Читать книгу Отрицательный персонаж - Евгений Белов - Страница 2

Июльское утро выдавалось приятным. На улице стояла тёплая летняя погода. Верхушки тополей, что росли поодаль от высотного дома, где находился сонный я, легко покачивались на ветру, а бездонное яркое небо покрывали редкие кучевые облака, которые иллюзорно зависли в воздухе. В самой комнате было свежо, а из приоткрытой створки большого, почти во всю стену, окна доносилась дивная перекличка птиц. Условий лучше и не придумать, чтобы натужно потянуться, сладко зевнуть и снова свернуться калачиком, в надежде раствориться в приятной дремоте. Но я испытал лёгкую тревогу, когда увидел девушку с грустным лицом, пьющую неспешно горячий кофе, запах которого заполонил пространство комнаты. Кружку девушка держала двумя руками и иногда дула на кофе, чтобы его остудить. Сидела девушка, элегантно закинув ногу на ногу и откинувшись на спину стула. Она имела светло-русые волосы, что прелестно свисали волнистыми локонами на худенькие плечи. Одета была в белый короткий халат, а её стопы были утеплены розовыми домашними носками. Грустное выражение лица делало её красоту ещё сильнее, и это завораживало.

Она находилась напротив двуспальной кровати, что была отдана в мои владения. Приподняв голову на подушке, я улыбнулся ей. В ответ последовало безрадостные слова: «Доброе утро».

Я знал её очень хорошо, знал её плюсы и минусы, знал секреты того, как вызвать её смех, ведал о её самых личных и тайных вещах, мог легко укротить её, если того требовал случай, также в состоянии был осчастливить. В этом мы были схожи, но, к счастью или к сожалению, не были друг в друга влюблены. Два года в браке привносят многое в отношения пар, хоть у нас и не возникло сильнейших чувств, но мы бережливо относились к нашему союзу, ценили верность и всецелую поддержку друг друга в любой жизненной ситуации. «Будь ты там хоть сто раз неправ или неправа, главное – биться за своих до конца», – являлось нашим забавным неофициальным девизом. В доверии и было наше скромное, недолгое счастье.

Немая сцена, когда мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, продолжалась минуты две-три, затем девушка поднялась и сухо произнесла:

– Завтрак на кухне. Твой костюм висит в гостевой.

– Спасибо, – ответил я. – Спасибо за всё.

Прежде чем покинуть комнату, она замерла в дверном проёме.

– Максим, – тихо сказала она, не оборачиваясь. – Ты помнишь, как меня зовут?

Я лишь виновато покачал головой. Она не могла этого видеть, но она почувствовала в моём замешательстве отрицание.

– Меня зовут Марина, – сказала она и удалилась из комнаты.

Многое о ней пока ещё хранилось в голове, но в последнее время её имя постоянно ускользало.

Первый сигнал произошёл пять месяцев назад, когда мне не удалось разблокировать телефон. Я в пал в ступор, увидев на экране требование ввести необходимые цифры. Пароль был мне известен, я чувствовал это всем своим нутром, также я знал, что он был связан со значимой датой кого-то близкого. Но, к сожалению, без помощи Марины телефон разблокировать не удалось. Я забыл дату её рождения. И в тот момент девушка, не ведая о причинах моего упущения, затаила обиду. Но с течением времени стало очевидным – из моей памяти ускользают вещи не только связанные с ней. Сетовать на динамичный график и переутомление на работе было актуальным в те дни, но для меня являлось бесспорным другое – причины забывчивости имеют медицинский характер.

Удел многих людей – закрывать глаза на неблагоприятные симптомы и до последнего тянуть с походом к врачу, чтобы как можно дольше не слышать страшного диагноза. Отношусь ли я к таким? Возможно. Но в оправдание хочу заметить, кроме потери памяти со мной произошло ещё кое-что, и об этом на нынешнем жизненном этапе я бы предпочёл молчать, в ином случая меня бы беспрекословно упекли в здание с решётками на окнах.

Пока я не совершил задуманное – говорить о лечении бесполезно!

Марина приняла мою сторону, и самого начала добросовестно хранила тайну. Она закрывала глаза на мои неадекватные выпады, скрывала мой недуг от близких и друзей, выгораживала меня перед коллегами на работе и всецело помогала, независимо от проблем, которые могли возникнуть. Я ей безмерно благодарен. Множество грустных моментов девушке было суждено пережить из-за человека, который перестал жить в настоящем. Но скоро всё закончится, завтрашний день отмечен в нашем договоре последним.

Я появился на кухне. Там фоном работал телевизор. Марина сидела к нему спиной и кротко смотрела в окно. Она была неподвижна, лишь размеренное дыхание тревожило её грудь. Новая порция кофе стояла перед ней на столе, пар которого затейливо вздымался над кружкой.

– Ты слишком много пьёшь кофе, – сказал я.

– Может быть, ты и прав, – сухо заметила она. – Но мне хочется.

Я сел за стол, не рядом с ней, и принялся за завтрак. Вскоре с геркулесовой кашей было покончено, и я отправился в ванну, чтобы привести себя в порядок. Марина всё также бесшумно продолжала смотреть в окно, так и не притронувшись к кофе.

Во мне нашлось место сантиментам, и это стало приятным сюрпризом для моей чёрствой натуры. Самообладание стало отказывать мне, когда я находился в прихожей и стоял перед зеркалом, одетый в костюм. Из-за нервов у меня дрожали руки, которыми я тревожил свой галстук в поисках его идеального положения, поправлял ворот рубашки, а пиджак, казалось, сидит совсем отвратительно на моих плечах. Вообще у нас на работе принята свободная форма одежды, но я желал быть при параде, – тот день должен был стать последним днём, проведённым в компании, которая стала дорога моему сердцу. Я не нашёл работу мечты, не сделал головокружительной карьеры, но повстречал добрых, отзывчивых, понимающих людей, и был тому приятно удивлён, обнаружив в этом грязном мире что-то стоящее, на что не жалко было тратить личное время.

– Не забудь блокнот, – как-то грустно заметила Марина, бесшумно подкравшись сзади.

– Уже, – я полез в карман пиджака и продемонстрировал его девушке.

В блокноте были записаны самые важные данные на случай, если что-то выпадет из моей головы.

К этому моменту девушка полностью оделась и была готова к выходу.

Марину не обделила природа – стройная, высокая, осанистая, поэтому деловой стиль одежды ей шёл как нельзя лучше. Сегодня она отдала предпочтение чёрным брюкам и светло-жёлтой блузке с умеренным декольте. Мне всегда нравился её неброский макияж, который совсем не пестрил, а говорил лишь о природной женской красоте. Её светло-русые волнистые волосы служили приятным дополнением к вышеупомянутым наблюдениям.

– Идём? – обратился я к ней.

Она печально улыбнулась и кивнула головой.

На улице солнце ослепляло глаза и невыносимо припекало, хотя ещё даже не стукнуло и восьми утра. В костюме было совсем неуютно, и я позволил себе снять пиджак, который закинул на портфель, что был в правой руке.

Ключи от машины находились у Марины. В последний месяц я не садился за руль. То, что творилось в моей голове, могло привести к аварии, поэтому Марина без лишних уговоров согласилась подвозить меня, хотя ей предстояло ехать на работу совсем в другую сторону.

Дорога в машине протекала в напряженном молчании. Радио было отключено. В салоне был слышен только мотор, работающий исправно, и легкий гул зимней резины, о замене которой никто не позаботился из-за плачевных обстоятельств, сковавших мой рассудок. Грустное и задумчивое выражение её лица говорило не только о том, что девушка дисциплинированно следит за движением, но и о том, что в её голове происходит тяжёлый мыслительный процесс. Скоро нам предстоит расстаться. Я думал о том же.

Когда она свернула в парковочный карман и остановилась перед высоким зданием, где располагался мой офис, я вознамерился без лишних разговоров покинуть автомобиль, но у меня не вышло.

– Подожди, – тревожно сказала она, коснувшись моей руки. – А как же поцелуй в щёчку на удачу?

Я непроизвольно улыбнулся Марине, прокручивая оставшиеся в памяти тёплые моменты, что были непосредственно связаны с ней. А этот поцелуй являлся неизменной традицией в те славные деньки.

Она приблизилась к моей подставленной щеке и нежно коснулась губами. Наше прикосновение длилось неестественно долго. Мы замерли в таком положении, и каждый из нас страшился будущего друг без друга, поэтому никто не спешил расставаться. Я отчётливо слышал её натужное дыхание, которое обжигало мою кожу, как, наверняка, и она слышала моё, направленное в сторону. На секунду в голове промелькнула глупая мысль, мне захотелось обернуться к ней лицом и теперь поцеловаться по-взрослому, но это было бы лишним и болезненным для обоих. Я нашёл в себе силы, и отстранился от неё, сказав, что мне пора идти. Она, понимая неизбежное, разочарованно опустила глаза вниз и не посмела больше задерживать меня. Может быть, и зря.

– Хорошего дня. Я заеду за тобой в шесть, – промолвила она на прощание.

Улица была заполнена людьми, снующими в разные стороны. По дороге, что была у меня за спиной, стремительно проносился автомобильный транспорт, создавая шум, перекрывающий все остальные звуковые колебания. Я кинул взгляд на здание, перед которым меня высадили. Оно выглядело более выигрышным и блестящим на фоне остальных построек – свежий ремонт сделал своё дело. Я поднял глаза на самый вверх, там красовалась вывеска внушительных размеров. «Strong Group» – гласила она.

Бывает, в иные будние дни, что сливаются с остальными из-за своей предсказуемости, ты еле волочёшь ноги, не замечая прекрасных мелочей, тех, которые тебя завораживали, когда ты только начинал свой путь в выбранной тобой же сфере. В иные будние дни тебя может раздражать то, что по своей сущности не имеет такой цели. Ты мучительно ведёшь счёт времени на работе, создавая продукт, который для кого-то, возможно, значит очень многое, ты перестаешь ценить свои способности и навыки, которым другие могут только завидовать. Из-за своей пресыщенности твой труд кажется тягостным и скучным, и ты мечтаешь лишь об одном – поскорее закончить рабочий день и со спокойной душой направиться в уютный дом, где никто не будет тебя тревожить. Но когда наступает последний день, всё становится иначе, ты рад каждому и каждой возможности что-то сделать полезное. Ты становишься приветливым не из-за того, что в скором покинешь это место, а из-за того, что в каждой даже незначительной вещи ты обнаруживаешь себя и свой вклад в общее дело, и теперь ты смотришь здоровыми глазами на происходящее, ты начинаешь ценить всё то, что с тобой произошло. Будь то грустные моменты, будь то радостные. Прозрение наступает вместе с потерей.

Подобные настроения нахлынули и на меня.

Двигаясь в направлении крыльца здания, я жадно поглощал глазами окружающую обстановку и прокручивал в голове свой первый день появления здесь, тогда я был напуган и одновременно восторжен – мной владели приятные ощущения неизвестности.

Сегодня возле парадных дверей я повстречал довольно заносчивого коллегу, с которым в последнее время тесно работал над одним проектом. Он был молод, лет двадцати пяти. Его чёрные волосы вечно были зачёсаны набок на пробор, на носу восседали очки интеллигента (вероятно, это следствие чрезмерного увлечения компьютерными играми). Его чёрный костюм всегда был чист и опрятен, и сам по себе этот человек всегда алчно стремился к совершенству, если дело касалось работы. Он почти никогда не выказывал эмоций, человек-робот. Такие сохраняют спокойствие в любых жизненных перипетиях. Скажи ему: «Твоя жена спала со мной на протяжении пяти лет, и, вероятно, твой сын от меня». Он бы поправил очки, поразмыслил мгновение и наконец выдал – «Вот так да! Это, наверно, не очень хорошо. Но что же, бывает!» Такие люди – один на миллион.

Раньше я скептически относился к этому чудаку, мог с ребятами поугарать над ним или как-то безобидно разыграть, но время всё расставило по своим местам. Его хорошие черты характера сполна перекрывали его заносчивость, – он был добр, отзывчив, рассудителен, и что самое важное для меня, он оказался верным.

Я искренне обрадовался в последний день повстречать первым именно его. Он был единственным на работе в курсе о моих странностях. И проявил себя предельно тактично, сохранив в тайне увиденное. Он не выказал удивления, когда обнаружил меня в кабинете перепуганного и забитого в угол. Он всячески содействовал в тот критический момент, приводил в чувства, а когда я немного пришёл в себя, Алексей (так звали его) прикрыл меня перед начальством и вызвал такси, отправив неадекватного коллегу домой. В тот день мне привиделась трагедия из прошлого. Те нагрянувшие картины были искажены, действующие лица были перемешаны, обстановка была мрачна, но сценарий тех событий остался прежним, плачевным для меня. Не знаю, как можно объяснить своё состояние после, но я поверил тому, что увидел, слишком натурально выглядело происходящее, слишком правдоподобными были мои эмоции и страдания там.

Мы одарили друг друга сдержанным рукопожатием, будто были знакомы лишь заочно, и прошли внутрь здания, где нас уже встречал вечно улыбчивый охранник, над которым самые молодые из сотрудников иногда подшучивали, что он в детстве перенёс травму головы. Мы пикнули карточками и благополучно прошли турникет и направились к лифту. Предстояло подняться на девятнадцатый этаж.

В коробку лифта помимо нас зашло ещё пять человек. Когда створки сомкнулись и лифт тронулся, приятной меланхолии последнего дня пришёл конец.

Поначалу я испытал лёгкий дискомфорт, но затем неприятное чувство усилилось. Я всем нутром ощущал, как безобразная субстанция постепенно растекалась по моему телу, превращая красочный день в унылую картину.

«Только не сейчас! – лихорадочно подумал я. – Только не сейчас!»

Вдруг что-то вспыхнуло в груди и мощно отдало в затылок, – тут же в моих глазах отразился серый покорёженный лифт без людей, но затем всё вернулось на место. От увиденного мне стало не по себе, и я опёрся локтем в стенку лифта, пытаясь мысленно отогнать дурные образы из головы. На мгновение мне это удалось, и показалось, что приступ сбавляет обороты, но это была ложь – он играл со мной, продолжая отправлять меня во мрак, чтобы самому выбраться наружу.

Он был способен влиять на моё зрение и слух, и сейчас свет потолочных ламп померк, а в ушах отчётливо раздавалось беспокойное биение сердца, остальные звуки были приглушены, словно меня накрыли стеклянным куполом. От одной мысли, что эта тварь завладеет моим рассудком, мою спину обдало холодом. Я нестерпимо захотел выбраться из лифта, но он как назло двигался мучительно медленно и делал долгие остановки на нижних этажах. Я боялся, что все они увидят меня в таком состоянии, поэтому мечтал поскорее скрыться от посторонних глаз. Мне страшно хотелось крикнуть на входящих и выходящих людей: «Вы идиоты?! Вы можете передвигаться быстрее!» Я был на грани. И чтобы он окончательно не завладел мной, я решил обмануть его, показать, что его «штучки» совсем меня не тревожат, поэтому заговорил с Алексеем, придавая своим словам максимум оставшейся твёрдости, но вышло совсем неубедительно.

– Сегодня премьера нашего рекламного ролика! – громко и волнительно вырвалось у меня.

– Да, – ответил он, продолжая смотреть строго вперёд.

Я жадно, дрожащей рукой вцепился в свой галстук и оттянул его в надежде, что дышать станет легче. Если бы он увидел меня в эту минуту, то бы всё понял.

– Волнуешься?! Босс делает на него большую ставку! – настаивал я на беседе.

– Нет.

– Продажи в последнее время совсем упали! – чуть ли не криком сказал я так, что наши попутчики спереди с беспокойством обернулись на меня. А тому всё было нипочём.

– Ага, – холодно согласился Алексей.

– Думаешь, всё наладится? – теперь тише говорил я.

– Посмотрим.

Я натужно пытался отыскать в голове стоящую тему для разговора, но таковых не находилось.

– Сегодня собираемся в одиннадцать в конференц-зале? – задал я вопрос, на который знал ответ.

– Ага.

– А я что-то волнуюсь. С самого утра мне не по себе. Не знаю, зайдет ли этот видеоряд или нет. Страшно не хочется напоследок ударить в грязь лицом.

Мы прибыли на нужный этаж, и моя дрожащая рука наконец-то выпустила оттянутый галстук. В спайке с искажённым в муках лицом эта картина со стороны смотрелась как минимум странно.

– В волнении нет смыла. До встречи, – ответил он и вышел из лифта.

Я спешно последовал за ним, ничего больше не сказав. Снаружи наши пути расходились, ему налево, мне предстояло идти по прямой. Я имел громадное желание присесть на пол и прижаться к стене спиной, но подавил возникшую слабость и, ступая неверно, направился в свой кабинет. В коридоре мне встречались знакомые лица, которым я судорожно кивал на их приветствия. Кто-то меня окрикнул, но я не подал виду, что услышал его. Быстрее! Быстрее! Быстрее попасть в кабинет и закрыть за собой на замок дверь! В глазах с каждой секундой становилось темнее, из-за судорожного дыхания мне не хватало кислорода. Наконец-то я подошёл к кабинету и дрожащей рукой открыл дверь. Внутри было душно. Молниеносно растворив окно, я плюхнулся в кресло, снял галстук и кинул его на пол. Минуты через три приступ начал сдавать позиции, и ритм моего сердца опустился до нормальных показателей. Ещё бы совсем чуть-чуть и яркого представления в офисе было бы не избежать. Что бы на этот раз подкинул мне изощрённый мозг, являлось загадкой, которую совершенно не хотелось узнать.

Небольшой кабинет имел типичную обстановку сотрудника, который сделал пару шагов по служебной лестнице, но ушёл не слишком далеко, чтобы иметь дорогую мебель из красного дерева и личную кофемашину. До высшего звена компании оставались непроглядные километры. Здесь не было излишеств только самое необходимое. Из преимуществ кабинета можно выделить два немаловажных аспекта. Первое, само его наличие и, второе, изумительный вид из окна на широкую полосу реки, которая традиционно была загружена разнообразным водным транспортом.

Раскинувшись в удобном кресле, я закрыл глаза и постарался отстраниться от сумбура сегодняшнего дня.

Похоже, я отключился на некоторое время, в чувства меня привёл звонок стационарного телефона. Через секунды замешательства я снял трубку.

– Максим Сергеевич, – в трубке послышался приятный женский голос секретаря моего босса.

– Да.

– Вас ожидают в конференц-зале.

Я машинально вскинул взгляд вверх, на настенные часы. На них значилось 11:10.

– Всё. Бегу! – ответил я и резко, со стуком, положил трубку на место.

Вскочив с кресла, я начал глазами искать свой портфель, там находились необходимые для моего выступления документы. И тот оказался обнаруженным вместе с пиджаком в противоположенном углу комнаты, я его совсем небрежно бросил ещё тогда, когда лихорадочно залетел в кабинет. Надев пиджак и галстук, и прихватив портфель, я выскочил в коридор и быстрым шагом направился в конференц-зал.

– А вот и наш герой! – добродушно провозгласил Михаил Михайлович, мой начальник, когда я запыхавшийся показался на пороге помещения, где все уже собрались. – Занимай свободное место, пожалуйста.

За длинным овальным столом сидело человек двадцать, собрался почти весь отдел маркетинга и рекламы. Одежда на их была разнообразна, в основном что-то яркое и пёстрое, поэтому я смотрелся слегка нелепо в деловом костюме, нелепости добавлял тот факт, что подобный наряд для меня являлся большой редкостью. Один Алексей, встреченный мной у дверей офиса, смотрел на меня с долей почтения.

– Макс, ты с похорон что ли?! – послышался выкрик из-за стола, за которым последовал всеобщий смех.

На моих губах появилась непроизвольная улыбка.

– Сергеев умолкни! – весело произнёс Михаил Михайлович. – У него сегодня важный день. Если ты не заметил, мы только ради него и собрались. Видел бы ты, что за видео они с Лёхой создали, сидел бы тихо в ожидании чуда.

– Всё-всё. Умываю руки, – сквозь остатки смеха сказал Сергеев и демонстративно продемонстрировал всем свои ладони.

– То тоже, – весело резюмировал босс.

Его уложенные по-модному назад волосы были просеяны сединой; ему было ровно пятьдесят лет, он имел небольшой рост и заметное брюшко. В данный момент он стоял перед столом в чёрных узких джинсах и розовом поло, за его спиной располагался белый экран для проектора, на котором вскоре все и увидят оговорённый видеоролик.

– Ну что, Лёха, врубай ваши труды, – сказал Михаил Михайлович и отошёл в сторону.

Алексей с невозмутимым лицом подошел к ноутбуку, что находился на тумбе для выступлений, несколько секунд покопался там и включил медиа плеер, который отобразился на полотне.

Видеозапись была чем-то вроде трейлера или визитной карточки строительной компании «Strong Group». Картинка изобиловала постройками разных мастей – от многоэтажных домов до ультронавороченых спортивных сооружений, ракурсы съемки были выгодными на сколько это возможно, ну и конечно, не обошлось без позёрства сексапильных девушек в максимально облегающих юбочных костюмах, и всё это красочное изобилие было оформлено под интригующий саунд.

На экране появилось название компании, и через несколько секунд видео подошло к своему завершению. Если бы мне пришлось оценить видео, то есть самого себя, – то можно сказать, что получилось очень даже привлекательно.

В комнате воцарилась тишина, только действия Алексея, который щелкал компьютерной мышкой, нарушали её.

– Это просто гениально! – взревел мой босс и задал ритм аплодисментам, который подхватили и остальные собравшиеся. – Смотрю в пятый раз, и ни капли не надоело! Я уже хочу что-нибудь купить, без разницы что! Ну что сейчас скажешь, Сергеев?!

– Бесспорно. Бесспорно, – с дельной физиономией закивал тот.

Михаил Михайлович подошёл ко мне и по-отечески положил руку на плечо. Когда я поднял голову, то постарался показать искреннее уважение к нему.

– Давай, Макс, несколько комментариев по увиденному, и мы приступ к обсуждению дальнейшей стратегии, – обратился он.

– Да, хорошо, – сказав то, я поднялся со стула и направился к площадке для выступления.

Алексей раздал каждому участнику нашей встречи листок А4 с основными тезисами и встал рядом со мной.

– Коллеги, рад, что вам понравилась наша с Максимом работа, – самым серьёзным тоном начал он, – но давайте сейчас рассуждать здраво, распевать дифирамбы ещё рано. Хороший рекламный ролик – не гарантия успеха, нам просто необходимо…

– Можно, сначала выскажусь я, – мне пришлось перебить его деловой порыв.

Алексей нахмурился и взглянул на меня с недоумением.

– Прошу. Говори, – затем произнёс он.

Мои нервишки зашалили острее после того, как я со скорбным видом (так казалось мне) обвёл взглядом собравшихся.

– Ну же, Макс, не тормози! – выкрикнул с улыбкой Сергеев. – Тебе не Оскар вручают!

В комнате послышались редкие смешки, которые прервал начальник.

– Тише, – сказал он, вероятно, заметив моё замешательство и нервозность, которая выражалась в чрезмерно сосредоточенном лице.

Я прокашлялся и начал свою речь:

– Семь лет, проведённые мной здесь, пролетели словно один миг.

– Точно, думает, оскар вручают! Вам в другой кабинет, господин Ди каприо! – снова высказался Сергеев.

Его шутки уже никак меня не задевали, в моей голове крутились мысли иного порядка. Я продолжил:

– Помню свой первый день как вчера. Я был наивным, потерянным в этом мире мальчишкой, который только выпустился из университета и совершенно не имел никаких регалий за своей спиной, чтобы стать приглашённым на собеседование. Несмотря на это, мне предоставили шанс, в данном случае хочу поблагодарить Михаила Михайловича, – я натужно улыбнулся и указал рукой на своего босса, который в ответ признательно кивнул. – В тот раз, несмотря на профессиональную зелень, со мной обходились уважительно, как с равным, и сделали ставку на человеческие качества. Вам удалось разглядеть во мне то, что не смогли заметить другие, которые по своей наивности искали зацепки в бумажках и личных достижениях, не обращая внимания на человека, сидящего перед ними. А вы смогли увидеть в глазах у паренька огонёк, перспективу к развитию. Вы не требовали от меня сию минутных результатов, а дали время и поделились личным опытом. И сейчас, смотря на наш коллектив, каждый из которых прошёл тот же справедливый путь, я вижу людей добрых, интеллектуальных и отзывчивых. Здесь во главу угла была поставлена преданность и командная игра. Если один терпит поражение, то его терпят и все остальные, если один одерживает победу – радуется каждый. Возможно, здесь нет будущих великих умов, но точно уж найдутся надёжные друзья. Надеюсь, и я оправдал возложенные ожидания.

Длительность моей прелюдии обуславливалась желанием отложить щекотливое сообщение как можно дальше. Со мной такое случалось часто, когда боязнь людской реакции превалировала над стремлением поставить точку в предложении. В тот момент я буквально дрожал всем телом, казалось, что моя голова со стороны напоминает голову игрушечной собачки, какую устанавливают на приборную панель автомобиля.

– Я изменился. Изменился в лучшую сторону, мне удалось в простом обнаружить великое. Я безмерно благодарен каждому из вас за те мгновения, что мы провели бок о бок. И в данный момент, я бы хотел сделать объявление. – Я взял паузу. Собравшиеся смотрели с ожиданием, некоторые стали понимать к чему я так упорно клоню. И чем дольше я ждал, тем сложнее мне давалось держать себя в руках.

– Что ты этим хочешь сказать? – нарушил молчание Михаил Михайлович.

– Я хочу сказать… Хочу сказать… Хочу сказать, что ухожу…

Вдруг, как то случилось ранее, в коробке лифта, что-то надломилось внутри. Но нынешний эффект был в крат сильнее, я ощутил как по телу стремительно прокатилась горячая волна. Картинка в глазах вздрогнула и расплылась. Люди, мебель, стены приобрели безобразные кривые формы. Я качнулся в сторону и в поисках опоры сделал пару шагов назад к стене.

– Макс, с тобой всё в порядке? – услышал я искажённый голос.

Ко мне кто-то подошёл и схватил за руку. Я отмахнулся и что-то невнятно произнёс.

– Макс! – снова раздался этот голос. – Что с тобой?

У меня возникло страстное желание выбежать наружу, казалось, что именно там я обнаружу спасение, а здесь только гибель и смрад ожидают меня. Не успев ни с кем объясниться, я неверной, судорожной поступью удалился из кабинета, переживая лишь о том, чтобы хоть как-то исхитриться попасть в дверной проём.

Увиденное снаружи вызвало совершенно не те эмоции. И облегчения совсем не наступило. Я погрузился ещё глубже, достигнув нового дна безумия.

Коридор был пустынен, его стены и потолок, лишённый ламп, приобрели серые безобразные цвета. Вместо людей я видел тени. Я слышал их перешёптывание, и казалось, что его причиной был именно я. Они все смеялись, они ненавидели меня, они изгоняли меня. Вдруг кусочки теней собрались в одну фигуру. И через секунду эта громада двинулась на меня. Я отшатнулся назад и чуть не свалился на пол, – под ногами было что-то ещё. Я резко взглянул вниз и увидел толстую отвратительную змееподобную тварь, – она обвивала мне ноги, не давая возможности скрыться. Громада из теней не переставала приближаться. Я закричал что было силы, но вместо истерических звуков услышал тишину, хотя я чувствовал, как напряжены мои голосовые связки. Я нагнулся и остервенело начал долбить кулаками по змееподобной твари. Она ослабила свои оковы, и мне удалось выбраться из ловушки. Я побежал. Я бежал, словно находился во сне, бежал неизвестно куда, постоянно наталкиваясь на что-то, невидимое моему взору. Страх, паника сопровождались бешеным стуком сердца. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Я постоянно оглядывался назад, ожидая самого худшего. И мои ожидания оправдывались, тварь приближалась, она была быстрее меня. Я завернул за угол и увидел спасение. Чёрная дверь, ярко контрастирующая на холодной стене, указала дальнейший путь. Дверь оказалась не заперта, я рванул её неистово и залетел внутрь. Тут же дверь захлопнулась, без моего вмешательства. Я дернул её и осознал, что оказался взаперти.

Комната была освещена и представляла собой зеркальный куб, в центре которого располагался чёрный стул. Как только я сделал первый шаг, в зеркалах отразился он – причина моих стенаний. Он был мерзок. Он был ненавистен. Он уничтожил меня. Он уничтожил и её. Я ненавидел его. Я желал ему смерти. Вдруг подлое, грязное, неотёсанное существо злобно улыбнулось мне. Он будто увидел меня насквозь, будто раскусил меня, узнав о моих пороках. И эта усмешка означала лишь одно – эта тварь считает меня подобным.

– Я ненавижу тебя! – вскричал я, но вновь тишина, овладевшая округой, осталась девственно чистой. – Я ненавижу тебя!

Тварь должна быть убита. И тварь об этом догадывается. Он олицетворение моих неудач. Он должен исчезнуть раз и навсегда. И о нём никто не вспомнит. Подобная грязь смывается с облегчением с рук.

– Ты подлая мразь! – с этими словами я схватил стул и запулил в одно из зеркал, то незамедлительно рассыпалось на мелкие кусочки.

Я подскочил к перевёрнутому стулу, вновь схватил его и швырнул в противоположенное зеркало. Оно разбилось.

– Тебе не жить, мразь! – беззвучно орал я на последнем издыхании. – Не жить! Слышишь!?

Я попытался вновь овладеть покорёженным стулом, но силы отказали мне. Удалось совершить лишь два жалких шага, а после я замер и стал прислушиваться. Сквозь тишину пробивались звуки. Это было сердце. Моё! Оно неистово билось и только наращивало свои обороты. Затем его стук перерос в один пронзительный гул. А после на меня навалилась облегчительная слабость, и её хватка была тяжела. Боль утихла, а вместе с этим потемнело в глазах, ноги подкосились, и я провалился в забытье.