Читать книгу Серые годы - Евгений Борисов - Страница 6

Артём сидел за кухонным столом, уставившись в экран ноутбука. На мониторе – заставка государственного телеканала: бодрая мелодия, кадры строящихся домов, улыбающиеся лица. Через секунду появился диктор – безупречная причёска, уверенный взгляд, голос, от которого веяло железобетонной уверенностью:

«– В стране продолжается планомерное развитие. Несмотря на внешние вызовы, экономика демонстрирует устойчивость. Программы поддержки семей, льготные ипотеки, рост внутреннего производства – всё это позволяет нам смотреть в будущее с оптимизмом…»

Артём щёлкнул мышкой, переключая вкладку. На новостном сайте – заголовок: «Дефицит базовых товаров: что нужно знать покупателям». Под ним – фото пустых полок в супермаркете, очередь у банкомата, женщина с заплаканными глазами.

Он закрыл ноутбук. В кухне пахло подгоревшим тостом – Лена пыталась приготовить завтрак, но отвлеклась на звонок. Сейчас она стояла у окна, прижав телефон к уху, и говорила тихо, почти шёпотом:

– Да, мама, всё нормально. Конечно. У нас всё хорошо.

Артём налил себе кофе – последний пакетик, купленный по случаю. Напиток получился слабым, безвкусным, но он сделал глоток, будто это могло вернуть ощущение порядка.

– Кто звонил? – спросил он, когда Лена положила трубку.

– Мама. – Она повернулась, натянуто улыбнулась. – Волнуется. Спрашивала, не хотим ли мы приехать к ним в деревню. Говорит, там спокойнее.

– И что ты ответила?

– Что у нас всё в порядке. – Лена подошла к столу, но не села. – Нельзя же сказать: «Мы не знаем, как доживём до конца месяца». Она начнёт паниковать.

Артём промолчал. Он знал: родители Лены живут в небольшом городке, где цены пока не скакнули так резко, а магазины ещё не опустели полностью. Но уехать – значит признать поражение. Значит, согласиться, что «всё как всегда» больше не работает.

На экране ноутбука снова включился эфир. Диктор теперь рассказывал о «рекордных показателях сельхозпроизводства»:

«– Урожай зерна превысил прошлогодние значения на 12 %. Это гарантирует продовольственную безопасность страны…»

В коридоре захныкала Соня – она проснулась и не могла найти любимую куклу. Лена бросилась к ней, оставив Артёма наедине с экраном.

Он снова открыл новостной сайт. В ленте – одно за другим:

«Очереди за сахаром: регионы сообщают о дефиците»,

«Банки ограничивают снятие наличных: что делать вкладчикам?»,

«Закрытие малых предприятий: как выжить в новых условиях?»

Каждая новость – как удар молотка по стеклу, по тому хрупкому миру, который он пытался сохранить.

После завтрака Лена усадила Соню рисовать, а сама села напротив Артёма. В её глазах – усталость, которую она больше не могла скрывать.

– Мы не можем так жить, – сказала она тихо. – Каждый день – как хождение по минному полю. Ты слышишь новости и думаешь: «Это не про нас». А потом идёшь в магазин и видишь – про нас.

Артём хотел возразить, но слова застряли в горле. Он вспомнил вчерашний вечер: как стоял у окна, глядя на двор, и чувствовал, что за ним наблюдают. Тень. Она не исчезла – просто затаилась.

– Что ты предлагаешь? – спросил он.

– Не знаю. – Лена сжала чашку так, что пальцы побелели. – Но врать родителям… это неправильно. Они заслуживают правды.

– А что мы им скажем? – Артём провёл рукой по лицу. – «У нас всё плохо, мы в панике»? Они не смогут помочь. Только будут переживать.

– Лучше правда, чем ложь. – Она посмотрела на него твёрдо. – Мы же не одни такие. Все вокруг чувствуют то же самое. Но все молчат. Потому что «надо держаться», «не паниковать», «страна преодолевает трудности».

На кухне повисла тишина. За стеной Соня напевала детскую песенку, рисуя что‑то яркими карандашами. Звук казался неестественно громким, как будто мир специально усиливал его, чтобы заглушить тревогу.

Вечером Артём всё же набрал номер отца.

– Привет, пап. Как вы там?

– Нормально, сынок, – раздался в трубке знакомый баритон. – Огород начали готовить, снег почти сошёл. Мама уже рассаду высаживает. А у вас как?

Артём замер. Как? Как рассказать, что:

зарплата задерживается на две недели;

в магазине больше нет молока, а если есть – очередь по 40 минут;

Соня видит тени, а Лена просыпается от шагов в коридоре;

чайник ломается, интернет пропадает, а по телевизору говорят, что «всё под контролем»?

– У нас всё нормально, – сказал он. – Работаем, живём.

– Вот и хорошо, – вздохнул отец. – Ты только береги семью. Сейчас непростое время, но мы же русские, переживём.

Артём сжал телефон. Переживём. Это слово звучало как заклинание, как мантра, которую все повторяли, чтобы не сойти с ума.

– Конечно, пап. Всё будет хорошо.

– Вот и я говорю. – В голосе отца появилась бодрость. – Ты слышал, что у нас новый завод открыли? По производству… чего‑то там. В новостях показывали. Значит, страна развивается.

Артём закрыл глаза. Новый завод. Рекордный урожай. Продовольственная безопасность. Слова, которые должны были успокаивать, но вместо этого вызывали тошноту.

– Да, слышал, – соврал он. – Это здорово.

– Ну, ты звони, – сказал отец. – Если что – мы всегда поможем.

– Спасибо, пап.

Артём положил трубку. В комнате было темно – Лена уже уложила Соню и сидела на диване, уставившись в стену.

– Ну что? – спросила она без интонации.

– Сказал, что всё нормально. – Он сел рядом. – Как иначе?

Лена не ответила. В темноте её лицо казалось бледным пятном, а глаза – двумя бездонными колодцами, в которых тонула вся их прежняя жизнь.

Ночью Артём проснулся от звука. Телевизор. Он не помнил, как включил его перед сном.

На экране – снова диктор. Тот же бодрый голос, те же слова:

«– Ситуация под контролем. Мы преодолеваем временные трудности. Главное – сохранять спокойствие и верить в будущее…»

Артём потянулся к пульту, но замер. В отражении экрана – на стене – двигалась тень. Высокая, тонкая, с длинными пальцами. Она медленно поднималась вверх, словно карабкалась по обоям.

Он резко обернулся. В комнате – никого. Только тишина, нарушаемая монотонным голосом из телевизора:

«…мы преодолеваем… мы верим… мы победим…»

Артём выключил звук. Экран погас, но тень осталась – теперь она была на полу, у двери в детскую.

Он встал, подошёл к комнате Сони. Дверь была приоткрыта. Внутри – темно, только слабый свет ночника освещал кровать.

Дочь спала, обняв плюшевого медведя. На подушке – рисунок: чёрный круг, а в нём – крошечный телевизор с улыбающимся диктором.

Артём наклонился, чтобы убрать рисунок, но Соня вдруг открыла глаза.

– Папа, – прошептала она. – Он говорит с нами.

– Кто? – Его голос дрогнул.

– Телевизор. Он говорит: «Всё хорошо». Но это неправда.

Артём обнял её, прижал к себе.

– Это просто сон, – сказал он, но сам не верил в свои слова.

Соня посмотрела на него, и в её взгляде было столько понимания, что ему захотелось закричать.

– Ты тоже слышишь, – сказала она. – Просто не хочешь признавать.

Где‑то вдали, как эхо, раздался глухой удар.

На этот раз Артём знал: это не конец. Это – начало.