Читать книгу Игра VORов - Эндрю Оранский - Страница 3

«Проклятие Аримана! – снова и снова повторял про себя Кир. – Не добрал всего одного балла. Дурак! Прав был Брутари. Нужно было заплатить этим уродам три сотни. А теперь что делать? Сам ведь виноват!»

Ситуация после фиаско на ОТКУПе казалась Киру катастрофической. Он оказался единственным вором в Империи, не сдавшим ОТКУП. Конечно, каждый год множество выпускников бесплатных школ для симплов не справлялись с экзаменами, потому что некому было заплатить за них триста «желтых». Кто-то остался без родителей, кто-то жил в нищих семьях, где и такая сумма была запредельной. Эти несчастные получали вместо стандартного чартера о базовом образовании справки о прослушивании школьного курса. С таким «сертификатом слабоумия» нельзя было устроиться ни на какую сколь-нибудь приличную работу. Теоретически ОТКУП можно было пересдать через год, но в реальности «умственно неполноценные» почти всегда попадали на Гражданскую службу.

Случай, когда вор, да еще сын правящего графа не смог ОТКУПиться и при этом еще умудрился провалиться на физподготовке, был уникальным. Если с красномордым физруком Брутари мог договориться за относительно небольшую сумму, то поправить результаты ОТКУПа на уровне школы было невозможно. Следовало обращаться в Министерство образования и нравственного воспитания Империи для внесения изменений в электронную базу данных. Так как ситуация была беспрецедентной, расходы предстояли огромные. «Не меньше пяти тысяч «желтыми», – прикинул Кир. – Таких денег у нас нет. Конечно, можно подождать еще год. Гражданская служба мне не грозит, но что делать все это время? Граф скоро поинтересуется судьбой своего младшего сына, достигшего совершеннолетия, и узнает правду. Его гнев будет ужасен. Могут пострадать Брутари и Елена».

Разговор Кира с оруженосцем и его дочерью после возвращения домой с экзамена был тяжелым. «Я вас предупреждал, милорд! – весьма сухо заявил капрал своему подопечному. Немного помолчав, он добавил: Попробую достать деньги, но может не получиться. Из дома никуда не уходите». Вскоре Брутари собрался и куда-то исчез. Оставшись наедине с Еленой, Кир испытал новый шок. Девушка неожиданно толкнула своего хилого поклонника-аристократа с такой силой, что тот отлетел к стене и шлепнулся на пол.

– Жалкий неудачник! Слабак! Возомнил себя самым умным! Идиот! – кричала Елена. – Мало того, что отец любит тебя больше, чем меня, так ты его еще и подставил! Где он возьмет деньги, чтобы заплатить за твои художества? Продаст квартиру? А где мы будем жить? И кто заплатит за меня? Я не хочу на Гражданскую службу, в этот бордель!»

Окатив юного вора презрительным взглядом, темноволосая амазонка ушла в свою комнату. «Когда Елена злится, делается еще красивее», – отметил Кир. Обычно дочь Брутари отличалась сдержанным поведением, но сегодня она не выдержала и выплеснула все накопившееся обиды. Возразить ей по существу Киру было нечего.

К вечеру Брутари не появился, и взволнованный Кир попытался связаться с ним по мобильному комму. Однако аппарат телохранителя был отключен. После полуночи, ворочаясь в кровати, Кир понял, что заснуть ему не удастся. В усталом сознании вяло всплывали мысли: «Получается, что Елена права. Я действительно подставил ее и Брутари. Нужно что-то делать».

Наконец обострившееся чувство вины подтолкнуло молодого вора к немедленным действиям. «Надо самому связаться с отцом и взять все на себя, – решил Кир. – Скажу, что запретил Брутари платить за ОТКУП… собственно, так оно и было. Скорее всего, граф отругает меня и отправит в Военную академию, но решит проблему с чартером на образование. Главное, я останусь в Нью-Роме с Брутари, а там, возможно, удастся перевестись в Юридический колледж. В конце концов, меня могут зачислить в Военную академию, но я не обязан там учиться по-настоящему. Можно прикинуться больным или еще что-нибудь…» На этой оптимистической мысли Кир вскочил с постели и в одних трусах бросился к стационарному комму. Только тут до него дошло, что он не знает номера комма своего отца. В сети он обнаружил лишь официальный номер резиденции графа Ворсмита в Зассадаре. При попытке вызова на экране появился родовой герб Ворсмитов – золотисто-коричневый жук-рогоносец на ярко-красном фоне и включился автоответчик.

Поеживаясь от холода, Кир накинул на себя школьный пиджак и вспомнил, что примерно три года назад Брутари дал ему необычную пластиковую карту. На первый взгляд это был просто маленький серый прямоугольник, но, когда Кир взял карту в руки, на ней проступила цепочка цифр. «С помощью этого ты сможешь связаться со своим отцом, – сказал тогда Брутари. – Но делай это только в самом крайнем случае. Например, если я погибну». Фраза прозвучала несколько мелодраматично, но Кир отнесся к словам оруженосца серьезно. Он догадывался, что отношения между графом Ворсмитом и Брутари далеко не простые. Юноша убрал карту в комнатный сейф, где хранились книга Зелдона и другие дорогие ему вещи. За прошедшие три года Кир ни разу не прикасался к пластику с шифром, но сейчас бросился к сейфу.

Позднее Кир неоднократно удивлялся, какая хочуга его укусила, но в тот момент ему казалось, что он все делает правильно. Когда серая карта оказалась в его руках, юный вор сразу же начал набирать проступившие цифры на терминале комм-сети. На огромном экране снова появился отвратительный жучара, которого сменила почти столь же отвратительная лысая голова яйцеподобной формы.

– Цапис. Топ-менеджер графа Ворсмита, – официально представилось изображение.

«Славам богам, не автомат!» – подумал Кир и сказал:

– Я барон Кир Ворсмит. Я хочу поговорить с графом.

Темные кустистые брови Цаписа поползли вверх, но он справился с собой.

– Подождите, милорд.

Кир в очередной раз смог лицезреть свой родовой герб и, наконец, изображение на экране прояснилось. На Кира со смесью удивления и раздражения смотрел невзрачный седовласый человек, отдаленно похожий на Брутари. Юноша с трудом узнал родного отца.

– Ты!? Какого Аримана? – рявкнул Ариэль Ворсмит после продолжительной паузы. Кир понял, что отец тоже узнал его не сразу. По мере того, как младший Ворсмит сбивчиво докладывал старшему о событиях своей жизни, граф заметно мрачнел. По некоторым признакам Кир догадался, что отец не вполне трезв, но отступать было поздно. Закончив свой рассказ, молодой человек почувствовал, что сделал что-то не то. Граф слегка покачнулся и бросил сыну: «Хорошо, я разберусь». Экран погас.

Заснуть в ту ночь Киру так и не удалось. Он долго расхаживал по своей комнате, ложился в постель, снова вставал. Почувствовав голод, юный аристократ заглянул на кухню, где нашел плитку шоколада и полупустую бутылку красного вина. Вернувшись в свою комнату, Кир испробовал добычу. Горько-сладкий шоколад и терпкое вино показались ему подходящим сочетанием. Но, когда восходящее солнце окрасило окружающие дома в розовый цвет, Киру внезапно стало жутко. Раньше он никогда не страдал от бессонницы, хотя часто ложился поздно. Почему-то ему всегда представлялось, что ночь – это естественный барьер между прошедшим днем и наступающим. Сейчас летняя ночь без сна пролетела слишком быстро. Впервые в своей короткой жизни Кир осознал, что никакого барьера нет. То, что казалось ему большим, далеким и светлым будущим на самом деле постоянно утекает сквозь него безумным хаотичным потоком. «А может, у меня нет никакого будущего? И вообще ни у кого нет? Может, мы все просто падаем в темную бездонную пропасть, из которой никто не возвращается?» Кир ощутил легкое головокружение и шлепнулся на свою узкую кровать. Пустая бутылка из-под вина, опрометчиво брошенная на сбившееся одеяло, вернула его к реальности материального бытия. Кир швырнул бутылку на пол, потер пострадавшую в очередной раз ягодицу и, наконец, почувствовал желание уснуть. Вскоре, с головой завернувшись в одеяло, юноша погрузился в блаженное беспамятство.

Кир очнулся после полудня неожиданно бодрым и в хорошем настроении. За окном голубело небо, и ярко светило солнце. Ночные тревоги показались Киру глупыми и смешными. Не потрудившись одеться, юноша открыл тяжелое окно и с удовольствием вдохнул сравнительно свежий воздух Нью-Ромы. Было по-летнему тепло, но жара еще не началась.

Выбравшись на кухню, Кир застал там привычный беспорядок. Елена демонстративно не выходила из своей комнаты. Молодой человек позавтракал собственноручно приготовленной в микроволновке яичницей, бутербродами, и выпил любимого крепкого чая с бергамотом. Когда он уже вернулся к себе, раздался предупредительный сигнал, и в дверях возник Брутари. Капрал выглядел сильно уставшим. Он явно не спал всю ночь и утро, под глазами проявились заметные синяки, черты лица заострились, как у смертельно больного. В ответ на радостное приветствие Кира Брутари слегка кивнул, снял пиджак и кобуру с «парабеллумом» и бросил их на стул. Потом он сел на диван и мрачно сказал:

– Денег достать не удалось, милорд. Пока не удалось.

– Я так и знала! Это все он виноват! – ворвалась в комнату Кира дочь Брутари.

– Елена! – остановил ее отец. – Сейчас важно не кто виноват, а что делать дальше. Что ты предлагаешь?

Кир хотел было рассказать о своем ночном разговоре с графом, но не успел. Вновь раздался предупредительный сигнал, и на экране появилось изображение людей, стоявших перед дверью их квартиры. Увидев нежданных гостей, Брутари мгновенно вскочил, схватил кобуру с оружием и жестом отослал дочь в ее комнату. Едва девушка ушла, как оруженосец приложил палец к зеленому кругу на входной двери. Когда та открылась, в квартиру ввалился граф Ворсмит собственной персоной. За ним следовали четверо незнакомых Киру мускулистых оруженосцев, одетых в темно-коричневые мундиры. Все они были вооружены пистолетами и автоматами, а один из оруженосцев даже небрежно поигрывал новеньким минигранатометом с лазерным прицелом.

Брутари был явно застигнут врасплох. Он неловко закинул кобуру с «парабеллумом» себе на плечо, отдал честь и попытался выпрямиться перед своим господином. Однако принять положенную стойку старый оруженосец не успел. Граф неожиданно выхватил из кармана своего мундира золотистый пистолет с красной рукояткой и выстрелил в Брутари почти в упор. Пуля попала капралу в живот, и тот осел на пол, обливаясь кровью. Брутари попытался что-то сказать, но не смог. Его господин несколько мгновений жадно смотрел на своего агонизирующего слугу, а затем, не говоря ни слова, трижды выстрелил ему в голову. В один глаз, в другой, и в лоб. Брутари затих, а Кир от испуга и внезапности всего происшедшего замер неподвижно у его тела.

– Честь семьи восстановлена! Собирайся, поедешь со мной! – рявкнул граф сыну. – А вы проверьте здесь все! – он ткнул пистолетом в своих людей.

Оруженосцы с автоматами наперевес бросились исполнять приказ. Кир представил, что произойдет, когда они найдут Елену, и зажмурился. Такого ужаса он не испытывал за всю жизнь. Но оруженосцы быстро вернулись, и один из них доложил графу:

– Милорд! Вроде никого нет, но в одной из комнат живет женщина. Мы нашли вещи, косметику, чувствуется запах духов. Обыскать еще раз более тщательно?

– Женщина? – Ариэль Ворсмит был озадачен. – Шлюха Брутари? Или, кажется, у него была дочь?

Выведенный из ступора слабой надеждой, Кир поспешил вмешаться:

– Это моя подружка. Сейчас ее нет.

«Слава богам, что Елена успела спрятаться. Будем надеяться, никто не решит, что здесь действительно находится дочь Брутари», – подумал он про себя. Как ни странно, простая уловка сработала.

– Ариман с ней! Найдешь себе другую, – равнодушно сказал граф. – Ну, чего встал, иди собирайся! А вы, – он спрятал пистолет и махнул рукой своим людям, – упакуйте эту падаль в мешок. И помните, Брутари сам напал на меня, я только защищался. В таком случае по закону я не обязан платить выкуп, а все его имущество – мое. Когда официально предъявим тело и зарегистрируем смерть в канцелярии аут-сатрапа, деньги за эту хату поделите между собой. Поровну! Все ясно?

– Так точно, милорд! – с энтузиазмом ответил хор голосов.

«В эфире радио «Голос Сарумана». «Все могут короли, все могут короли…» – бодро заголосила вечная королева Имперского шоу-бизнеса Эллочка Толстоватая. Кир скорчился на заднем сидении роскошного черного «назгула» 666-й модели. Его тошнило от работающего на полную мощность радио, но он не решался попросить сидящих впереди водителя и оруженосца своего отца выключить звук. Молодого Ворсмита везли в родную школу № 169 на выпускной вечер. Конечно, все это было очередной формальностью, как и большинство Имперских традиций. Тем не менее, выпускники школ должны были получить официальный чартер об образовании из рук директора своей школы, а затем отметить это событие в кругу бывших одноклассников.

После гибели Брутари прошло три дня. Граф Ворсмит без особого труда решил образовательные проблемы своего сына. Трансферт нескольких тысяч «дариков» на определенный банковский счет сделал ОТКУП Кира стопроцентным, а перепуганный до смерти школьный физрук поставил хилому ворику отличные оценки и вовсе даром (люди графа удачно застали его прямо дома). Елене Брутари удалось скрыться и, насколько знал Кир, ее никто не разыскивал. Но все имущество несчастного оруженосца перешло в собственность Ворсмита-старшего. В канцелярии аут-сатрапа Северного Хартленда внезапная «измена» Брутари своему господину ни у кого сомнений не вызвала.

Сам Ариэль Ворсмит не снизошел до каких-либо объяснений своих действий. Повторив еще раз: «Честь семьи восстановлена», граф отбыл в родовой особняк в Зассадаре. После выпускного туда же было приказано доставить и Кира. За исполнением графской воли остались надзирать водитель-слуга и один из оруженосцев лет сорока, представленный Киру как сержант Андермен. Люди графа ни на минуту не оставляли юношу одного.

Киру оставалось только догадываться о причинах произошедшего. Наиболее очевидным основанием расправы над Брутари были его давние и слишком близкие отношения с леди Юдифь. Скорее всего, Ариэль Ворсмит знал или догадывался о любовной связи своей жены и оруженосца. Но здесь возникал вопрос своевременности наказания. «Почему он не убил Брутари сразу после смерти деда, а отправил его в ссылку в Нью-Рому вместе со мной? – задался справедливым вопросом Кир. – Чего граф ждал эти четырнадцать лет?». Гипотеза, что Ариэль Ворсмит узнал об измене жены только спустя все эти годы и решил отомстить по принципу «лучше поздно, чем никогда», казалась совсем уж бредовой.

«Может быть, новоиспеченный граф Ворсмит все знал, но просто испугался собственных людей?» – предположил про себя Кир. Юноше было хорошо известно, что власть воров основана, прежде всего, на вооруженной силе. Брутари рассказывал, что в молодости служил в Спецкорпусе под командованием Ариэля Ворсмита. Это было еще до знакомства родителей Кира. Когда Ариэль стал фактически управлять делами своего тяжелобольного отца, Брутари был назначен старшим оруженосцем графа, а большинство остальных телохранителей составили его сослуживцы по Спецкорпусу. Конечно, все они были проверены в боях с гоморрцами и преданы своему бывшему командиру, иначе он не позволил бы им стоять за своей спиной с оружием в руках. Но как бы они повели себя в случае прямого конфликта между Брутари и Ариэлем Ворсмитом? Эти люди не были обычными забитыми симплами, они прошли Спецкорпус и, как оруженосцы графа, служили непосредственными проводниками его власти. Брутари вероятно пользовался среди них авторитетом.

Ариэль Ворсмит мог вполне обоснованно заподозрить, что его собственные оруженосцы станут на сторону Брутари или при случае отомстят за смерть своего старого боевого товарища. Поэтому последовала ссылка бывшего капрала в Нью-Рому якобы с почетной миссией охраны и воспитания младшего сына графа. Прошли годы, и Ариэль Ворсмит постепенно избавился от всех прежних оруженосцев-сослуживцев, помнивших Брутари. Пришло время расплаты по старым счетам. По прошествии лет граф мог и подзабыть былые обиды, но тут неожиданно возникает повзрослевший младший сын, напоминает о Брутари, погибшей жене… Когда до Кира дошло, что возможно именно он стал спусковым крючком, повлекшим убийство Брутари, ему стало противно от собственной глупости. «А я ведь хотел как лучше», – уныло подумал молодой вор.

Вообще, после смерти так много сделавшего для него Брутари Кир ощущал себя как будто замороженным. Он не сомневался, что Брутари любил его больше, чем родную дочь – Елена сказала правду! – но сам, казалось, ничего не чувствовал. Юноша отстраненно воспринял лживые слова отца об «измене» Брутари и спокойно жил три дня в роскошном номере гостиницы под надзором Андермена. Умом Кир понимал, что должен испытывать сейчас горе, возмущение и другие острые эмоции, но ничего такого не было. «Наверное, я настоящий подонок. Возможно, это наследственное», – решил про себя младший Ворсмит.

Черный «назгул» подкатил к школе № 169 около восьми часов, когда выпускной вечер только начинался. Было пасмурно и прохладно, но без дождя. Здание школы выглядело непривычно празднично, из него доносилась громкая ритмичная музыка. Кир прислушался и узнал новый хит певицы Формозы «Вместе будем отмечать, вместе будем зажигать». Радиостанция «Голос Сарумана» передавала бесконечный концерт для выпускников школ, доставший Кира еще в дороге. Водитель «назгула» лихо срезал чей-то неуклюжий серебристый «хоббит» и остановился прямо напротив главного входа. Кир, не умевший водить авто, испытал легкий укол зависти. Выбравшись из машины, юный Ворсмит в сопровождении Андермена поплелся в свою «альма-матер». У входа толпилось несколько уже слегка пьяных молодых людей. По старой Имперской традиции выпускники мужского пола должны были быть в белых рубашках и черных смокингах. Подобные наряды из дешевой и неприятной на ощупь синтетической ткани обычно сдавались напрокат за полсотни «зеленых» «ксерксов». Кир предпочел обычный, но качественный темный костюм, который купил для него Андермен. Для выпускниц строгих традиций не было, но почти все девчонки пришли в коротких мини-юбках и еще более коротких разноцветных топиках, максимально открывавших плечи, спину и живот. Климат Нью-Ромы даже в июне не располагал к таким откровенным нарядам, и девчонки, с трудом ковыляя на непривычно высоких каблуках, попадали в здание родной школы, дрожа от холода. Кроме того, все они сочли своим долгом наложить на себя как можно больше самой яркой вульгарной косметики. В сочетании это делало выпускниц похожими на дешевых шлюх из провинциального борделя.

Центром событий вновь стал церемониальный зал, где недавно проходил ОТКУП. На небольшом возвышении стоял все тот же стол президиума, за которым восседали те же лица. Но в остальной части ярко освещенного зала произошли заметные изменения. Мини-парты исчезли. Вдоль стен появились узкие скамьи для выпускников, их родителей и гостей, а в центре – еще один большой раздвижной стол из ядовито-зеленого пластика. Он был заставлен дешевыми закусками и пивными бутылками, которые сразу бросались в глаза благодаря ярким этикеткам с надписью «Старый КозелЪ». Из зала к президиуму вела сильно потертая, грязно-красная ковровая дорожка, по которой выпускники должны были подниматься за своими образовательными чартерами.

В сравнительно небольшое помещение набилось примерно две сотни человек и, если бы не открытые настежь окна, было бы тяжело дышать. Кир огляделся по сторонам, но Елены нигде не заметил. «Надеюсь, она понимает, что появляться здесь опасно, – подумал Кир. – Андермен ее не знает, но фамилия Брутари заставит его насторожиться». Наконец «Голос Сарумана» заткнули, а из настенных динамиков раздались какие-то предсмертные хрипы. Жабообразная директриса взяла микрофон и провозгласила:

– Дети мои!

Далее последовал энергичный спич где-то на полчаса. Усиленный аудиосистемой голос директрисы громыхал, казалось, отовсюду. Кир, который плохо спал последние несколько суток, присел на неудобную скамью и прислонился к стене. Вскоре он впал в полусонное, почти коматозное состояние. Сержант Андермен сел рядом и стал от скуки разглядывать голые ноги молоденьких выпускниц. Многие присутствующие откровенно зевали. Кир очнулся на фразе «сегодня мы провожаем вас в последний путь на большую дорогу жизни!». В наступившей тишине раздались вялые хлопки, перешедшие в специально записанные бурные овации из настенных динамиков.

Директриса стала выкрикивать в микрофон имена и фамилии бывших учеников, которые один за другим поднимались к столу президиума. Перед каждым вручением чартера в виде красных или синих пластиковых карточек из динамиков играл туш, а затем раздавались «живые» аплодисменты. Больше всего шумовых приветствий сорвал Арнольд МакГрегор. Кир отметил, что Елены Брутари в списке не было. Сам он получил свой красный чартер «с отличием» одним из последних. После обязательного туша младшему Ворсмиту не стал аплодировать даже Андермен.

Когда официальная церемония закончилась, Кир решил побыстрее покинуть школу. Меньше всего он хотел общаться с бывшими одноклассниками, которые собирались хорошо повеселиться этой ночью. На улице было уже темно. Выйдя из ярко освещенного зала, Кир и его охранник-конвоир двинулись по сумрачному коридору к выходу. Какой-то парень в смокинге целовался с толстой некрасивой девчонкой, запустив ей руку под мини-юбку. Откуда-то раздавался пьяный смех.

Проходя мимо темной пыльной лестницы, уводившей в школьный подвал, Кир услышал страстные, почти животные стоны. Он остановился и, вглядевшись в полумрак, с ужасом узнал Елену. Она стояла на четвереньках на какой-то старой сломанной парте. Ее красивое лицо было обращено вверх к Киру, а из одежды оставалась только коротенькая белая майка, бесстыдно задранная до плеч. На изящной лодыжке Елены болтались темно-красные кружевные трусики, так долго бывшие предметом заветных мечтаний Кира. Позади Елены, раздвинув ее длинные ноги, расположился обнаженный Арнольд МакГрегор. Его мускулистая рука грубо тискала плотные тяжелые груди Елены, задерживаясь на темных напряженных сосках. Огромный, набухший от крови мужской орган Арни с чавканьем входил и выходил из женского тела, мошонка ритмично ударялась о слегка приподнятый зад Елены. Встретившись взглядом с застывшим наверху Киром, дочь Брутари неожиданно пронзительно взвизгнула и забилась в конвульсиях. МакГрегор также зарычал от удовольствия, закачивая сперму в свою жертву. Его бритая наголо голова задергалась в разные стороны. Замелькали нежные ступни и ухоженные розовые пятки Елены, кружевные трусики полетели в грязь. Из церемониального зала приглушенно, но отчетливо доносился старый хит известного шоумена Фили Кривоватого «Учат в школе». Остановившейся рядом с Киром Андермен скабрезно усмехнулся, с интересом рассматривая совокупляющуюся под лестницей парочку.

Пошатываясь, Кир двинулся к выходу. Когда юный вор оказался на свежем прохладном воздухе и немного пришел в себя, он неожиданно пробормотал:

– Последний путь на большую дорогу жизни – это, пожалуй, верно.