Читать книгу Сага о Белом свете. Порнократия. Книга вторая. Часть первая - Евгений Черносвитов - Страница 22

… – Кирилл, Вы наверняка видели все, что есть в Замке и что в нем происходило во время Сергея. – Сказала Уля, встречая Кирилла на подвесном мосту.

– Да, конечно. Вика передала мне все жесткие диски.

– Хорошо. А, теперь не просто увидите в формате 3D, но и сможете кое-что потрогать. Да, и окунуться с головой в то, что здесь происходило. Но, помните, каждое наше с Вами мгновение пребывания в Замке тоже будет записано…

– Я понимаю, Уля! Ведите, показывайте!

– Сначала пойдемте и познакомимся со всеми в каминном зале… Там я посадила и Сергея с Вероникой и Дашей.

– Уля, Вы меня восхищаете! Вы – гений! В Замке Клавдия и Екатерины предлагаю Вам открыть Вашу Академию Искусств. Уверен, что художники из разных стран, работающие на Монмартре и студенты Сорбонны, подрабатывающие на Латинском квартале, быстро запишутся к Вам в ученики. Я беру оформление на себя!

– Вы торопитесь, Кирилл. Я еще ничего Вам не показала… Кроме того, у меня есть к Вам очень серьезное предложение…

– Хорошо! Идем в каминный холл!

…Ульяна ввела Кирилла в холл. Войдя, увидев восковые фигуры обитателей Замка, освещаемых беглыми огнями лазерных лучей, он почувствовал себя посторонним в этой веселой компании, распивающей из маленьких чашечек ликеры и курящей гаванские сигары. В воздухе запахло дорогим табаком, ноздри Кирилла вдыхали дым от сигар и запах ликера! Неожиданно, все сидящие заговорили, счастливыми и громкими голосами, перебивая друг друга! Они бурно обсуждали недавнюю поездку на Родину Сергея, костры на берегу Тихого Океана на краю тайги, искры которых, достигая звезд ночного неба, заполняли между ними, небесными звездами, пространство. Кирилл впервые услышал, с каким глубоким почтением все произносят имена профессора Фруентова и великого дальневосточника, друга Шолохова, Всеволода Сысоева! Конечно, эти посиделки в каминном холле и эту оживленную беседу он уже слышал в записи и видел всех, здесь присутствующих, в формате 3D! Но, сейчас был совсем иной эффект. Это больше, чем 4D! Это что-то иное… Кирилл не мог все уложить в какие-то рамки ему известных формул. Он чувствовал себя здесь непрошенным гостем. Чужим…

– Пойдемте отсюда, Уля! Мне как-то неловко быть непрошенным гостем здесь, в этой дружной и счастливой компании…

– Я хорошо понимаю, Вас, Кирилл! Пойдемте в святая святых. Лучше я Вам все покажу, чем Вика!

Ульяна повела его в зал, где хранились оттиски в гипсе и бронзе самых прекрасных женских «частей». Он увидел лица, грудные железы, кисти рук, ягодицы, колени, стопы всех мадонн Замка Сергея Васильевича Хорошко. Не успел Кирилл опомниться, ибо глаза его загорелись, и он поймал себя на том, что ищет «части» тела своего гида, как пространство между частями внезапно «заполнилось», и перед ним были обнаженные красавицы – обитательницы Замка! Высокохудожественный голографический эффект – творение Ульяны. Кирилл повернул к Уле голову и посмотрел ей в глаза. Вот тут Это и произошло! Уля одним движением сбросила с себя сразу все одеяние и стояла перед Кириллом прекрасная и обнаженная в лучах восходящего солнца! А, рядом с ней стояла вторая Уля, собранная голографикой, воспроизводящей даже распушенные длинные волосы, рассыпавшиеся по груди, животу, и спине… Живая Уля тряхнула головой, и ее волосы также рассыпались, как и на статуе из бронзы и голографических лучей. Картина эта была – совершенство! Живая Уля и Уля-Галатея, нереида и творение Пигмалиона, не соперничали друг с дружкой. А, чудесным образом дополняли одна другую! Так, Кирилл мог видеть и любоваться Галатеей-Улей со всех сторон сразу! Но, разве мог он воспринимать эту женщину как статую? Жар ее тела, одуряющий ее запах вызывали в Кирилле вполне понятные желания! Он, с тревогой, отчаянием и мольбой посмотрел Уле-живой в глаза. Она улыбалась и молчала! Потом подошла к Кириллу и, встав на колени, начала медленно расстегивать пуговицы на его брюках. Последние две пуговицы отлетели сами… Уля взяла окаменевшую, но горячую и пульсирующую плоть Кирилла двумя руками и посмотрела ему в глаза. Потом Кирилл почувствовал, что проваливается в сладкий туман! Да, такой «туман» бывает, если кто это не знает! И, трудно при этом сказать, кого сладкий туман охватывает, где он, сладкий туман? В голове счастливца или вокруг него всего? Кирилл не слышал своего крика. А, если бы услышал, устыдился и ужаснулся! Своды холла разнесли этот крик многоголосым эхо! Когда он очнулся, увидел, что член его все еще во рту Ули. А, она, продолжая смотреть в глаза Кирилла снизу, ибо стояла на коленях, глотала и глотала, глотала и глотала его «хрусталики»! Потом, выпустив продолжающий пульсировать орган Кирилла, быстро повернулась к нему спиной и прижалась упругой и сочной грудью к своим прелестным бедрам. Кирилл вошел целиком в раскрывшийся розовый тоннель. И, опять, был туман! И, вновь было безумное наслаждение, и полная отрешенность от реальности! И, этот свой крик он не слышал. Иначе услышал бы, как стонет женщина в пике своего совершенства и красоты! Женщина, у которой был только один мужчина… Мужчина с желтыми белками тигриных глаз! Маугли – в светском облике… Сергей Хорошко! И, был он десять лет тому назад… Уля, когда Кирилл вышел из нее, быстро повернулась, встав на колени. Последний хрусталик оказался у нее во рту… Она выпрямилась. Перед глазами Кирилла поплыли березки с распустившимися веером зелеными ветками. Березки из его сада-леса Абрамцево. У него ностальгически защемило сердце. Он вспомнил вдруг Леру. Увидел, как она с дочуркой бежит к нему, сползающему на землю с велосипеда. А, справа, делает несколько шагов девушка, сбросив капюшон… Девушка небесной красоты, его Вика! Нет, это не было ни раскаяние за свою «слабость» перед чарами Ули, ни сожаление, что он позволил себя очаровать незнакомке, женщине человека, которого он почти обожествлял, как можно обожествлять Гения, отдавшего всего себя поискам Истины… Женщине человека, которого, Кирилл был уверен, он найдет!..

…Уля же, читая его мысли и видя картинки, которые плывут перед затуманенным взором Кирилла, молча, пожив ему ладони на бедра, притянула его к себе, прижавшись к колонне! Ноги ее были раздвинуты. Глаза светились, словно внутри были лазерные лучи! Она ввела Кирилла в себя. И, встряхнув головой, как лошадка, собравшаяся брать самый большой и опасный барьер на Дерби, втиснула Кирилла в себя! Ногти ее вошли в стальные мышцы Кирилла! Кирилл потерял сознание… Нет, совсем не так, как он потерял сознание, сползая с велосипеда и погружаясь в сон, граничащий со смертью едва видимой перегородкой – отблесками мысли, видевшей прекрасное и перед собой, и за своей спиной!..

…То, что произошло с ним у колонны – ни в сказке сказать, ни пером описать!..

– Кирилл! – Прошептала Уля, застегивая ему брюки одной рукой и слегка поддерживая его, другой рукой. – То, что ты сейчас испытал, ты никогда ранее не испытывал. И, сможешь испытать только со мной… Прижав меня крепко к колонне и прижавшись крепко ко мне… Сейчас мы пойдем в Наш каминный холл, будем пить ликеры и курить гаванские сигары! Больше ты не будешь ничему удивляться: все, причал! Ты – у себя… Дома!

Уля взяла Кирилла за руку, как берет мать своего подросшего незаметно сына, и повела в Их каминный холл. Он мало, чем отличался от холла семьи Сергея Хорошко. Усадив Кирилла, все еще не пришедшего окончательно в себя, с лихорадкой мысли в голове, в глубокое кресло из лайковой белой кожи африканских газелей, Уля быстро накрыла столик и подкатила его к Кириллу. На столике были венские пирожные, ирландский молочный ликер, и гаванские сигары. Сама подготовила сигары, обмакнула их в ликер, зажгла лучиной, сунув ее в пламя камина, раскурила, и одну изящно вставила Кириллу в рот, который он, как птенец, видя, что сейчас мамка его будет кормить червяком, открыл, как «клювик». Кирилл еще не проронил ни слова! Он пассивно подчинялся Уле. А, как могло быть иначе? Эта женщина раскрыла ему еще одну дверь на распашку… в новый мир неведанного ранее блаженства, красоты, изящества… и аромата! Он машинально потягивал то сигару, то ликер. И, смотрел, и, смотрел в бездонные глаза Ули. Спроси его потом, какого цвета ее глаза? Он скажет: бездонного!..

– Кирилл! Мы создадим семью. Так, как я – старшая, а, Вика, пусть не на много, но все же младше меня, Анжела совсем еще юна, ты женишься на мне. И мы удочерим Вику и Анжелу. Я знаю, что ты крещен. Я тоже крещена Ульгучье. Нас завтра повенчают в Православной Церкви отец Андрей Уфимский… Такое имя он принял при подстриги в честь своего кумира, отца Андрея Уфимского, бывшего князя Алексея Алексеевича Ухтомского. Подвижника. Патриарха катакомбной Церкви СССР. Духовного отца святого Луки. Отец Андрей Уфимский – Первый был расстрелян за свое подвижничество чекистами в 1939 году, во дворе Ярославского НКВД… А, его родной брат, тоже монах, но, академик, лауреат Сталинской премии, всемирно известный нейрофизиолог…

– Уля! Я это хорошо знаю! А, Вика с Анжелой.., ты с ними говорила?

– Вика все знает, и, вероятно, вот сейчас рассказывает о наших с ней планах, Анжеле. Я это чувствую, я это вижу!

– Как Анжела?

– Улыбается и кивает головой в знак согласия!.. Только после всех обрядов, ты примешь леди и миледи из Лондона. Она будет просить тебя оставить их в Замке. Почему, расскажет сама. Нам нужно будет найти ей мужа… У тебя есть еще один живой друг, не так ли?

– Миша Голицын. Он из рода Васильевичей. Его предок, Василий Васильевич Голицын был претендентом на царский трон… Да, я вижу, ты все знаешь! Но… Откуда?

– Я так ВИЖУ… родной! Однако, как говорит мой крестный отец, шаман православный Ульгучье, пора спать! Сейчас я отведу тебя в душ, ополосну твое крепкое тело, и уложу в нашу кровать в нашей комнате. Интерьер ее я покажу тебе после венчания… Вызывай Мишу, скажи ему, что, как ты обещал ему в ранней юности, так сейчас и сделаешь: вернешь ему все его титулы и в придачу дашь Мише красавицу-невесту, графиню Англо-Саксонскую. Она, правда, ни о чем еще не догадывается! Предоставляю тебе самому… все сделать лучшим образом. У тебя, я знаю, все получится. А, вот с миледи… Мрак! Ничего не вижу!

– Может, родная женушка, видеть не хочешь? Сколько миледи годков-то?

– Да осемнадцать, как стукнуло! Не бойся – совершеннолетняя… стерва!

– Ой ли? Так уж и стерва?

– Стерва, батюшка, стерва! Сам скоро увидишь! Готовься… И без нее… хлебнешь…

– Не пытайся меня пугать! Меня уже Шарлотта подготовила… Знаю: худшее впереди! Но, как говорила моя соседка, инвалид 1 группы по шизофрении, и за самыми черными тучами всегда есть яркое солнышко…