Читать книгу Записки оккупанта - Эрнест Султанов - Страница 12

Винно-грибной Пьемонт – родина винных брендов («Бароло», «Асти Спуманте»…), трюфелей и белых грибов. На свою осеннюю сагру (праздник и фестиваль) город Альба зазывает туристов стилистикой друидско-менестрельского Средневековья. Однако, поудив в атракционе винные бутылки и попытавшись расколоть прыгающий грецкий орех, толпа все же приближается к основной цели – трюфельно-винному павильону. Каждому желающему на входе выдается бокал для дегустации вин, предлагаемых здесь в огромном количестве. В самом конце павильона звучит результат активной «проверки качества»: пьяно горланят дембельнувшиеся солдаты-альпийцы. Здесь же стоит сильный, ни с чем не сравнимый запах трюфелей – этот аромат оккупирует твое обоняние. Запах, который не выветривается в течение еще нескольких дней. И поскольку трюфели по цене находятся в категории растущих в экзотических местах психотропных препаратов, сердцем павильона является алтарь со сверхточными весами.

Новара. Исторически это был город-знамя, приграничный бастион, переходивший из рук в руки от туринцев к миланцам и обратно. Вот и во время Первой войны за независимость австрийцы одержали при Новаре решительную победу, чуть не стоившую савойскому королю не только трона, но и государства. Однако австрийцы проявили дорого им обошедшееся милосердие и согласились на мягкое наказание – отречение затеявшего войну монарха в пользу сына.

Этому городу либо доставалось, либо не везло. Вот, например, император Карл V Габсбург, над державой которого в XVI веке «не заходило солнце», решил укрепить его новыми стенами. Для этого старый город был снесен на 80 процентов, чтобы не мелочиться. После этого за счет все тех же горожан были возведены новые стены. Однако, когда проект уже был реализован, выяснилось, что нашедшие в это же время серьезное применение пушки сделали стены абсолютно бесполезными. Так что их пришлось сносить, что снова потребовало значительных затрат. Причем откуда взяли на это деньги, опять же нетрудно догадаться: местные жители, как глуповцы, вплоть до начала индустриальной революции жили очень худо, питаясь в основном за счет окружавших город рисовых полей.

В результате всех этих замечательных градостроительных операций в Новаре не осталось ничего архитектурно запоминающегося. Даже местный замок выглядит довольно убого на фоне миланского, по образцу которого и был построен: на нем до сих пор виден змей – символ могущественных герцогов Висконти. Местный главный собор – дуомо – также, видимо, был символом бедности, поэтому, когда во второй половине XIX века город начал развиваться, собор снесли и построили новый. Причем из-за противоречий между государством и церковью (папа римский заперся в это время в Ватикане) его построили отличным от традиционных храмов. Новый вариант напоминает скорее оформленный под Средневековье танцевальный зал: различные оттенки розового, глянцевые иконы с эдакими Конанами-варварами и Конанами-разрушителями на них.

В XX веке новые варвары, оккупировавшие Новару, пришли с востока. Местное текстильное производство и легкая промышленность здесь практически вымерли, не выдержав конкуренции со стороны более дешевого импорта из Юго-Восточной Азии. Кроме того, принадлежащий китайцам бизнес благодаря своей работоспособности, ликвидности и экономности постепенно заглатывает бары, рестораны и мелкую торговлю.

Местные жители считаются очень прижимистыми. Вообще, в Италии титул самых больших скупердяев оспаривают пьемонтцы и генуэзцы. В отношении последних в итальянском языке есть даже образные выражения – «скупой как генуэзец» или «в кошельке у генуэзца можно обнаружить паутину». Про новарцев же их соседи шутят, что если ты окажешь новарцу большую услугу, то он, возможно, угостит тебя кофе.