Читать книгу Роковой изъян. Том первый - Елизавета Полтавцева - Страница 5

На следующий день в Хэмсфорт-Холле было впервые за несколько дней доброе утро. Глава семейства восседал в кресле в своём любимом синем халате и озадаченно изучал деловые письма. Возле него крутилась горничная, расставляя кофейные принадлежности, и мохнатый померанский шпиц Булочка, которая с остервенением выпрашивала горячие крендели. Хэмиш застыл в дверном проёме, глядя на отца и размышляя, стоило рассказывать о встрече с «Чёртовой дюжиной». Почувствовав пристальный взгляд, Ричард отвлёкся от документов и поднял глаза на сына. «Сказать или не сказать», – уже полсотни раз твердил Хэмиш. Булочка сделала круг почёта у его ног, потёрлась о штанину и вернулась к столику.

– Доброе утро, отец, – сказал молодой лорд, наблюдая за весёлой собакой.

– Доброе утро. Хорошо, что ты так рано проснулся. У меня есть для тебя известия! – воодушевлённо начал герцог Мерсисайд.

«Вряд ли что-нибудь меня так удивит после вчерашнего дня», – подумал изобретатель, с сомнением глядя на энтузиазм отца.

– Граф Бритт с семьёй вернулся из Нового света, – поделился хозяин дома и взял надоедливого шпица на руки.

Хэмиш застыл, едва ли не приоткрыв рот. То ли ото сна, то ли от сильной растерянности он не нашёл ответа.

– Граф… Бритт… Когда? – промямлил юноша, чувствуя сухость во рту.

Ричард потрепал собачку за ухом и поднял взгляд на сына.

– Он уже здесь. Приехал вчера после обеда и прислал мне приглашение увидеться. Нам есть, что обсудить.

– Уже, – повторил юноша, разглядывая предметы на столе.

Пожалуй, эта новость всё-таки смогла удивить его, поразить до глубины души, расстроить. Хэмиш не переносил Бритта. Они познакомились на выпускном экзамене в школе фехтования. Лукас Бритт как бывший ученик и щедрый спонсор был приглашённым гостем на поединках юных джентльменов. Там он высмеял сына герцога за неуклюжесть и медлительность и упрекнул его в трусости. Хэмиш оскорбился и запомнил Бритта надменным, несдержанным и очень упрямым. На момент их первой встречи будущий граф уже был помолвлен со старшей сестрой Астер – Аделаидой Кингстон.

Сын герцога молчал, изучая узор на напольном ковре, и поэтому хозяин дома деловито продолжил, изредка косясь на листы с печатями:

– Бритт хотел обсудить будущее нашей компании. Извини, но со всеми перипетиями я запамятовал рассказать тебе, что уже пару месяцев веду с ним деловую переписку и по твоей фабрике тоже, – сообщил он, поглаживая пушистую собачку с торчащим розовым язычком.

– Фабрики? – Хэмиш резко помрачнел и поднял взгляд. – Моей?

Молодой лорд пристально смотрел на отца. «Значит, вчера днём приехал Бритт, а вечером Хард убеждал меня выступить против Бритта. Получается, Хард знал, что Бритт уже в Старом свете! Вот это да», – подумал юноша и тяжело вздохнул. «Сказать или не сказать», – снова завертелось в голове.

– Собрание акционеров пройдёт сегодня после званного обеда в особняке Кингстон. Граф радушно пригласил нас в своё имение.

Последнее предложение особенно отпечаталось в памяти. «Проклятый Бритт. Проклятая „Чёртова Дюжина“, сказать или не сказать», – думал парень. Вены на шее вздулись от гнева, а лицо покраснело.

– Хэмиш, у тебя всё хорошо? – герцог подозрительно смотрел на сына, разглядывая синяк на его щеке. – Вы вчера поздно вернулись. Хелен сказала, что вы были чем-то напуганы. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Юноша стиснул челюсти Он быстро вышел из зала, чуть не споткнувшись о спящего в дверях сенбернара.

* * *

«Идеальных людей не бывает, – думала кухарка Севилья, пышная женщина с тёмной кожей, раскладывающая кулинарные заготовки в контейнеры. – Вот он, казалось бы, мужчина мечты, а покопайся в нём, так обычный мужичонка с кучей комплексов и обидой на мир. Да у каждого непременно найдётся с дюжину мелких недостатков. Одно дело он – дурак и это видно, страшнее, если он умеет хорошо притворяться, и ты поймёшь это, когда совсем станет поздно», – думала кухарка, с наслаждением разглядывая получившиеся пироги; обмазанные маслом, пышные, с фруктовыми прослойками они томились на деревянном разделочном столе на середине комнаты, ожидая время завтрака.

Каждое утро на кухню заходила сама герцогиня и проверяла блюда, а затем спускалась в погреб и, покачивая головой, считала бутылки с алкоголем. Герцог любил опустошать запасы спиртного, особенно когда приходили гости на партию в бридж. А вчера был именно такой вечер. Хетти с недовольным лицом вышла с погреба и дала указания кухарке, а затем отправилась в столовую. «Идеальных браков не бывает, даже если всё начинается головокружительно», – думала Севилья, глядя расстроенной хозяйке вслед.

Она видела, как дамы и господа чинно и благородно дегустировали блюда, танцевали, как чопорно держались хозяева дома, натягивая дежурные улыбки, медленно вышагивали по коврам с прямой спиной, будто сзади к ним привязали палки. Но когда гости покидали Хэмсфорт-Холл, начиналась обычная жизнь. Словно за кулисами столичного театра, когда актёры становились простыми людьми, все члены семьи пускались в разгул. Ежедневно в особняке что-то происходило. Иногда это перетекало либо в скандал, либо в драку. Герцог напивался, шутил, выбегал в сад и палил по домашним уткам и гусям, а после убегал от разгневанной жены, а герцогиня в мехах и шелках носилась за ним и била его прикладом уже опорожнённого ружья. «У других мужья, как люди, а вы, мистер Хэмсфорт…» – ворчала Хетти, когда супруг вваливался в три часа ночи пьяный, приглашал сомнительных личностей или спускал любого джентльмена с лестницы, без повода приревновав к жене. Но и сама Хетти не уступала Ричарду, проматывая бешеные суммы на очень важные, по её мнению, вещи. А иногда леди Хэмсфорт заставляла проводить мужа время с влиятельными особами, на этих встречах герцог засыпал от смертельной скуки и, в конце концов, напивался. Родственники постоянно наблюдали, как рассерженная хозяйка дома преследовала мистера Хэмсфорта, а тот быстро запирался в кабинете и бормотал: «Воспитал же я тебя на свою голову, Хетти».

Не раз Севилья, крутившись на кухне, слышала со второго этажа возгласы герцогини: «Азартный алкоголик!» и громкий хлопок дверью. А иногда: «Так может нам разъехаться?!», «С превеликим удовольствием!» – кричал в ответ пьяный супруг, а разъезжались они уже 15 лет, за это время выросли дети, переехали родственники, перестроился особняк. Поэтому кухарка и остальная прислуга решила, что хозяевам попросту нравится ругаться. Это было своеобразное хобби. Колкие замечания, взаимные упрёки, злые шутки – неотъемлемая часть вечера в семейном кругу.

Кухарка Севилья расхаживала по кухне, оглядывая готовые блюда, и украшала закуски зеленью и оливками. В другой комнате суетились младшие повара, строгая и перемешивая, взбивая продукты. Когда Севилья перевела взгляд на холодильную камеру, то увидела, как младшая дочь герцога преклонилась через край ящика и что-то искала.

«Пэм!» – вскрикнула кухарка и подумала: «Ох, уж эти шелковые тапочки! Ни разу не слышала её шагов». Уличённая девушка вздрогнула от испуга и чуть не ударилась головой об откинутую крышку.

– Доброе утро, Севилья, – широко улыбнулась Пэм, убирая ровные закрученные локоны с круглых щёк.

– Больше пасты! – крикнула кухарка двум поварятам за спиной, а затем обернулась к хозяйской дочери.

Едва розовая кожа и светлое платье сливались с белоснежной плиткой за чугунной печью. Ка бы ни лента голубого узора на стене и рыжие локоны, упавшие на рукава-колокола, юная леди затерялась бы на просторной кухне.

– Доброе утро, ну, хорошо, бери заварные пирожные и уходи! Скоро спустится герцогиня.

Главным почитателем мастерства Севильи была Памела. Если бы кухарку спросили, кто мог съесть больше: Хэмиш и Эндрю вместе или Пэм, женщина засомневалась бы. Младшая дочь герцога постоянно крутилась в кухне, в столовой, в погребе – везде, где был малейший намёк на съестное.

Прислуга взглянула на юную гостью и сообщила:

– Герцог сказал, что мы отъезжаем в Грейтхилл, нужно готовиться к приезду графа Кингстоншира с супругой и детьми.

– Бритты возвращаются? – удивилась Пэм и заглотила пирожное с ореховым кремом.

– Так спонтанно, даже слухи не ходили, – призналась Севилья, принимаясь раскатывать тесно.

Рыжая девушка сникла. Аппетит как-то сам собой исчез, и она отложила пирожные.

– Теперь так просто не прокатишься в поместье Кингстон. Там лорд. Да ещё и какой… Бритт! – юная леди закатила глаза и тяжело вздохнула. – Интересно, Хэмиша уже обрадовали?

Хэмиш был бледней новой скатерти на утренней трапезе. Когда он появился на террасе, абсолютно все члены семьи задержали на нём взгляд, но юноша сначала не придал этому значения. Он сконфуженно глядел на супругов Четерлеев, которые навестили Хэмсфортов. На вопрос дяди Вильяма о том, как они с Пэм доехали, он помедлил и кратко ответил: «Сносно». Сносно, а не отвратительно лишь по тому, что они целы и невредимы сидели за столом в Хэмсфорт-Холле, а не оказались на больничной койке, как сэр Лей. Мать склонилась к нему и прошептала: «Хэмиш, что у тебя с лицом?».

Юноша слегка дотронулся до щеки и вспомнил, что совсем не посмотрел в зеркало утром. Как всякий порядочный лорд я должен был уделять время утреннему туалету, но это было явно не в духе рассеянного, вечно задумчивого Хэмиша. Он медленно опустил глаза и взглянул на отражение в маленькой серебряной сахарнице. На щеке и вокруг глаза был тёмный синяк.

– Я случайно ударился, – также тихо ответил он.

– Это возмутительно, ты – сын герцога, и твоё лицо должно это отражать. Что скажут на сегодняшнем приёме?

* * *

В Грейтхилле – главном городе Кингстоншира, где на холме располагалось родовое имение Кингстон – погода радовала. Старинный Кингстоншир составлял значительную часть Мерсисайда и законодательно подчинялся герцогу Ричарду как наместнику короны.

В готическом особняке шла подготовка к встрече хозяина графства Кингстон. Вдова Арабелла, строгая и холодная леди, с незамужней Астер и служанка Илоиза, которая была и кухаркой, и садовницей, и горничной. Из-за материальных трудностей весь штат прислуги был уволен с хорошими рекомендациями. Хэмсфорты отправили на помощь в особняк нескольких своих горничных. Ни прислуга, ни хозяева особо не радовались приезду Бритта.

Лукас Бритт мало изменился за эти годы. Респектабельный черноволосый мужчина, крепкого телосложения, в сером приталенном костюме. Костюм подчёркивал его широкую грудь и крепкие плечи. Белоснежный ворот был обмотан шелковым платком. Американская простота и английский шик. Напомаженные густые волосы блестели на ярком свете. Загар приятного цвета на холёном лице указывал на то, что лорд хорошо и активно жил на американской земле. Что нельзя было сказать об Аделаиде.

Будучи признанной красавицей ещё семь лет назад, радостной и подвижной, она привела в замешательство собравшуюся публику. Усталый вид, серое лицо и блеклые глаза не красили её. Хэмсфортам Бритт с огорчением сообщил, что жена простыла, пока они перебирались через Атлантику. «Морские ветра так подорвали её здоровье», – говорил он почти каждому, покачивая головой. «Как же замужество портит людей. Когда Аделаида уезжала, она была цветущей девушкой», – пробормотала кухарка Севилья.

Для всех семей, хорошо знавших графа Кристофера и гостивших в готическом особняке, его старшая дочь была эталоном – идеалом тогдашней женственности, прелестным созданием с янтарными глазами, хрупкой и утончённой. Она носила платья в полосу, любила романы о путешествиях, сливы и золотую осень. Сдержанная, элегантная леди сильно отличалась от неделикатной, замкнутой младшей сестры. Аделаида для многих стала примером хорошего тона. Знатные особы часто отправляли в Грейтхилл своих дочерей на чаепитие со старшей дочерью графа, чтобы они переняли превосходные манеры. Но это всё это было до гибели Кристофера Кингстона…

Астер казалось, что перед ней совершенно чужая леди, а не прежняя «Ида». Она не видела родную сестру шесть лет, однако лицезреть зятя ей очень не хотелось. Её тошнило от него ещё более, чем нежных девиц при виде мёртвых. Если бы у Астер спросили, кого она ненавидела больше всех, не задумываясь, она ответила бы «лорда Лукаса Бритта».

Ещё давно, по мнению многих авторитетных дам, считалось, что Аделаида и Лукас очень подходили друг другу. Эти дамы не раз намекали об этом семье Кингстон, пока Бритт терпеливо ухаживал за девушкой. Одно должно дополнять другое, как пазлы мозаики – таково было неискоренимое утверждение викторианцев, а в романтизме «супруги, как две половинки, обязаны создавать единое целое и гармоничное потомство». Брюнетам рекомендовали жениться на блондинах, высоким – на низких, эмоциональным – на бесстрастных. На это и опирались сваты, пророчили красивых детей. И семья действительно получилось на загляденье.

На приёме супружеская чета Бриттов была живым воплощением викторианских идеалов. Невысокая стройная Аделаида с широкими скулами, с пшеничными волосами, убранными назад серебряным гребнем, с покатыми фарфоровыми плечами под шалью-паутинкой. Высокий широкоплечий Лукас с чёрными, как вороново крыло, волосами, в дневном фраке, делающим его силуэт ещё более внушительным и поджарым. Вместе они смотрелись, как рекламная пара из элитного журнала. Своим видом они привнесли благополучие в старый тёмный особняк. Леди Бритт, несмотря на болезнь, держалась отлично, улыбалась, рассказывала о поместье в Новом свете, вместе с леди Хэмсфорт встретила припоздавших гостей и осталась на официальную часть в холле. Лорд Бритт заботливо хлопотал возле жены, не отходил, пока герцог Мерсисайд настоятельно ни пригласил на аудиенцию в библиотеку на втором этаже. «Как же они прекрасно смотрятся вместе! Графиня не прогадала с партией для дочери, – доходил шепот до Астер. Ей было противно слушать эти высокопарные суждения.

Одним из немногих, кто разделял её мнение, был Хэмиш Хэмсфорт. Он чувствовал себя не в своей тарелке на этом приёме. Ходил из одного угла в другой, прятал руки в карманы, говорил односложными предложениями. И, в конце концов, направился на третий этаж. Там было лишь две комнаты: уютная музыкальная гостиная с роялем и кабинет упокоенного графа, просторный, с самым высоким потолком в особняке. В первой комнате был обычный потолок с люстрой, а во второй не было должного перекрытия – изобретатель умышленно избавился от потолка, чтобы свет с мансарды, увенчавшей башню с кабинетом, попадал в комнату. На узких окнах, упиравшихся в паркет, переливался витраж, на котором были изображены красные и белые розы с шипами, звёзды, гербы дома Кингстонов и золотые цепи.

Хэмиш с детства любил это место. Когда-то давно Кристофер Кингстон показал ему свой кабинет, механизмы и безделушки в нём, и будущий изобретатель влюбился в эти предметы. Механические животные, куклы, абсурдные аппараты для быта, мебель с секретными отсеками и многое другое завораживало взгляд. Хэмиш любил приезжать в Делл, потому что часами проводил там время, иногда смотреть, как работать граф, изредка ему разрешалось помогать. Последний раз сын герцога был в волшебном кабинете семь лет назад, тоже летом.

– Чем вы занимаетесь, мистер Кингстон? – Спрашивал подросток, внимательно глядя за движениями Кристофера.

Изобретатель в кожаном фартуке скручивал какой-то металлический каркас.

– Мы вместе с профессором Бойдом делаем совсем новый проект. Это устройство для людей, которые из-за травмы спины не могут вернуться к нормальной жизни. Едва ходят, долго привыкают, – пояснил он, вертя очередной шуруп у лица: он уже не так отлично видел, как в молодости.

– Он должен быть не тяжёлым, комфортным, и не сдавливать рёбра, затрудняя дыхание, – пояснял граф, занимаясь работой.

Хэмиш очень осторожно повернул ключ в замке, словно тот мог разломиться, и вошёл в пыльную комнату. Всё было на местах, как прежде. Огромный камин, шкаф с полками разных форм для самых необычных предметов, письменный стол на середине, те же зелёные шторы с чёрной бахромой, тот же диван в стиле барокко у окна, два кресла, те же маски африканских аборигенов на стенах, самурайские мечи, средневековые гобелены. Только не было самого графа Кингстона.

Молодой лорд закрыл дверь, невольно улыбнулся, глядя на прежний бардак, и с грустью провёл рукой по пыльной столешнице. «Как же давно я здесь не был, – подумал парень, оглядывая шкафы, ломящиеся от книг.

– Отец собрал здесь множество занятных диковин, – услышал Хэмиш знакомый женский голос за спиной и подскочил от испуга, а затем выровнял дыхание и обернулся.

В кресле покойного хозяина дома, спиной к юноше, сидела Астер с бутылкой эля в руке. Оно было развёрнуто к окну, поэтому юноша не сразу заметил дочь графа. Настроение у неё было премерзкое. Девушка со спиртным коробила глаз, но Хэмиш привык к мужицким замашкам своей подруги.

– Я часто прихожу сюда, когда у меня паршивое настроение, – изрекла она и отпила эль.

– Извини, я думал, здесь никого нет. Оставить тебя одну?

– Останься, если хочешь, ты никогда не мешаешь, – флегматично ответила Астер.

– Я не думаю, что это будет уместно, – с сомнением отозвался изобретатель и, услышав шаги из коридора, ещё раз взглянул на дверь.

– Брось, Хэмиш, сюда никто не зайдёт. В эту комнату уже семь лет редко заглядываем даже мы. Меня удивил твой визит и заинтересованность пыльными шкафами.

– Меня охватила ностальгия, – протянул юноша, приближаясь и облокачиваясь рукой на кресло, в котором сидела девушка.

– Отсюда открывается чудесный вид, не так ли? – с улыбкой сказала дочь покойного графа.

– Да, чудесный.

– Скучаешь по графу?

– Да, – тихо ответил юноша и бросил взгляд на небольшой портрет над камином.

Оттуда на них смотрел мужчина средних лет с густыми тёмно-русыми волосами, выразительными глазами миндалевидной формы и острым подбородком. Его образ излучал величие и спокойствие.

– Мистер Кингстон был достойным человеком, порядочным, с новаторским мышлением. Под его влиянием я увлёкся наукой. Смотрел, как он работает. Каким талантливым конструктором он был. Мог спроектировать чудо-безделушку, а мог – целое здание…. Когда мне было 6—7 лет, мы с другими детьми, едва завидев мистера Кингстона сразу же бежали к нему и просили рассказать о его путешествиях в Африку, Индию и Южную Америку, о его приключениях, о новых задумках. Помню, он усаживал меня на колени и рассказывал обо всём на свете. Достойный был человек.

– Да. Достойный, – пробормотала Астер, с грустью глядя в даль.

– И Бритт не заслужил владеть этим, – в пылу гнева ответил Хэмиш, глядя на вид за окном.

Он тут же замолчал и замер. Эта фраза была лишней. Возникла неловкая пауза.

– Считаешь, что смог бы лучше распорядиться наследством графа Кингстона? – Обернулась к нему Астер.

Такой провокационный вопрос отрезвил молодого изобретателя.

– Бритт мерзко распоряжается наследством, – протянула она и отпила эль.

Хэмиш вспомнил недавний разговор с леди Мортиферо и почувствовал себя неловко. На секунду он представил себя мужем утончённой леди Аделаиды и тут же выкинул из головы эти мысли.

– Я тысячу раз прокляла тот день, когда Бритт явился на порог нашего дома, – с искренне злобой ответила подруга и сжала челюсти от напряжения. – Никто не верит в его непорядочность.

«Я верю, – хотел ответить Хэмиш, но побоялся столь дерзкого суждения.

– Я тебя поддерживаю, Астер, – мягче сказал он и опустил ладонь на её худое плечо.

– У тебя доброе сердце, Хэмиш, – с горечью ответила мисс Кингстон и слабо улыбнулась, а затем обернулась к нему:

– Мой отец был бы горд тобой.

* * *

В большой комнате с высоким потолком было душно, несмотря на открытые окна. Хэмиш стоял в центре комнаты и изучал гипсовую лепнину на потолочных плинтусах. «Как оно бывает, – думал юноша, водя пальцами по полированной столешнице, – учатся плавать по-разному. Кто-то постепенно входит в воду, привыкая. Кто-то забегает и смело бросается вперёд. А кого-то сталкивают в воду с лодки, качающейся на середине озера. В самое-самое глубокое место. И в самую плохую погоду. Так мой отец всегда учит меня чему-то, – с грустью закончил он и незаметно поправил лацканы пиджака.

Новый граф Кингстон поприветствовал каждого лорда, а затем приблизился к главе компании и Хэмишу. Юноша поднял взгляд на рослого хозяина дома и старался держаться, как можно прямее.

– Добрый день, мистер Бритт, – поприветствовал его Хэмиш, протягивая руку.

– Маркиз. А, так это вы теперь следите за нашей фабрикой?

Бритт широко улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. Он крепко сжал ладонь делового партнёра так, что у того затекли пальцы, и продолжил:

– Хэмиш Хэмсфорт, рад встрече. Вы совсем не изменились за эти годы. Забросили фехтование?

– Я понял, что это занятие не для меня, – скромно бросил изобретатель, робея перед харизмой американского знакомого.

– И теперь решили податься в промышленники? Думаете, здесь преуспеете лучше, чем в фехтовании?

Данная формулировка покоробила Хэмиша. Он принял это за оскорбление, а точнее, за удар по самолюбию, словно Бритт специально его провоцировал или ему нравились злые подколы. В любом случае сын герцога не оценил шутку.

– Располагайтесь, – сказал граф, указывая на длинный стол с изящными витыми стульями.

– Хэмиш ведёт дела на парусинной фабрике после трагической кончины господина Фишера, – пояснил Карл Легстон, усаживаясь напротив главного акционера.

– Ужасная смерть, я читал в газетах, – активно закивал Бритт, но его взгляд остался безразличным.

– Что поделать, производство…. Конечно, поговаривают, что его порешили работницы фабрики. Будто бы выбросили в механизм, – мрачно добавил Легстон и покосился на Хэмиша.

Вены на шее Хэмсфорта-младшего вздулись от напряжения.

– Его внутренности перекрутило, словно в мясорубке, вы бы видели, – закончил Легстон.

Его слова были обращены к Бритту, однако в тот момент он смотрел на Хэмиша и его реакцию. На последних словах изобретатель отвернулся к окну, с трудом сдерживая приступ рвоты. В отличие от многих управленцев, он видел мёртвого Фишера в морге доктора Бойда. «Он будто специально нагнетает обстановку, – разозлился на эсквайра Хэмиш. —А заодно и хочет меня напугать этой фабрикой».

– Да, очень похоже на месть рабочих, – донеслись до изобретателя слова ещё одного лорда.

Главной темой переговоров стало будущее компании. Знатные господа нервничали. Поглаживая бороды и попивая виски. Как хозяин дома Бритт сам с улыбкой разливал виски и протягивал гостям. «Видимо, не хочет, чтобы слуги лишь раз присутствовали и слышали обсуждения», – догадался Хэмиш. Граф изящно наполнил очередной бокал и протянул его изобретателю. Юноша натянуто улыбнулся и вежливо отказался.

– Поддержите общее настроения, маркиз! – настаивал хозяин дома.

Сын герцога взял бокал, но по завету Астер не стал дегустировать виски, а только приложился к сосуду для вида. «Оставаться трезвым, значит, быть начеку», – подумал он, подозрительно глядя на радушного Бритта.

В комнате царила напряжённая обстановка. Как и предполагалось большинством, граф Лукас захотел внести реформаторские решения в деятельность компании. Они же касались и многострадального Кингстоншира.

– Господа, на повестке дня у нас те же вопросы: «Надо ли отстраивать разрушенные верфи?», «Безопасные тракты», «Закрытие затратные производств», «Убить Харда» и многое другое, – начал Бритт, оглядывая компаньонов.

Ричард едва заметно улыбнулся, глядя на владельца компании. Хорошо зная отца, Хэмиш понял, что это скорее усмешка, чем одобрение.

– В этом году я планирую строить фабрику на Мерси. Я уже обсуждал это в деловой переписке с графом Снейтом, что решил, брать рабочих из его работных домов. В перспективе я хотел бы построить работный дом и близ Грейтхилла. Благодаря новым законам у нас появилась хорошая возможность экономить на рабочей силе, – продолжал граф.

Хэмиш не знал о работных домах, однако помнил слова Астер, что это «новый вид узаконенного рабства» и знал, что Кристофер Кингстон всегда был против работных домов, особенно на своей территорию.

– А куда пойдут рабочее, которых заменили? Оставшись без работы, примкнуть к Харду ему на радость? – спросил Уорли.

– У них будет шанс стать частью работных домов или попытать удачу в больших городах, где спрос выше, – ответил Лукас. – Наша цель – удержать их здесь. Я хочу обратиться к каждому хозяину фабрики и попросить активно агитировать вступать в работные дома. Я также заявляю об этом на скором благотворительном балу!

Бритт заходил по комнате с бокалом в руках:

– Также мне не нравятся, как работают несколько фабрик за пределами Кингстоншира. Я хочу закрыть их и перенаправить рабочих на другие производства или чинить верфи в Ливерпуле.

Послышался одобрительный шепот. Хэмиш промолчал.

– Строительные верфи на данный момент – основной доход компании. Ливерпуль остаётся крупным портом, перевалочный пунктом из Старого в Новый Свет и техническим узлом для торговых фрегатов, прогулочных или военных кораблей. Мы должны удержать Ливерпуль, а значит, уничтожить и Харда. Раз шериф и лорд-наместник плохо справляются со своими обязанностями, мы должны проявить инициативу и убрать с дороги того, кто подрывает деятельность нашей компании, – Бритт подошёл к карте Мерсисайда на столе:

– Первое, что мы должны сделать – убрать из компании доносчиков чартистов, «глаза и уши» Харда. Второе, выставить на своих границах охранные кордоны. Мы уже пятый год не можем справится с этим разбойником!

Где-то в глубине души Хэмиш злорадно усмехнулся, что хоть кто-то оказался Бритту не по зубам и утёр ему нос. Пусть даже это и Хард.

– Значит, у него есть осведомители в компании. И не среди рабочих, а среди нас, – уверенно сказал Бритт.

– Этим заявлением вы заставите компаньонов подозревать друг друга и не доверять, – сделал ремарку герцог Ричард.

Граф Лукас усмехнулся и внимательно на него посмотрел:

– А до этого вы всем доверяли, Ваша Светлость?

Хэмсфорт-старший промолчал и допил виски. Бритт обернулся к остальным:

– Я был далеко, но теперь у меня появилась возможность навести порядок в рядах компании! Я надеюсь на наш плодотворный союз. Именно за это мы поднимем сейчас тост!

Зазвенели бокалы, послышались одобрительные голоса. Герцог Ричард снисходительно улыбнулся. Хэмиш глядел на отца и не понимал, что выражали его серьёзные глаза: презрение, насмешку или восхищение? Лицо Ричарда Хэмсфорта всегда обладало широким и сложным спектром эмоций. Не зря он был лучшим игроком в азартные игры среди аристократов Западной Англии. «Интересно, чего отец ждёт от Бритта? – Подумал юноша, однако старый лорд так и не высказался, а наблюдал за компаньонами, вальяжно покуривая трубку.

– Уважаемый граф, – начал Нортвуд, финансовый директор. – Прежде всего, хочу сказать, что солидарен с вами, однако ваши реформы требуют больших вложений, которых у компании сейчас нет.

Легстон неуверенно кивнул, поддерживая Нортвуда. Бритт всего лишь усмехнулся и сделал шаг к нему навстречу:

– Я понимаю вас и видел ваши отчёты. На пути преображения Ливерпуля я решил отказаться от убыточных фабрик. Компания не должна содержать то, что приносить одни растраты.

Хэмишу не нравилось, куда завернула беседа акционеров. «Легко ломать то, что ты сам не строил, – подумал он с сожалением. Ричард со скучающим видом смотрел в окно. Наконец он сказал, окидывая взглядом комнату:

– Мы рассмотрим ваши предложения, граф Бритт. У кого ещё есть предложения или замечания?

Акционеры переглянулись. Бритт с вызовом посмотрел на Легстона, а затем на Бишопа. Хэмсфорт-старший остановил взгляд на каждом, последним был Хэмиш. Отец с хитринкой в глазах смотрел на юношу. «Если я смолчу и сейчас, то совсем расстрою его. Тем более, обстановка более приватная – здесь узкий круг акционеров, – подумал молодой лорд.

– Позвольте высказаться как новому управляющему парусинной фабрики. Я считаю, что у неё есть потенциал и рекомендовал вам, как и в случае с другими, рассмотреть возможность смены профиля производства, выход на новые рынки, – высказался Хэмиш, пряча руки в карманы.

Бритт обратил на него внимание. Ричард с любопытством следил за сыном. Лорды стали тихо обсуждать слова Хэмиша. Изобретатель дождался, когда голоса утихнут и робко произнёс:

– Я хочу не уйти в другую сферу торговли, а создать новую. С каждым годом в Англии появляется всё больше и больше предложений разного толка. Всего того, чтобы подстраиваться под них и переквалифицироваться, можно расширять спектр товаров и самым задавать тренд, – с каждым словом его голос становился ниже и громче, юноша не смотрел на акционеров.

– Надо же, не ожидал от вас такой инициативы, – протянул Лукас. – А вы подумали, кто будет этим заниматься? И к тому, в какую сферу нам уходить?

– Здесь выдвигают предложения. И сейчас я делаю ровным счётом то же, что и вы. Лишь делюсь идеями, не подкреплёнными материальной базой, – уверенно ответил Хэмиш.

Легстон и Уорли с изумлением переглянулись. Линдсли, стоявший позади Хэмиша, шепнул ему:

– Не стоит накалять обстановку и выказывать неуважение к графу Кингстону.

Внимание всех участников было обращено на Хэмсфорта-младшего. Юноша сжал кулаки в карманах.

– Вы предложили одно. Я рекомендую другое. Решать всем нам, – изобретатель оглядел компаньонов. – Если хотите знать моё мнение, то вы порождаете страшную безработицу в Кингстоншире. Рабочие места нужно создавать, а не уменьшать, сгоняя людей разного толка в работные дома. Если концентрироваться только на Ливерпуле, то рабочие устремятся туда, и город совсем превратиться в скопище нищих эмигрантов и переселенцев, не успевая создавать условия для такого количества людей, а маленькие городки в Кингстоншире запустеют.

За его словами последовало бурное обсуждение среди акционеров. Линдсли недовольно на него посмотрел.

– Наш юный компаньон намеревается поучать меня, как распоряжаться собственным графством, – взмахнул руками Бритт.

Лорды позади него усмехнулись.

– Что вы… Я не хотел вас оскорбить. Я всего лишь внёс предложение на ваше рассмотрение, – пробормотал Хэмиш.

– Вероятно, раз вы учите других, как им поступать, то единственной фабрикой вы уж точно распоряжаетесь играючи, – прищурился и улыбнулся Лукас.

Хэмиш поджал губы. Он ощущал себя так же, как на том неудачном поединке на выпускном экзамене. «Ну же, ответь ему что-нибудь! – Сердилась Астер, наблюдая за ними сквозь стеклянную дверь. Юноша молчал, внимательно глядя на улыбавшегося графа. В сложившейся ситуации маркиз решил отступить. Покидая зал переговоров, он ещё раз вспомнил первую встречу с Лукасом Бриттом – «дружеское» состязание.

Хэмиш был достаточно упитанным подростком и не отличался хорошей реакцией. Он явно не понимал, зачем родители отдали его в школу фехтования. «Так положено, – пояснили ему. Этой фразой можно было дать ответ на любой каверзный вопрос. Очень удобно и универсально, а по сему она не вызывала у скептичного Хэмиша должного доверия. За ним не шла слава Геракла и Аполлона. Ловкость и меткость – явно были не его коньком. Всё, что характеризовало мужественность, мало относилось к Хэмишу Хэмсфорту. Из-за этого всего он часто подвергнулся нападкам сверстников. Старинная школа Ланкастеров по фехтованию не сделала из него героя или рыцаря, а наоборот, окончательно отбила у него желания до простых мужских радостей – весёлых стычек и задорного мордобоя.

Молодой лорд хорошо помнил занятия по фехтованию, но больше всего заключительный открытый урок, на который съехались спонсоры и родители. Бритт в шутку решил разогреть его перед боем и играючи несколько раз замахал шпагой. Вместо того, чтобы ответить, Хэмиш пару раз блокировал удар, а потом и вовсе выронил шпагу, что подняло его на смех среди собравшихся зевак. «Почему ты не нападаешь? Давай, делай выпад вперёд! – Удивлённо воскликнул Лукас Бритт, когда юноша наконец поднял шпагу и обернулся. Он сделал пару неуверенных выпадов. «Ну, давай же, Хэмиш! Я даже тебе поддаюсь! – Смеялся Бритт, расхаживая вокруг него. Взмах, ещё взмах и теперь уж сам Хэмиш потерял равновесии и шлёпнулся на грязный настил. По толпе прокатился смех. «Да уже, ну и посмешище! – С досадой отозвался Лукас. – Столько поколений военных в семье, высокий чин, а ты отмахиваешься, словно испуганная девчонка, ещё и едва на ногах стоишь!». Хэмиш медленно встал и направился прочь. За ним помчался Эндрю: «Ну и куда-то ты пошёл? Ответь Бритту! Ты что просто так это оставишь?». «Иногда лучше просто уйти, – спокойно ответил старший брат.

* * *

Пока Хэмиш был занят, Пэм решила подняться в библиотеку, ставшей почётным местом в готическом особняке. Она раскинулась почти на половину второго этажа. Изобретатель Кингстон собрал в ней книги с разных уголков мира, на многих языках, диалектах, от стихов до технических инструкций. Когда-то давно он даже организовал благотворительный День открытых дверей для жителей Кингстонгтона, да и всего графства, пожертвовал литературу школам и бедным семьям.

Там стоял и элементарный типографский аппарат, усовершенствованный самим графом. Когда дети Хэмсфортов гостили у Кингстонов, библиотека была одним из излюбленных мест. Книжные лабиринты завораживали своими масштабами. В них можно было найти всё, что угодно. И библиотека не утратила своей популярности после смерти графа. Наоборот, люди сами приносили печатные издания в память о коллекционере, и Хэмсфорты были в их числе.

В комнате было солнечно. За столом у окна три женщины преклонных лет в чепцах играли в бридж12. Мисс Рейд присоединялась к ним, а дочь герцога приступила к изучению полок. Немало было того, что она уже здесь перечитала, но каждый раз она находила всё новое, интересное.

Цепляясь белой сатиновой юбкой за старые полки, мисс Хэмсфорт вышагивала вдоль рядов. Осторожно поглядев на тётушек, она сняла белоснежные перчатки, чтобы не испачкать и не порвать их о толстые переплёты.

– «Сто видов экзотических птиц», – прочла Пэм, восторженно глядя на обложку, а затем перевела взгляд на другую книгу. – «Энциклопедия серверной Африки»… «Здесь целая сокровищница! А вот „Обычаи африканских народов“! Здесь же „Справочник камней и природных минералов“, карманный, хм, – девушка осторожно покосилась на смотрительниц и быстро запихала маленькую потертую книжицу в сумку. – Возьму хотя бы эту! А потом верну незаметно, не в последний же раз у Кингстонов, слава богу!».

Дочь герцога пошла дальше. Её взгляд зацепился за учебник военной истории, а затем упал на энциклопедию современной военной формы. Девушка с радостью схватила её, размышляя: «Вчера я видела на Харде-наёмнике штаны точно от военной формы. Можно подумать, что он украл их, но как хорошо они сидели на атамане, словно на него и были сшиты! Помню, отец говорил, что многие военные в отставке не пренебрегают добычей в рядах разбойников. Может, и Хард из них? – Думала она, листая книгу. – Тёмно-синие с золотой полосой…. Нет, не чёрные, а синие. Во-о-от. Синие с полосой…».

– Интересуетесь военными, леди? – она услышала весёлый мужской голос за своей спиной.

Пэм вскрикнула и от испуга чуть не выронила книгу, но вовремя схватилась за неё и развернулась. Позади стоял невысокий черноволосый юноша с голубыми глазами, светлыми-светлыми на ярком солнце.

– Вы напугали меня, – не смогла сдержать раздражения юная леди.

– Я прошу простить меня. Я лишь хотел познакомиться со столь очаровательной барышней, которая так явно интересуется книгами. Да, я – двоюродный племянник графа, Элиот Бритт к вашим услугам, – назвался джентльмен.

– Ааа, так это вы приехали с Бриттом из Америки? – Оживилась Пэм, откладывая книгу на столик под стеллажом.

Она вспомнила, что до сих пор не представилась.

– Леди Памела Александра Анна Хэмсфорт, дочь герцога Мерсисайда, – вежливо ответила она и опустилась в неглубокий реверанс.

– Так это вы – дочь главы компании N! И это ваш брат скоро должен занять место главного испытателя?

«Бритт хочет предложить Хэмишу высокую должность?! С чего бы это? Мне казалось, он совсем с ним не считается, – с недоумением подумала Пэм.

– Не могу знать. Мне стоит говорить о таких вещах.

Она очень боялась сказать что-то лишнее. Одна двусмысленная фраза, и леди Хэмсфорт больше не позволила бы ей появляться у Кингстонов, дружбой с которыми Пэм так дорожила.

– Мне довелось понаблюдать за вами на террасе. Простите меня, но вы так рассудительны и серьёзны, все развлечения девиц вам навевают скуку. Ваш брат – изобретатель, а вы любите книги?

– Хэмиш увлекается изобретательством, а я – сочинительством.

– У вас получился хороший творческий тандем, – с улыбкой заметил Элиот.

Пэм слабо улыбнулась и повернулась к книжным полкам.

– И вы не любите танцевать? Раз стоите здесь, рядом с тётушками.

– Почему же, – растерялась мисс Хэмсфорт, дёрнув плечом от волнения. – Я выучила много разных танцев.

И тут мисс Рейд назидательно на неё посмотрела, давая понять, что неуместно было так прямо хвастаться.

– Если бы разрешил ваш отец, я бы с удовольствием пригласил вас на танец, миледи.

– Я думаю, будет достаточно и моего разрешения, – заметила компаньонка.

Пэм опустила взгляд на свою больную ногу. Впервые молодой джентльмен пригласил её на танец, но как назло она едва передвигалась, было точно не до пируэтов.

– Знаете, мне так неловко отказывать, но к сожалею у меня очень болит нога. Но я могу познакомить вас с сестрой и кузинами, они точно не откажут вам в танцах.

На входе в летную веранду они встретили Хэмиша Хэмсфорта. Он замедлил шаг, увидев младшую сестру с незнакомым юношей.

– Моё почтение, маркиз Мерсисайд, – учтиво поклонился джентльмен. – Моё имя Элиот Бритт, я приехал на берега Англии впервые, с моим двоюродным дядей – графом Бриттом, – представился он, уверенно глядя Хэмишу прямо в глаза.

– Доброго дня вам, лорд Бритт, – поприветствовал изобретатель и на правах более высокого статуса подал визитёру руку, располагая к дальнейшему разговору.

Элиот с улыбкой пожал ладонь сына герцога:

– Не правда ли, сегодня чудесная погода для приёма в саду?

– Вы правы, погода чудесная, – поддержал Хэмиш, осторожно разглядывая собеседника.

Он был ниже ростом, на лице персикового цвета не имелось ни одного изъяна. Хэмсфорту-младшему новый знакомый напомнил юношей сорта «le charmeur13».

– Я планирую провести в Ланкашире до конца лета, а затем поехать в столицу, – широко улыбнулся Элиот, обнажая белоснежные ровные зубы. – Вы не против, если мисс Хэмсфорт, – гость повернул голову в сторону Пэм, – составит мне компанию сегодня? Увы, я не успею хорошо познакомиться со всеми. Я в надежде на леди Памелу.

Хэмиш подозрительно на него посмотрел, а затем перевёл взгляд за него на солнечную террасу за огромным напольным окном. Маркиз переменился в лице и замер, не сводя глаз с колонны. В её тени стояла маркиза де Морон в красное платье. Словно огонь, оно светилось на фоне бледных нарядов элиты в саду. Маркиза точно смотрела на юношу, он готов был поклясться в этом. Хотя за тёмной вуалью издалека ничего не было видно. Хэмиш устремился туда, но пока он обходил дом по узким тёмным коридорам и выскочил на террасу, там уже никого не было. «Она точно было здесь! – С досадой подумал юноша, окидывая цветочный сад с гулявшей элитой. Хэмиш с надеждой обошёл весь особняк и потерпел фиаско.

Молодой маркиз зашёл в уборную, чтобы подправить пудру, скрывавшую синяки, и встретил там несколько других аристократов. Ноздри сразу же защекотал резкий табачный дым: у открытого окна курили Легстон и Уорли. Первый стоял спиной к вошедшему, а второй, облокотившись на подоконник, спрятал левую руку в карман светлых брюк, а в правой руке, увенчанной массивными перстнями, держал сигару.

– Пиль со своим подоходным налогом совсем сковал предпринимателей. Какое тут производство! – Долетел до Хэмиша голос Линдсли.

Уорли и Корнуолл согласно закивали. Хэмиш робко оглядел присутствующих. Лорды встрепенулись: как никак сам маркиз одарил их вниманием. Мужчины встали и посмотрели на юношу.

– Здесь быстровоспламеняющиеся обои, а в кабинете – реагенты для археологических раскопок. Вы хотите, чтобы мы все взлетели на воздух, господа? – Как можно увереннее произнёс Хэмсфорт-младший, пряча руки в карманы.

Лорды переглянулись. Легстон сразу затушил свою сигарету.

– Проклятое место! Особняк трещит по швам, к чему не прикоснёшься – всё музейный экспонат, – выругался баронет Уорли и тоже потушил окурок.

– На улице много живописных местечек, где можно насладиться курением, – уже тише добавил Хэмиш.

Никто ничего не ответил. Все в комнате вообще замолкли, когда он вошёл, и дело было вовсе не в уважении. Изобретатель не входил в круг доверия и обсуждать с ним что-либо в кулуарах господа не хотели, а после сегодняшних выпадов на Бритта, юноша ещё сыскал еле заметное презрение.

«Я привыкну. Мало ли, что они думают, – решил он и отвернулся к большому зеркалу над туалетным столиком, чтобы привести себя в порядок.

– Сейчас ещё вырастут и местные налоги, – проворчал Легстон.

Всё-таки господа заговорили, но на отвлечённые темы.

– Да, всё из-за этой проклятой «Чёртовой дюжины», – процедил Уорли.

– Обстановка на юге Ланкашира, мягко сказать, господа, совсем неблагоприятная, – вздохнул лорд Корнуолл и поправил манжеты. – Ещё и Мортиферо объявилась.

Хэмиш прислушался, но всем видом показывал, что ему всё равно, разглядывая лицо в зеркале.

– Когда? – Спросил Легстон, запинаясь.

– Никто не знает. Однако заметили, как её цепкие руки прошлись по югу и собрали всё, что ей причитается, по её логике. Не заметить присутствие такой персоны просто невозможно, – важно ответил Корнуолл.

Юный маркиз решил, что сейчас самый удачный момент, чтобы поинтересоваться об этой таинственной особе у крупных промышленников.

– Почему леди де Морон не приглашают на светские мероприятия? – Робко спросил Хэмиш, поправляя бант.

– Она – персона нон-грата, – кратко пояснил Уорли и отвернулся к окну.

– Почему? Она ведь состоятельная дама, маркиза, – негромко ответил юноша.

– Она развелась с маркизом де Морон. Был грандиозный скандал. Вы совершенно не интересуетесь, что происходит в свете, маркиз, – ответил Легстон.

– Развелась? – Оживился Хэмиш.

– Да, и поэтому-то вернулась в своё имение в Кингстоншире! – Усмехнулся Корнуолл, подняв палец вверх и усмехнувшись. – Вот оно что… Я и забыл!

– Теперь понятно, что эта «мерзавка» здесь забыла, – пролепетал Уорли.

– Развод – сам по себе кощунственная вещь, а если ещё учесть, что она была замужем трижды, и двое мужей скончались при очень загадочных обстоятельствах, – протянул Линдсли, пожёвывая табак.

– Полно вам! Всё там было далеко не загадочно. Первый – тяжело болел, другой – чрезмерно увлекался морфием, – возразил Уорли и отмахнулся от них.

– Тем не менее, сколько господ вокруг этой ведьмы отправилось на тот свет, – упрямо ответил Легстон и повернулся к Хэмишу:

– Знайте, мистер Хэмсфорт. Рядом с ней мужчины умирают.

Хэмиш округлил глаза, но ничего не сказал. Он напудрил лицо и, покидая уборную, услышал голос Легстона: «Интересно, кого она выберет следующей жертвой?».

* * *

После приёма в Кингстоне Хэмсфорты вернулись домой после полуночи. Ночью и хозяева, и слуги Хэмсфорт-Холла крепко спали. Даже собаки не бродили по дому. Но Хэмиш и Пэм всё ещё крутились на кухне, пока кухарка Севилья прятала сладкое в холодильники. Юноша не спал от волнения и предстоящих дел, а девушка искала возможность украсть чего-нибудь наутро.

– Не нравится мне этот Бритт. Я уверен. И дело здесь не только в его несостоятельности как семейного человека. Слишком он хочет казаться идеальным.

Севилья с грохотом задвинула поднос в шкаф и обернулась:

– Меня с детства научили, что если всё выглядит слишком прекрасно, значит, это слишком прекрасно, чтобы быть правдой, – назидательно сказала кухарка.

Брат и сестра устало переглянулись.

– Вот именно! – Нахмурившись, ответил сонный Хэмиш.

– Шли бы вы спать, господа, скоро начнёт светать. Июнь, как никак, – вздохнула Севилья, поглядывая на часы.

Молодые люди вышли в пустовавший холл. Пэм распихала по карманам халата украденные сладости и очень тихо сообщила, пока никого не было рядом:

– Он был лейтенантом на флоте.

– Кто? – Растерялся Хэмиш, возвращаясь из тревожных мыслей.

– Хард, – прошипела Памела, сведя брови к переносице.

Брат стиснул зубы и огляделся по сторонам.

– Это из-за его форменных штанов ты так решила? Может, он вообще украл их?

– Он похож на бывшего моряка. Высокий, крепкий, у него военная выправка, он ловкий и предприимчивый. А справочник военной формы причисляет его лампасы к чину лейтенанта.

– Знаешь, Пэм. Мне от этого совсем нелегче, – шепотом ответил он, а затем у самой лестницы бросил ей:

– Пойду проветрюсь перед сном.

Дочь герцога кивнула и засеменила в свои покои на другом конце дома. Путаясь в широкой сорочке, она добралась до комнаты, с грохотом закрыла со собой тяжелую дверь и выложила сладости на стол. В голове крутились события прошедшего дня.

Хэмиш настороженно оглядел холл и пошёл к боковому выходу. Из гостиной в конце коридора доносились голоса родителей.

– Уж слишком тяжелое бремя вы возложили на плечи девятнадцатилетнего мальчика, выросшего в тепличных условиях, – слышался голос леди Хэмсфорт.

– Он уже не мальчик и должен уметь принимать тяжёлые решения самостоятельно. Если я возложил на него столь нелёгкую задачу, значит, я считаю, что он своим не замшелым умом способен с ней справиться. Я не думаю, что вам стоит рассуждать на такие темы, дорогая, я же не учу вас, как погонять кухарок.

Наступила пауза, изобретатель вжался в нишу, чтобы его не заметили.

– Не забывайте, мистер Хэмсфорт, что Хэмиш и мой сын. А вы постоянно подвергаете его опасности! Если с ним что-то случится, я никогда вам этого не прощу, помяните моё слово!

Ричард устало вздохнул.

– Знаете, кому не угрожает опасность в наше время? Тому, кто ничего не делает. Хэмиш не так беззащитен, как вы о нём думаете… Куда же вы?

– Погонять кухарок, – бросила она и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Взволнованный Хэмиш шмыгнул в коридор слуг, чтобы не столкнуться с рассерженной матерью, а после незаметно выскользнул во двор. К счастью, вход на задний дворик слуги никогда не запирали. На улице дул прохладный ветер. Кусты роз у входа громко шелестели. Сын герцога поёжился и нехотя зашагал по ступеням. В его сознание вновь закрутились мысли о разбойниках и ужасном монстре, скрывающемся в лесах близ Грейтхилла. «Не мог выбрать иной день», – ворчал молодой лорд, тяжело вздохнул и устремился в вглубь леса.

В летнее время Хэмиш занимался изучением медицины вместе с доктором Бойдом. По ночам, когда в городе и окрестностях было спокойно, молодые исследователи отправлялись за материалами на кладбище бедняков. Это неприятное место находилось в Кингстоншире, совсем недалеко от скромного имения Бойда, которое он выкупил у лендлорда Хэмсфорта. Добывать тела – дело рисковое, когда кладбище стоит у тропы, соединяющей Хэмсфорт-Холл и Кингстоншир. Нередко хотя бы один запоздалый рабочий возвращался по ней домой. Однако других мест для изъятия материалов не было.

В ту ночь друзья вновь вышли на охоту «за свежим мясом». Они встретились у особняка баронета Бойда и зашагали в сторону маленького кладбища.

– Ужасная глупость – отправиться туда в такое неспокойное время. То разбойники, то констебли снуют по дороге, – выразился беспокойство Хэмиш, переступая через кочки.

– А что поделать, если материалы из морга остались в той злосчастной карете.

– Представляю лица разбойников, когда они откроют чемоданы, а там человеческие конечности вместо денег и вещей, – усмехнулся изобретатель.

– Чего доброго, ещё подкинут их полиции. А там будут выяснять, из какого морга и так далее, – печально ответил Дженкинс и переложил сумку в другую руку. – Как хотя бы у тебя дела?

– Знаешь, мне кажется, вокруг меня происходит нечто странное. Сегодня на приёме в особняке Кингстон мне несколько раз померещилась знакомая в красном платье. Но никто, кроме меня её не видел!

– А как её имя? – заинтересовался Бойд.

Хэмиш ещё никогда не заводил с ним разговоров о женщинах.

– Маркиза де Морон, – нехотя ответил Хэмсфорт.

Дженкинс был одним из нескольких людей, от которого молодой лорд почти ничего не скрывал. Они подходили к провисшей калитке – западному входу на кладбище.

– И где же ты успел познакомиться с Мортиферо? – хмыкнул доктор и со скрипом распахнул калитку.

– Я встретил её совершенно случайно и меж нами завязался диалог, – приврал изобретатель.

Новость удивила друга. Он подозрительно покосился на маркиза.

– «Совершенно случайно» да ещё и саму леди Мортиферо? Таких совпадений не бывает! Может, мадам что-либо надобно от тебя?

– Что с меня взять, Дженкинс! – воскликнул Хэмиш и порадовался, что в темноте не было видно, как покраснели его щёки. – Чем могу быть интересен я? То ли дело мой отец…. Вот с ним-то ей можно вести дела. А я-то…

– А ты-то всего лишь разоритель безымянных могил, – улыбнулся Дженкинс и поставил свою сумку на каменный обломок колонны.

Хэмиш воровато оглянулся в синеватую мглу. Ни топота копыт, ни огоньков, ни разговоров, только трели сверчков.

– Вот эта могила появилась здесь несколько дней назад, нет имени и эпитафии. Отличный вариант.

– Может быть, ещё не успели вырезать текст на плиту? – уточнил Хэмиш и с сомнением посмотрел на свежо перерытую землю.

– Ну, кто же устанавливает надгробие без имён. Видите, здесь просто написано: «Плотник Сойэр», – Бойд поднёс фонарь к деревяшке. – Видимо, пострадал во время работ, а никто не смог опознать найденное изуродованное тело.

– Обычно такие тела скидывают в Мерси. С чего кому-то хранить рабочего? Его семья точно не хватится? – Засомневался Хэмиш.

– Есть и порядочные работные дома. Если он относился к какому-то профсоюзу, то для него могли сделать исключение. Больше вариантов нет. Предлагай сам, – уставился на него Бойд.

С лопатой в руках крепкий мужчина с тёмными волосами выглядел весьма устрашающе во мраке. Его тяжёлый взгляд сверлил Хэмсфорта.

– Ладно, – вздохнул Хэмиш и потянулся к сумке за лопатой, но вдруг застыл, глядя вдаль.

– Что случилось?

– Женщина, – прошептал он, а затем обернулся и громче произнёс:

– Там женщина! Какая-то дама…. Одна идёт по дороге.

– Женщина одна в поле ночью, да ещё и дама? Мистер Хэмсфорт, у вас галлюцинации? – наигранно прошептал Дженкинс, разрывая могилу.

– Да нет же, Дженкинс, погляди на дорогу мимо кладбища.

Доктор нехотя отошёл от могилы, посмотрел вдаль и прищурился. По дороге действительно быстро шла женщина в капоре и пышной юбке. Её движения были резкими, шаги большими. Из-за того, что дама была облачена в светлый сатин, она ярко выделалась на фоне тёмного неба. Копатели могил переглянулись.

– Может, ей нужна помощь. Подойдём? – спросил Хэмиш.

Баронет пожал плечами и пошёл к дороге. Завидев приближающих с кладбища мужчин, дама ускорила шаг и даже побежала.

– Издалека она чем-то напоминает леди де Морон, – сказал сын герцога, ускоряя шаг.

– В этой модной одежде все дамы на одно лицо, – скептично проворчал Дженкинс.

Они побежали за незнакомкой, утопая каблуками в грязи. Вдруг она остановилась, обернулась и замерла, глядя на преследователей.

– Не бойтесь, мы лишь хотели удостовериться, всё ли в порядке, отчего вы идёте одна ночью! – крикнул ей доктор.

Молодым людям показалось, что леди всхлипнула. До них донеслось тихое шуршание – она медленно подходила ближе.

– Хэмиш…. и доктор Бойд? – неожиданно услышали они знакомый голос, а потом наклонили головы и заглянули под широкие поля капора.

Замотанная в лёгкую шаль, в помятом лифе с белым платочком в руках перед ними стояла сама графиня.

– Леди Аделаида? – ошеломлённо воскликнул Хэмиш и тут же обернулся по сторонам.

Женщина с потрясением смотрела на джентльменов.

– Что вы здесь делаете в столь позднее время? – нахмурился доктор.

Графиня затряслась, пряча хлопковый платочек за спину.