Читать книгу Сто рецептов счастья - Эллисон Майклс - Страница 5

Готовка была у меня в крови. Заставляла биться моё сердце. Сэнди называл меня самородком и гордился тем, что отыскал во мне прирождённый талант. Я стала наверняка первой ведущей собственного кулинарного шоу, кто не заканчивал престижных университетов, не мог похвастаться даже корочкой из колледжа кулинарии, а свой бесполезный диплом филолога использовал как подставку под горячее.

Всему меня научила мама. Моя милая, добросердечная мама, которая была моей путеводной звездой. Проводником в мир вкусных блюд и, выходит, мир телевидения. Она любила напоминать, что я помогала ей готовить ужин, когда ещё не научилась толком ходить. Конечно, все родители приукрашивают заслуги своих детей, но её словам нашлось наглядное подтверждение в нашем семейном альбоме. Фотография, на которой я сижу на кухонном столе в ползунках, с погремушкой в одной руке и черпаком в другой.

Другие мамы оставляли детей в комнате в ворохе игрушек. Включали им мультики или занимали какой-нибудь куклой – лишь бы не мешали и не путались под ногами. Моя же всегда брала меня с собой на кухню, усаживала на столешницу и разговаривала, как со взрослой. Делилась секретами того, как сделать говядину мягкой, а кекс – пышным. Я ничего этого не помнила, и вряд ли меня так уж занимали разговоры о рецептах, но мне нравилось проводить время с мамой и участвовать во взрослых делах.

Мама непременно делала меня соучастницей всех своих готовок. Предлагала почистить овощи, помешать суп или всыпать специй. По мере того, как я становилась старше, и поручения делались серьёзней. Свой первый пирог я испекла в семь лет. Это я помню так, словно произошло только вчера. Классический грушевый пирог – блюдо, с которым справится любой младенец, но я так гордилась собой. И прямо лопалась от счастья, ведь мной гордилась мама. Кстати, в альбоме затерялась и эта фотография: я стою перед объективом, метр ростом, но уже в своём передничке с вышитым мамой именем «Джекки» на груди, и держу в руках тарелку с дымящимся пирогом. Во рту не хватает парочки зубов, зато улыбка – шире Тихого океана.

С годами таких фотографий стало так много, что мы с мамой завели отдельный альбом с кулинарными достижениями малютки Джекки Адамс. Некоторые из них я выкладывала в блог с душевными пометками о детстве. Сэнди был прав, когда говорил, что людям нравятся искренность и открытость. Может, я и не заканчивала дорогущие курсы где-нибудь за границей и не могла сравниться с великолепными Гордоном Рамзи или Джейми Оливером, но у меня была своя фишка. Я была собой. И людям эта я пришлась по душе.

Освежившись в душе, я решила перекусить на скорую руку и отправиться исследовать окрестности на пару с фотоаппаратом, что покорно путешествовал со мной все эти месяцы. Он хранил столько историй – пора бы разбавить снимки незнакомцев и их «счастливых блюд» моими моментами счастья.

Разогревая сковородку, я мысленно продолжала ругаться с Томом Хадсоном. С чего это он вдруг решил, что я неумеха на кухне? Потому что приехала из Нью-Йорка? Будто его жители не знают, как разбивать яйца или поджаривать хлеб. Смех, да и только! Наверняка, у него челюсть отвисла, когда он узнал, что я веду своё кулинарное шоу, но в силу своей гордости предпочёл скрыть удивление за маской безразличия.

Пока разогревалась сковорода, я принесла из сумки заметки и стала перечитывать последние, чтобы подправить некоторые места. Подумать только! Столько жизней умещалось на каких-то листочках. Истории, заслуживающие того, чтобы о них услышал весь мир.

Если бы меня спросили, какая моя любимая, я бы растерялась. Это как выбирать торт на свадьбу: каждый вкусен до невозможности и хорош по-своему. Некоторые из них были трогательными, другие – забавными. Но всё же и у меня нашлись любимчики.

Например, история Люси Николс и её обжигающих лимонных кексов, за рецептом которых я пролетела четыре штата. Семью Люси настигла страшная катастрофа. Её сестра с мужем погибли в аварии, и Люси пришлось забрать осиротевшую племянницу к себе. С таким ужасом сложно справиться в любом возрасте, а уж тем более невозможно, когда тебе всего девять.

Когда Мелани привезли в новый дом, она несколько дней почти не разговаривала и отказывалась есть. Лежала печальным комочком на кровати в гостевой спальне в тётином доме, которую Люси заботливо переделала в детскую, и плакала. Ничто не могло унять детского горя. Люси всерьёз встревожилась, что племянница может попросту иссохнуть от скорби и голода. Приносила ей разные угощения, но те оставались нетронутыми.

Детский психолог посоветовала заняться чем-то вместе. А ещё лучше тем, что напомнит ей о родителях. И вот, как-то раз Люси присела на краешек кровати и попросила девочку помочь ей кое с чем. Приготовить любимые лимонные кексы её погибшей сестры. Мелани оживилась – она могла сделать что-то, что сблизит её с мамой. Хотя бы на мгновение вернёт её с небес. И она выползла из спальни, охотно помогала замешивать тесто, и у них вышли прекрасные, ароматные кексы. Вот только, когда Люси и Мелани налили себе молока и сели их пробовать, их языки обожгло странным привкусом. Как оказалось, вместо разрыхлителя девочка всыпала в тесто целый пакетик молотого имбиря.

Люси так и светилась счастьем, когда рассказывала мне эту историю. Как они хохотали на кухне, выгоняя чёрную скорбь из дома. Кексы они всё-таки съели, и с тех пор готовят их только по этому рецепту. Мелани уже шестнадцать, но она не забывает родителей и часто просит тётю приготовить лимонные кексы с имбирём. Их рецепт попадёт в мою книгу вместе с парочкой фотографий с той самой кухни, где однажды поселилось счастье.

Я распахнула заднюю дверь, ведущую на террасу, разбила на сковороду яйца – всё, что оказалось в холодильнике – уменьшила огонь и заглянула в следующую историю.

Одна из самых первых. Вуди Эммерсон и свинина в гранатовом соусе. Как давно я была в его доме в Талсе, чтобы услышать рецепт из первых уст. Будто вечность прошла. Но это оказался не просто рецепт мяса, а рецепт настоящей любви.

За сорок четыре года своей жизни мистер Эммерсон преуспел во многом, но не в готовке и не в любовных романах. Но он встретил женщину, которая так сильно запала ему в душу, что он решил изменить и то, и то другое. Пригласив её на свидание к себе, Вуди вознамерился покорить даму необычным рецептом свинины в гранатовом соусе, который отыскал на каком-то кулинарном сайте. Он долго пыхтел над куском мяса, но у него вышел чудесный ужин. Он застелил столик на веранде скатертью, которую ни разу не доставал из запасов. Зажёг свечи и срезал розы с кустов под окном. Надел свою лучшую рубашку и побрился так гладко, как не брился ни для кого. Его спутница, Адель, успела оценить лишь первый кусочек свинины, а потом… стала задыхаться от анафилактического шока. Кто же знал, что у неё окажется аллергия на гранаты!

Всё обошлось. Женщину доставили в больницу, где она провела ночь. Вуди ни на шаг не отходил от неё и ночевал прямо в палате, сжимая руку своей ненаглядной. Несчастный мужчина не мог поверить своему счастью, когда на следующее утро Адель согласилась на второе свидание, а через год – выйти за него замуж. Уже потом, произнося клятву перед алтарём, Адель призналась, что собиралась послать Вуди куда подальше, как только снова сможет дышать и говорить. Но он так хлопотал о ней, так трогательно шептал извинения, пока она дремала в палате, так отчаянно хватался за её руку, что она решила дать ему ещё один шанс. И не пожалела об этом ни на минуту.

Вот так, свинина под гранатовым соусом помогла двум людям встретить истинную любовь. Кстати, на свадьбе его сделали одним из горячих блюд, в качестве символа соединения двух любящих сердец. И удивляться не стоит, что новоиспечённая миссис Эммерсон так не притронулась к нему.

Я улыбнулась, перечитав эту историю и исправив пару предложений. Выключила огонь и развернулась, чтобы взять тарелку из шкафчика, как моё сердце ушло в пятки.

– Боже! – Завопила я.

Прямо передо мной сидел себе Техас и таращился на меня голодными, умоляющими глазами.

– Техас! Что ты тут делаешь?

Он залаял и облизнулся. А когда моё сердце вернулось к обычному ритму, я засмеялась от облегчения. Это всего лишь хозяйский пёс, проникший на мою кухню за угощением, а не серийный убийца с ножом. Техас пришёл на запах жаренного и размечтался, что я поделюсь с ним кусочком.

– Проголодался, красавчик? – Я почесала его за ухом и заслужила ответной ласки. – Не думаю, что ты согласишься на жареные яйца, но я не против такого милого собеседника.

Мы вышли на террасу и уселись бок о бок. Я – на плетёный диванчик с мягкими подушками, Техас – рядышком на полу. Аппетит у него был, что надо. Мы на двоих слопали весь мой обед, состоящий из двух несчастных яиц, так что ни он, ни я как следует не наелись. Но порой, хорошая компания куда как важнее набитого желудка. Обед раздели с другом, так ведь говорят?

Мы наслаждались тишиной и перебрасывались ни к чему не обязывающими замечаниями. Вернее, я болтала себе обо всём, а пёс смиренно выслушивал всё, что скопилось в моей голове. Вот бы все мужчины были такими приятными собеседниками.

Как же здесь хорошо! Терраса выходила прямиком на лесную рощу, колосящуюся на порывах лёгкого ветерка. Немного пройти – и с холма откроется речной пейзаж. На сайте говорилось, что любой желающий может взять лодку и справиться по реке Уилмингтон на юг. Здесь всё время кто-то да рассекал водную гладь. Лодки, катера, даже маленькие яхточки с парусами, которые можно арендовать в яхт-клубе ниже по течению. Я была с водой на «вы», но влюблённая в этот вид решила, что можно на денёк и забыть о своих разногласиях с рекой.

Надо бы съездить в город и починить телефон, но как же не хотелось уходить! Одиночество никогда не было мне в тягость, а тут ещё и Техас, который напоминал о моей ненаглядной Джинджер. Интересно, они бы подружились, если бы я привезла её с собой?

– Почему твой хозяин такой остолоп? – Вздохнула я, поглаживая пса по шелковистому загривку.

– Всю жизнь задаюсь этим вопросом.

Я замерла, решив, что окончательно спятила, и Техас на самом деле мне ответил. Но голос был женским и зазвучал откуда-то справа, а следом и выплыла сама его обладательница. Как же неловко! Мэдди слышала, как я жалуюсь на её брата его же собаке. Хорошо хоть я использовала слово «остолоп», а не что-то похлеще.

– Простите, что вторгаюсь без приглашения. – Мэдди умела так улыбаться, что ей можно было простить всё на свете. – Я трижды стучала в дверь, но мне никто не открыл, вот я и подумала, что найду вас здесь. Эй, приятель! – Мэдди поднялась по ступенькам и тут же попала в любвеобильные объятия Техаса. – Чего это ты вздумал надоедать нашим гостям?

– Он мне не надоедает. Наоборот, из Техаса вышел отличный слушатель.

– Я тоже бывает жалуюсь ему на брата. – Подмигнула мне Мэдди. – Пусть знает, с кем живёт под одной крышей.

Я снова покрылась противными пупырышками стыда из-за того, что сплетничала о Томе за его спиной с его же собакой. Мэдди уловила моё замешательство и мелодично рассмеялась.

– Не волнуйтесь, я ему не скажу. Это будет нашим маленьким секретом, да, Техас? – Она указала на местечко рядом со мной. – Не возражаете?

– Конечно! Я всегда рада компании.

– Слышала, вы разговаривали с Томом о нашей с ним истории.

– Слышали?

Неужели мы так громко кричали, что теперь вся округа знала о нашей войне?

– Он примчался и устроил мне выволочку. – Беззаботно объяснила Мэдди, хотя ей тоже досталось.

– Мне жаль, что он спустил на вас всех собак.

Техас издал озадаченное «ау» и посмотрел на меня.

– Мы не о тебе, дружок. Я уже привыкла. – Отмахнулась Мэдди.

– И часто брат устраивает вам выволочки?

– Не чаще десяти раз на дню.

– Да уж, значит, я не единственная, кто попадает под его тяжёлую руку. А он парень с характером, да?

Пусть Мэдди и была младшей сестрой Тома Хадсона, я чувствовала, что с ней могу говорить свободно. Да и Техас вряд ли разболтает хозяину, что мы шептались о нём.

– Ещё с каким! Всё детство заставлял меня ходить по струнке. А когда «Грин Вэлли» перешла к нам по наследству, и вовсе превратился в фурию. Всё у него должно быть идеально.

– Так что же он вам наговорил?

– Не хотите прогуляться? – Внезапно спросила Мэдди. – Устрою вам небольшую экскурсия по нашим владениям.

– Я с радостью.

Наша импровизированная экспедиция направилась в сторону реки. Техас довольно семенил впереди, взяв на себя роль предводителя. Мэдди на мгновение позабыла о брате и пустилась в небольшой экскурс их семейного дела.

Пятьдесят лет назад на этой земле ничего не было. Бескрайние поля и лес. Никто не хотел селиться так далеко от центра, поэтому отцу Мэдди удалось выкупить такую большую территорию за бесценок. Он потратил пятнадцать лет жизни на то, чтобы отстроить здесь эти десять домиков, облагородить участок и открыть гостиничный бизнес, о котором давно мечтал. Я оглядывала безупречный холст, не тронутый руками человека, и ярко представляла себе, как мистер Хадсон по дощечке воздвигает «Грин Вэлли».

Мы подошли к самому берегу и остановились. Река текла с севера и убегала на юг, где через пару миль встречалась с заливом, а там уж и смешивалась с прохладными водами Атлантического океана. В Нью-Йорке такого не увидишь. Сплошь горы из бетона и стекла, и даже всеми любимый Гайд Парк не утолит желания побывать у самого лона природы.

– Наша мать умерла, когда мне было двадцать, а Тому – двадцать два. Рак груди, который, – Мэдди печально хмыкнула, не глядя на меня. – Передался и мне.

– Мне очень жаль. Это ужасно. Не представляю, как вы справились.

– Благодаря Тому и моей семье. Каждый раз, когда мне хотелось перестать бороться, я видела, как тянется ко мне сын, как влюблённо целует меня муж. Это давало мне силы держаться.

Мне захотелось взять её за руку или приобнять, но я сдержалась. В конце концов, я знала эту женщину каких-то пару часов.

– Вы очень храбрая, Мэдди.

– Нет. Храбрыми были они. Видеть, как я постепенно таю на глазах и находить в себе силы верить в моё выздоровление. Но храбрее всех был Томми. Мой брат сидел со мной на каждом сеансе химиотерапии. – Она улыбнулась печальным воспоминаниям. – И каждый раз протаскивал в палату эту долбаную мясную пиццу. Не успевала медсестра выйти, как он тут же пробирался внутрь и приносил с собой запах плавленого сыра.

Пейзажи уже мало меня занимали. Я полностью погрузилась в историю Мэдди. Обычно при подобных беседах я уже хваталась за ручку и бумагу, чтобы сделать пометки для книги. Но в этот раз всё было по-другому. Мы даже не знали, попадёт ли эта история в кулинарный сборник Джекки Адамс, но Мэдди всё равно хотела облегчить душу. И я собиралась выслушать её со всем своим вниманием и сочувствием.

– У меня была третья стадия. – Продолжала она, и её сдавленный голос звучал неестественно. Я уже привыкла слышать его звонкое звучание. – Мне повезло. Опухоль удалось вырезать почти полностью, так что я сохранила свой второй размер. Но химия съела все мои волосы и аппетит. Меня воротило буквально от всего. Я сбросила девять килограмм и была похожа на скелет, обтянутый кожей.

Сложно поверить, что эта стройная, аппетитно сложенная женщина с копной густых светлых волос когда-то могла выглядеть иначе. Но рак не выбирает, кем полакомиться, а сжирает всех, кого не попадя.

– Та пицца, что приносил мне Томми, а ещё его извечные шутки и подколы – вот что спасло меня тогда. Брат посмеялся раку в лицо и заставлял меня смеяться вместе с ним. А ещё есть. Если бы не эта пицца, я бы, наверное, давно умерла с голоду.

Мэдди повернулась ко мне. В её глазах отражалась вода реки, а может, и подступившие слёзы. Она не боялась раскрыться незнакомке, показать всю себя. Для меня было честью заслужить доверие и услышать о подвиге Мэдди Хадсон.

– Я рассказываю всё это не для того, чтобы надавить на жалость. – Сказала она с гордостью. – Жалость мне не нужна. Я хочу, чтобы вы поняли, что Том – один из лучших людей в этом мире, и я говорю так не потому, что он мой брат. А его непростой характер… что ж, это маленькая расплата за ту смелость и заботу, с которой он стоит за свою семью. Извините его. Что он так накинулся. Ему многое пришлось пережить, и у него сейчас не самый простой период в жизни.

– Что же случилось?

– Я поделилась с вами своей историей, но не вправе рассказывать его. Если он захочет, сам вам откроется.

Ну, в этом я сильно сомневалась. Но в этот момент всё моё представление о Томе Хадсоне резко переменилось. Как ветер, что дул в лицо, но внезапно налетел сзади. У всех нас бывают «не самые простые периоды» в жизни. Может, Том Хадсон заслуживал того, чтобы быть прощённым?

– Спасибо, что рассказали мне.

– Я хотела, чтобы моя история попала в ваши руки, чтобы все, кто прочитал её, поверили в себя. Может, кому-то она поможет победить рак, примириться с самим собой или посмотреть на любимых людей другими глазами.

– И это замечательно. Я бы тоже этого хотела, но ничего не получится, если ваш брат не поделится рецептом. Как я уже говорила ему, я не могу просто так взять случайный рецепт из Интернета и впихнуть в книгу. Я не пойду на обман, пусть о нём будут знать всего трое в этом мире. Хочу всё сделать по совести.

– Как и я. – Улыбнулась мне Мэдди, прогоняя закравшуюся между нами грусть. – Поэтому попрошу вас поговорить с Томом ещё раз.

– Если он не послушал вас, то вряд ли послушается меня. – Скептично подметила я, глядя, как Техас барахтается в речной воде.

– Он ведь мой брат. Упрямый, необузданный, строптивый. – Лицо Мэдди засияло ангельским светом. Как же она, должно быть, его любила. – А где вы слышали, чтобы мальчишки слушались своих сестёр? Они ведь всегда поступают с точностью до наоборот. Поговорите с ним. Пусть поймёт, какое важное дело вы делаете.

Уже второй человек просил меня о невозможном – растопить ледяное сердце Тома Хадсона и добыть этот дурацкий рецепт мясной пиццы. Я не представляла, как подступиться к его непробиваемой обороне, не говоря уже о том, чтобы добраться до скрытой под ней ледышки, что качала его кровь. Но я пообещала Мэдди, что сделаю всё возможное. И собиралась сдержать обещание.

Мы ещё недолго постояли на берегу, после чего Мэдди позвонил муж, и они поспешила на плановое обследование у своего онколога. Вдоволь накупавшись, Техас выскочил из реки, похожий на выдру, обсыпал меня каплями на прощание и со счастливым лаем помчался за ней. Вот уж кто знает, что такое счастье. Если бы собаки умели разговаривать, они бы обязательно поделились своими рецептами. Скорее всего это были бы обычные «куриные косточки из супа» или «всё съедобное, что заваляется во дворе», но почему они не заслуживают собственной книги счастливых рецептов?

Я ещё немного прогулялась вдоль реки, помахала в ответ проплывающим на лодке отцу с двумя сыновьями – наверняка постояльцы из соседнего дома – и решила наконец, что пора возвращаться. Первым делом найти магазин электроники и купить новый телефон или починить этот, хотя на его ремонт уйдёт практически столько же.

Войдя в дом, я почувствовала посторонний запах. Аромат жареных яиц давно выветрился сквозь распахнутые настежь задние двери, поэтому в комнате витали отчётливые нотки лимона и кожи. Гель для бритья Тома. Или мне уже мерещится?

Сполоснув посуду, я направилась к чемодану, что всё ещё стоял неразобранным у дверей, но затормозила на полпути. На чемодане лежала коробка, обёрнутая в обыкновенную пергаментную бумагу. На ней – маленький прямоугольник картона с безобразным почерком.

В качестве извинения за разбитый телефон. Надеюсь, этот прослужит вам дольше. Возврат не принимается.

Под пергаментом прятался новый мобильник. Последняя модель айфона, взамен моему, что так глупо распрощался с жизнью на тротуаре в аэропорту. Фразы на карточке будто обрубили топором. Даже в извинениях Тома веяло каким-то холодом, но по телу почему-то растеклось приятное тепло, и я невольно улыбнулась.

Я не принимала таких дорогих подарков от незнакомцев, но Том ясно дал понять, что очередной склоки не избежать, если я соберусь вернуть телефон. Ничего не оставалось, как принять его. Он даже выбрал тот же бледно-розовый цвет, хотя не мог увидеть корпус моего телефона под силиконовым чехлом. Наверняка решил, что «такие, как я» ходят с розовыми айфонами.

Мэдди разгадала истинное предназначение поваренной книги, которую мы собирались создать с Сэнди. Это были не просто рецепты, а кусочки жизней, которые могли бы помочь всем, кто их прочтёт. Победить рак, примириться с самим собой или посмотреть на любимых людей другими глазами. И это уже начинало действовать.

Вертя карточку с извинениями в руках, я понимала, что начинала смотреть на Тома Хадсона другими глазами.

***

Тефтели в луковой подливе от Анны Чампан

Джонспорт, Мэн

Хорошенько подумайте и назовите одно единственное блюдо, которое вы любите всей душой. Так сильно, что готовы есть его каждый день. На которое променяли бы самое роскошное меню любого мишленовского ресторана. Что хотели бы отведать перед тем, как отправиться в последний путь.

История Анны Чапман грустна ровно настолько же, сколько и радостна. В свои девяносто восемь миссис Чапман успела всё. Выйти замуж и вырастить четырёх детей, побаловать семерых внуков и двух правнуков. Всю жизнь посвятить помощи людям, работая в службе поддержки малоимущих и занимаясь волонтёрством в приютах для бездомных. Повидать мир и насобирать четыре толстых альбома с фотографиями с разных закоулков планеты. Исполнить тысячи мелких желаний и одну огромную мечту. На старости лет переехать в домик на берегу океана, пусть холодного и своенравного, но всё же.

В жизни Анны Чапман было много любви, радости и счастья. Она пронесла каждое счастливое и горестное мгновение через всю свою жизнь, длинною в девяносто семь лет. И к закату своего пути собрала вокруг своей постели в доме престарелых всю огромную и дружную семью. Ей ничего не хотелось так же сильно, как напоследок увидеть любимых людей, дружно сплотившихся перед лицом смерти, приехавших с разных уголков мира ради того, чтобы попрощаться с ней.

Ничего не хотелось так же сильно, как этого… и свиных тефтелей с луковой подливкой, которые готовила мама в далёком детстве. Рецепт этот поколениями передавался из рук в руки и воплощался в жизнь на кухне семейства Чапман. Но Анна давненько уже не пробовала детство на вкус – руки её уже были слабы, чтобы вымешивать фарш. А персонал дома престарелых хоть и был внимателен к каждому подопечному, но не исполнял малейших прихотей, вроде тефтелей по семейному рецепту.

Так что, когда толпа родственников набилась в небольшую комнатку Анны и стала расспрашивать, не нужно ли ей чего-нибудь – подушку поудобнее, одеяло потеплее, чай послаще – она не раздумывая ответила:

– Принесите мне любимых тефтелей в луковой подливе. И тогда я буду счастлива.

Никому из родных просьба не показалась сумасбродной – желать тефтелей, глядя смерти в лицо. Бабуля вообще была женщина интересная и оригинальная, так что к последней воле Анны отнеслись с глубоким уважением. Было решено приготовить тефтели, чтобы порадовать старушку, вот только…

Семейство забыло обсудить друг с другом, кто примется за готовку. И на следующий день, когда все собрались в палате с чистой совестью исполнить долг, перед миссис Чапман выставили сразу одиннадцать тарелок с тефтелями, добросовестно политых луковой подливкой.

Давно Чапманы так не смеялись. Кто бы мог подумать, что тефтели сплотят их ещё сильнее? Теперь Анна могла быть спокойна: рецепт её матери и бабушки не пропадёт, как и её семья. Мне не посчастливилось застать саму миссис Чапман, но её младшая дочь Нина рассказала много добрых историй о любительнице тефтелей.

P.S. Совет от Джекки. Берегите родных и не забывайте радовать их даже такими мелочами, как любимое блюдо. Ведь еда – самый простой способ выразить любовь.