Читать книгу Добро пожаловать в Абрау! - Евгений Башкарев - Страница 8

Елена Николаевна вернулась в тоннель №5 сразу после окончания всех экскурсий. Был восьмой час вечера, солнце еще не село, и завершить проверочную экспедицию она намеревалась к закату. Свою задачу она понимала предельно просто и отнеслась к ее выполнению со всей ответственностью, подчеркиваемой ее личными качествами. Отправиться на важное мероприятие с пустой головой было выше ее сил, и Елена Николаевна решила подкрепить свои знания историческими сводками. В ее библиотеке хранилось множество книг, откуда она надеялась почерпнуть недостающую информацию. И пусть все, что хотела, она в книгах не нашла, но историю строительства первых тоннелей изучила полностью.

Знания давали ей уверенность в своих силах, и после глубокого изучения материалов она перестала беспокоиться за себя. Теперь ее опасения были связаны с подбором кандидатов в походную группу. Она не могла положиться ни на одного мужчину по двум причинам. Во-первых, средний возраст группы был слишком высок. В свои сорок два она являлась самым молодым и, как следствие, самым мобильным участником похода. Во-вторых, здоровье некоторых членов группы вызывало у нее дополнительное беспокойство. Она знала, что у Розгина ишемическая болезнь сердца. Он курил как паровоз, имел ужасную одышку и обливался потом даже во время небольшой работы. Елена Николаевна догадывалась, почему Кочкин берет его с собой, зная обо всех минусах его здоровья. В прошлом Леонид был ключником, и до того, как оказаться на предприятии в должности завхоза, зарекомендовал себя неплохим мастером. Открыть старую дверь будет поручено ему, а не Попову или кому-либо еще.

Максим Попов работал на заводе в должности технолога в резервуарном цехе. С ним Елена Николаевна почти не пересекалась и знала только со стороны. Внешне он ей никогда не нравился: в отличие от богатырской фигуры Леонида, Попов имел хлипкое худощавое тело, которое, казалось, можно запросто проткнуть пальцем.

Как и обещал Кочкин, дверь к ее приходу уже была открыта. Елене Николаевне оставалось встать во главе группы, еще раз упрекнуть Григория Ильича в несуразности его намерений, напомнить о технике безопасности и пригласить всех желающих проследовать за ней. У каждого из членов группы имелся шлем и фонарь. Все были одеты в прорезиненные сапоги и комбинезоны из грубой ткани.

Елена Николаевна знала, что думать наперед Кочкин не умеет, и наказала ему захватить из производственных цехов две рации. Одну из них она взяла себе, другую отдала дочери – Маше Гейкиной. Маша должна была остаться у входа, что немного изменило планы Кочкина, который намеревался выполнить эту работу сам.

– Нет, – спокойно сказала Елена Николаевна. – Мы пойдем вместе. Я буду чувствовать себя в безопасности, если вокруг будет больше мужчин.

– Что будет делать ваша дочь в экстренном случае? – Кочкин вздыбился, и его голос неожиданно возрос на целую октаву. – Она даже не знает, как отсюда выйти.

– Она прекрасно все знает. А еще у нее есть мобильный телефон. И я уже рассказала ей, как связаться с охраной и начальством завода, в случае чего.

Кочкин провел ладонью по липким, блестящим волосам.

– Как-то это все преждевременно, Елена. – Он повернулся к мужчинам в поисках поддержки. – Мне кажется, втроем в тоннеле будет не так тесно.

– Не сомневайтесь, нам вполне удобно будет даже впятером, – успокоила его Елена Николаевна. – Маше я доверяю.

– В таком случае, я мог бы позвать кого-то еще, – не унимался Кочкин.

– Не стоит себя утруждать, Григорий Ильич. Чем больше людей знает о вашем беспутном плане, тем хуже для вас. Я делаю это исключительно из уважения к коллегам. И мне хотелось бы, чтобы с таким же уважением они отнеслись к моему мнению.

На этом разговор был окончен. Кочкин бросил неодобрительный взгляд на девочку и сунул руки в карманы. Отступать было некуда. Впереди их ждал поход в неизвестность, и на лицах мужчин читалась крайняя обеспокоенность тем. Каждый из них будто понимал, насколько права Гейкина и насколько безумен Кочкин.

– С Машей мы будем связываться каждые десять минут. Я буду говорить, куда мы идем, чтобы в экстренном случае она могла объяснить другим людям, где нас найти.

– Господи ты боже мой! – Кочкин подпрыгнул. – Елена Николаевна, не запугивайте экипаж! Еще ничего не случилось.

– Если связь оборвется, Маша выждет тридцать минут. После чего…

– Я иду в комнату охраны, – ответила девушка. – И докладываю им.

Кочкин сжал кулаки. Его волосы слегка приподнялись, а общий вид говорил о том, что он едва держит себя в руках.

– Ваши речи доведут меня до белого каления!

– Если вы не согласны, Григорий Ильич, мы можем…

– Я согласен, – прорычал Кочкин.

Руки его опустились, и он встал смирно, как армейский офицер.

– Все понятно. – Ключник вытащил из кармана сигарету и, оценив реакцию Елены Николаевны, сунул ее не в рот, а за ухо. – Все понятно.

Под шлемом сигарета согнулась, и Леонид Розгин определил ее обратно в карман.

– Что ж тут непонятного, – проворчал Кочкин. – А вы не волнуетесь за то, что наши частые переговоры наделают много ненужного шума?

– Первое, за что я волнуюсь, это наши жизни. Все остальное – мелочи.

Кочкин закусил губу. Когда Елена Николаевна повернулась к двери, он скорчил гримасу. Его лицо смотрелась так тщедушно, что от смеха не удержалась даже Маша.

– Хотите пойти первым? – не оборачиваясь, спросила Елена Николаевна.

– Нет уж. Всю жизнь меня учили, что женщинам нужно уступать. Зачем нарушать традицию.

Кочкин включил фонарь и последовал за Гейкиной. За ними в тоннель зашли Розгин и Попов. Свод над дверью был довольно низким, но наклоняться пришлось только ключнику. Леонид закряхтел, его шлем процарапал линию на зеленоватом мхе, и мужчина согнулся, прихватываясь то за спину, то за больные колени. Маша помахала всем рукой и села рядом с пюпитром. Вскоре группа скрылась в сумраке, и воцарилась тишина. Девушка поставила рацию на пол и стала ждать.

Елена Николаевна шла так медленно, будто под ее ногами вместо твердого каменного настила находился старый бревенчатый мост. За стонами и кряхтением группы она почти не слышала звука своих шагов. Это ее настораживало, потому что шум придавал огласку их действиям, а она не хотела, чтобы тот, кого они могли здесь обнаружить, заранее узнал об их присутствии. Она не верила в то, что в тоннелях завелся вор, но история Эвы Кордовы показалась ей достойной внимания.

Низкий арочный тоннель уперся в винтовую лестницу, ведущую вниз. Здесь группа остановилась. Ключник выпрямился. Его поясница хрустнула, как сухая ветка, и Леонид выругался. Когда его чертыханья закончились, Елена Николаевна обернулась: Леонид выглядел так, будто переплыл реку. Он ловил ртом воздух, губы его были белыми, а лицо словно впитало остатки ночного кошмара. Ключник увидел, куда им предстоит спускаться и зубы его заскрипели.

– Нам надо передохнуть, – сказал он. – Перекурить.

Елена Николаевна чувствовала к нему жалость. Она знала, что Леонид никогда не увиливал от грязной работы, и, если кому-то требовалась его помощь, он всегда был рад ее оказать. Но сейчас она думала не только о нем. Она думала обо всей группе, и ее ответ был категоричен:

– Никаких передышек до конца пути, Леня. Все претензии к Григорию Ильичу.

– Ильич…

– Леня! – вступился Кочкин, которого вполне устраивало, как выглядит его подчиненный. – Будь мужиком, в конце концов! То ему покурить, то посидеть. Тут идти осталось пять минут.

– Не могу я что-то, – пожаловался ключник. – Не дышится.

– Прислонись к стене, – посоветовал начальник ночной смены. – Сделай полный вдох и полный выдох. Главное, выпрями спину.

– Никто ничего делать не будет, – скомандовала Елена Николаевна. – Леня, если тебе плохо, возвращайся назад. Я не знаю, сколько еще идти. Думаю, лестница ведет под один из тоннелей, за ней будет либо подъем, либо развилка. Чтобы ты не потерялся, лучше возвращайся сейчас.

– Леня! – Кочкин выпятил грудь. – Соберись. Мы прошли всего двадцать метров.

Ключник почесал седую бороду и сказал:

– Со мной все в порядке. Идемте…

Елена Николаевна ступила на лестницу. Она заметила, что мох на стенах исчез, а свод покрывают плотные комки паутины. Зеленоватая дрянь теперь ползла по полу, где было влажно, а по бокам простиралась ровная каменная кладка. Лестница имела крутой уклон. Направляя луч света вниз, Елена Николаевна видела только несколько ступенек. Высота их превышала двадцать сантиметров.

– Эти тоннели строились для смотрителей, – прокомментировала она. – Князья здесь никогда не ходили. По высоте ступеньки можно оценить силу и телосложение людей. Такие лестницы явно не подходят для толстых зажиточных бояр и помещиков.

– Это точно, – прокряхтел Кочкин.

Его короткие ножки с трудом переступали со ступеньки на ступеньку. Кому-то могло показаться, что по лестнице скачет мяч.

– Леня, как ты?

Чтобы откликнуться, ключник остановился.

– Все норм, ребятки, – сквозь одышку пробормотал он. – Все норм.

– Я видела много фотографий с подобными лестницами. Говорят, их строили короткими, но крутыми специально, чтобы вора можно было легко поймать. Я думаю, теперь Григорий Ильич понимает, насколько тяжело пришлось бы человеку тащить по такой лестнице ящик с бутылками. Максимум, на что бы его хватило, – одна тара за ночь.

– Чтобы меня уволили с работы, – задыхаясь, прокричал Кочкин, – и того хватит.

– Как знать, – продолжила Елена Николаевна. – Может, вы и правы.

Лестница сделала еще один оборот, и группа вышла на ровный пол. Они оказались в просторном тоннеле, где ключник мог идти во весь рост, а Кочкин – во всю ширь своего непропорционального тела. Здесь было необычно глухо. Потолок поддерживали деревянные опоры, стянутые железными обручами. Грубо обтесанные стены имели множество выступов и обвалов. Этот участок тоннеля напоминал старинную угольную шахту.

Елена Николаевна указала на части прогнивших перекладин и предупредила беречь головы. После лестницы группа перемешалась, и теперь ее замыкал Кочкин. Намотав на себя паутину, он был вынужден отстать. Елена Николаевна не стала его ждать, и, пока Кочкин ворчал и ругался, идущий перед ним Попов успел так отдалиться, что луч света перестал его доставать.

Через пару минут Кочкин содрал с себя всю паутину и встретился с новой проблемой: как удалить липкую дрянь с пальцев рук? Испытывая отвращение ко всему мерзкому, Кочкин решился на отчаянный шаг: принялся тереть ладонями о стены. Паутина быстро свернулась и отлипла. Избавившись от одной напасти, Кочкин осознал, что его никто не ждет и в тоннеле он остался один. В этот момент он услышал странный гул со стороны лестницы, зовущий его так же сладостно, как когда-то звала жена.

– Ко-очкин, – тихонько летело сквозь темноту. – Ко-о-о-чкин…

Григорий Ильич не шевелился. Его круглые поросячьи глазки всматривались в изгиб лестницы. Ему чудилось, будто ступеньки накрыл белый туман. С каждой секундой туман густел и поднимался, а голос становился ближе.

– Ко-о-очкин, – ласковый шепот настиг его сознание, и он окончательно поверил, что в тоннель за ним спустилась жена.

Наверное, переосмыслила сегодняшнюю ссору и пришла на его рабочее место, чтобы при всех извиниться. Дочь Гейкиной сказала, что он спустился в погреба по важному делу, и вот… она здесь.

– Иди ко мне… – протянул голос.

«Старая дура!» – проворчал Кочкин.

Он сделал шаг вперед и ударился о перекладину. Гнилое бревно вышло из паза и с грохотом упало на пол. Тотчас из образовавшейся дыры вылетели две летучие мыши. Кочкин охнул и припал к земле. Из него посыпались ругательства, доходчиво объясняющие, насколько он напуган. Летучие мыши скрылись в проеме лестницы. Кочкин тяжело поднял голову и обнаружил вокруг себя несколько больших костей. Когда он понял, что перед ним лежат человеческие останки, страх чуть не оставил его без сознания. Он вскочил на ноги и понесся догонять группу. Пока его сапоги топотали по тоннелю, туман на лестнице рассеялся и на человеческие останки ступила звероподобная нога.

Через минуту Кочкин настиг Попова и согнулся в три погибели, умоляя группу сделать передышку. Елена Николаевна остановилась. Состояние начальника смены вызвало у нее опасение.

– Григорий Ильич, я же просила не отставать от группы. Этот переход не так прост. Если мы куда-нибудь свернем, мы потеряемся.

– Лена… – Кочкин дышал тяжело, часто и со свистом. Последний рывок дался ему нелегко. – Я не отставал от группы. Это вы идете слишком быстро.

– Медленнее идти невозможно. Разве что ползти, но в таком случае мы не выберемся отсюда и за неделю. Вы же помните, что сделает Маша, если мы не выйдем на связь в течение получаса.

– Конечно, я помню, что сделает Маша! – пробурчал Кочкин и распрямился. – Поэтому немедленно выходите на связь, чтобы девчонка выключила секундомер.

– Возьмите себя в руки и не кричите, как потерпевший кораблекрушение, – пригрозила Елена Николаевна. – Не я вас сюда звала.

Кочкин схватился за живот.

– Лена, я… – Он глянул сначала на ключника, потом на Попова и усмехнулся. – Я хочу, чтобы мы выбрались отсюда… живыми и невредимыми. Вот и все, за что я беспокоюсь.

Елена Николаевна посмеялась и ответила:

– Умеете же вы шутить, Григорий Ильич!

Она воспользовалась рацией, чтобы передать дочери сообщение, и продолжила путь. Теперь Кочкин устроился посередине, а группу замыкал Попов. Через несколько метров они уперлись в железную решетку с дверью шириной во весь проход. Елена Николаевна обследовала стыки решетки со стенами и сказала:

– Такое впечатление, что здесь хранили не только бутылки с вином, но и кое-что более ценное.

– Например? – отозвался Кочкин.

– Людей. – Она провела рукой по ржавчине. – В нескольких источниках я нашла доказательства, что здесь жили узники. И я знаю, что такие толстые прутья, вставленные глубоко в камень, используют только в тюрьмах. Посмотрите на их износ. Стену давно покрыл грибок, камень стал разрушаться, а решетка истончилась всего чуть-чуть.

– Это закаленный чугун, – пояснил ключник. – Я работал с ним много лет. Очень прочный металл. В основном, мне поступали заказы на печную утварь. Рамки, заслонки, плиты и прочее. Чугун долговечен при нагревах.

Розгин пощупал стыки решетки с камнем и восхитился:

– Великолепная работа!

На двери висела цепь с замком. Елена Николаевна внимательно осмотрела паз для ключа и сказала:

– Замок кто-то открывал. – Она указала на блестящее гнездо, где отсутствовала ржавчина, зато присутствовали глубокие царапины.

– Вот видишь, Лена! – взвизгнул Кочкин. – Я был прав! Кто-то тайком проникает в погреба, и если мы его не выловим, у нас всех, а в первую очередь – у меня одного, будут проблемы!

– То, что замок открывали, – мое личное предположение, – сказала женщина. – Я не могу утверждать.

– Я склоняюсь к вашему мнению, Елена Николаевна, – после короткого осмотра заявил ключник. – Замок открывали. И цепь тоже подвергали движению. Личинки делают из нержавеющих материалов, и то, что здесь нет ржавчины, ничего не значит. А вот цепь… Цепь выполнена из обычной углеродистой стали. Такая ржавеет очень быстро, а она целая. Предполагаю, что цепь повесили недавно.

– Кто-то хотел отгородить один тоннель от другого? – Елена Николаевна направила луч света сквозь решетку. – Но кому это могло понадобиться?

– Выводы делайте сами. – Ключник опустил сумку на пол. – Если вы собираетесь продолжить путь, цепь нужно ломать.

– В атаку, Леня! – махнул Кочкин. – Рви ее, даже не спрашивай.

– Может, Кордове? – Елена Николаевна обернулась к Кочкину. – Ведь Кордова…

– Лена, перестань думать так плохо о Кордове. Когда Эва рассказывала мне о происшествии в ночную смену, она тряслась, как баба Яга над алтарем. Сомневаюсь, что она вообще вернется в этот тоннель. – Он потер нос.

Леонид вытащил из сумки маленький ломик, вставил его в цепь и упер в решетку. Одного нажима на рычаг хватило, чтобы цепь разомкнулась. Ключник рассоединил порванное звено, открыл дверь и улыбнулся:

– Прошу входить.

Елена Николаевна заметила, что их группа уменьшилась, и в недоумении развела руками:

– А где Попов?

Кочкин покосился на чернеющий проход.

– Я не знаю.

– Макс! – выкрикнул ключник.

Эхо быстро смолкло.

– Что за шутки? – возмутилась Елена Николаевна. – Я же предупреждала: никому не отставать от группы! Что я должна сейчас делать?!

– Лена, без паники! – Кочкин смело шагнул к решетке. – За Попова я ручаюсь. Он смелый, преданный и уважаемый мной человек. Ничего с ним не случится, и всю ответственность за него я беру на себя. Сейчас нам важно найти выход из тоннеля. Поэтому предлагаю продолжить путь.

– А я предлагаю вернуться и отыскать Попова. – Елена Николаевна прикрыла решетку, не пропуская туда Кочкина.

– Черт побери! Почему все женщины такие упрямые?!

– Григорий Ильич, обижайтесь на себя сами. Пока мы не отыщем члена нашей группы, я не разрешаю никому идти дальше.

– Лена!

– И не вздумайте меня переубеждать. Ничего не получится.

– Знаете, – проговорил ключник, – пока вы тут спорите, я бы покурил. Вы не возражаете?

– Леня! – Елена Николаевна сокрушенно посмотрела на ключника. – Вы все с ума посходили!

– Ну не могу я! – Леонид потянулся за сигаретой, которую уже успел измять и сломать, пока нюхал. – Я и так для вас столько полезного сделал. Всего две затяжки. Пожалуйста.

Ключник отошел в сторону, пытаясь не смотреть ни на что, кроме сигареты. Спина его сгорбилась, и, пока он подкуривал, зажигалка дважды выпадала из его рук. Не в силах что-либо изменить, Елена Николаевна отступила. Она погасила свой фонарь и села под решеткой.

– Замечательно.

– Лена… – Кочкин глянул через плечо и протянул ей руку.

Уже второй раз она заметила, с какой опаской он смотрит в тоннель, откуда они пришли. Что-то подсказывало Гейкиной, что возвращаться назад Кочкин хотел меньше всего.

– Вставай, Леночка, вставай! Нам нужно идти. Леня может курить и на ходу.

– И на бегу, – отозвался ключник.

Его голос избавился от уныния. Ключник был полон сил, будто только что проснулся.

– Думаете, вы сумеете меня переубедить? – Елена Николаевна распалялась на глазах. – Вы серьезно в этом уверены?

Она нависла над Кочкиным, как скала, а Григорий Ильич отошел назад и заворчал, бросая женщине упреки и претензии. Его голос только начал крепнуть, как вдруг из тоннеля донесся грохот.

Ключник выронил сигарету, Кочкин присел, а Елена Николаевна включила фонарь.

– Что это было? – первым заговорил Кочкин.

В лицо ударила волна теплого воздуха.

– Похоже на какой-то выхлоп, – произнес Леонид, вытирая лоб. – Вы бы связались с Машей…

Елена Николаевна вызвала дочь по рации. Она удостоверилась, что с ней все в порядке, после чего Маша ответила, что причиной грохота послужила дверь. Она не знала, по какой причине дверь захлопнулась, и открыть ее не может до сих пор. Тогда Елена Николаевна поинтересовалась, не возвращался ли Попов. Маша ответила отрицательно, прибавив, что сильно напугана из-за случившегося и хочет поскорее покинуть погреба.

Елена Николаевна еще сильнее захотела вернуться назад тем же путем, каким они сюда пришли, но тут за их спинами раздался сиплый голос Попова:

– Я так долго вас жду.

Все разом обернулись и увидели товарища, стоящего по другую сторону решетки. Попов был невозмутим. Зато все остальные члены группы замерли в растерянности. Первым из оцепенения вышел Кочкин:

– Макс, ты как там оказался?!

– Я не знаю, – ответил Попов.

Он взялся за прутья решетки и пожал плечами.

Елена Николаевна и до этого находила в нем какие-то странности, но сейчас Попов казался ей совершенно отшибленным. Слабоумным. Ей даже перехотелось спрашивать что-либо. Пока он щупал прутья, словно не понимая, что перед ним, Гейкина потянула за ручку. Попов перешел на их сторону и поднял глаза к потолку.

Елена Николаевна осмотрела его с ног до головы и нашла очевидные несоответствия. Шлем на нем отсутствовал, в волосах запутался ком паутины, лицо было перепачкано углем. Один сапог порван. На той же ноге была порвана штанина. Но больше всего ее поразило то, что у Попова отсутствовал фонарь. Он точно вернулся из клоаки, где его изрядно потрепало временем.

– Наверное, мы где-то пропустили развилку, – произнесла она. – Это далеко отсюда, Максим?

– Я не знаю, – ответил Попов, одаривая ее тем же недоуменным взглядом, что и она его.

– Макс, с тобой все в порядке? – поинтересовался Кочкин. – Ты нас изрядно напугал.

– Да, – прозвучало в ответ.

Попов стоял напротив товарищей и разглядывал их, как больной своих докторов.

– Дальше есть проход? – спросил Кочкин.

– Да.

– А куда он ведет?

– Туда. – Попов указал в темноту.

– Я так и думал! – Кочкин хлопнул себя по лбу.

Попов вернулся к решетке, прошел через оставленную щель и двинулся вглубь тоннеля.

Группа последовала за ним. Через несколько минут они вышли к винтовой лестнице, которая долго поднимала их вверх. Ключник шел последним, и когда его силы иссякли, он вновь закурил. На этот раз не спрашивая разрешения у руководителей. Табак требовался ему, как бензин автомобилю. Задымив, он словно обретал крылья, и только отвлекшись на сигарету, сумел миновать еще с десяток винтов лестницы, прежде чем уловил позади себя тихий, но очень знакомый звук.

Ему послышалось, будто скулит щенок. Заинтересованный тем фактом, он остановился. Толстый зад Кочкина, до этого телепавшийся перед его носом, исчез. Теперь его окружала полная пустота и очевидный тоскливый звук. Ключник был снисходителен ко всем бродячим животным. У него дома жили две кошки, найденные на помойке, и собака, выхоженная после автомобильной аварии. Поэтому, когда звук стал проявляться в еще более молящем обличии, ключник не выдержал. Он повернул назад, спустился к самому концу лестницы и пошел на зов.

Спустя несколько шагов он понял, что эхо неоднородно разносит звук по тоннелю. Виной тому была развилка, не замеченная по дороге к лестнице. Поскуливание неслось с разных сторон, и, пока ключник решал, куда же ему пойти, к его ногам подобрался едва заметный туман. Ключник покрутил фонарем вправо-влево и решил пойти наобум. Слишком трепетно звучало поскуливание. Он подозревал, что щенок заблудился и не может отыскать дорогу назад, но на самом деле медленно и верно заблуждался сам ключник. Леонид не заметил, как проход свернул и вывел его еще к одной развилке. За ней открылась широкая пещера, где он остановился и встрепенулся. Поскуливание прекратилось. Он стоял в мрачном холодном пространстве, где под высокими сводами друг на друге лежали… ящики.