Читать книгу Мой друг Камиль Исхаков - Евгений Березин - Страница 13

В семейных биографиях К. Ш. Исхакова и С. А. Губайдуллиной есть еще одно совпадение. В 1932 году отец Софии Асгатовны – специалист в вопросах геодезии – был назначен одним из руководителей «Авиастроя», гиганта первых пятилеток СССР в Казани103. Через десять лет на этом же самом месте встретились два человека, двое рабочих 22-го авиазавода, построенного отцом Губайдуллиной. Это были будущие мама и папа Камиля.

Они не воевали. В четыре часа утра 22 июня 1941 года папе и маме Камиля было всего по 17 и 16 лет соответственно. И, тем не менее, название, которое я выбрал для этого раздела – война – правильное. Как у всех казанцев тех лет, оно тоже напрямую касается судьбы родителей моего друга. Я не погрешил бы против истины и в том случае, если бы к названию «война» добавил еще одно – «эвакуация». Для Казани война и эвакуация – суть единое целое.

Почти как лондонский аэрогигант Хитроу Казанский «Авиастрой» вырос на месте гиблых болот, и – опять совпадение – в савиновских местах. С началом войны сюда был эвакуирован московский авиазавод № 22. Приказом Наркомата авиапрома он был объединен с казанским авиазаводом № 124. Новое предприятие назвали «Казанский авиационный завод № 22 им. С. П. Горбунова». Воспитанник Военно-воздушной академии Сергей Петрович Горбунов был в числе первых директоров еще в 30-е годы. В войну «22-й завод» выпускал Пе-2 и Пе-8, отправляя на фронт по 10–12 штук каждые сутки.

От первого лица.

Исхакова Ильхамия Газизовна:

«… Мы делали самолеты. Они стояли длинными рядами в нашем цеху. Задние были еще без обшивки, только голый каркас, – как рыба без мяса, одни кости, – а передние уже были готовы к отправке. У меня осталось воспоминание, как одна из стен сдвигалась в сторону, и готовые самолеты прямо из цеха улетали на войну. Даже если это было ночью, они все равно улетали, исчезали в темноте; а мы долго смотрели, как в черном небе становились маленькими их огни, наверное, это были искры из моторов. Мы все очень спешили: скорее построить самолет, и скорее его отправить. Часто мы ночевали на заводе: спали на складе, в бытовке, на стульях или в цеху, прямо на досках, сколоченных в углу. Заканчивали в десять вечера, а в шесть утра уже опять начиналась работа. На заводе было много таких же девчонок, как я, мы выполняли две нормы. Рабочих кормили, паек состоял из каши и тарелки супа, часть своей еды мы отдавали эвакуированным москвичам. Их тоже кормили, но некоторые, съев порцию, все равно стояли и молча смотрели на нас: кроме завода им больше негде было кушать…».

Продукцию завода читатель видел в фильме «Хроника пикирующего бомбардировщика», а казанцы – в парке Победы. Самолет был установлен по распоряжению К. Ш. Исхакова. Когда-то практически на этом же месте стоял дом родителей – в нем Камиль прожил более двадцати лет.

Освоение территории началось еще в 70-х годах, на месте будущего парка были высажены 1418 деревьев и кустарников, символизирующих дни и ночи Великой Отечественной войны. Строительство же самого Мемориального комплекса было начато и завершено уже при Исхакове, в 1995 году. Внутри был зажжен Вечный огонь, а вокруг построили большой Пантеон с именами 200 уроженцев Татарстана – Героев Советского Союза и кавалеров Ордена Славы. Над Мемориалом высится 42-х метровая Стела. В окончательном виде парк был открыт для посещения тоже при Исхакове – в 2005 году к 60-летию Победы104. После войны авиастроители продолжили крепить оборону. Здесь были построены первый советский носитель атомного оружия Ту-4, первый турбореактивный Ту-16, ракетоносец Ту-22 и, наконец, сверхзвуковой стратегический бомбардировщик Ту-160 – в народе его прозвали «Белый лебедь». Именно на такой машине – Ту-160 «Павел Таран» – в 2005 году совершил свой известный полет в район учений Дальней авиации и кораблей Северного флота (с пуском крылатых ракет) Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами России В. В. Путин.

Параллельно Казань развивала мирный вектор. Из военного Ту-16 получился Ту-104, первый советский реактивный пассажирский самолет. Один из них хорошо знаком казанцам-путешественникам. Он установлен на Киевском шоссе под Москвой, на въезде в аэропорт «Внуково». К. Ш. Исхаков будет часто видеться с этим «земляком», проносясь кортежем Федеральной службы охраны из аэропорта в Москву и обратно. Правительственный терминал «Внуково-2» станет его рабочей гаванью. На Дальний Восток – рабочее место полпреда Исхакова – «только самолетом можно долететь». Интересный факт: помимо разных заслуг у 22-го авиазавода есть и такая – высшее советское руководство летало только на самолетах, собранных КАПО, включая Ил-62. Выбрали за качество и надежность!

В 90-е годы, когда разваливалась российская экономика, заводом руководил – и во многом сохранил его, продолжая Большое Дело Горбунова – Н. Г. Хайруллин. Выпускник Казанского авиационного института им. А. Н. Туполева и стопроцентный технарь, кандидат технических наук, он выучился летать, и над бывшей Савиновкой самозабвенно крутил высший пилотаж на одномоторном самолете. Совпадение: в свое время именно Исхаков позвал Хайруллина в мэрию, и до назначения на КАПО он не один год проработал первым заместителем главы города.

Родители Камиля не просто познакомились на авиазаводе. Они действительно здесь работали все военные годы. Поэтому в тусклом золоте одного из четырех орденов КАПО (военного ордена Красного Знамени, которым в 1945 году коллектив завода был награжден «за образцовое выполнение задания Правительства по производству боевых самолетов») сияет немалая частица и их труда – Шамиля и Ильхамии, детей репрессированных.

Будет уместным напомнить тем, кому так не нравились новые городские имена: это в честь авиастроителей К. Ш. Исхаков предложил назвать «вторую половинку» от старого Ленинского района. По самой что ни на есть справедливой справедливости. Думал ли Камиль при этом о судьбе своих родителей, я не знаю. Если думал, то значит, он – молодец! Усилиями, в том числе, и таких вот полуголодных казанских ребят, как его папа и мама, вставших к станкам в самое трудное время, страна смогла быстро наладить работу эвакуированных мощностей.

В 2005 году Шамиль Абдуллович и Ильхамия Газизовна были награждены медалями «В память 1000-летия Казани». Но в отличие от других казанцев, тоже награжденных этой медалью, для них такое событие имело особое значение. От имени Президента Российской Федерации награду Исхаковым вручал их сын, мэр тысячелетней Казани. С чем сравнить волнение отца и матери, получающих государственную награду из рук собственного ребенка, их мальчика, которого когда-то они бережно носили на руках?

Эвакуация в Казань – особое явление, объективно изменившее жизнь города. Здесь нашли приют тысячи эвакуированных, население только одной Казани выросло вдвое105. Многие казанцы нашего с Камилем поколения хорошо знают московско-питерский стиль, некий, если хотите, шарм самодостаточности и элитарности, который был привнесен в провинциальный поволжский город высококвалифицированными столичными рабочими, технократией, научной и творческой интеллигенцией. Взаимопроникновение субкультур, взаимовлияние мировоззрений и жизненных привычек (с примесью татарской особинки, предприимчивости и народной сметки: ведь тогда многие породнились) дало Казани мощный импульс. Он и по сей день проявляется в уникальном духе и облике города. Немало событий, произошедших в Казани в годы военной эвакуации, напрямую связаны с личными судьбами горожан. В том числе, и с судьбой такого же как все горожанина – Исхакова.

Взять, например, Казанскую фабрику кинопленки им. В. В. Куйбышева. Во время Великой Отечественной войны на ее территории хранился Госфильмофонд СССР, и здесь же выпускались спецпленки: авиационная – для воздушной разведки, и рентгеновская – для госпиталей. Пройдет двадцать лет и на «Кинопленке» начнется рабочая биография Камиля.

Большинство из институтов АН СССР, эвакуированных в Казань, и оставшихся в ней насовсем – в 1945 году в Казани был открыт филиал АН СССР, – оказались в Советском районе. Через сорок пять лет в качестве первого секретаря райкома КПСС ими вплотную будет заниматься Исхаков.

Во время войны в городе находились известные музыканты Москвы и Ленинграда. Во многом благодаря этому обстоятельству в 1945 году родилась Казанская консерватория. Когда Исхаков стал мэром, он придал этому «старому проекту» свои, законченные формы. При консерватории он построил уникальное сооружение – Государственный Большой Концертный Зал им. С. З. Сайдашева (имени друга своего деда).

В военные годы вся академическая научная деятельность страны сконцентрировалась в Казанском университете. Треть всех институтов АН СССР, ее Президиум находились в Казани. Здесь работали 44 члена-корреспондента и 39 академиков106. В 1944 году на физическом факультете КГУ казанский профессор Е. К. Завойский и открыл явление парамагнитного резонанса. Он стал Героем Соцтруда, лауреатом Ленинской премии, академиком АН СССР. Там, где Е. К. Завойский открыл свое явление, потом учился студент Исхаков. И парамагнитный резонанс он изучал в тех же самых лабораториях.

От старого Савиново – малой Родины Исхакова – до Дербышек, где родился я, рукой подать. В определенном смысле, преодолеть это расстояние нам с Камилем помогла все та же военная эвакуация. Ее последствия сыграли свою роль даже в самом факте нашего знакомства.

Покинув Дербышки в 26 лет – и в силу профессии поездив по миру – я и сейчас (до сих пор!) вспоминаю редкий микроклимат, который возник в поселке после переезда ленинградцев: ученых, инженеров, конструкторов. С их помощью некогда заштатная окраина Казани превратилась в почти аналог новосибирского Академгородка. В очень короткие сроки на месте небольшого вагоноремонтного предприятия была создана современная научно-производственная база: знаменитые Государственный Институт прикладной оптики и Казанский оптико-механический завод. Это был «наш ответ» империалисту Цейсу. После каждого сообщения ТАСС по космосу всем выдавали премии, а на завод приезжали космонавты. Приезжали тайно, правда, об этом знали все дербышкинцы.

Как Камилю его «Кинопленка», так и мне КОМЗ дал первую путевку в жизнь. Сразу после школы я год работал на заводе. Каждое утро начиналось одинаково – по улицам широким потоком шли люди. Выходя из дома, я сразу попадал в тесноту их строя, он подхватывал меня, опекая и защищая одновременно, а во мне поднималось волнующее чувство принадлежности к большому рабочему коллективу: рядом шли соседи, мои одноклассники и их родители. До своей фабрики «Кинопленки» Камиль тоже добирался пешком – трамвай пришел в Савиновку, когда Исхаков стал мэром. Поэтому для нас, как и для других таких же мальчишек и девчонок, слова про «ту заводскую проходную, что в люди вывела меня» совсем не пустой звук.

Уже после войны при КОМЗе был построен Дворец Культуры, для такого маленького поселка совсем неформатное учреждение: очень красивое здание в стиле классицизма, с колоннами, хрустальными люстрами, мрамором и паркетом. Тогда «архитектурные излишества» пробудили зависть у некоторых начальников, даже была попытка отобрать партбилет у директора КОМЗа. Но обломилось, Герой Соцтруда, делегат двух партсъездов и руководитель с 20-летним стажем, Павел Александрович Халезов оказался не по зубам.

Я помню один курьез, связанный с его именем. Сидя с кларнетом в оркестровой яме в зале ДК – почти по Агнии Барто: «драмкружок, кружок по фото, а мне еще и петь охота» – я услышал на одном из заводских собраний:

– Да здравствует коммунизм и Пал Саныч Халезов!

Это крикнул, просто ухнул всеми легкими в огромный зал, – на полном серьезе, – кто-то из рабочих. Люди всегда понимали, кто по-настоящему заботится об их благе.

Халезов оставил людям не только «удобное место жительства» – ленинградцы отстраивали поселок по современным архитектурным канонам, расчертив Дербышки прямыми как в Питере улицами с красивыми и добрыми именами: Тополевая, Кленовая, Каштановая, Липовая, Правды (не имени сановной Газеты, а просто – правды).

Когда Исхаков стал главой города, он уловил тонкую ленинградскую нотку, которая так преобразила Дербышки. Если бы читатель мог – как бывший зам. Исхакова и директор авиазавода Хайруллин – увидеть Савиново с высоты птичьего полета, он поразился бы сходством Ново-Савиновского района с Дербышками. Бывшая Савиновка удобно разбита на квадраты, все рядом, и легко отыскать.

Родители Камиля поженились в 1946 году, сразу после войны: их совместные ежедневные поездки на авиазавод и обратно – автобус забирал рабочих у 8-й аптеки на углу Университетской улицы – привели молодую пару в ЗАГС.

В этом же году отец окончил автошколу и 52 года провел за рулем. Стать шофером он мечтал с детства. Его папа, уже известный читателю имам-хатиб Абдулла, наставлял: «Я всю жизнь с лошадьми, а тебе нужен железный конь».

От первого лица.

Исхаков Шамиль Абдуллович:

«…Первые машины, на которых я работал, были иномарки – «Шевроле» и «Баргвард». Потом были наши ГАЗ-АА, ГАЗ-51, ЗИС-5, ГАЗ-53. Кроме грузовиков водил «Москвичи» и «Победы». После войны в городе было всего 22 легковушки…»107.

Блестящим венцом его карьеры стало звание «Заслуженный работник транспорта республики Татарстан»108.

И все же, как ни любил Шамиль Абдуллович шоферскую работу, гены взяли свое. По его инициативе была построена мечеть «Казан нуры»109. Сам он стал председателем и главным имамом этой мечети. Вот как писали журналисты: «Шамил Исхаков с детства был воспитан в духе ислама. В советские годы Шамилю Абдулловичу <…> не удалось получить глубоких религиозных знаний. Но вплоть до выхода на пенсию он обучался у известных татарских богословов второй половины XX в. Ахматзаки Сафиуллина, Абдульхамита Яруллина и др. Шамил Исхаков активно участвовал в жизни татарской уммы. Его слово имело авторитет в исламской среде Татарстана»110. В возрасте 87-ми лет папа Камиля ушел. Кончина застала его на рабочем месте – имам проводил намаз.

Мне довелось держать в руках трудовые книжки разных людей. Но то, что я увидел у отца Камиля, глубоко тронуло. Последняя запись от 7 февраля 2011 года гласила: «Уволен в связи со смертью». По-моему, для истинно трудового человека это самая достойная эпитафия.

Пока папа Камиля водил машины и зарабатывал основные средства, чтобы прокормить семью, все заботы о детях – их было четверо – легли на плечи мамы. Но кроме хлопот по хозяйству, она тоже зарабатывала «на хлеб». Ильхамия Газизовна выучилась на портниху и шила для людей. В годы тотального дефицита этим можно было латать бреши в семейном бюджете.

– В доме стояла швейная машинка с педалью, – вспоминал Камиль. – Мама шила по ночам, а утром уходила на рынок продавать свои изделия.

Благодаря ей, все дети Исхаковых были одеты прилично. Сейчас Ильхамия Газизовна занимается уже не только внуками, но и правнуками.

Мне известен еще один источник дохода Исхаковых тех лет. К счастью, он прошел мимо советских налоговых органов. Кроме папиной зарплаты и маминого шитья, большую семью кормила редиска. Не в смысле покушать, а в смысле вырастить и продать. В Савиново у Исхаковых был огород, где произрастал этот овощ, и где вся семья вкалывала на совесть. В семье не считалось зазорным зарабатывать своим трудом, – хоть бы и редиску выращивать. Главное, – не клянчить, а зарабатывать самим.

Я помню то редисковое «поле». Однажды, будучи в гостях, сам попал на его грядки: «интеллигентское» воспитание не позволило уклониться, когда друга позвали полоть сорняки. Тем более что рядом трудилась девушка Фания, будущая владелица савиновского «поместья».