Читать книгу Я, Хаим Виталь. Роман - Эстер Кей - Страница 6

– Двадцать лет назад мы с тобой поженились, – прошептала Эстрелла. И заснула, стремглав погружаясь в водоворот памяти, не думая ни о чем, только – спать, спать, спать. Но одно почему-то вспомнилось: что на их свадьбе в Каире присутствовали особы королевской крови, много важных лиц. Для папы это имело значение.

Муж, наверно, еще представлял себе всякие Имена Б-га, как это у них положено, у каббалистов. Они без этого не засыпают.

Им, как жонглерам, надо себя все время в форме держать. Буквы, огласовки, ряды букв, фигуры из букв, абстрагирование от реалий, только буквы и виды свечения, виды света. Туда ее муж проваливается, тоже как в бездну сна, только это не сон. Это вроде светящихся воинов, которых военачальник расставляет по местам – целые Войска Света. Ну, вроде того. По-другому как объяснишь. В общем, он не спит, он расставляет по местам Воинов Света. Раздает им оружие – огласовки. И они готовы идти в атаку. И только тогда он может расслабиться и спать. А пока смотр всем войскам не устроит – не заснет. Такой он – раби Ицхак. Как давно он этим занимается? Должно быть, лет семь. Да, семь лет назад это произошло. Из ученого Торы, каких много, он сделался кем-то другим – стал великим в каббале.

Призвание его состоялось – ей неведомо как. С того момента, как его пророк Элиягу избрал, он только на субботы домой приходил, а в течение недели изучал свой «Зогар» возле Нила, в той беседке, что папа ему выстроил.

Жена раби Хаима Виталя встречает его в субботу. Актриса Екатерина Гефтар.

Папа немножко был расстроен – он прочил его для семейного бизнеса. Ведь раби Ицхак так хорошо, так плотно вошел в их фамильные и деловые связи, так нежно он вел дела, когда папа его об этом просил, так бархатно-умело заключал договора с поставщиками, так строго вел себя на подписании, так придирчиво читал тексты контрактов, будто вглядывался в хитрости и тонкости Талмуда (там, где мелким шрифтом – по бокам основной страницы). Так умел для папы извлекать выгоду из затейливого крючкотворства юридических документов, острым глазом ухватывал, будто птица, очень умная птица, из вороха сена, клювом достает, что ей надо.

Папа бы хотел, чтобы это длилось вечно! Но каирский начальник таможни не был властен над молодым гениальным ученым, не мог таким сокровищем владеть только для себя, для выгоды и упрочения положения своего. Кончилось тем, что его зять поставил на своем – перебрался к берегам Нила, а там – поди знай, каковы его занятия. Книга «Зогар» только-только по рукам в списках и в рукописях начала ходить, еще даже издания в Мантуе не имелось, первого издания, которое до мурашек проберет потом 15-летнего раби Хаима Виталя, когда доведется ему получить одну такую копию. «Зогар» пролежал в земле тысячу лет! Так люди рассказывают. Великая книга, семью печатями запечатана, только избранные могут понять, о чем там.

Ее муж эту книгу понимает – так показалось Эстрелле, когда входила в эту святую святых, еду в хижину носила (он еду ту не трогал, но ей носить не запрещал). Вся причина, почему ушел он жить в хижину, в том и заключалась, что открылось ему понимание.

А для бизнеса – сразу закрылось. Папа был немного в растерянности. Лишился советчика, опоры, члена семейного клана Франсисов. Как теперь устоять перед банкирским домом Медичи, того гляди – нагреют. С каким из европейских королей работать. В какую из экспедиций к островам благовоний и пряностей вложиться. Это же все серьезные вопросы, а тут зять так поступил с ним.

Но раби Мордехай понимал, что зять-то тоже не безумец какой-то, не променял же он абы на что свое финансовое и политическое влияние, – значит, было на что. Хотя очень сложно уразуметь это развитие темы с хижиной и уединением от людей. Может, Бецалел Ашкенази разъяснил бы ему ошибочность такого шага, или Кастро, что ли, вмешался бы. Но куда там! Они очарованы раби Ицхаком. Не он от них, а они от него науку черпают. Каппоро! – пиши пропало! Бизнес – по боку. Ни перца на миллионные сделки, ни шелку теперь по таким хорошим контрактам, как раньше, не добудешь. Но хоть славно, что для Эстреллы муж хороший как был, так и остался: это главное.

В общем, папа потерю пережил. Не обеднел. А она любила, когда муж, будто вор или каторжник, пробирался к ней в дом на субботу, обессиленный своими бдениями, смотрел на еду, как на что-то непонятное (зачем вообще еда?), на их близость так же смотрел, совсем уже святой сделался, так ей приходилось за двоих «несвятой» быть, чтоб его в чувство земное приводить. Когда удавалось, когда – нет. Дело такое. На грани возможностей человека.