пение ну уж совсем не её, и можно прекрасно играть, танцевать, рисовать, и необязательно петь. Но Моеган очень хотела быть «как все», как все девушки вокруг. Если уж приличной девушке надобно по правилам уметь петь и знать романсы, то она будет петь. Сама Памела пела плохо и не рвалась выступать на домашних концертах под возгласы лицемерной толпы. Она мурлыкала песенки, пока читала или ехала верхом, без зрителей, оваций и внимания, за которое все так боролись. «Где же Хэмиш? – вновь с тревогой подумала она. – Неужели он передумал и отправился с отцом? Быть такого не может!».

Пэм не обвиняла брата в трусости, но считала его весьма робким и нерешительным. Она знала, что Хэмиш может быть стойким, уверенным, участливым, но всё это прятал. Он не рвался доказывать своё мужество, как это делали другие. Эндрю же слепо летел вперёд любой опасности. Как говорила мать: «Он бы и на медведя пошёл в рукопашную, если бы представилась такая возможность!». Хэмиш считал глупостью нападать на медведя, зачем вообще это делать? Специально ехать в лес, искать медведя и первому на него нападать? Поэтому маркиз не ездил с отцом на охоту.

Мойэс рухнула на диванчик рядом с Пэм и с улыбкой на неё посмотрела:

– Как я сегодня исполнила партию?

Младшая сестра натянуто улыбнулась. Она смотрела в глаза, искрившие от счастья, румянец и широкую улыбку. Певица сияла, она была возвышена, невероятно восторженная. Имела ли право Пэм в сию минуту лишить её столь прекрасных чувств?

– Прекрасно, – с безмятежной улыбкой ответила Пэм, и на её лице не дрогнула ни одна мышца.

Она умела лгать по-детски наивно и мило. Она расскажет ей, обязательно расскажет, но только не в тот вечер. Когда-нибудь потом. Точно.

Герцогиня что-то говорила, развлекая публику, но Памеле было неинтересно. Туфли сильно жали ей ноги, шпилька впилась в косточку на затылке. Прямо за ней сидела негласная невеста Эндрю – мисс Шарби. И похоже, только им обеим было абсолютно всё равно до того, что происходило в гостиной. «С этой семьёй что-то не так», – думала Эванджелайн, разглядывая профиль герцогини: высокий лоб, вздёрнутый кончик носа, полукруглую ямку под пухлыми губами. Хозяйка дома держалась приветливо, шутила, но во взгляде было равнодушие к происходившему.

Мисс Шарби отвела взгляд к окну. Тёмный лес за оградой скрежетал. Верхушки могучих дубов шелестели на ветру. То ли из-за волнения, а может быть, из-за акклиматизации что-то заныло в грудной клетке, появилось нехорошее предчувствие. Эванджелайн было неловко среди незнакомых людей. Она старалась отвечать кратко и от волнения каждые две минуты поправляла перчатки.

– Как вам вечер, мэм? – обратилась непосредственно к ней миниатюрная женщина с собачкой на руках.

– Восхитительно, мадам, – робко ответила Эванджелайн.

– Когда-то в юности я бывала во Франции. Мне запомнились чудесные поля. А ваше имение в столице или в провинции? – продолжила дама.

Девушка сдержанно улыбнулась и ответила, как её учил Эндрю:

– Никогда не променяю великолепные пейзажи на городские соблазны.

* * *

Сады Хэмсфорт-Холла раскинулись почти до самого леса и были таинственно прекрасны в ночной мгле. Хэмиш бродил по широкой аллее, озираясь на шум, доносившийся из открытых окон. Запах травы, цветов после летнего дождя, щебет ночных птиц, шорохи. И ничего боле. От каменных скульптур и изваяний веяло сыростью. Хэмиш быстро спрятался за одну из статуй, когда услышал голоса и топот копыт. Кто-то ещё приехал в поместье. Звуки доносились с площадки у парадных ворот, где высаживались гости и отдыхали кучера. Молодому лорду не хотелось попадаться на глаза кому-либо, поэтому он свернул на узкую аллею, поглядывая на фонари, мелькавшие за деревьями. «Что на меня нашло? Уйти оттуда. Такая выходка близка Эндрю, – размышлял Хэмиш, и поймал себя на мысли, что ему не хотелось возвращаться на то райское пиршество. Чувство долга легло на грудь тяжёлым камнем. «Это необходимо. Нельзя иначе. Или можно?» – столь хулиганская мысль пришла к нему впервые за все годы. Он полагал, что иначе можно, но лучше ли? «Тебе ли жаловаться на судьбу, Хэмиш Хэмсфорт», – с досадой подумал сын герцога. Как говорила его няня леди Рейд: «Опасно гневить судьбы, особенно в тот час, когда она благосклонна, когда она держит сердце в покое, иначе она разобидеться на тебя и жди беды».

Погружённый в свои мысли юный наследник забрёл в герцогскую конюшню. Она была огромной, каменной, с тремя входами. Рядом с конюшней располагались домики конюхов, кучеров и грумов – всех, кто следил за породистыми лошадьми герцога. Хэмиш огляделся: нет ли по близости слуг и зашёл внутрь. Тридцать скакунов мирно похрапывали в своих стойлах. Пахло свежесрезанной травой, сеном и мокрой древесиной. Конь Гектор был в самом начале конюшне. Укрытый лёгкой попоной он мирно спал, покачивая головой. Рядом стояли кобылы сестёр, арабский жеребец Эндрю, который остался ему в подарок на пятнадцатилетие…

Хэмиша ругали, когда он заглядывал в такие места. Обычно им выводили уже запряжённых лошадей. Слуги проверяли и само обмундирование, хорошо ли затянуты сёдла и сбруи, закреплены ли стремена. Если на прогулке или охоте случался конфуз или беда, спрашивали с конюхов. Эндрю всё равно с видом знатока проверял, правильно ли подготовили его коня. Хэмиш не мог оценил его осведомлённость, потому что сам ничего не понимал в этом и уповал на слуг. Юный маркиз был плохим всадником. Он больше предпочитал передвигаться пешком или в повозке, но никак не в седле, а статус обязывал…. Хэмсфорт-младший обошёл все стойла и усмехнулся. Он вспомнил, как рисовался его парадный портрет, тогда ему было четырнадцать. Его заставили сесть на мощного крепкого коня. Хэмиш дрожал всеми поджилками, несмотря на то, что один слуга придерживал коня за узду впереди, а второй страховал наследника герцога сбоку. В итоге юноша умудрился свалится и растянуть лодыжку. И все отставшие дни маркиза и коня рисовали раздельно. Портрет, который почётно висел над камином в гостиной, до сей поры вгонял Хэмиша в краску и напоминал об его неуклюжести и трусости.

Несмотря на всё это, молодой лорд ездил верхом. В основном, сопровождал неусидчивую Памелу или отправлялся на пикник с семьёй или друзьями. Полевые прогулки, не более. На тихой, невысокой кобыле, в холке не выше плеча скромного наездника. Она была пегой, тонконогой и неприхотливой. Хэмиш выбрал этого жеребёнка сам и назвал Награда. Была ли у Награды порода? Сомнительно. Но юноша очень любил её.

Почуяв хозяина, лошадка зафырчала и просунула нос меж прутьев стойла. Хэмиш улыбнулся и потрепал её по гриве. «Да, животные благотворно влияют на нервную систему», – подумал он.

– Ты у меня самая лучшая, пусть и без великой родословной и без лощённой шерсти, – прошептал он и прижался к шее кобылы. – Ведь разве это главное?

Награда мотнула головой, словно соглашаясь с хозяином. Понимала ли она его? Хэмиш затруднялся с ответом, но точно знал, что его грусть она ощущала. Все посмеивались над маркизом, видя его скакавшим на низкой кобыле. Разумеется, за его спиной. Эндрю, пролетая мимо на Геркулесе, подтрунивал над братом. «Давай, на перегонки, Хэмиш, а?» – смеялся он и уносился вдаль, пока Награда покорно шла рысью по указу наездника. Лошадь была показателем статуса, лорды выписывали их из-за границы, хвастались. И герцог с герцогиней не раз намекали сыну, что надо бы выбрать резвого породистого коня, средства имелись да и жеребцы на примете тоже. Но маркиз был категоричен.

– Награда, вот скажи, как тебе стоять среди всех этих титулованных особ? – Хэмиш махнул рукой на других лошадей и посмотрел на неё так, словно действительно ожидал ответа.

И кобыла ответила. Она фыркнула, переступая с ноги на ногу. Маркиз тихо засмеялся и протянул ей пряник, который стащил с банкетного стола.

– Вот и мне так же, – вздохну он и опустил глаза в деревянный пол, а затем сам медленно проскользил по стене вниз.

Прямо в дорогом светлом костюме он расселся у стойла Награды, прижимаясь спиной к решетке, и откинул голову назад. Сквозь маленькое окошко виднелось звездное небо. Один из самых прекрасных для Хэмиша пейзажей. «Иногда что-то прекраснее издалека, чем вблизи, – думал он, когда изучал те же звёзды в телескоп. – Миллионы пыли, отражающей свет… Отчего звёзды сияют?». Хэмишу послышался шорох.

Юноша медленно встал и прислушался. Шуршание доносилось с конного двора: то ли шаги, то ли шелест листвы. Маркиз осторожно выглянул из конюшни, стараясь оставаться внутри. На улице не было ни ветерка, а значит, источник звука был другим, и он приближался. Хэмиш замер, сжимая дверную ручку вспотевшей ладонью.

– Кто здесь? – тихо позвал он: это могли быть конюх, грумы или другие слуги.

Шорох прекратился. Хэмиш сглотнул. Истории о монстре, незапланированный отъезд отца подтолкнули его к страшным домыслам. «Разум рождает чудовищ, – пронеслось в голове юноши. – Но не темнота, – рационально добавил он. Изобретатель готов был поклясться, что на поляне кто-то был. И «некто» следил за ним или ждал. «Мать подослала слуг или наблюдатели пришли извне?» – холодок пробежал по спине, стянутой в жёсткий корсет.

Вооружившись вилами, Хэмиш вышел в конный двор и огляделся. Было тихо. Ни души. Он выдохнул, сжимая виллы. «Показалось», – подумал маркиз, но орудие труда решил оставить при себе. Чёрный силуэт долго наблюдал за юношей, а после скрылся за ветвями.