Читать книгу Рукопись несбывшихся ожиданий. Последняя осень - Элтэнно. Хранимая Звездой - Страница 2

Проблема обмана в том, что однажды он может начать сильно мешать

Не сложно догадаться, что отнюдь не пребывание на научной конференции, где не он сам, а профессор Фолтон представлял бы свой очередной труд общественности, соблазнило Найтэ посетить столицу. Вместе с приглашением он получил очень интересное письмо от графа Мейнецкого, и это послание заставило его довольно потирать ладони. Участие в том деле, что ему предложили, основательно облегчало для Найтэ задачу показать себя таким образом, чтобы наконец-то выбраться из серости будней декана Первой Королевской Академии магических наук. Он вновь становился значимой фигурой и… и ещё никто, кроме него самого не знал, насколько важную роль ему суждено сыграть в грядущих событиях.

Радовала Найтэ и близость Милы Свон. Её он ни в коем случае не хотел упускать из виду, так как потеря этой девушки фатально аукнулась бы на его грандиозных замыслах. Запереть ведь на нижних этажах кафедры некромантии он её не имел права, а тут получилось бы длительное время каждый её шаг контролировать. Уж даже если бы он сам не смог за ней пристально следить, то с этим запросто справился бы его бывший ученик. И причём без подталкивания к этому со стороны Найтэ.

«О, он даже мой интерес истолкует как мне нужно, так как естественно для учителя интересоваться будущим своей студентки. Неплохо, неплохо всё выходит, – с насмешкой рассуждал про себя Найтэ, хотя нисколько не утратил намерения вновь попытаться убедить Германа Грумберга оставить Милу Свон в покое. Этого требовал от него характер, его прежние планы, его (пусть и порядком остывшие) чувства. Кстати, если говорить о чувствах, то уже не столько влечение к Миле Свон тут играло свою роль. Приворот сделал своё дело, Найтэ основательно охладел к девушке. Ему было тяжеловато другое – принять, что некто может забрать у него то, что он считает своим абсолютно и полностью. Но и этот нюанс сглаживала рассудительность, а потому Найтэ Аллиэр осознавал – его разговор с Германом Грумбергом на эту тему стал бы последней попыткой вернуться к изначальному замыслу.

Вот, что нынче было в мыслях последнего из дроу. Это, а ещё то, насколько жизнь умело и лихо меняет любые продуманные планы.

«Чтобы выиграть битву, нужно уметь лавировать, подстраиваться, меняться изо дня в день», – с оттенком усталости пронеслось в голове тёмного эльфа, и на этом он заставил себя прекратить рассуждения, так как один из двух присутствующих в комнате телепортистов осведомился:

– Все готовы?

– Разумеется, – тут же буркнул он и к своему удивлению понял, что вместе с ним произнесли согласие не так много человек. Большинство из группы побледнели, и телепортист это заметил. Маг даже решил что-то позитивное произнести, но Найтэ было бы тоскливо слушать подобную речь, а потому он с раздражением произнёс: – Приступайте уже к делу, нечего воздух пустыми разговорами сотрясать. Всё равно телепортация состоится.

Со сказанным было не поспорить, да и где тот телепортист, которому в радость раз за разом произносить успокоительные слова? Поэтому следующее, что было сказано, оказалось по делу. Второй телепортист расставил группу внутри телепортационного круга и затем совместно с компаньоном приступил к чарам пространственного перемещения. Найтэ воспринял их как обычно – ему показалось, что его окатило ледяной водой, но неприятное ощущение вышло кратким. Оказавшись в телепортационном круге Ардгорда, он был абсолютно сух, температура его тела не упала до критического уровня. Пара секунд, и Найтэ вновь ощущал себя так, как обычно.

… чего было не сказать о некоторых его компаньонах. У Милы Свон и Антуана Грумберга подкосились ноги, хотя от них обоих разило целебными зельями сродни концентрированному парфюму. Ещё один студент корчился на полу, изо рта у него потекла красная пена. Глаза его закатились, а тело задёргалось в конвульсиях. Он явно пострадал больше всех. А вот последний из слушателей академии всего-то поморщился и потёр виски так, как если бы у него вдруг разболелась голова. В остальном он выглядел абсолютно здоровым несмотря на то, что это пространственное перемещение являлось для него первым.

Ситуация с преподавателями оказалась в разы лучше, хотя пятерым их них целитель тоже бы не помешал. Привычная к телепортации мисс Боллоу вообще отчего‑то упала в обморок.

«Раз, два, три», – принялся считать про себя Найтэ, чтобы определить тех, кто отправится на экскурсию, а кто в лазарет. И по его подсчётам вышло, что в Ардгорде останутся пятеро или шестеро. Двум преподавателям из пяти не столь долгоиграющая помощь требовалась, чтобы спустя пару часов не быть готовыми к поездке. Вот мисс Боллоу была ещё под вопросом, чутьё Найтэ подсказывало, что с обмороком может быть не так просто, как оно кажется на первый взгляд.

– Найтэ… Найтэ… – вдруг донёсся до него слабый стонущий голос Милы Свон.

Сосредоточив внимание на девушке, тёмный эльф мгновенно понял, что она плохо себя контролирует. Ощущаемая ею боль затмила разум. Мила Свон была в шаге от того, чтобы утратить ясность мышления. Для восприятия Найтэ, решившего воспользоваться магическим зрением, пульсирующие яркими многочисленными точками линии нервной системы были явными. Он вмиг понял, что его женщине необходима незамедлительная помощь, но никакое вмешательство от него не потребовалось. Целитель подоспел самостоятельно.

– Найтэ, подойди ко мне, – всё равно простонала Мила Свон и на этот раз достаточно громко, так как белая магия целителя благотворно повлияла на неё. Первое облегчение пришло, и она осознала, что тот, кого она так хочет видеть подле себя, действительно на неё смотрит.

«Вот идиотка! – враз ощутил глубокое недовольство Найтэ. – Стало легче, так сообрази уже, что надо заткнуться».

Право слово, ситуация его раздражила до крайности, ибо несмотря на понимание, что вряд ли бы девушка решилась позвать его, не будь она в столь дурном состоянии, он также видел другое. Странные стоны привлекли к себе внимание, у профессора Фолтона даже мимика от удивления изменилась. Однако, самым глупым в настоящий момент было бы сделать акцент на произошедшем, а потому Найтэ плавно сместил направление взгляда, создавая этим вид, будто лично он нисколько стонов Милы Свон не слышит, а затем в требовательном тоне обратился к телепортисту с первой пришедшей ему в голову дельной фразой.

– Уважаемый, присутствующих здесь двух целителей недостаточно. Позовите для этого студента, – указал он на Антуана Грумберга, – кого-нибудь ещё. Немедленно.

– Эм-м, да на такую группу, как ваша, двух целителей обычно достаточно.

– Обычно не может являться правилом. У сей студентки опять тяжёлая травма головы взыграла, так что ею ваш коллега долго заниматься будет. И я не преувеличиваю. Аир Свон не в первый раз на грани потери ясности мышления, и я знаю сколь трудоёмко вытаскивать её из этого состояния. Осмысленно она заговорит хорошо если к следующему утру.

То, что он произнёс правильные слова, Найтэ понял сразу. Это было видно по лицам прочих преподавателей. Их удивление рассеялось столь быстро, как возникло. Уж коли девушка больна на голову, так чего её странным словам удивляться?

– У нас есть регламент, – между тем прозвучал полный недовольства ответ. – Я не стану созывать всех магов крепости, когда их и так здесь хватает.

Понятное дело, что телепортист имел в виду, что целителей хватает. Не так много прибывших в крепость столь дурно себя чувствовали, что даже стоять на ногах не могли. Однако, все эти люди были магами, а потому сказанное «магов и так здесь хватает» внесло оттенок оскорбления. Само собой возникло впечатление, будто телепортист укоряет гостей в бездеятельности, в непрофессионализме, и это позволило Найтэ ещё больше перетянуть внимание с Милы Свон на себя.

– Магов в этой комнате хватает, да. А вот целителей – нет. Однозначно. Его состояние, – резко указал он ладонью на Антуана Грумберга, – не самое лучшее, а что-то я не вижу, чтобы хоть кто-кто оказывал ему помощь.

– Помощь оказывается, но те, кто может обождать, должны немного потерпеть. Вскоре целитель подойдёт к вашему студенту.

– А мне не нужно «вскоре», мне нужно «сейчас же», – гневно уставился Найтэ на телепортиста. – И нет, я не успокоюсь.

– У нас регламент.

– А у меня обещание лорду Грумбергу лично позаботиться об его сыне! Так что я буду настаивать на своём. Демоны побери, позовите кого-нибудь или, прибыв в столицу, я донесу на вас прямиком первому королевскому советнику!

Угроза явно не была пустой. Телепортист даже взволнованно облизнул губы, так как, судя по виду, и хотел бы продолжить настаивать на своём, но благоразумие его останавливало. Однако, прежде чем он успел что-либо ответить, в комнате произошёл следующий диалог.

– Эрик, ты можешь бросить работу над своей студенткой и подойти к сыну лорда Грумберга? Мне этот ор мешает, – осведомился присевший подле упавшей в обморок преподавательницы целитель.

– Эм-м, это нежелательно. Хорошо бы мне никак не прерываться, тут действительно та ещё травма черепа. Плюс как-то… как-то магия на эту девушку плохо ложится. Думаю, я с ней где-то на полчаса встрял, и это как минимум. Так что, может, ты сам?

– М-да, беда. У меня тоже не выйдет, – буркнул целитель и секунду спустя требовательно уставился на телепортиста. – Профессор Аллиэр прав, срочно веди нам Брендона на подмогу.

– А что такое?

– Да у моей пациентки не просто обморок. Эта миссис зря решила путешествовать телепортацией, будучи в положении. Мне придётся плотно ею заняться, иначе она рискует потерять ребёнка. Мне для моей работы вообще желателен ассистент, и раз Эрик тоже занят по полной, то выбора нет. Я официально запрашиваю ещё целителя, а ты сам знаешь, он у нас ещё только один. Ищи Брендона.

– Постараюсь как можно быстрее, – кивнул головой телепортист и поспешно вышел из комнаты. При этом до оставшихся в помещении людей донёсся его зычный голос – мужчина приказал какому-то караульному помочь ему найти и срочно отправить в зал для телепортаций некоего Брендона. А затем на время стало тихо. Оставшиеся в комнате преподаватели многозначительно переглядывались и только.

– О-о-о, какое последует разбирательство, – первым прошептал утирающий вяло текущую с носа кровь профессор Саймон Каттильский.

Разумеется, речь шла про мисс Боллоу. Ведь пусть мужчины менее, чем женщины, склонны к сплетням, даже им интересно узнавать столь щекотливые нюансы про коллег. Оказавшаяся в положении преподавательница не была замужем.

– Никогда бы про неё не подумал, – осуждающе покачал головой профессор Фолтон, и его голос слился с очередным тихим стоном Милы Свон.

– Пожалуйста, Найтэ, – вновь зачем-то произнесла девушка… и это тогда, когда всё уже было так хорошо!

– Шехром ллойс, – даже невольно ругнулся себе под нос Найтэ и, так как на него с недоумением посмотрели абсолютно все, вынужденно дополнил сказанное. – Простите, но глупость и вера женщин в собственную неуязвимость до сих пор меня поражает! Мисс Боллоу следовало предупредить господина фон Дали, ей стоило отказаться от телепортации.

– Пожалуйста, будьте тише. Вы мешаете мне! – тут же воскликнул целитель. – Позже сможете всё обсудить.

– Да, согласен. Будет лучше, если посторонние вообще покинут помещение, – намеренно громко согласился Найтэ, прежде чем голосом, не предполагающим отказа, обратился к целителю: – Раз вам нужен ассистент, я помогу вам. Некромантия далека от белой магии, но поддерживать жизнь в том, из кого она уходит, в этом я мастер.

Разумеется, ему был безразличен ещё один человеческий отпрыск. На взгляд Найтэ, так чем их меньше, тем лучше было бы ему жилось в этом мире, но он желал дать Миле Свон понять, что он больше на неё даже не взглянет. И, походу, у него получилось. Девушка замолчала, только всё смотрела и смотрела на него грустными зелёными глазами. Но этот взгляд можно было бы списать и на интерес к несчастью мисс Боллоу. Всё же Найтэ именно подле неё теперь находился.

А затем по новой начались проблемы. Не только преподаватели академии покинули помещение, вскоре на носилках унесли Милу Свон и Антуана Грумберга. И Найтэ был готов воскликнуть, что ему тоже уже пора уходить, однако то, как он мастерски подошёл к процессу помощи, воодушевило целителя на следующие слова:

– Брендон, ты лучше иди в лазарет с Эриком, а у нас тут очень слаженно дело идёт, – сказал он своему коллеге.

Мысленно Найтэ ругнулся, но вновь безо всякого энтузиазма сосредоточился на теле мисс Боллоу. Для него было очевидно, что ребёнка женщина потеряет, и ему виделось, что произойдёт это с минуты на минуту. Но компаньон ему попался на редкость дотошный. Ожидаемое никак не происходило. Уже четверть часа прошло, а ситуация не смещалась ни в сторону хуже, ни в сторону лучше.

– Нет, давайте прекращать старания. Нужно выводить пациента из сна, – наконец, не сдержался от внесения предложения тёмный эльф и выразительно уставился на целителя. – Мы её только мучаем. С неизбежным нужно уметь смиряться.

– С таким я ни за что не смирюсь, – упрямо поджал губы мужчина. – Этот ребёнок ещё жив, а, значит, мы продолжим.

– Это ещё не ребёнок. Пока это только неразумные кровь и плоть. Плоть, у которой даже органы не сформировались так, чтобы можно было жить вне материнской утробы.

– Вы ошибаетесь, это уже ребёнок. Он чувствует, хочет жить. Разве вы ли не ощущаете это?

«Ощущаю. И что? Всё равно он когда-нибудь умрёт, и не позже чем через какие-то жалкие лет сто. Мимолётная жизнь – это неизбежно для человеческой расы», – мог бы скучающе ответить Найтэ, но в настоящем с его стороны было бы неправильно такое произносить. Подобное подвергло бы его действия нехорошей критике, а потому он продолжил работу. И продолжал долго, ещё где-то в течение часа. Однако, после ему окончательно надоело смиренное подчинение какому-то упрямцу. Найтэ ощутил такое раздражение, что едва не вспылил. Ему страсть как захотелось то ли испепелить целителя, то ли прикрикнуть на него словами проклятия и после громко хлопнуть дверью, как тут…

– О, великие стихии, наконец-то получается.

«Да чтоб тебя, дотошного зануду, черви заживо сожрали!» – едва сдержался от восклицания Найтэ и вынуждено остался. Он продолжал помогать, но уже с куда как большим энтузиазмом – ему довелось принять, что либо плод окажется спасён, либо он в комнате для телепортации ещё немерено сколько просидит. Время, что он уже затратил на помощь мисс Боллоу, казалось Найтэ вечностью, ибо тёмный эльф действовал не только вопреки своей воле, он способствовал тому, против чего яро возмущалась его природа, его истинное я.

– Ну вот. О-о-о, какое счастье, что мы справились! Благодарю вас за неоценимую помощь, профессор.

– Угу. Этого требовала от меня человечность.

У Найтэ едва вышло произнести свои слова без желаемой иронии, а потому он решил, что нечего ему видеть, как мисс Боллоу приходит в чувство. Для него было предпочтительнее сбежать, дабы не высказать чего-нибудь лишнего вслух.

– Эм-м, куда мне теперь, кстати, чтобы продолжить путь?

– Как выйдете из комнаты, попросите кого-нибудь проводить вас до внутреннего двора. Дилижанс должен ждать отбывающих там.

– Благодарю.

Найтэ покинул помещение для телепортации с довольной улыбкой облегчения, но ступал по коридору без спешки. Ему не виделось в ней нужды. Нынешняя групповая телепортация являлась далеко не первой в его жизни, а потому он прекрасно знал – никуда дилижанс без него не денется. Со времени прибытия группы прошло часа два, и это являлось на целый час меньше минимального времени для продолжения пути в ситуации сродни нынешней, когда причины действовать впопыхах не имелось. Подобная рекомендация проистекала из благоразумия. В отсутствие спешки, прежде всего, следовало удостовериться, что после телепортации действительно все готовы к длительной дороге. Ну, а там обычно следовало предложение разделить трапезу, что затягивало время выезда на ещё один час. А потому немыслимо удивило Найтэ сообщение дежурившего во внутреннем дворе крепости сержанта.

– Эм-м, мне придётся проводить вас в гостевую комнату. Не получится у вас сегодня Ардгорд покинуть, дилижанс уж как четверть часа от нас выехал.

– Как выехал? – опешил дроу. – Это почему без меня?

– Ну-у, – замялся сержант, – я о том только краем уха слышал. Но ваши коллеги обсуждали, что неизвестно сколько вам ещё целителю способствовать. Да и некий благородный студент, за которого вы ответственность несёте, у нас здесь остался. Поэтому профессор Каттильский на правах старшего по должности принял решение уехать без вас.

«Кажется, я всё же кого-нибудь сегодня убью. Вот прям на клочки растерзаю!» – мысленно воскликнул Найтэ, так как по очень даже рациональным причинам на трое суток оказался заперт внутри крепости.

***

Убедительные доводы мужа Каролине не показались сколько-нибудь убедительными, так как в принципе сложно женщине изменить мнение, когда она уже всё для себя решила. Да и не сказать, чтобы мать Антуана, по-своему не была права. Она предвидела, что даже если аир Свон разыграет собственную смерть, то мало какая достойная женщина согласится в будущем стать женой её сына. Вдовцы редко бывают привлекательны для истинных жемчужин, коли у оных мужчин уже есть дети. Брать на себя заботы по воспитанию чужих отпрысков, да ещё при том, что право старшинства определит именно их наследниками… Нет, подобное никакую благоразумную женщину не соблазнило бы. Видеть хорошее в подобном – удел влюблённых до беспамятства глупышек, либо же тех меркантильных особ, кому любой ценой хочется вкусить богатую жизнь.

Ни тех, ни других Каролина не видела достойной партией для единственного сына, а потому желала в зародыше уничтожить проблему.

«Ты ждёшь приезда этой аир Свон в столицу, – с негодованием думала женщина о замыслах супруга, – но ещё нисколько не знаешь, что я тоже её поджидаю. И мы посмотрим, кто ещё выиграет это пари. Я сдавалась тебе во многом, и всё же на этот раз тебе предстоит вспомнить, что брал ты в жёны львицу, а не покорную овцу».

Рассвирепевшая Каролина куда как сильнее захлопнула дверцу секретера, нежели оно требовалось, и по тонко обработанному ажурному дереву пробежала трещина. Это был изъян, который уже никак нельзя было скрыть, но женщина лишь злорадно улыбнулась. Она предвидела, что её вмешательство в планы мужа, внесёт схожее разрушение.

С мыслями об этом Каролина решительно развернулась и покинула свою комнату с осанкой победительницы. Предчувствие говорило ей, что судьба на её стороне, и то, что солнце вышло из-за туч, дабы осветить её путь по коридору дворца, показалось ей добрым знаком. Более того, лучи вечерней зари оказались розовыми. Парчовое пастельно-голубое бальное платье вмиг приобрело красноватый оттенок. Каролина будто уже была воительницей, покрывшей себя кровью врагов.

Конечно, это была только игра воображения. Игра. Но такая яркая, что фрейлина склонилась перед королевской четой, дерзко не став опускать взор. Она смотрела своему королю глаза в глаза, а подобное являлось вызовом. Её поведение вызвало пересуды знати. Толки, которые были абсолютно безразличны Каролине. Она присутствовала на этом балу с одной единственной целью и осуществила её, едва только представилась возможность.

– Ваше величество, – обратилась Каролина к монарху, подойдя к нему со спины, и Ричарду Пятому пришлось повернуться к ней лицом. – Мне стало известно, что вы решили отправить моего супруга ко двору Лавратии.

– Мы считаем это необходимым, леди Грумберг, – холодно ответил Ричард Пятый, когда смерил подошедшую к нему фрейлину неприязненным и вместе с тем задумчивым взглядом.

Это была уже вторая вольность по отношению к нему, что супруга графа Мейнецкого дозволила себе за столь короткий срок, и женщина её положения не могла не осознавать, что вызывает неодобрение своего монарха. Однако, собеседник Его величества не был знаком с леди Грумберг лично, а потому посчитал, что верная жена всего-то желает изменить будущее своего супруга, не хочет дать ему покинуть её. Подобное в его глазах выглядело достойным поступком, и по этой причине он осмелился пояснить королевское решение.

– Всем известно, насколько Его величество благоволит своему советнику, а потому приезд лорда Грумберга должен смягчить царящее при дворе Лавратии недовольство. Раз уж такой значимости персону отправляют командовать подразделениями поддержки, то союз между нашими странами по-прежнему нерушим.

– Верлония верит в способность Лавратии справиться с войском империи, – счёл нужным добавить монарх, и сказал он это таким тоном, что не знай Каролина достоверно о всей плачевности ситуации, то не услышала бы в сказанном изъяна. Однако, этот самый изъян имелся. Говорил Его величество откровенную ложь. Каролина была прекрасно осведомлена от супруга об истинном положении дел. Знала она и какими именно словами тот обосновал королю своё намерение покинуть Верлонию.

«Я донесу до него мысль, что мой отъезд лучшее, что я, как верноподданный, могу в настоящем сделать. Мой поступок даст Верлонии ценный дар – столь необходимую отсрочку в обвинении в нарушении союза, – объяснил жене Герман Грумберг и на её полный удивления вопрос, зачем он тогда ей ранее говорил о том, что лишится должности, едко улыбнулся. – Чтобы вы выглядели убедительнее при разговоре с Её величеством, Каролина. Ведь вам тоже было бы тяжело потерять абсолютно всё».

– Я благодарна вам за разъяснения. Не каждой женщине суждено услышать, сколь важную роль в делах политических имеет её муж.

Каролина намеренно говорила с лёгким раздражением. Она принуждала своей интонацией Его величество осведомиться о подоплёке её внимания к нему, и он, разумеется, поняв это, сказал:

– Вот только вы говорите об этом без должного довольства.

– Вы правы, Ваше величество. Несмотря на то, что брачный союз не всегда несёт сладость, я не могу не испытывать тревогу за мужа. Судьбу мужчин на войне зачастую решает случай. И мой супруг, тоже понимая это, уж слишком спешит завершить дела, которые не терпят торопливости.

– Хм, – промелькнула хитринка во взгляде Его величества. – Вы имеете в виду его намерение женить сына на одной из студенток академии магических наук?

«Так вы осведомлены об этом?» – испытала неподдельное удивление Каролина. Она думать не думала, что Герман не скрыл, а, напротив, уведомил короля обо всех своих планах. Даже, скорее всего, открыл ему личность избранной им невестки. Но удивление не помешало ей гордо приподнять подбородок и заявить:

– Мало обдуманные решения в таких вопросах нечасто приносят радость в будущем.

– Несмотря на то, что мы согласны с вашими словами, – в демонстративно скучающем тоне ответил Его величество, – они не являются аксиомой.

Вот и всё. Сказав так, монарх снова повернулся лицом к прежнему собеседнику. Он явно давал понять, что нисколько не взволнован, даже одобряет действия своего вассала. И это было… мерзко. Унизительно.

«О нет, Герман, я нисколько не хочу знать, что ты ему внушил. Мне достаточно того факта, насколько твои сети обмана искусны, раз даже король им слепо верит!» – тут же с гневом подумала про себя Каролина и, быстрым шагом отходя от правителя Верлонии в сторону окон, испытала глубочайшее отчаяние. Она снова проиграла. Да ещё осознала, что абсолютно зря выставила напоказ строптивость. Его величество уже знал всё, а потому не смогло её яркое бунтарское поведение стать искрой, способной разжечь в нём тоже недовольство, что день изо дня снедало её саму.

… и это было ужас как обидно для Каролины! Настолько, что она утратила бдительность и не успела сбежать от подошедшего к ней лорда Эддингтона. Ей пришлось ответить на его приветствие книксеном, а там он и сказал тихо да с беспокойством:

– Леди, я вижу вы чем-то сильно огорчены.

Заботливый взгляд карих глаз вызвал мурашки на коже. С этим человеком Каролина не позволяла себе общаться, хотя он в последний год то и дело появлялся при дворе. Она намеренно и всячески избегала его общества, так как чувствовала себя в присутствии этого мужчины то до ужаса виноватой, то слишком несчастной. Когда-то ей довелось отказать в ухаживаниях лорду Эддингтону. Когда-то она была столь глупа, что не позволила своей влюблённости в него развиться до пламенных чувств. Тогда смелый и настойчивый Герман Грумберг выглядел для неё более удачной партией, а потому, уняв волнение в крови, юная Каролина с удовольствием переключилась на другого мужчину, и её девичье глупое сердце запело от его ухаживаний столь прекрасную трель, что, словно погружённая в глубокий волшебный сон, перестала видеть она очевидное.

– Вы заблуждаетесь, – заставила она себя улыбнуться.

– Мы не общались долгие годы, Каролина, но я нисколько не забыл, как мрачнеют ваши синие глаза, когда вам грустно, – не поверил ей лорд Эддингтон, и на этот раз Каролина улыбнулась искренне, хотя и печально.

– А вот я невольно забыла каково это, когда мужчину волнуют твои чувства, – дрожа от собственной откровенности, шёпотом призналась она.