Читать книгу Престижное потребление - Энтони Рейн - Страница 4

Название этого торгового центра никто не помнил. Да и не запоминал особо. У натуралов его прозвали «Некрополисом» за самый большой в Москве выбор брендовых кибер-имплантов.

Трэш сидела в уютном «Café and Money» у окна с видом на Ленинградку, листала дамские журнальчики, приятно глянцевые, шуршащие страницами с ароматом типографской краски. Не то что эти противно-портативные голобуки – голографические «читалки». Актриса пила свой традиционный полуденный латте с корицей. Без булочек – следила за фигурой. Потягивала живительный нектар через соломинку и наблюдала за развитием семейной драмы «Доение серого лоха» у торгового павильона «Upgraded», раскрашенного трехмерными рекламными вставками и постерами: «Zappa», «Kevlara», «Motoko Katanagi» и, конечно, «Хунь Сунь Сексоботикс» – всё, что пожелает воздроченная рекламой душа юного чиповальщика.

Пока затравочный, подготовительный первый акт пьесы подходил к первому поворотному событию, Трэш на минутку сосредоточилась на своем отражении в зеркале: а ничего!

Вязаное платье телесного цвета «Makako Kanalii», массивное золотое колье «Bolt», сережки «Mc Chiken» с фианитами, сумочка «Levry Spice», искрящиеся неоновым светом босоножки «Astronautika Pacificary» – всё, что надо блондинке ее лет, потребностей и статуса. Грудь стоит, попа упругая, ноги-от-ушей. Вах, скажите спасибо диете и фитнесу!

Трэш ждала подругу. Светка, овца, как всегда, опаздывала. Поэтому актриса развлекалась, как могла.

Начался второй акт пьесы.

– Ты совсем меня не слушаешь, не хочешь слышать и не понимаешь! – доносилось от стойки павильона с деланой интонацией и набором характерных звуков и обертонов, режущим уши почему-то только мужчинам.

«Ага, как же! Я тебя тоже не понимаю, – подумала Трэш. – Апгрейдиться надо самой, втихаря. Наличие второй половинки не требуется. Только ее кредитная карточка. Ну или ее палец с имплантированным чипом. Хи-хи!»

Мелкая сучка-брюнетка с аккуратненьким палестинским носиком, явно не натуральным, перебарщивала с эпитетами, которыми награждала своего благоверного. В своем цветастом платье «Calisto» ярким пятном постимпрессиониста она стояла в проходе, уперев кулачки в бока, и орала, будто лично Ван Гог отрезал ей ухо. Ее мужебойфренд, с добрым, слегка одутловатым очкастым лицом Вани из Рязани, одетый в мешковатый серый костюм российской марки «Dolbo» и черные туфли-говнодавы «Patriotic», терпел, но находился близко к точке кипения.

«Непрофессионально! Прямо даже обидно становится. Не за Рязань, не за этого дятла, конечно, а за сам подход!» – рассуждала интеллектуалка.

После неуклюжих оправданий за неудавшуюся поездку в Монте-Карло, норковые шубы, подарок теще на юбилей, оплату за обучение в магистратуре какого-то там гребаного института «Нефти и газа» картинка для Трэш стала очевидной: настоящая москвичка в первом поколении доила «понаехавшего» за хорошей жизнью «замкадыша». Зачем только замуж было выходить? По приколу? Или квартиру отжать?

Трэш наслаждалась действием. Анализировала потенциал конфликтующих сторон, лишь изредка поглядывая на других визитеров, «на автомате» оценивала исключительно их одежду и брендовые вещи. Бледными тенями посетители «Upgraded» проходили мимо и, казалось, не замечали спорящей парочки. У каждого свои проблемы, своя история.

Но у Трэш-то глаз наметанный!

По заморенному виду выдоенной жертвы можно было предположить, что квартиры внутри Третьего кольца у лошары точно не имелось.

«Так могла же повесить ипотеку!»

Явная неопытность юной хищницы одновременно расстраивала и веселила Трэш. Слишком много ошибок, базовых для стервочки, учившейся охотиться по брошюркам коучей с накрученными рейтингами и тупым роликам в сети. Сперва промах в выборе жертвы – больше двух шкур не содрать; мужебойфренд из интеллигентно-бедной семьи, ишачит на дядю, своего бизнеса нет. Потом – в способе добычи «бабоса» и «гудсов». Потерпит «Рязань» ее с полгодика, потреплет себе нервы – начнутся проблемы на работе, размолвки с друзьями-родственниками, коллегами и начальством. И всё – финансовый ручеек иссякнет. Естественное желание вырвать золотое яичко из привычного круга общения и облупливать самой, ни с кем не делясь, увы, приводит к сокращению доходов. Скоро начнет водить суженого по астрологам-психотерапевтам, уверять в необходимости развития эмоционального интеллекта, совершенствования духовных практик для увеличения денежного потока. А в сексе уже динамит, закатывает по вечерам истерики и наверняка готовит эректильную дисфункцию. Нормальный козел сразу послал бы на хер такое убожество – и по доступным бабам. А этого, видимо, строгая мамочка воспитала в послушании (ну да, самой папеньку заломать не удалось – на сыночке отыгралась).

Бабораб! Легкая добыча.

Впрочем, скоро клиент должен взорваться. Произойдет «восстание Спартака». Сначала он пошлет свое палестинское счастье к теще на исправление. И совершит ошибку, ибо тещенька – взрослая, состоявшаяся копия дочки, когда-то сжившая со свету папу, если тот вовремя не успел сбежать на Южный полюс или в Северную Корею. Плюс парочка недалеких подруг, завидующих пристроенности и постоянству. Уговорят, внушат, что развод и разрыв отношений – это совсем хорошо, появится больше возможностей: со штампом в паспорте открываются крутые перспективы в ловле доверчивых папиков. Железобетонный отмаз: бывший муж – скотина, тиран, скупой, бесчувственный и тупой деспот, а она так хотела детей, – в общем, давить на жалость!

И стороны с явным неудовольствием встретятся в ЗАГСе. Первая будет грустить по поводу неоправданных инвестиций и своих оставшихся неразделенными «замкадочных» чувств. Поедет назад в Рязань плакаться на жизнь. Вторая будет сожалеть о том, что этот урод забыл заплатить за ее «нефтегазовое» обучение, новую шубу или треклятые импланты, потребует возмещение ее многократно порушенной цветущей невинности. Потом будет по маминым заветам пребывать в глубоком убеждении, что все мужики – скупые козлы, импотенты, тираны и деспоты, пока она не единожды цвела для них, как роза Сиона.

Трэш, как заправский кадровик с опытом работы в «органах» и компетенциями профайлинга, по обрывкам реплик легко уловила суть: детей нет («и правильно, я тоже не ненавижу маленьких сопливых ублюдков!»). Истеричка все еще без собственных колес («не квартиру, так хоть машину могла бы отжать; нет водительских прав – лохушка с беспилотным каршерингом!»).

Для опытной Трэш семейная жизнь парочки была как на ладони.

Нет, она не против чужой охоты и развода на «гудсы». Всем жить хочется. Но актриса кое-что знала о жизни и понимала: мужика, как и утку, нужно бить на взлете. Взлетел высоко – не каждая попадет, а у конкуренток-то ружьишко помощнее, да и взгляд, как оптический прицел. На спуске – да кому нужен этот ободранный селезень с тремя разводами, кучей спиногрызов, озлобленный на баб и, вдобавок, скупой?

Актриса свернула с тропинки психоанализа к общефилософским выводам. Два красных диплома и знание четырех иностранных языков в ее багаже считались неплохим подспорьем для воздействия на противоположный пол.

Сто восемьдесят сантиметров красоты, ноги от ушей и локоны цвета благородного металла – одним этим, увы, никого не удивить и не зацепить. Плати только бабки – и любая Клава Шифер в два присеста станет Синдерьеллой Андерсон, «Мисс Вселенная» прошлого года.

Помимо прочих познавательных навыков и кросс-культурных компетенций, Трэш постоянно повышала квалификацию стервы. Жаль, некому передать знания и опыт. Разве что Светке. А вот, кстати, и она! Вплыла, блонда, покачивая джинсовыми бедрами.

Стремная клетчатая рубашка «мада ин Канада» с вырезом, шейный платок, правда, неплох – «Oberucci». На руках – напульсники с заклепками, будто Дора Хереш собственной персоной спустилась с железного трона. Сколько раз Трэш ей говорила, что слимовые джинсы «Zanutti» не сочетаются со стилем «олд-скул-тру-метал-веар». Мурлиное училкино нутро так и перло из всех подружкиных щелей.

Светка – Силиконовое Чудо. Ровесница Трэш – а ума все еще нет! Не может себе нормального дойного мужика найти. Даже на время.

– Привет, милая, твой козел опять остался дома? – с ходу и в лоб спросила подруга.

– Чмоки-чмоки! Тизер рисует к фильму, – ответила Трэш. И глазом не моргнула, обиды не показала, зато сразу кинула «обраточку»:

– А где твоя братия зависает?

Светка уже год тусовалась с байкерами.

– Друганов из тюряги вытаскивают, – бросила та сквозь зубы и расстроилась, прикусила пухлую губу.

И все-таки Светка – дура! Беспросветная. Было б дело лет двадцать тому назад, Трэш такую «поляну» для охоты и кормления одобрила бы. Тогдашние байкеры были люди с достатком, у многих свой бизнес, гранты Администрации Председателя. Это сейчас – идейные нищеброды, повернутые на борьбе с киборгами.

Сколько раз Трэш ее пыталась жизни учить! Ведь вместе начинали покорять Нерезиновую. В одном киоске у Сосо Пейдоднашвили цветами торговали лет сто тому назад. И все-таки Светка докатилась на старости лет до двух колес и заднего привода!

Дамочки пересели в уютную кабинку, куда не доносились ритмичные звуки техно-музыки, реанимированные Мировой Попсой из дремучих 90-х и брошенные на потеху зомбированной публике. Мода циклична – на шмотки, на «саунд», на мужчин. Каждый раз по кругу – и снова, с небольшим апгрейдом. Ничего нового под Луной!

На проекционном экране у выхода из кафе бесновался чернокожий «албанский доктор». Бритый, мускулистый, в медицинском халате нараспашку поверх голого тела, зато со стетоскопом. Пел про «свою жизнь» в окружении своры грудастых мулаток, отблескивавших полированными пластиковыми формами с карбоновыми вставками.

Он что, гинеколог? Что за вкусы? Куда катится мир!

Подруги пили ароматный натуральный кофе. Наслаждались его слегка горьковатым бодрящим вкусом и тонкими нотками ванили. Заказали кальян.

Подошел смуглый вертлявый брюнет в обтягивающих лосинах и белой рубашке. В руках он держал «бурбулятор» с гофрированными трубками и – верх блаженства – деревянными мундштуками из тикового бруса. Кальянеро выложил раскаленные угли блестящими щипцами на фольгу и, глубоко затягиваясь, оттопыривая при этом попку, принялся раскуривать кальян.

Дамы смотрели журнальчики. Лосиновая попка и тугой гульфик интереса не вызывали – кальянных дел мастер счел за должное удалиться, насвистывая что-то там про розовые сны в такт мелодии гинеколога из Албании.

Женщины перемывали косточки своим мужчинкам. Светка, правда, из-за друганов вертелась на нервяке, чуть икру не метала. Силиконовую.

Чтобы отвлечь Трэш от темы с байкерами, подруга (наконец-то обратила внимание) уставилась на скандалящую уже, наверное, целый час парочку.

– Ой, а ты знаешь, у чипованных появилась новая фишка, – закинула удочку Светка.

– Слушай, мне их проблемы – до манды! – грубо оборвала ее Трэш.

Как всякая порядочная натуралка, она презирала «чиппи».

– Типа как раньше в Инстаграмме… «стрим», «онлайн», – упорствовала Светка, затягиваясь дымком. – Теперь можно напрямую в реальном времени подключаться к человеку…

– Это не люди – уроды!

– И проживать его чувства, эмоции, во время секса, например! – Силиконовое Чудо похотливо облизнулась, подразнила Трэш язычком.

Не, ну она точно – «лесба». Сколько лет Трэш ее знала, и вот – здрасте-либерасте!

– Сдалось мне! – Трэш слегка привстала и машинально погладила себя сзади по талии. На самом деле зачесалось место пониже.

Ох, не к добру!

Светку понесло, она наклонилась ближе к подруге, накрутила шланг от «бурбулятора» на запястье и, выпустив колечко дыма, провещала:

– «Чиппи» наблюдает за собой со стороны, то есть от первого и третьего лица одновременно. – Светка состроила умную мордочку. Только очков ей не хватало.

В прошлом Силиконовое Чудо была филологиней, пока по новому федеральному образовательному стандарту учителей не выгнали поганой метлой из школы и не заменили роботами – ретрансляторами образовательного контента.

– Мы Николай Третий, – передразнила Трэш Светку и чуть было не добавила эпитет «бюстоммироточащий», но вовремя спохватилась. Матильда!

Родина слушает. Камер и микрофонов понатыкано на каждом углу. И любой «чиппи» или хакер-натурал мог к ним подключиться, заплатив мэру Нерезиновой муниципально-офшорный налог. И строчить доносы на неугодных, собирая баллы и бонусы – на бесплатную парковку, новую почку или возможность не устанавливать кишечный счетчик испускаемых газов для имплантов, питаемых за счет нейродвижетеля «внутреннего сгорания».

Светка закусила удила и поперла разглагольствовать. Она придвинулась к Трэш на скрипящем стульчике так близко, что актриса окунулась в слащавый аромат ее дешевых духов «Trouble Dance».

– Но вообще, это здорово – ты, типа, смотришь как бы из своих глаз, и есть возможность переключиться на камеру с общим планом с видом от третьего лица. А если подключить запахи, тактильные ощущения? Моя попа будет смотреться просто бесподобно с нужного ракурса! – размечталась Светка. И в ее образе на миг проступила та самая «постсоветская» школьная мышка с ее нишебродской упадочной идеологией – «хочу и завидую».

«А ведь правду буровит Силиконовое Чудо!» – У Трэш не просто зачесалось место для сидения, а прямо засвербело, завибрировало под платьем. – «Если так и дальше пойдет, мой Костя со своим традиционным кино, как Тенгиз Каганбеков со своим „шут-лайфом“, скоро в тираж выйдет. Подключайся, как в тачке в парковочном режиме, – вид сверху, вид сбоку… да хоть к „виду изнутри“ во время потрахушек!»

Актриса вырвала из рук протестующей Светки трубку с мундштуком и во всю грудь затянулась. Закашлялась. Успокоилась. Махнула ладошкой официанту, легонько пихнула подругу в бок, чтобы та посмотрела на «Upgraded».

– Прикинь, все-таки уломала! – теперь наступила очередь Трэш сменить тему.

Скандал у павильона затихал. Драма перешла к третьему акту – «Переваривание и отрыгивание жертвы».

«Палестинское счастье» раскрутило своего благоверного на имплант. Какой? – Подругам уже было пофиг. Хотя мелкой твари точно надо было мозгов добавить, пару кремниевых плашек, и софт обновить.

Трэш и Светка в миру имели имидж стопроцентных натуралок. Только ботокс, только фитнес, ну немножечко гилауронка и филеры, старомодный силикон (тут Светка кому угодно фору даст). В актерской профессии Трэш без этого – ну совсем никак. Иначе чипованные конкурентки наступали на пятки.

Экран напротив подруг засветился: поползла муниципально-социальная интерактивная реклама с «обратной связью».

Первым выбежал эскимос в национальном костюме с бубном. Картинка застыла, появилось окошко с меню:

«Укажите вашу религиозную ориентацию»

Импланты у подруг отсутствовали. Поэтому сканирующая система не могла определить перечень их духовных исканий. Картинка с представителем народностей Крайнего севера подвисла, зато внизу побежала традиционная бегущая строка:

«Покайся Богу правильно, согласно Киберконституции… чистка кармы и опытный шаман… епитимья сертифицирована и синхронизирована с асоциальным мониторингом… кэшбек на пожертвования… льготная авансовая оплата мыслепрегрешений…»

– А поехали к батюшке? – неожиданно предложила Светка. – Взаправду. Тошно тут стало!

Ничего не поделаешь. «Некрополис» со своей липкой, тягучей атмосферой тотального потребительства, сдобренного модным древним «техно», действительно утомлял. Требовалось утешить подругу за ее заднеприводные страдания.

Трэш попросила счет. Достала кредитку своего «настоящего». Расплатилась.

Делать апгрейд Трэш и Светке строго-настрого запрещал отец Спиридон. Он последний из священников держал оборону от врага рода человеческого, в то время как весь клир на пожертвования чиповался вовсю – от простого дьякона до епископа. Власти специальную бумагу выдали: ввоз имплантов без налогов и пошлин для нужд духовно-образовательных учреждений.

Отец Спиридон (в миру просто М’Ганга) когда-то приехал из Нигерии в Москву поступать в институт «по дружбе народов», но по квоте Министерства международного просвещения и сотрудничества его взяли только в семинарию. Теология тогда считалась очень модным и перспективным направлением подготовки студентов.

Каждая московская стерва должна иметь персонального батюшку: ходить на исповедь, причащаться, совершать все таинства и даже поститься. А вдруг Боженька и взаправду пошлет перспективного женишка – финансового директора, продюсера или хотя бы министра культуры? Лучше она немножко пострадает сейчас, но вознаградит себя в будущем.

Во-вторых, голодание полезно для фигуры.

В-третьих, в церкви можно побыть доброй самаритянкой и поймать раскаивающегося в своих прегрешениях на государственных контрактах богатого «папика».

Бонусов много, а ущерба – практически никакого. Что-то там подобное говорил Мессим Калеб об опционах и асимметричности выгоды в нелинейных социальных системах. В общем, требовалось мужикам крутить хвосты, и тонкие, и толстые – Трэш читала и Калеба, и многих других «гуру» и «гурёнков» мировой экономики. Когда приходилось общаться накоротке с держателем бабосов, требовалось быть в теме.

– Едем! Но только до ужина. Вечером у меня съемки. – Трэш взяла Светку за руку и потянула к выходу из кафе.

– Ой, я тоже хочу успеть на новую юридическую программу! Там судья – такой заинька! – Светка остановилась и замечталась. – И баллы мониторинга за просмотр списывают. Немного.

– Пошли! – актрисе уже порядком поднадоели метания Силиконового Чуда.

Павильон с имплантами разочарованно мигал им вслед неоновыми огнями и голограммами. Добыча была упущена.

Подруги спустились вниз по траволатору на парковку – пока их не переварил и не употребил без закуски безжалостный бог Апгрейда. Скорее на волю, в пампасы, то есть в ближнее заМКАДье!

Девушки прыгнули в Светкину машину – старый «Mini» василькового цвета, вырулили из подвальных чертогов многоярусной парковки «Некрополиса» и помчали по выделенной «розовой» полосе. Ну, для этих, про которых все знают, но никто ничего не говорит.

Пробок, благодаря главному московскому транспортнику, не наблюдалось («Пра-ативный!» – сказали бы некоторые). Штрафов с камер тоже – они же «деффочки», и их двое в машинке. Значит, можно!

– Знаешь, в наше время айфонами мерялись – у кого новее, быстрее, круче, – ностальгировала Светка за рулем. – Камеры, мегапиксели…

Автопилот Силиконовое Чудо включать и не думала.

Трэш сидела рядом и прокручивала на телефоне с проекционным дисплеем допотопную «Инсту» с модными «луками».

На скорости маленькую машинку раскачивало. Трэш подташнивало. Да и Светка не унималась.

– Прикинь… я все про третье лицо. Можно почувствовать себя персонажем фильма или книги!

На светофоре Светка обратила внимание на голографический билборд, сверкающий неоновой рамкой, с рекламой фэнтезийного фильма Аммония Грандэроса «Герои распила и отката» и жопастой знойной брюнеткой Ким Карандашьян в роли эльфийской принцессы.

Тут Трэш не стерпела. Взорвалась, что обычно с ней бывало редко.

– Я бы этого гребаного сценариста всей моей жизни, – она показала «фак» небесам. – Идиота-онанюгу – на хер порешила!

– А я хочу папу, как у Ким, – мечтательно произнесла Светка и повторила нараспев:

– Папу-как-у-Ким. Пускай чипуется, пускай дурит. Хрен себе каждый день то отрезает, то наращивает. Все равно скоро сдохнет, а мне наследство оставит.

– Так твои козлы заднеприводные всё пропьют и промотают! – раздраженно бросила Трэш.

– Не трогай мальчиков, они… хорошие! – Силиконовое Чудо опять вошла в роль училки. – Папа Ким купил киностудию и персонального режиссера для дочери. Тебе разве не завидно?

Вот, блин, овца, как будто что-то чуяла!

Трэш хотела было что-то возразить, но промолчала, чтоб не сглазить, и уткнулась в телефон.

Подруги миновали «священную» МКАД. И тут чувства и эмоции, приглушенные московским потребительским гнетом, взыграли.

Когда сердцу девушки-филологини станет жаль мужчину, то, уж разумеется, это для нее опаснее всего. Тут непременно захочется и наставить на путь истинный, и образумить, и воскресить, и призвать к более благородным целям, и возродить к новой жизни. А если у того еще и дрын без химии стоит, как заведенный, то Достоевский обнимается и пьет на брудершафт с Зигмундом Фрейдом. Короче, пропала подруга!

– Слушай, мы же с тобой раньше всегда в одну дуду дудели, – упрекала Светка Трэш. – А ты за что так на жизнь взъелась? Ролей больше не дают?

Нет, это совсем не то, что можно было подумать. У Трэш со Светкой «бывшие» не пересекались. И «дуда» была у каждой своя. Поэтому они до сих пор оставались подругами, хоть и бесила Силиконовое Чудо актрису порядочно своей беспросветной тупостью.

Трэш вновь промолчала. Не стала отвечать. Грустная история. Не хотела даже вспоминать – душа, если она, конечно, у нее была, болела, настраивалась на свое предстоящее «спасение» и прочие богоугодности.

К тому же девушки почти приехали.

Храм отца Спиридона находился рядом со свалкой у железной дороги и был виден еще с пригорка: приземистое серое здание бункерного типа с золочеными маковками из корпусов распиленных межконтинентальных ракет.

Пока «Mini» стоял на переезде, ожидал, когда сонный машинист распихает вагоны, подруги наблюдали за двумя местными достопримечательностями – бомжами Филиппычем и Николаичем. Отец Спиридон иногда их подкармливал. Бывшие звезды российской эстрады отдыхали на солнышке в тени новостного билборда.

Длинный и тощий Филиппыч, покачивая седыми патлами в такт какой-то мелодии, сидел в шезлонге, одетый в ватник с оторванными рукавами, небрежно накинутый на голое тело, и нянчился с бутылкой водки. Упитанный Коляныч в ушанке и побитой молью кожанке суетился вокруг какой-то мудреной трубчатой херни с катушкой и леской.

Женщины поневоле засмотрелись на эту пасторальную картину, но тут билборд, почуяв наживу, активизировался.

Внешние сенсоры устройства обменялись данными с кредитными картами пассажирок и нашли там энную сумму финансов. Базовый алгоритм сопоставил переписку в мессенджерах и разговоры дамочек по ключевым словам, прикинул возраст, социальный статус, интересы и «пробил» еще с полсотни параметров. «Большие данные», пресловутое «машинное обучение».

Пошла пропаганда и реклама. Причем в трехмерном формате.

Дикторша в новостях, сучка чипованная, выглядела сногсшибательно. Бодидизайн высшей марки. Текстурированная, святящаяся мягким золотистым светом кожа фирмы «Virgin and Grinhorn». Протезировано было все: нос, губы, грудь, плечи. Натурально-силиконовая Светка аж затряслась от злобы и зависти.

– Председатель Российского Государственного Совета принял участие в заседании Министерства Просвещения. Использование имплантов нового поколения при сдаче ЕГЭ одобрено с подачи главы правительства Псении Торчак! – вещала синтетическая прелестница.

На видео показали умницу – бессменного Председателя Россовета, гордость и красу всей страны. Волевого человека с интеллигентным лицом, в экзоскелете, похожем на «робокопа», с рифлеными металлическими мышцами торса, бронированными конечностями, но без характерного полузакрытого шлема. Он, тяжеловесно ступая и разворачиваясь корпусом, чтобы никого не зацепить, выходил из дверей Министерства, позировал, фотографировался с детьми, раздавал автографы.

– Импланты способствуют качеству обучения и выходу страны на лидирующие позиции в мировых рейтингах, – доверительно сообщила чипованная кибер-тварь голосом за кадром.

Председатель развернулся в профиль к зрителям.

Камера сделала наезд, взяла крупный план.

– Давать знание и воспитывать нравственного человека – основные задачи системы образования! – нравоучительно произнес Председатель, подняв руку с оттопыренным указательным пальцем.

И тут жрица СМИ нахально заявила:

– А теперь мы прерываемся на рекламу.

Трэш со Светкой аж прифигели: чтобы вот так обрезать новости с участием Самого? Некошерно!

«В какие хрени вообще ползет этот долбаный мир!» – Трэш чуть не выскочила из машины. Помешал пристегнутый ремень безопасности. – «Куда Матильда-то смотрит?»

Меж тем на экране билборда появилась некрасивая плачущая женщина в роговых очках и платье мышиного цвета, сидевшая у аквариума с маленькой черепашкой. Фон – обычная замкадочная халупа в одном из «человейников» типа Четырехгорки или Мудилково.

Сочный глубокий мужской голос с бархатистой хрипотцой сочувствующе произнес:

– Бросил мужчина?

Женщина кивнула.

– Угу! – она закрылась платком и заревела еще пуще.

Следующий кадр: некрасивая тетка с обрюзгшим лицом в шерстяной кофте вязала на спицах чулок и гладила толстую черепаху, вальяжно развалившуюся на коленях.

– Старость. Одиночество, – сочувственно произнес диктор и, внезапно переходя на крик, приказал: – Забудь!

Перебивка кадра, выход из затемнения.

Появилось изображение овального розового прибора с пластиковыми разъемами-электродами, лежавшего на золотистой тарелочке с голубой каемочкой.

Воссияли софиты. Вдарил десятком ракетниц фейерверк. Посыпались желтые листики конфетти и разноцветные крученые ленточки.

Голос за кадром торжествующе произнес:

– «Оргазмайзер». «Хунь Сунь Сексоботикс». Модель FC-Х. Только для тебя и твоих мужчин!

Опять перебивка кадра.

Женщина уже не плакала, одетая в латексное платье с бронзовыми застежками и удобные нежно-розовые ботиночки, она танцевала возле барной стойки ночного клуба с тремя подкачанными мужчинами в одинаковых голубых поло и темных шортах в обтяжку.

Неоновые вспышки. Вибрирующее звучание скрытых колонок. Ядреный олдскульный «Drum and Bass» c ломаным ритмом брейкбита и скоростью за 180 долей в минуту изливался на зрителя.

Официанты принесли веселой компании жареных черепах в панцирях.

Музыка слегка замедлилась, а диктор, переходя на речитатив, безапелляционно провозгласил:

– Слушай, не парься, просто будь в тренде – инсталлируй реальные бренды!

Камера сделала крупный план на изысканном блюде из земноводных. Потом – на танцующих и извивающихся у шестов женщинах в таких же облегающих розовых платьях.

Голос за кадром доверительно, вкрадчивым тоном сообщил:

– Позвони в течение часа – и совершенно бесплатно получишь секс-адаптер для своих подруг!

Мигнула надпись:

«Все товары сертифицированы»

Пошел следующий ролик, что-то там про инвестиции в медицинские центры Таиланда…

Машинист на перегоне не унимался со своей игрой в «тяни-толкай», и пытка рекламой не думала заканчиваться.

Светка процедила сквозь зубы:

– Твари! Ненавижу!

Длинный бомж Филиппыч взял пустую бутылку, размахнулся рукой-граблей и швырнул в экран. Емкость разбилась, по стеклу побежали трещины. Изображение зависло – пальмы, песок и раскрасневшаяся харя какого-то дебила, обнимающего двух азиаток в бикини… четырьмя руками – за сиськи и жопы.

Упитанный Коляныч даже не обратил внимания на билборд. Был занят делом.

Филлипыч сервировал столик – банки с кошачьим кормом, водка, пара бананов.

– Коляныч, слышь?

– А-а-а? Что? – Коляныч тянул за дергающуюся веревку.

Трэш со Светкой аж расплылись по автомобильному стеклу – настолько интересно было наблюдать за бомжами. Отбросы отбросами – а мужицкая стать имеется. Вот они, последние натуралы!

Филиппыч, размахивая второй бутылкой, гаркнул:

– Они в этом шоу-бизнесе все через одного – киборги! Брось псину!

Коляныч тянул веревку. На другом конце – кость, в которую вцепился кибер-шпиц с механическими протезами вместо лап. Собака рычала, упиралась, тянула на себя.

Филиппыч разлил водку, встал:

– Я сказал, оставь псину!

Коляныч поперхнулся, отпустил «удочку», показал на экран с зависшей картинкой тайской идиллии.

– Ты че, а обед? Эти, что ли, накормят, рептилойды иродовы?

Филлипыч отмахнулся:

– Зубы болят. Там укусить нечего. Мяса нет! Одни гайки, – он глотнул из горлышка живительной субстанции и швырнул опустошенную бутылку в шпица.

Стекло разбилось об угол ржавого холодильника.

Почти попал.

Шпиц оставил кость, заскулил и убежал по мусорной куче вверх, громыхая протезами.

Филлипыч, ковыряясь палочкой в зубах, нравоучительно произнес:

– Натуралам нет места в шоу-бизнесе!

Бомжи наконец-то заметили одинокий Светкин «Mini».

– Дееевочки! – фальшиво и слащаво запел Коляныч и потянулся к пассажиркам. – Подайте бедным артистам на пенсии!

Филиппыч, обогнав коллегу, понесся к потенциальным благотворителям, будто собирался давать автограф, размахивая персональным терминалом для пожертвований.

Долбаный машинист наконец-то закончил свое геморройное трахание с вагонами – шлагбаум поднялся, и Светка вдавила педаль в пол.

Не стоило прерывать чужой обед и пьянку – плохая примета!

Машина перескочила «железку» и спустя пару сотен метров въехала в церковный дворик за оградой.

Забор у храма выстроили добротный – армированный металлическим швеллером и уголками профнастил три метра высотой, поверх которого – колючая проволока-путанка.

Внутри – деревянный домик охраны, колодец для извлечения из подмосковных недр святой воды, пара вагончиков для гостей. По центру – палисадник с небольшим прудиком. За храмом – спортплощадка: система турников для воркаута. Разборная штанга на жим, килограммов, наверное, на триста.

Отец Спиридон, крупный, накачанный афророссиянин, с бородкой и дредами, в перерывах между делами церковными тягал железо. Обнаженный по пояс, с большим позолоченным крестом на якорной цепи, он как раз делал подход в жиме. Запросто вот так, без страховки. Священник пользовался успехом у прихожанок, конечно, когда не сидел «на курсе» (в это время проку от него как от мужика было ноль, химия – она и есть химия).

Трэш и Светка навещали батюшку в любой фазе, на «сушке» или «наборе массы», и каждый раз по делам богоугодным и богоинвестиционным, так что он, бедный, сам, наверное, уверовал в возможность дружбы между мужчиной и женщинами.

Отец Спиридон увидел подруг и оставил штангу. Встал, поиграл гипертрофированными мышцами на публику, зачерпнул в прудике ведро воды и вылил на себя. Растерся полотенцем и надел подрясник от «Judas Priest Hardrockstar», что девушки когда-то ему подарили в складчину на день рождения.

– Здравствуйте, чада мои! – отец Спиридон говорил с легким сюсюкающим акцентом ласкового мерзавца. – Решили проведать многогрешного раба Божьего?

Светка первой побежала лобызать мозолисто-мускулистую длань батюшки.

Трэш не спеша поправила платье и походкой от бедра проследовала за подругой.

Афрорусский священник-культурист в этот день больше работал со Светкой. Исповедовал, причащал. Потом все вместе слушали металлический рэп, который на досуге сочинял отец Спиридон. Он готовился к всецерковному межконфессиональному конкурсу талантов «Возглас».

Батюшка упрашивал подруг остаться на шашлык. Но за Светкой ожидался к приезду бойфренд Проктолог со своей мотобандой. Трэш, поскольку ненавидела заднеприводных нищебродов, вызвала беспилотный авто и стартовала на работу. Не стоило размениваться на мелочи.

Июль в этот год не выдался на жару. Всего плюс двадцать в тени. Климатологи, футурологи и прочие горе-прогнозисты в начале двадцать первого века бесполезно проели и пропилили свои гранты на исследование глобального потепления. Поэтому и эффект от их предсказаний оказался так себе. Они проглядели стремительное развитие военно-медицинских и кибернетических технологий и их внедрение в индустрию красоты, а также слияние с миром гламура и шоу-бизнеса…

Элитный коттеджный поселок на Новорижском шоссе в тридцати километрах от Москвы строился явно не на климатические гранты. Таких денег на науку точно в России не выделяли.

Взгляду прохожего представал высокий кирпичный забор с деревянными вставками, увитый сверху ползучими лианами и кустами акации. Массивные, набранные из дуба створки ворот были украшены позолоченными девами-русалками, стилизованными под поп-певиц конца двадцатого века.

На огороженной территории расположился роскошный, кремового цвета трехэтажный особняк с белыми колоннами и черепичной коричневой крышей. Добротный такой, на три тысячи квадратных метров благополучия.

В просторном дворе, окруженном хозяйственными постройками и домиками для прислуги, наличествовали: вертолетная площадка, японский сад камней, зеленая горка с искусственным водопадом и капитальный мраморный бассейн – место, где можно искупать полсотни топ-моделей разом.

Рядом с бассейном возвели временную сцену. Светомузыка – прожектора и софиты, колонки на блестящих рамах и кругляши сабвуферов на решетчатых фермах. На массивном кронштейне – монструозный шар-стробоскоп. Метра три в диаметре, с золотыми и серебряными пластинками-вставками.

Сцену безумные дизайнеры декорировали эклектично: пестрые цветные ленточки, воздушные шарики, романтические бантики и цветочки соседствовали с безоткатными орудиями, крупнокалиберными пулеметами и минометами на подставках, мотками патронных лент и ящиками боеприпасов разных калибров. В углу, слегка проминая помост, так, что под него уже завели для надежности подпорки, стоял приземистый броневичок камуфляжной расцветки с башенкой модели «мечта Троцкого». Художественное безобразие венчала надпись из разноцветных полосок и шариков: «Поздравляем с юбилеем, Генералити!»

Возле сцены были расставлены пластиковые фуршетные столики, зонтики от солнца и шезлонги, пустые и девственно чистые.

Хозяин дома, очевидно, любил работать на публику и демонстрировать потенциальным гостям свои статус и положение в обществе. Но до праздника оставалось еще время, поэтому просторный двор наполняли лишь музыка и бранные слова, доносившиеся из открытого окна.

Ожесточенно грохотал рэп, тщетно пытавшийся заглушить ссору.

Бесполезно. Скандал разгорался. За стеной дома, судя по голосам, спорили девушка и мужчина в возрасте, очевидно, тот самый «Генералити». Логично было предположить, что они родственники, судя по обилию эпитетов и отсылок к прошлому.

Из приоткрытого окна второго этажа вылез толстый серый кот Василий. С невообразимым для столь упитанного тельца проворством он пробежал по карнизу и запрыгнул на забор. Шерсть стояла дыбом. Глаза блестели. Животное дрожало от испуга и имело вид крайне затравленный.

Девушка в доме орала:

– Это ты прямо во всем виноват!

Бодрый рыкающий мужской голос возражал:

– Йоу! Она же актриса. Она была не в себе!

Кот прислушивался то к ссоре, то к рэпу. Водил усами. Попытался почесаться задней лапой, но чуть не свалился со своего насеста.

Оппонентке принадлежал надрывный, требовательный голос с наивно-детскими и одновременно жесткими обертонами:

– Ты конкретно всех доконал своим рэпом! Ты тогда убил ее!

– Она мне изменяла! – оправдывался Генералити.

– Неправда!

– Все актрисы такие, йоу, все изменяют! Я знаю!

Девушка атаковала, изводила капризами и требованиями – Генералити отбивался как мог.

– Я вернусь в Японию. Здесь нет для меня ролей. И ты ничего напрямую не сделал для своей дочери!

– Ты! Неблагодарная! Ты… ты и твоя мать выпили все мои телесные соки!

Оппонентка сменила тактику:

– А эта, твоя новая, прямо, не изменит? Она же младше меня!

Мужчина привел разумный, как ему казалось, аргумент:

– У нас же общие интересы, йоу, и аппаратная совместимость.

Охрана элитного дома, по всей видимости, уже привыкла к подобным частым скандалам и относилась ко всему философски. Два мордоворота – блондин Дитер и брюнет Томас, в одинаковых дешевых черных костюмах, белых рубашках и темных галстуках, трепались «за жизнь», лишь изредка оборачиваясь в сторону дома и подмигивая друг другу по поводу отдельных, особо колких, реплик. Судя по отсутствию при них новомодных гаджетов и статусных имплантов (один-два наружных сенсора – не в счет), хозяин дома был, скорее всего, прижимистым типом и за работу платил мало.

Дитер раскурил электросигару и мерно покачивал в такт музыке роскошной львиной шевелюрой.

Блондинчик выпустил колечко дыма и мечтательно произнес:

– А знаешь, я б ей вдул!

Томас, чистивший яблоко маленьким перочинным ножиком, аж поперхнулся:

– Ты о ком? Об Угар? – Он чуть не выронил фрукт из рук. – Мажорка нам обоим вставит!

Дитер поморщился и поспешил сменить тему:

– Жизнь дорожает. И апгрейд не дешевый – кризис. Не пропатчиться на халяву!

– А ты хрен поставь, с трубонаддувом! Тогда будет шанс, – подначивал его Томас по поводу отношений с дочерью хозяина. – Папаша сразу бабок на свадьбу даст, и тебе на тюнинг.

Дитер закашлялся после затяжки:

– Да чтоб я сдох! Она же полный киборг!

В доме звенела посуда.

Дочь Генералити взвинтила градус ссоры:

– Ты меня задолбал, старый козлина!

Музыка оборвалась. Распахнулась дверь.

Охранники едва успели увернуться. Над ними, а потом и над Василием ракетой пролетел древний проигрыватель-бумбокс и с хрустом веток скрылся в лесу за оградой.

Неповоротливое животное от неожиданности свалилось наружу на кучу срезанной травы. Кот живо вскочил на лапы, метнулся к забору и постарался как можно скорее вернуться обратно. Царапался, скреб когтями по кирпичам, нащупывал деревянные вставки. Как будто боялся пропустить все самое интересное.

За оградой Генералити прокричал:

– Вернись! Йоу, я найду тебе роль! – и приказал мордоворотам. – Дебилы, задержите ее!

Во дворе послышались звуки скоротечной драки и стоны избиваемых мужчин.

С трудом, со второй попытки, кот залез на забор, посмотрел вниз и первое, что увидел: Дитер и Томас лежали «в хлам», корчились, хрипели, держась за причинные места. По крылечку катилось наполовину очищенное яблоко, проткнутое насквозь электросигарой. Но избиением мужчин дело не окончилось.

Раздался стартовый рев двигателя. И сразу заглох. Последовал сильнейший пинок в ворота. Запор – дубовый брус толщиной в ногу культуриста – треснул, массивные створки не выдержали и распахнулись.

На дорогу выкатился черно-красный спортивный мотоцикл с эмблемой сокола-сапсана. За руль сбоку его вела девушка в шлеме и обтягивающем кожаном комбинезоне, с японским мечом-катаной в заплечных ножнах. Сзади к сиденью раритетной «Хаябусы» каким-то чудом крепился светло-коричневый плюшевый медведь с красным бантом на шее. Крупная, почти в рост человека, игрушка была не новой, краска повыцвела, да и лента выгорела.

Раздался щелчок электрического стартера. Мотоцикл чихнул и заглох.

Девушка легко подняла свой транспорт, перенесла четверть тонны через обломки дубового бруса, опустила на асфальт, запрыгнула в седло и дала по самопальному кик-стартеру ногой. Двигатель чихнул и с остервенением завелся снова. «Хаябуса» с пробуксовкой и дымом стартовала, оставив на дороге черную полосу – след от шин.

Василий сорвался с верхушки забора. Пушистый комок шмякнулся на землю, жалобно мяукнул и побежал вдоль по улице под удаляющийся вой мотора, провожаемый сочувствующими взглядами певиц-русалок.

В отсутствие свежего ветра запах жженой резины и бензиновый выхлоп еще долго портили элитный загородный воздух у генеральского коттеджа.