Читать книгу Добро пожаловать в Абрау! - Евгений Башкарев - Страница 7

Около двух часов ночи Трофим выскользнул из своей комнаты во двор через окно. Было светло, как при вечерних сумерках. Луна висела так низко, будто опиралась на лес. Трофим поежился. Ночь была холодной и тихой. Пока он плелся к калитке, его ноги промокли насквозь. Вода хлюпала, точно он шел по болоту. Трофим одумался и хотел вернуться в дом, чтобы сменить легкие ботинки на сапоги, но чуть позже отказался от этой затеи.

«Я опоздаю!» – сказал он себе и вышел со двора.

За то время, пока он двигался по дороге, ему удалось немного просохнуть, но как только Трофим побрел по тропе к озеру, ботинки вновь наполнились росой. Вскоре он перестал думать о ногах и очень жалел, что не взял куртку: в лесу стоял настоящий холод.

Говорун тоже не отличился сообразительностью. Мальчишка ждал его возле озера в таком виде, словно на улице стоял июльский полдень.

– Брат-сват, как ты? – спросил Говорун, когда Трофим, дрожа всем телом, забрался под деревья. – И где твой велик?

– Велик на месте, – ответил Трофим. – В кустах. А вот мне что-то тревожно.

– Не говори так. Все отлично. Только спать хочется. Сколько время?

Тут Трофим понял, что не взял с собой ничего. Даже фонарик остался дома.

– Не знаю.

– Я выходил, было час пятьдесят. Ты опоздал.

– Извини. Долго выбирался через форточку. – Трофим отошел в сторону. В нескольких метрах от тропы росли кусты можжевельника. Оттуда он извлек свой велосипед.

– Холодно – капец!

– Ага, – согласился Говорун. – А еще у меня колесо спускает. Сам не знаю, где успел проколоть.

– Сильно?

– Не очень. Но, пока я тебя ждал, уже раз подкачивал. У меня насос с собой.

– Ты фонарик взял? – опомнился Трофим.

– Нет. – Говорун похлопал себя по карманам. – Я думал, ты возьмешь.

– Я думал только о том, как спрятать велосипед.

– У-у-у, брат-сват… Плохо дело. Как же мы без фонаря в лесу?

– К черту фонарь! – отрезал Трофим. Проведя полночи без сна, он чувствовал себя раздраженным. – Не возвращаться же теперь! Поехали так. Под луной дорогу хорошо видно.

– А в лесу, на горе?

– Пойдем на ощупь. Тропа прямая, и мы ее хорошо знаем. Главное, на змей не наступить.

Говорун покачал головой.

– Эх, – пробубнил он, – была не была! Чего не сделаешь ради лучшего друга. Мой батя говорит, что в этот лес без фонаря только самоубийцы идут. Их темнота притягивает. Кстати, ты знаешь, что в воскресенье с базы отдыха пропала девочка?

– Слышал. – Трофим вспомнил статью из газеты.

Он считал очень странным то, что ориентировок с фотографией разыскиваемой по Абрау-Дюрсо так и не развесили. В газете написали, что двенадцатилетняя девочка исчезла в ночь с воскресенья на понедельник с базы отдыха «Лиман», расположенной в четырех километрах от Абрау-Дюрсо, и ее розыском занимается полиция. Может, полиция считала, что девочка, заблудившись в лесу, не сможет пересечь гору? Трофим, преодолев перевал бесчисленное количество раз, так не считал. В том месте, где они пересекали гору, ее мог преодолеть и семилетний ребенок – если, конечно, девочка заплутала к югу от лагеря. Гора с северной стороны была более крутой. Взобраться на нее сложнее. И там любые поиски стали бы экстремальными.

– Уже три дня ищут. – Говорун сел на велосипед и надавил на педали. Когда он наезжал на кочку, обод заднего колеса позвякивал. – Вот так люди приезжают на отдых, думают, тут круто, тепло, уютно. А потом случаются такие истории…

– На моей памяти, такое случилось впервые, – перебил его Трофим. – Хотя я живу здесь всего пару лет…

– В этом-то и дело, брат-сват, – не меняя интонации, продолжил Говорун.

Они прибавили ход и теперь неслись по-над озером по пустой дороге.

– Вообще, об исчезновениях я тоже раньше не слышал. Но тут на протяжении последних пятидесяти лет много людей покончило с собой – черт знает, почему. Большинство прыгает со скалы прямо у нас в поселке. И потом никто не может объяснить: то ли это несчастный случай, то ли самоубийство. Лет пять назад там протянули забор. Опасную зону отгородили, и случаи стали единичными. Но вот исчезновения… Ты прав, это впервые.

Трофим промолчал. Ветер завывал в ушах, и от быстрой езды он замерзал. Плавный изгиб дороги оставил позади просторный путь. Они углубились в чащу и сбавили скорость.

– Абрау – слишком маленькое село, чтобы здесь что-то случалось. – Говорун немного обгонял его, и Трофим держался ближе к опасному берегу. Озеро от дороги не ограждали никакие плиты и барьеры, и при неудачном стечении обстоятельств он мог нырнуть прямо в воду. – Если бы не столько туристов, здесь бы вообще ничего никогда не случалось. Мы должны сказать им спасибо. Без туристов мы бы давно жили, как в Сонной лощине!

Трофим усмехнулся.

– Было бы круто очутиться в Сонной лощине.

– Было бы круто пригласить сюда «Rаmmstain». Мне мама сказала, что, если «Rammstain» пожалует сюда, она сама сбросится со скалы. Не нравится ей тяжелая музыка.

– Ты не досаждай маме, – посоветовал Трофим.

– Я не досаждаю. Попробуй, рискни это сделать.

Трофим подумал и решил, что он бы не рискнул. Слишком взрывной характер был у Ларисы Говорун. К нему стоит прибавить тяжелую руку, которую она не раз прикладывала к шее Аркадия, отчего на ней регулярно появлялись синяки. И вывод напрашивался сам собой: с этой женщиной лучше не спорить, не досаждать и видеться как можно реже.

Озеро осталось позади. Резкий поворот налево повел их в гору, и, пока продолжался подъем, мальчишки шумно дышали, налегая на педали. Около десяти минут никто из них не говорил. А когда подъем закончился, перед ними возникла развилка. Здесь они спрятали велосипеды в овраге и отправились в гору по тропе.

Стало темно. Лес был полон ночных звуков, и они так тонко будоражили нервы, что мальчишки останавливались и оглядывались по сторонам. Трофим боялся змей. Из школьного курса биологии он знал, что ядовитых змей в окрестностях Абрау-Дюрсо мало. Но, помимо ядовитых, здесь водилось огромное количество неядовитых змей. Так как разницы между ними он не находил и при виде ползущих тварей испытывал примерно один и тот же страх, Трофим прислушивался к каждому шелестящему звуку. Чем глубже они забирались в лес, тем сильнее колол его страх. В какой-то момент он предоставил Говоруну шанс возглавить группу, а сам поплелся позади. Так ему стало спокойнее, и их ход ускорился.

Через несколько минут они взошли на гору, откуда к морю спускалась старая железная труба.

Труба была их давним ориентиром. Они уже не боялись сбиться с тропы: до самого обрыва, откуда виднелся кусок нудистского пляжа, не было ни одной развилки. Склон гнал их вниз, и изредка они цеплялись за деревья, чтобы не оказаться под горой раньше положенного. У обрыва их ждал пустырь, который Трофим и Говорун называли Лысой горой. Эта была своеобразная опушка леса, где не росло ничего, кроме травы и карликовых можжевельников. Как-то раз Трофим провел здесь весь день, пока солнце не опустилось за море. Он увидел самый красивый закат в своей жизни и по сей день относился к этому месту с особыми чувствами. Здесь открывалось некое волшебство. Объяснить это простыми словами Трофим не мог. Когда ему удавалось попасть на Лысую гору, он останавливался посреди опушки и вглядывался в линию горизонта. Море там сливалось с небом, и, если бы не торговые суда, портившие весь вид своим убогим величием, Трофим мог бы смотреть вдаль вечно. А потом так же вечно рассказывать, что побывал на другой планете.

Но сегодня произошло волшебство другого уровня. После короткого спуска Говорун попросил остановиться и перевести дух. Он отлично перенес трудный путь, что для парня его весовой категории большая редкость, поэтому Трофим не отказал в передышке и сел рядом с ним в траву. Говорун промокнул пот со лба. Он выглядел очень уставшим. Трофим бы сказал, обезволенным. Подъем в гору отнял много сил, но ночной воздух взбадривал, и он надеялся, что Говорун быстро придет в себя.

Трофим поднял голову и заметил, что луна, переползая на другой бок небосклона, словно становилась больше. Свет ее был так бледен, что трава на опушке казалась сизой. Лес гудел вдалеке. Тени деревьев то вытягивались, то сжимались, и при каждом подобном шевелении чудилось, будто из чащи кто-то выходит. Это продолжалось бесконечно долго, и, когда Трофим уже собирался вставать, чтобы продолжить путь к пляжу, одна из теней отделилась от леса и двинулась к центру опушки.

Трофим окаменел.

Говорун смотрел в сторону моря. Трофим толкнул его в бок и указал в направлении объекта. Ни у кого из мальчишек не возникло сомнений, кого именно они видят. Слишком хорошо освещалась опушка луной, и слишком близко они сидели к ее центру. Трофим был шокирован. Ни одна змея не казалась ему такой страшной, каким сейчас казался этот объект.

На опушку леса вышел волк.

Шерсть его облезла, бока ввалились, и по тому, как волк двигался, было понятно, что он либо утомлен, либо голоден. Но самое страшное заключалось вовсе не в этом. И даже не в самом появлении зверя на опушке. В пасти волк держал человеческую руку, оторванную по локоть.

Трофим видел ее своими глазами, и чем дольше он смотрел на останки, тем яснее понимал, что любой звук с их стороны может стать для них последним.

Волк остановился, повел носом по ветру и посмотрел в сторону леса. Не распознав никаких запахов, он бросил руку на траву и принялся облизывать окровавленные участки.

Трофим почувствовал, что друга начинает трясти. Аркадий зажал себе рот и уткнулся лицом в траву. Трофим прижался к нему и тут же почувствовал озноб на себе. Спина его затекала. Он хотел лечь в более удобную позу и выпрямить ноги, но, боясь издать роковой шорох, не шевелился.

Волк вновь поднял голову и пустил нос по ветру. Через мгновение он выгнулся, будто в теле его не было костей, и выдал душераздирающий вой.

Тот вой еще долго разрезал тишину ночи. Он был настолько ровным и будоражащим, что Трофим зажал уши и застонал. Когда вой смолк и на опушке леса стало так же тихо, как несколько секунд назад, Трофим открыл глаза и увидел, что волка и след простыл. Зверь исчез. Луна висела над горой, заполняя ровным светом округу.

Трофим посмотрел на лес. До ближайшего дерева было около тридцати метров, и он не мог представить, как волк преодолел такое расстояние за столь короткий промежуток времени.

Трофим встал и огляделся.

– Говорун! – прошептал он. – Поднимайся. Он ушел.

Аркадий оторвал голову от земли.

– Эта штука… в его пасти, – протараторил он. – Это… то, что я думаю?

– Не сомневайся. Я думаю о том же.

Трофим пригладил волосы на руках. Говорун встал на колени и с опаской посмотрел в сторону леса:

– Он ушел туда?

– Я не видел, куда он ушел, – прошептал Трофим. – Мне кажется, он никуда не уходил. Просто исчез.

– А рука? Тоже исчезла?

Трофим двинулся на пик холма. Достигнув того места, где стоял волк, он не нашел ни руки ни какого-либо иного подтверждения, что здесь что-то было. Трава была примята, но, если оглядеться вокруг, то было похоже, будто трава примята везде.

– Ничего мы здесь не найдем, – вполголоса проговорил Трофим и поймал себя на мысли, что уже не верит в то, что видел.

– Мы вернемся… – начал Говорун. – Назад?

– У меня нет желания опять идти через лес. Давай спустимся к пляжу, пройдем через лагерь и вернемся к развилке дорогой.

Говорун глянул на луну. Что-то дрогнуло в нем, и он согласился.

– Да, это хорошая идея. Туда среди ночи я больше не пойду.

Они спустились к обрыву и отыскали тропу. Со скалы был виден пустой пляж, заводь и черная полоска суши, которая стала намного уже, нежели днем. Вглубь моря уходила лунная дорожка. Шумел прибой, и Трофим видел, как вода словно отталкивала от себя гору. Сегодня волны били агрессивнее, чем обычно. Всю прибрежную зону заволокло пеной, и со скалы было видно, как островки камней разрезали белую плоть.

Трофим окинул взглядом полоску пляжа. Побережье показалось ему пустым и безжизненным.

– Зря мы сюда пришли. Нечего здесь делать.

Говорун встал рядом и хмыкнул:

– Училка по литературе рассказывала, что в Новороссийском районе увеличивается количество кемпингов. Думаю, через год-другой мы уже не увидим этот пляж таким. Ведь нашли его мы, правда?

– Его нашел мой дед, – уточнил Трофим. – А до него, не сомневаюсь, еще кто-то. И этот кто-то поведал моему деду, что в трехстах метрах от южной горы находится вход в пещеру, куда причаливает чертова шхуна.

– Мы его уже искали, – вздохнул Говорун. – Думаю, что если вход в пещеру и существовал, его давно завалило камнями.

– Может, и так, но, по словам деда, он есть и никуда не делся, – сказал Трофим и пошел по тропе вниз. – Хотя, сдается мне, что все это обман!

– Не говори так, брат-сват. Твой дед услышит тебя на небесах и обидится, что ты не веришь его словам. Мой дед всегда обижался, и батя меня наказывал, если я вспоминал его недобрым словом. А вот мама, наоборот, меня хвалила, потому что, по ее мнению, он ничем не отличался от обычного сказочника-алкоголика.

– Твой дед рассказывал тебе что-то необычное?

– Я уже плохо помню то время. Я был слишком маленьким. Он умер, когда мне исполнилось четыре года. Но я помню, что любил сидеть с ним и он постоянно что-то рассказывал. Не было минуты, чтобы он молчал. Он замолкал только, чтобы выпить или затянуться сигаретой. Запах сигаретного дыма я обожал. Такой терпкий и непередаваемый, как канифоль. Я очень любил своего деда, брат-сват.

– Я тоже любил своего деда. – Тропа приблизилась к опасному участку, и Трофим пошел боком. – Только я бы хотел, чтобы часть его историй сбылась. К примеру, у меня нет желания запомниться своим внукам сказочником. Я постараюсь сделать все, чтобы меня помнили человеком дела.

– У тебя уже есть, о чем рассказать своим внукам, – заверил его Говорун.

– Да. – Трофим напрягся, вспомнив о волке.

Они спустились к середине горы и остановились.

– Ты думаешь, кто-то мне поверит?

Говорун кивнул:

– Я.

– Думаю, об этом деле мы должны держать язык за зубами. А не то рано или поздно нам придется объяснять родителям, что мы делали так далеко от дома среди ночи. Подумай, что скажет тебе мама.

– Она ничего не скажет. Она меня повесит, – признал Говорун. – Я тоже думал, что если мы найдем то, что ищем, по возвращении все расскажем полиции. О нас напишут статью в газете, и одноклассники в школе будут смотреть на нас, как на героев. Но моя мама…

– Да. И моя тоже.

Трофим положил руку на плечо друга и произнес:

– Все будет хорошо. Самое главное – вернуться домой. Больше мы сюда никогда не придем ночью. Будем считать, что это была моя ошибка. Просто кто-то заблудился в своих фантазиях. Я ведь действительно до какого-то времени думал, что мой дед пророк. Пираты, море, призраки… А самое интересное, что он мне так и не сказал, зачем я должен искать шхуну. Что изменится в моей жизни?

– Может, в той пещере есть сокровища? – предположил Говорун.

С обзорной площадки, где они стояли, пляж виднелся лучше, а побережье – хуже. Участок длиною в километры теперь закрывала скала. И тут Трофим вспомнил: дед говорил, что вход в пещеру скрыт от посторонних глаз, и, если он захочет найти ее, ему придется дождаться момента, когда пещера сама даст о себе знать. «Может, поэтому он рассказывал мне о шхуне?» – подумал Трофим. Все-таки глупо было идти так далеко. Еще глупее верить в призраков на корабле.

Трофим присел и глянул под свод скалы. Каменная пропасть внедрялась в море так, будто кто-то продольно резал ее на куски. Чуть ниже располагался участок пути, где скала выпирала в море и закрывала основной пляж от пляжа нудистов. Трофим с сожалением покачал головой. Человек делает массу ошибок, но досаду чувствует только в том случае, если провал задевает его душу и сердце. Трофим не хотел плевать на ночное путешествие. Он желал выяснить, почему последнее время ходит, точно в предчувствии судного дня. Он никак не мог объяснить своего беспокойства, но что-то тянуло его на этот пляж. И это чувство простой привычкой не назовешь.

Трофим погладил вспухший круг на внутренней поверхности руки. Не испытав ничего нового, потер его сильнее. Затем еще сильнее, пока рука не отозвалась болью. Тут Трофим заметил на тропе тень и поднял голову.

Говорун смотрел в море и не видел, как за его спиной разворачивалась тревожная картина. Из-за бугра появился волк. Его глаза устремились вниз по склону, где стояли мальчишки, холка вздыбилась, а нос медленно наклонился к земле. Следом на горе появились еще три зверя. Внешне они были схожи: такие же облезлые, тощие и страшные. Волки подобрались к тропе и замерли в ожидании чего-то.

Трофим перестал дышать. Он понимал, если не предпримет хоть что-нибудь, будет только хуже. Но больше всего он боялся за реакцию друга. Как оказалось, не зря.

– Брат-сват, – произнес он, – сейчас мы осторожно, но быстро спускаемся вниз. Ты понял?

Тон его голоса заставил Аркадия насторожиться.

– Конечно, брат-сват. А с чего вдруг быстро? Ты глянь, какая скала крутая. Точно не для быстрых спусков.

Он обернулся и увидел волков.

Свои ноги Говорун больше не контролировал. Он пронесся мимо друга так, словно не бежал с горы, а летел камнем. Трофим оступился и замахал руками. Перед глазами появилось небо, и огромная луна ему будто ухмыльнулась. За то время, что он балансировал над обрывом, Трофим успел вспомнить свой велосипед и маму, которая наверняка удивится, найдя его кровать утром пустой.

Как только чудо вернуло ему равновесие, он кинулся вниз, едва разбирая под собой тропу. Несколько раз он поскальзывался. Однажды зацепился носком за колючку и пролетел вперед носом. Его колени были разодраны в кровь, локти счесаны, на правом плече порвалась футболка. Но, поднявшись после падения, Трофим и не думал останавливаться. Он понесся вперед и в несколько прыжков достиг пляжа. Там он снова зацепился за куст и грохнулся в мелкую гальку. Набежавшая волна окатила его пеной.

Трофим вскочил на ноги и глянул вверх по склону. На тропе никого не было. С пляжа он хорошо видел путь до середины горы. Другая часть скрывалась за склоном и, чтобы рассмотреть вершину, он забрался в море по пояс. С тропы до сих пор сыпались мелкие камни, и стоял шум обвала. Волков он не увидел.

Трофим задыхался. Соленая вода накинулась на истерзанные участки кожи, и только сейчас он почувствовал, как ноет его тело. Шок отступал. Волки не гнались за ними, и Трофим решил, что они были не настолько голодными, чтобы бросаться вниз со скалы. Только такие душевно больные, как он и Говорун, способны совершить нечто подобное. Снизу тропа выглядела очень опасной. Они ходили по ней много раз, но никогда прежде не решались по ней бежать.

Трофим зашел в море по грудь. Волны тут же подхватили его и понесли прочь от берега. Море казалось ему злым, но не опасным. Уровень воды поднялся. Узкая дорожка, ведущая в обход горы к нудистскому пляжу, исчезла. Пена билась в стену из грубых камней, и, если бы не рокот волн и чудовищное нависание скалы, это место походило бы на ванну в дедушкином доме.

Трофим обогнул скалу и оказался в небольшой лагуне, где в жаркие дни им приходилось наблюдать за голыми женщинами. Сейчас здесь никого не было. Море отвоевало часть берега. Другую часть накрыло пеной и водорослями, и полоска суши превратилась в испорченный памятник природы. Трофим не решился подплыть близко к скале, опасаясь, что море вытолкнет его на камни. Луна освещала прибрежную зону, и он видел глыбы, торчащие из воды, подобно истуканам. Дно было скользким, каменистым и полным расщелин.

Недалеко от себя он увидел то, что не заметил с высоты из-за нависающего утеса. Скала хранила в себе десяток тайн, и, с какой бы точки он ни смотрел, вдоль прибрежной линии оставались скрытые места. Где-то виной тому были изгибы, где-то нависание, а где-то просто волшебство. Сейчас в нескольких метрах от себя он увидел легкое сияние, похожее на фейерверк брызг, разлетающихся от волн. Приглядевшись, Трофим понял, что брызги действительно есть, но они окружают объемный предмет, который, как казалось ему, то исчезает, то вновь появляется на фоне скалы. Действо захватывало дух.

Трофим поплыл к берегу и прибился к одной из каменных глыб, совсем рядом с таинственным сиянием. Теперь рот его открылся полностью. Жгучий интерес побил все пределы, и Трофим, чувствуя себя шпионом-водолазом, больше не витал в подозрениях. Сейчас он знал, что его дед не лгал, и лукавая улыбка была лишь предвестником неминуемого события.

Трофим почувствовал, как его одолевает волна восхищения и вместе с ней на него накидывается холод и страх. Он ощутил себя на пике странного состояния. С одной стороны, его окружал обычный мир, с другой – нечто паранормальное. Ненастоящее. Нечто, полное ужаса и смерти. Даже вода здесь отдавала чем-то аномальным. Воздух пах смолой и жженым деревом. Шум прибоя прерывался скрипом досок, и чем громче раздавался этот звук, тем яснее становилась картина за камнем.

Трофим набрался мужества и выглянул снова. В двадцати метрах от него стояла шхуна. Борта ее были чернее ночи.

Он мог долго смотреть на то, как шхуну накрывало пеной, но неведомая сила, вопреки воле, заставила его поднять голову вверх, и там, высоко-высоко на обрыве, откуда совсем недавно они с Аркадием скатились к подножью горы, он увидел волков. Только их было уже не четверо, а гораздо больше. С такого расстояния Трофим не смог сосчитать их всех. Волки сидели на самом краю, куда он никогда не решился бы подступить. Некоторые из них бродили вдоль пропасти и смотрели вниз, будто готовились к прыжку.

Трофим сжал волю в кулак и в ту ночь впервые услышал в своей голове тихий неразборчивый голос. Голос принадлежал деду.