Читать книгу Серые годы - Евгений Борисов - Страница 4

Артём проснулся от привычного писка будильника – 6:45. В комнате ещё царил полумрак, лишь тонкая полоска света пробивалась сквозь щель в шторах. Он потянулся к телефону, отключил сигнал и на секунду замер, прислушиваясь: из кухни доносилось тихое посвистывание. Чайник. Этот звук, всегда такой уютный, сегодня резанул по нервам.

Он встал, натянул свитер и пошёл на кухню. Лена стояла у плиты, спиной к двери. На столе – две чашки, хлеб, банка мёда. Всё как всегда. Но Артём заметил:

сахарница пуста (вчера он сам её наполнял);

на краю стола – смятый чек из магазина с перечёркнутой позицией «молоко» (значит, не нашли);

в раковине – одна грязная ложка (Лена, видимо, уже завтракала одна).

– Доброе утро, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Лена обернулась. Под глазами – тени, которых ещё неделю назад не было.

– Чайник закипел, – ответила она, не улыбнувшись. – Я налила тебе.

Он сел за стол. Чашка с горным пейзажем (тот самый подарок коллеги) была горячей, но чай – едва тёплый. Артём помешал ложкой, глядя, как кружатся чаинки.

– Опять не работает приложение? – спросил он, кивая на её телефон.

Лена молча отодвинула гаджет. Экран был тёмным.

– Я ходила в банкомат, – сказала она тихо. – Очередь – человек двадцать. Кто‑то кричал, что «всё выгребут», кто‑то пытался договориться «пропустить по срочности». Я простояла сорок минут – банкомат отключился.

Артём сжал чашку. Горячий фарфор обжёг пальцы, но он не отпустил. Нужно было удержать что‑то реальное, что‑то знакомое. Чай. Стол. Лена напротив.

– А в магазине?

– В «Пятёрочке» полки наполовину пустые. Гречка, рис, сахар – только по одной упаковке в руки. Молоко – если повезёт. Я взяла хлеб и мёд. – Она провела пальцем по краю чашки. – На кассе девушка плакала. Говорит, зарплату не выдали, а у неё ребёнок астматик, нужны лекарства…

За окном проехала машина. Звук мотора показался слишком громким, как будто город нарочно усиливал шумы, чтобы заглушить тишину, которая теперь жила в квартирах.

Артём встал, налил себе ещё чаю. Чайник – тот самый, с серебристым боком и кнопкой, которую надо нажимать с усилием, – стоял на плите. Он вспомнил, как они покупали его два года назад:

в магазине Лена долго выбирала, придирчиво проверяла, нет ли сколов;

продавец улыбался: «Надёжная модель, лет десять прослужит»;

дома они впервые вскипятили воду, смеясь, что теперь «официально взрослые» – есть свой чайник.

Сейчас чайник выглядел иначе. На боку – едва заметная царапина (когда это случилось?). Кнопка западала. А свист – тот самый, который будил Артёма каждое утро – стал каким‑то надтреснутым, будто чайник тоже устал.

Он поставил чашку, провёл пальцем по корпусу прибора. Холодный. Ещё не закипел.

– Ты долго его греешь, – заметила Лена, не поднимая глаз.

– Не заметил.

Она вздохнула, встала, чтобы убрать со стола. Движения были механическими, как у робота, который выполняет программу, но уже не понимает её смысла.

В детской Соня играла с куклами. Артём заглянул: дочь сидела на полу, поставив две игрушки лицом друг к другу.

– Они разговаривают? – спросил он.

– Нет, – ответила Соня, не глядя на него. – Они ждут.

– Чего ждут?

– Когда чайник засвистит.

Артём замер. Почему она это сказала?

– Зачем им ждать чайник?

– Потому что так всегда. – Соня наконец подняла глаза. – Ты пьёшь чай, мама убирает, я играю. Потом ты уходишь. Так надо.

Её голос звучал странно – не по‑детски ровно, будто она повторяла заученный текст. Артём хотел обнять её, но дочь отстранилась:

– Не надо. Я должна следить за ними.

Он вышел из комнаты, чувствуя, как внутри разрастается холод. Всё как всегда – но теперь это «как всегда» напоминало сломанный механизм, который продолжает двигаться по инерции, хотя шестерни уже скрипят и гнутся.

На работе Артём открыл ноутбук. Экран моргнул, показав чёрный фон с белыми буквами: «Нет подключения к серверу». Он попробовал перезагрузить – та же надпись. Потом ещё раз. На пятый раз компьютер просто выключился.

– Опять проблемы? – спросила Марина, коллега из соседнего кабинета.

– Похоже на то.

– У меня тоже. – Она покрутила в руках флешку. – Говорят, провайдер отключил корпоративный тариф. Или это санкции… Никто ничего не знает.

Артём откинулся на спинку стула. За окном – серый небосвод, редкие прохожие, магазин с заколоченной витриной. Где‑то вдали – гул, похожий на рокот самолёта, но слишком низкий, слишком протяжный.

Он достал телефон, открыл новостной сайт. Первая строка:

«Экономика адаптируется к новым условиям. Рост внутреннего производства компенсирует временные сложности…»

Слова расплывались перед глазами. Временные сложности. Как назвать это: когда ты не можешь купить молоко, когда банкомат не выдаёт деньги, когда твой компьютер не подключается к сети?

Дома пахло подгоревшим хлебом – Лена пыталась испечь что‑то из остатков муки. На столе – та же чашка с горным пейзажем, та же банка мёда, но теперь рядом лежал маленький пакетик соли (единственное, что удалось купить).

– Чайник сломался, – сказала Лена, не оборачиваясь. – Свистит, но не выключается. Я выключила из розетки.

Артём подошёл, потрогал корпус. Горячий. Значит, вода кипит, но мы не можем этого использовать.

– Починим, – сказал он, сам не веря в свои слова.

– Зачем? – Она наконец повернулась к нему. Глаза были сухими, но в них стояла такая усталость, что ему захотелось закричать. – Завтра найдём другой. Или будем греть воду на плите. Или… – она запнулась, – или перестанем пить чай.

Соня сидела в углу, рисуя что‑то на листе бумаги. Артём подошёл, взглянул: чёрный круг, внутри – крошечный чайник с дымящейся струёй.

– Это наш дом, – пояснила она. – А это – он. Он больше нас.

Артём хотел спросить: «Кто „он“?», но уже знал ответ. Тень. Та, что росла в углах, что шептала в пустых магазинах, что превращала рутину в ловушку.

Ночью Артём проснулся от звука. Свист. Тихий, но настойчивый. Он поднялся, пошёл на кухню.

Чайник стоял на столе. Не на плите – на столе. Его кнопка светилась красным, а из носика вырывалась тонкая струйка пара.

– Лена? – позвал он.

Тишина.

Он протянул руку, чтобы выключить прибор, но чайник двинулся. Отъехал на пару сантиметров, словно живой.

– Это сон, – прошептал Артём. – Просто сон.

Но свист становился громче, заполнял комнату, проникал в голову. Он попытался схватить чайник, но пальцы прошли сквозь него – прибор был прозрачным, как туман.

Из пара сформировалась фигура: высокая, без лица, с длинными пальцами, сложенными в жесте, будто держащими невидимый чайник.

– Так надо, – прошелестел голос. – Так всегда.

Артём закричал.

Проснулся он в своей постели. Лена спала рядом, тихо дыша. На кухне было тихо. Чайник молчал.

Но на столе, в лунном свете, лежал маленький предмет – кнопка от чайника. Красная, светящаяся, как глаз.

Артём поднял её. В этот момент где‑то вдали раздался глухой удар.