Читать книгу Мой друг Камиль Исхаков - Евгений Березин - Страница 6

Электричка до местечка Аппен-Унтерглинде под Гамбургом, германская земля Шлезвиг-Гольштейн, чей герцог столь неудачно поцарствовал в России36, в расписании не значилась. «На перекладных!» – радостно подумал Исхаков, и решительно направился к кассам, на ходу конструируя следующий шаг: как взять такси от станции?

Сколько я его знаю, любую трудность Камиль всегда встречал с каким-то вдохновением, почти мазохистским, я бы рискнул выразиться, наслаждением. Будто преодоление трудностей и составляло смысл всей его сознательной жизни. Столкнувшись с проблемой, его голова быстро придумывала какой-нибудь план, и на вопросе, как преодолеть возникшую проблему, он больше не задерживался. «Именем революции» втягивая в процесс всех, кому не повезло оказаться в данную минуту рядом, он начинал стремительно претворять задуманное в жизнь. Иногда оно бывало таким, что в понимании обычных людей «не лезло ни в какие ворота», а в понимании начальства считалось управленческой крамолой, «неправильным путем».

И на этот раз, на пригородном вокзале Гамбурга, Исхаков не колебался: Эс-баном до Пиннеберг-банхоф, дальше на такси по Л–106, а в Аппен-Унтерглинде вышел. Чего проще? Вот только запас немецкого языка заканчивался у Исхакова на уровне двух-трех слов. Будучи выпускником иняза, я плохо представляю, как он добрался до места. Как он вообще решился передвигаться по чужой стране в одиночку? Неужели у мэра «третьей российской столицы», как ее уже любили именовать горожане, не оказалось под рукой референтов-переводчиков?

Но в этом и заключался весь Исхаков. Он ехал к Софии Губайдуллиной. И считал, что чиновники будут не к месту. Ему очень хотелось, чтобы земляк-казанец приехал к казанцу-земляку по-простому: поговорить, передать привет с родной земли, привезти подарки. И совсем неважно, что один из них возглавлял город, без которого, по словам другой, «не было бы ее самой», причем эта другая была последним великим композитором XX века.

Договориться было нелегко. Сколько бы Исхаков ни пытался позвонить, телефон Губайдуллиной молчал. Глава Казани не знал, что выпускница ДМШ № 1 подчинила жизнь железному распорядку: многочасовое творчество и физкультура – «физическое должно само «выдавать» музыку»37 – с выключенным телефоном. Бывало, она сочиняла нескольких суток без сна. «Впечатление добровольного монашества, с опущенным капюшоном»38. Исхакову также было неизвестно, что Губайдуллина редко разрешала отрывать себя от творчества. И все же они встретились.

От первого лица

Исхаков Камиль Шамильевич:

«… Аппен-Унтерглинде – деревушка, две улочки и поле, ни одного магазина. Маленький домик. София Асгатовна вышла встречать. Пронизывающие черные глаза, держится просто. Повела на участок – ухоженно. Прудик, около – камень. Сказала, что музыку не сочиняет, а слышит. Любит работать на воздухе, ей нужен простор, не терпит ограниченного пространства. Рассказал ей, как город готовится к 1000-летию, спросил, не могла бы она сочинить гимн Казани. И сразу почувствовал, что своей просьбой поставил хорошего человека в неловкое положение. София Асгатовна расстроилась. Было видно, что она намерена отказать, но не может найти деликатных слов, чтобы не обидеть. Сказала, что даже не представляет, как к этому подойти, такую музыку она не писала. Провела по дому, показала коллекцию инструментов, рояль «Стенвей», подаренный Мстиславом Ростроповичем. Накрыла чайный столик. Показала семейные альбомы. Поговорили о городе, о казанцах. Возник душевный контакт. Сказал, что хотим найти дом, где она жила, создать там музей. Растрогалась…».

По возвращении домой, Исхаков быстро превратил вопрос о доме Губайдуллиной в дело всего города. В результате кропотливых усилий администрации и горожан-энтузиастов на Тельмана, зеленой казанской улочке, было разыскано старое двухэтажное строение в стиле «деревянного ампира». Под его крышей, на полуэтаже в метр девяносто высотой, где в 1930–1950-х годах проживала семья Губайдуллиных, под неровные звуки плохого рояля, к тому же со странным именем «Слесарь», зарождался гений музыкального авангарда39. Дом был действительно ветхим. Тем, кто занимал там жилплощадь, мэрия дала новое жилье. А здание восстановили, закупили экспонаты и оборудование. Финансировал этот проект город. Потом появились фестивали имени Губайдуллиной, и даже туристический маршрут по памятным местам композитора. В апреле 2001 года вышло постановление К. Ш. Исхакова «О создании в г. Казани Центра современной музыки Софии Губайдуллиной»40. Через год к этой инициативе Исхакова присоединилось правительство РТ41.

Читатель вправе спросить, зачем я все это описываю? Есть один момент, который меня извиняет. Для нашей истории он чрезвычайно важен, а уж для Софии Асгатовны и Камиля Шамильевича – просто сенсация, я полагаю. Пока устанавливался их душевный контакт, оба казанца даже не подозревали, что они – родственники. Байки би их общий (!) предок. Как записано в уже известном читателю документе Института истории: «<…> среди потомков Байки бия значится и всемирно известный композитор София Асгатовна Губайдуллина».

Я уже упоминал, что деяния Камиля Шамильевича Исхакова зачастую воспринимались как «неправильный путь». Поэтому среди многочисленной армии чиновников, как водится, сплоченной, казанский мэр стоял особняком, и порождал себе недоброжелателей, доказывая, что в своем Отечестве только один пророк – твой непосредственный начальник. Жизнь и музыкальное творчество С. А. Губайдуллиной тоже «неправильны». Когда-то ее тоже не замечали. А в пыльных коридорах Союза композиторов СССР всерьез обсуждались «творческие предложения», что «веточку надо рубить»42. Тем не менее, Дмитрий Шостакович, напутствуя молодого коллегу, сказал ей, как щитом прикрыл: «Я желаю вам, чтобы вы и дальше шли своим неправильным путем»43.

Неправильный путь привел Губайдуллину к славе. Путь Исхакова, которым он тоже шел, невзирая на лица, оказался не менее славным. Самым беспристрастным и точным свидетелем этому является Казань, какой она стала в результате многолетнего «неправильного пути» ее энергичного, «неправильного» градоначальника.

От первого лица

Губайдуллина София Асгатовна:

«… Сам город изменился кардинально по сравнению с тем, каким он был во времена моей молодости. Ветхие деревянные строения куда-то исчезли, на их месте появились храмы – для меня это настоящее потрясение. Казань становится европейским городом. Куда бы я ни приезжала: в Чикаго, Лос-Анджелес, Берлин – везде, где я начинаю говорить о Казани как городе своего детства, выясняется, что многие знают столицу Татарстана, уважают, восхищаются, и мне это приятно…»44.